***
Наконец Жан отпустил Флока и наклонился, чтобы прошептать что-то ему на ухо.. Форстер улыбнулся и кивнул, а затем крепко обнял Кирштайна, понимая, что их отношения перешли на новый уровень. — Майор Кирштайн, вы отрываете меня от работы, а ведь сейчас даже не обед. — проговорил Флок своим небрежным и эгоистичным тоном. Он лишь прижался ягодицами к паху товарища, выдыхая от накатывающегося возбуждения. Зелёный плащ мешал соприкосновению кожу об кожу, поэтому Жан, словно изголодавшийся зверь, сорвал его. Он постепенно начинает терять человеческие черты и перенимать поведенческие особенности животного. Его образ мышления становится более инстинктивным и животным, он начинает врываться зубами в открытую шею. — Ну ты и зверь… Держу пари, ты мечтал об этом ещё в кадетском училище? Жан был разбит на части после казни Елены и Оньянкопона. Он не мог понять, как такое могло произойти, и почему он не смог защитить их. Он не мог больше скрывать свои эмоции, и эти эмоции принуждали его думать только о своей вине. Он стал замкнутым и агрессивным, его лицо почти постоянно было напряженным, теряя контроль над собой. Он был готов на все ради того, чтобы отомстить тем, кто причинил боль его друзьям, но понимал, что эгоизм заполнил весь разум, который стал более сломленным. — Заткнись, шлюха, только и думаешь как бы со мной потрахаться. — ответил злостно Жан. Эта речь подействовала — Флок сразу сник, покраснел, и начал всхлипывать от удовольствия, когда чужие руки сняли с него ремни. — Ты даже рта не открываешь, чтобы мне что-нибудь сказать. — Жан, ты переги… — произнёс Форстер, но его слова были приглушены шлепком по ягодице. Краем глаза он заметил, что тот привстал, потянулся, разминая затекшие мышцы, — и последовали нескончаемые шлепки, которые делали зад ярко-розовым, при каждом новом шлепке в такт возбужденному дыханию Флока, который извивался под ударами, как червяк, пытающийся спрятаться в почве от солнца. Боль была невыносимой. Казалось, что все нервные окончания в теле Флока стимулируются одновременно. Но, несмотря на это, он не мог удержаться от того, чтобы стонать все громче и громче. Он хотел большего наказания, чем когда-либо прежде. Его член пульсировал. Боль была невыносимой, но в то же время почему-то приятной. От этого ощущения по всему его телу пробежала дрожь, вызвав головокружение. Выглядело невозможным, что что-то настолько болезненное может приносить такое сильное удовольствие. Глаза Жана были совершенно безумны. На лбу блестели капельки пота. Он прекратил экзекуцию только после того, как до его ушей донесло: «О-о- а!» Больше тот ничего не сказал, потому что не мог — силы оставили его. — Слабовато, мы ещё не начали. — Кирштайн заставил Форстера сесть на колени и прижаться головой к краю стола. Звякнула пряжка ремня, и глаза Флока застыли от ужаса. Флок испытывал страх перед этим страшным человеком. Перед этим человеком со змеиным взглядом, перед этой хищной издевкой на лице. Парень мог бы остановиться, закричать, но…его будто бы всё устраивало. Он потянулся зубами к лямке трусов, чтобы выпустить эрегированный член. Но в последний момент его руку перехватили пальцы Кирштайна и удержали. — Открой рот, шире. Тихо шептал Кирштайн, одновременно поглаживая его спутавшиеся волосы. Флоку пришлось подчиниться. Его руки сразу нашли то, что искал весь его организм — твёрдый и упругий набухший член Кирштайна, к которому он был прикован. Запах его возбуждения — смешанный с запахом мочи — щекотал ноздри. Жану захотелось запустить в рот Форстеру два пальца, а потом — ещё и третий, почувствовать упругую преграду, изогнувшуюся в его глотке и расслабить её движением языка, растворить и размыть её вкус. Губы Флока широко раскрылись, позволяя проникнуть трем пальцам. Они легко скользнули ему в рот. Его язык дочиста облизал их. Его щеки раздулись, наполнившись слюной. Его горло ритмично сжималось, крепко сжимая пальцы внутри. Пальцы Флока вцепились в набухающую плоть; его рот приоткрылся, впуская член, а затем принялся жадно заглатывать его. Этот человек был поистине чудовищем, сексуальный вампир имел ту же природу, которая объединяла мразь с эталоном красоты. Флок глотал быстро и взахлёб, наслаждаясь каждым движением своего извивающегося языка. Флок интенсивно посасывал красную головку члена и одновременно энергично облизывал; сосал с большой силой, подтягивая к губам всё ближе и ближе, пока член не оказался во рту целиком. Всё его тело извивалось в сладкой судороге, дрожа от возбуждения, и, когда конец члена окончательно ушёл в горло, то он полностью потерял над собой контроль. От усилий его голова запрокинулась, глаза вылезли из орбит, а тело выгнулось дугой. Язык всё время работал — ритмично и требовательно, захватывая твёрдый член глубже, словно боясь, как бы он не выскочил назад. Чтобы как-то унять дрожь в руках, Жан стал производить движения тазом — сначала медленные, потом всё быстрее и быстрее. Однако это не принесло успокоения — напротив, приступы удовольствия стали сильнее. Кирштайн почувствовал, что скоро кончит, он на секунду замер в неподвижности, охваченный пониманием надвигающегося оргазма. В теле йегериста не было никакой приятности, зато в нём было столько дикой похоти, страсти и стремления к насилию, сколько не бывает ни у одного существа. Эти извержения практически не оставили во рту Флока вкуса, но при этом было такое обильное извержение семени, такое сильное, словно бы поглощаемое самым большим исчадием ада. Флок, по-видимому, испытал даже что-то вроде шока, потому что несколько секунд он оставался неподвижным. Когда этот шок прошёл, он поднял голову и облизнул свои пальцы, засовывая их внутрь, дразня Жана. — Гребаная шлюха… — прорычал он, сбрасывая брюки и хватая Флока за волосы, заставляя лечь на стол животом, и склонился над ним. Раздвинув его ягодицы, он коснулся пальцами влажной щели. Затем надавил сильнее и начал скользить в ее глубине. Форстер едва мог дышать, он чувствовал, как в него проникают все глубже и глубже. Боль быстро усиливалась, но сопротивляться этому ощущению казалось невозможным. Его тело неудержимо тряслось. Он попытался вырваться, но Жан крепко держал его. В конце концов, он сдался и позволил застать себя врасплох. Его глаза закатились. — Я так и знал. Грязная сука, и как ты только можешь жить с таким дерьмом? Сучка… — в его голосе звучало презрение. Он с силой сжал край стола и сжал кулаки так, что на суставах пальцев выступила кровь. От этого усилия лицо его побагровело, а голос стал громче. — Такая маленькая дрянь, но с такими большими амбициями, да? А? Флок тихо заскулил, не в силах говорить. Все, что он мог сделать, это смотреть на Жана умоляющими глазами. По его щекам катились слезы. Но его больше не волновало, что с ним случилось. Он только хотел, чтобы его кто-то любил, кто-то заботился бы о нем. Кто-то, кто защитил бы его. Пока парень летал в облаках, Кирштайн схватил его за волосы, заставляя посмотреть вверх, а его голос медленно проникал в голову Флока. — Эй, ты меня слышишь, рыжая шлюха? — Флок молча кивнул, стараясь не расплакаться. Все его тело болело: было невыносимо видеть Жана в таком состоянии, ибо тот причинял ему сильную боль. Флок открыл рот, пытаясь что-то сказать, но ничего не вышло. Он просто тупо уставился на Жана. — Ты язык проглотил?! Говори, если тебе говорят! — Да. — тихо сказал он, крепко зажмурившись. Ему было слишком больно говорить. Жан огладил его мышцы вокруг дырочки, прежде чем раскрыть их, пока средний палец пытался попасть внутрь. Флок сильно вздрогнул, стараясь не закричать вслух. Это было слишком больно! Он прикусил губу, надеясь, что не закричит слишком громко. Он крепко зажмурился, еще сильнее прикусив губу. Слезы текли по его щекам. Кирштайн не использовал смазку, будто бы надеялся, что сама выделится, без вмешательства лубриканта. Но… Флок резко ахнул, когда почувствовал, как кончик пальца вошел в его задний проход. Волна удовольствия прокатилась по всему его телу. Он тихо застонал, не в силах полностью контролировать себя. Парень уперся руками об край стола, чтобы не упасть, а Жан пронзал его, держа за горло и шепча отвратительные слова. — Раздвигаешь ноги передо мной… Какая же ты жадная шлюха. Рыжая, грязная и сексуальная шлюха. — Флок неудержимо дрожал, чувствуя себя беспомощным в объятиях Жана. Его дыхание стало тяжелее. Он беспомощно захныкал, по его щекам потекли слезы. Его сердце забилось быстрее… Форстер задрожал от этого ощущения, чувствуя себя униженным. Его член слегка дернулся. Парень неудержимо задрожал, почувствовав, как затвердел член Кирштайна под его рукой. — Да, открой свою сучью дырочку. Флок послушно подчинился, широко расставив ноги, а Жан крепче вцепилая в него, притягивая его ближе, хотя они могли бы уже слиться в жарком соитии. Кирштайн прошёлся пальцами по приоткрытой дырочки, пока не заткнул её головкой, стараясь протолкнуться дальше, но без смазки всё шло туго. Форстер стиснул зубы, при этом глубоко застонал, вцепившись в край стола. — Не молчи… Скажи, что ты чувствуешь, когда я вхожу… Черт, ты такой узкий… — Флок захныкал, не в силах больше сдерживаться. Вскоре, парень застонал, чувствуя, как член Жана прижимается к его внутренностям. Он хотел доставить ему удовольствие, ему нужно было, чтобы его использовали, чтобы над ним издевались, чтобы он брал все, что хотели ему дать. Но тот слабо заскулил, тяжело дыша. Все его тело сотрясалось от каждого движения бедер Кирштайна. — Эй, я с тобой разговариваю! Такой шлюхе, как ты, сложно объяснить свои ощущения?! — Это больно, — прошептал он, когда Жан начал двигаться грубо, и отчаянно закричал, — это больно! — Хватит кричать, — приказным тоном сказал Жан, проникая в него полностью, что лобковые светлые пепельно-каштановые волосики щекотили задницу Флока. Дошло до того, что Жан добрался до очень чувствительного нерва — простаты. Лицо Форстера приобрело возбужденный оттенок, утопаясь в экстазе и эйфории, — о, да, это то самое место. — О Боже… О Боже… Да… Пожалуйста… Не останавливайся… — Флок застонал громче, чем когда-либо, снова начиная дрожать от всех ощущений, пробегающих по его телу. Кирштайн мог усмехаться с этого, садясь на барахтаное коричневое кресло, показывая парню пальцем прыгать. И Форстер подпрыгнул, не в силах больше сопротивляться. Он умолял, крепко вцепившись в подлокотники кресла и кусая губы, пока член Жана проникал в него все глубже. Удовольствие возросло еще больше, заставив его кричать. Он ничего не мог с собой поделать, его сильно трясло. — Да… Трахни меня сильнее… Сильнее… Трахни меня сильнее… Заставь меня кончить… — Надо же… Ты очень голодная сучка, чем я думал, — смеется он, шлепая Флока по мокрым ягодицам, пока сам получает неимоверное удовольствие. От шлепка по всему его телу пробежала волна шока, заставив его громко застонать. — Пожалуйста… Дай мне это… Я хочу почувствовать твое горячее семя внутри себя… Наполни меня… Кончай глубоко внутри меня… Пожалуйста… Сделай меня своим… — взмолился он, крепко зажмурив глаза, стараясь больше не плакать. Жан отпихнул его от себя, решая сменить позу и прилечь на ковер. В глазах Флока было недоумение, но он сразу понял, что нужно делать дальше. Он быстро кивнул, подползая к нему и располагаясь над его пульсирующим членом. Одним быстрым движением он насадился на него, вбирая в себя каждый дюйм, пока их тела не прижались друг к другу. Тихий стон сорвался с его губ, когда он начал медленно двигаться, прижимаясь к нему. — Постарайся хорошенько, чтобы я смог заполнить твою тугую задницу до краёв, а то я не вижу твоих стараний, — лениво проговорил Жан, шлепая парня по ягодицам, чтобы тот двигался ещё быстрее. После этих слов движения парня становились все быстрее и грубее, тихо ахнув и почувствовав сильную волну по нервным окончаниям. Кирштайн будто бы издевался на ним, приговаривая: — и это всё? Это всё, на что ты способен? Скажи, что ты хочешь, а то я не расслышал. — Извини! Я сделаю лучше! — он закричал, набрасываясь на нее быстрее, пытаясь получить хоть какое-то облегчение. Его лицо исказилось от разочарования, когда Жан всё ещё смотрел на него со скучающими глазами. Он отчаянно закричал, ничего так не желая, как доставить ему удовольствие. Флок глядел на него умоляющим взглядом. — Делай со мной все, что захочешь! Возьми меня под контроль! Используй меня, как пожелаешь! — Эх… Ладно, становись на четвереньки. Так тебя дотрахаю… — парень повиновался без колебаний и, выжидающе, посмотрел на него, ожидая дальнейших инструкций. Флок произнёс краткое «да, сэр», с нетерпением ожидая последнего захода. Он ведь сделал, как было сказано, приняв позу и широко раздвинув для него ноги, так почему Кирштайн медлит? Он уже чувствовал, что вот-вот взорвется от удовольствия. Жан раздумывал, нужно ли ему это, пока не навис над парнем, засовывая свой член в его мокрую дырочку. Он обхватил локтем его шею, двигая бедрами очень быстро и грубо. Разумеется, Флок громко ахнул, почувствовав, что им воспользовались. Его тело яростно затряслось, когда он ослабел под мощным натиском Кирштайна. Это ощущение вызвало волны удовольствия во всем его существе, заставив его стонать громче: он не мог не застонать громче, чувствуя приближение собственного оргазма. — Ты хотел этого?! Так получай, дрянь! — Жан, продолжай! Не останавливайся! — закричал Флок, пытаясь снова насадиться на член своего партнера. — Не останавливайся! Пожалуйста, не останавливайся! Жан был на подходе и уже не мог терпеть, пуская внутрь Флока своё густое белое семя, которое задевало головку простаты. Это чувство сводило его с ума, заставляя кричать громче, чем когда-либо. Это было невероятно, но в то же время почему-то болезненно. Он резко выдохнул, чувствуя, как его захлестывает мощная волна удовольствия. Волна эйфории захлестнула его, когда он почувствовал, как тепло разливается по всему его телу. Ему потребовались все силы, чтобы не рухнуть на пол, снова насаживаясь на член своего любовника, пытаясь высосать все до последней капли. Он простонал и посмотрел на Жана который только что наполнил его. Кирштайн же сел в кресло, ощущая головную боль: после увиденного у него каждая частичка разрывается. Глаза ненароком взглянули на Флока, который, согнувшись, раскрывает свою дырочку, из которой медленно течёт сперма. Жан закурил, вглядываясь как небесное светило поднялось на самую верхушку: пора на обед.Roux.
26 апреля 2023 г. в 18:43
Флок держит вишневый пирог в одной руке, а чашку с чаем — в другой. Он немного опустил голову и тщательно осматривает людей вокруг, ища Жана. В его глазах можно заметить нотки беспокойства и озабоченности. После казни они не общались, несмотря на то, что Флок пытался с ним заговорить. Не нашедший своего друга, он начинает двигаться по оживлённой улице, осторожно придвигаясь к каждому человеку и поочередно спрашивая, не видели ли они Жана. В его голосе можно услышать звук смятения и растерянности. Но наконец-то, кто-то указывает Форстеру направление. Быстро поблагодарив человека, он направляется в нужное место, стараясь держать свои напиток и десерт как можно более крепко.
Флок подошел к столику, где уже сидел Жан, и поставил перед ним свежеиспеченный пирог и горячий напиток. Затем он сел рядом с ним и, улыбаясь, поцеловал его в щеку. Жан поморщился, слегка отталкивая, но ответил ему тем же и обнял его за плечи. Они начали разговаривать о том, как им было дело, и ведя беседу, продолжили наслаждаться вкусными лакомствами. Воздух наполнился ароматом свежей выпечки, а солнце приятно грело их лица. Рядом сидела парочка, такая счастливая и спокойная, словно ничто не могло помешать их хорошему настроению. Флок не может отвести свой взгляды от Жана, после того, как он стал Йегеристом. Его глаза горят страстным желанием приблизиться к нему и поцеловать. Он глубоко вдохнул, поглаживая по руке Жана, тяжело вздыхая и вглядываясь в лица камрадов. В голосе лидера слышится неподдельная гордость за то, что делает Кирштейн. Флок знает, что Жан выбрал правильный путь, и он не может не хвалить его за это. Каждый раз, когда они снова встречаются, Флок глядит на Жана влюбленными глазами и видит его как героя. Героя Элдии.
Эти мимолетные встречи, начиная со смерти двух людей из АМС и заканчивая кабинетом Флока, не могли не радовать йегериста, когда Жан прижимал его к столу, кидая на пол все документы и отчёты. Как и было договорено, Жан подошел к Флоку и неожиданно схватил его за руки, без сопротивления и протеста со стороны партнёра. Сильно прижав его к столу, Жан улыбнулся, понимая, что оба наслаждаются этим моментом. Он ощутил сильное желание к Флоку и начал ласкать его губы, прижимая их к своим. Осознавая полную свободу своих действий, Кирштайн продолжил играть с губами Флока и проводить свои руки по его телу. Все они знали, что это может быть не самый простой путь, но они были готовы пройти его вместе, пока будут любить друг друга.