*Кататимная амнезия — больной забывает только определенные лица и события, которые связаны с особыми переживаниями.
Открыла глаза, потерев пальцами переносицу. Местность не изменилась. Направила взгляд вниз, облегченно вздыхая, когда увидела свой рюкзак рядом — и быстро выудила оттуда телефон. Первое, что попалось на глаза — отсутствие полосок сети, что значило: она полностью отрезана от мира и связаться со службой спасения не сможет. Геолокация на карте тоже не работала, из-за чего понятия не имела, где сейчас находится и в какую нужно направляться, чтобы выйти к какому-либо населенному пункту. Она никогда бы не подумала, что окажется в подобной ситуации. Слезы сразу нахлынули на глаза из-за осознания собственной беспомощности — и Агнес поджала губы, всхлипнув. Руки начали дрожать от накатывающей истерики, а сердце застучало так громко, что заглушало все остальные звуки извне. Что вообще нужно делать в таких ситуациях? Идти на север? Забраться на дерево? Как вообще быть? И оглянулась снова. Вокруг поле, и в самом далеке — лес, величественно возвышающийся над поляной и кустами вокруг. Деревьев рядом не нашлось, они виднелись в противоположной стороне от леса; местность была большой и никаких высоток не виднелось издали. Чистая и еще не тронутая человеком природа пугала, отчего плакать хотелось сильнее, но мысль о том, что так она ничем себе не поможет, а только усугубит ситуацию, отрезвляла и заставляла собрать все силы на то, чтобы себя успокоить. Выходило не очень хорошо: слезы продолжали капать, а губа предательски дрожала. Агнес встала, пытаясь осмотреться с высоты собственного роста — и не увидела ничего нового, из-за чего приступ паники накатывал с новой силой. Она не знала, лучше ей остаться или куда-то начать идти; не знала, как скоро ее будут искать. Жила она одна, за квартиру уже заплатила на несколько месяцев вперед, с матерью и отцом не общается, друзей не имеет — о ее пропаже заявят только на работе, и то завтра, когда ее смена начинается с шести утра. Ей в любом случае нельзя оставаться на одном месте. В Нью-Йорке и близлежащих штатах не водится много диких животных, поэтому опасаться стоит разве что волков и лосей; по лесу ходить нежелательно, особенно не имея никакого опыта и знаний в охотничьем деле и во всем выживании в принципе. Она легко может наступить на капкан, провалиться куда-то вниз — ее кроссовки были не для скользкого мха — да и вообще заблудиться. С топографическим кретинизмом в новом месте могла идти только по карте, следуя указанному маршруту, в ином случае просто потеряется даже между трех елей. Или сосен. Отсюда было не видно. Решение пойти в противоположную сторону принято сразу. Агнес поправила свой портфель, устраивая его на плечах удобней, и сложила руки на груди, прижимая их к себе и так стараясь сохранить тепло и немного унять дрожь в теле. Пусть кофта и была теплая, из-за нервов холодок бежал по спине вне зависимости от того, насколько хорошо грело склонившееся над лесом солнце. Агнес являлась человеком практичным. И разумным, не считая нужным наряжаться не по погоде, поэтому, зная, что с утра будет прохладно, вчера предусмотрительно взяла с собой кофту. Очевидно, не зря. Будь она сейчас в одной только футболке, то вовсе бы трясло все тело, а зубы выбивали чечетку. Как долго придется идти — совершенно не знала, но искренне надеялась, что хоть кого-нибудь встретит и попросит помощи. Ночевать под открытым небом не хотелось — и в этом не было каких-либо внутренних заскоков и принципов — банально страшно. Агнес не сельский человек, даже в походе никогда не была, поэтому не представляла, как обустроить себе ночлег, чем разжечь костер и каким образом пережить все это, не став для кого-то ужином. Или завтраком. И что же все-таки произошло? Как из большого города, где высотки практически касаются неба, она так далеко забрела? Что случилось? Ее похитили и потеряли? Как объяснить ее нахождение здесь? Почему мозг заблокировал все воспоминания, не оставив ни единой зацепки? На руках и ногах следов борьбы не было. Пальцы целы, слегка испачканы в земле; одежда не порвана и совсем такая же, как с утра. Если бы ее похитили и везли, то наверняка бы связали, заклеили рот и выпачкали о землю, но она была цела. Совсем ничего. Будто взяла — и просто оказалась в другом месте, но это же совершенно невозможно. Вздох вырвался неосознанно. Боже, она черт пойми где, идет черт знает куда и не знает ни черта! — паника вновь начинала застилать глаза, отчего пришлось закусить губу, мысленно себя одергивая. Закат совсем скоро, значит, нужно идти, а не отвлекаться; поплачет она тогда, когда уже будет хоть где-нибудь в безопасном месте. А сейчас — идти, больше ничего. «Солнце садится на западе», — промелькнуло в голове. Дальше вспомнился отрывок из книги, кажется, Артура Конана Дойла, где, если коротко, говорилось, что ровно так оно садится в дни осеннего и весеннего равноденствия, в остальное же время: то ближе к югу, то к северу, — Агнес не знала, когда именно наступают эти дни, поэтому сейчас была сравнима с маленьким котенком, который только родился и слепо пытается ползти куда-то. Только вот в ее случае мама-кошка не придет спасать — рассчитывать придется только на свои силы. Даже животные не бросают своих детей. Агнес не хочет думать о своей матери прямо сейчас, поэтому, отбросив все лишние мысли, старалась рассмотреть больше мест и вещей вдали, напрягая глаза как можно сильнее. Хоть что-то должно быть вдали, она не могла оказаться далеко от города, но, вопреки всему, впереди — чистое поле без намека на хоть какую-нибудь цивилизацию. Она была готова осесть на траву прямо сейчас и разрыдаться от бессилия, но только лишь кусала губы, пытаясь дышать ровно. Вопросы сводились только к одному: «Как, черт возьми, она тут оказалась?». Никакая другая мысль больше не приходила в голову — то, что в этом вообще отсутствовала какая-либо рациональность, тревожило. Не из самолета же ее выкинули? И в который раз вздохнула, вновь пытаясь рассмотреть местность перед собой. Ей хватило бы увидеть даже силуэт кого-нибудь живого, но, черт возьми, не было ни намека на что-то, помимо окружающей природы. А есть ли смысл вообще куда-то идти? — вдруг пронеслось в голове. Что если впереди совсем ничего не будет? И она просто заблудится еще больше? Остановившись, Агнес сжала руки в кулаки, всхлипывая. Она не переживет ночь под открытым небом. Что если тут водятся дикие животные, которые будут не против похрустеть ее костями? — и присела на корточки, обнимая руками колени. Боже, это… — неожиданно земля сотряслась, отчего она недоуменно упала на зад, на секунду входя в ступор. Землетрясение? — первое, что пришло как объяснение. Все вокруг будто начало вибрировать, мелкие камешки возле ее ладоней прыгали, больно встречаясь с нежной кожей рук, а затем все резко прекратилось. Даже, кажется, ветер перестал дуть, а природная живность онемела, отчего оглушающая тишина тревожила сердце, лихорадочно начавшее биться о грудную клетку. Мгновение. Земля возле ее ног начала бугриться, словно кто-то старался к ней прокопаться. Тело одеревенело от страха, отчего не получалось даже нормально дышать. И в следующую секунду из-под земли вырвался огромный червяк. Его тонкое, грязное тело противно извивалось, а там, где должна быть голова, раскрылся огромный рот с острыми зубами. У чудовища не было ни глаз, ни ушей — ничего. Сплошная кожа, покрытая гравием, и безумно огромная челюсть, способная перекусить ее пополам в одно резкое движение. Это… какой-то модифицированный червяк? Что это? Тело не двигалось. Агнес смотрела на чудище, не в силах даже убежать. Внутри все замерло, будто кто-то превратил ее в камень, даже, кажется, сердце перестало биться, а легкие сперло — она не дышала вовсе, с ужасом смотря на существо перед ней, которое извивалось всем своим длинным телом. Слезы полились из глаз. Чудовище задрожало, кинувшись куда-то в сторону — и пробило землю в пару метрах от нее. Разумно бежать, но ноги будто отказали, превратившись в тряпочки, не способные даже дернуться на миллиметр, а в голове опустело: не было ни мыслей, ни разумных объяснений всему происходящему — один сплошной ужас, который змеей окольцевал ее душу и тело. Это все… реально? Существо вновь ударило куда-то в сторону. Его огромная челюсть с торчащими в разные стороны острыми зубами-кольями жевала землю с травой. Оно смутно напоминало червя, только огромного, страшного, совсем нереального. С отвратительной фиолетово-розоватой и бугристой кожи падала грязная слизь, практически попадая на кроссовки, а из его рта сыпались камни. Чудовище взревело, вновь ударяя куда-то мимо — и Агнес забыла вовсе, жива она сейчас или мертва. Из глаз, не останавливаясь, продолжали капать слезы, стекая по щекам. Конечности похолодели, будто омертвели, а вздохи удавались рваными и обрывистыми. Воздуха не хватало. Голова начала кружиться, а поляна вокруг белела, из-за чего сосредоточиться было невозможно — гигантский червь извивался рядом, впритык, словно пытался найти ее. Возможно, еще через пару секунд он поймет, где она — и сожрет в одно мгновение. Его тело, до мерзости противное, на свету просвечивало внутренние органы, вены и сосуды, а на некоторых участках они были словно вздуты, отдавая грязно-розовым. У Агнес не было объяснений, что это. Она не понимала, что происходит. Она просто хотела, чтобы это чудовище оставило в покое. Она мечтала оказаться в кровати, проснувшись от этого кошмарного сна. Но это был не сон. Страх реален. Чудище снова хотело сделать удар, как, неожиданно, произошла вспышка — и его голова полетела прямо на нее. Зажмурившись, Агнес почувствовала вибрацию от громкого удара рядом. Сердце забилось в ушах, заглушив все остальные звуки, и она открыла глаза, находя рядом с собой огромную челюсть, в бешенстве смыкающуюся и размыкающуюся; остальное обезглавленное тело начало быстро виться в разные стороны. Гигантский червь пытался уйти в свою нору, но новая вспышка рассекла его надвое, отчего половины тут же упали по обе стороны от нее, все еще подрагивая. Агнес задыхалась от ужаса. Легкие с трудом принимали кислород. Она внутренне металась из стороны в сторону, но в реальности не могла двинуть и мизинцем. Затем рядом оказался человек в черном, спрыгнувший с чего-то, на чем передвигался. Он вопросительно посмотрел на нее. Его губы двигались, но лишенная всяких чувств Агнес его не слышала. Взгляд возвращался к дергающемуся телу существа, хотевшее ее сожрать — и обратно к мужчине, который пытался у нее что-то спросить. Рядом с ним приземлилась женщина, одетая также в черное, и, опустившись прямо перед Агнес, потрясла ее за плечи, желая привести в себя. Ее губы тоже шевелились. Она также что-то говорила, но пелена застелила все звуки извне, из-за чего Агнес слышала только собственное сердцебиение, которое словно силилось пробить ее грудную клетку. Мгновение. И ее оглушила пощечина. Схватившись за саднящую щеку, Агнес отмерла, начав нормально дышать. Истерика не проходила, но боль отрезвила, отчего остальные звуки начали просачиваться сквозь собственную пелену ужаса. — Anata wa daijōbu?* — наконец услышала она вопрос от девушки, приведшей ее в чувства.*Ты в порядке?
— Что? — не поняла Агнес, вздрогнув. — Koko de nani o shite iru no? Shinitakatta?* — спросил уже мужской голос.*Что ты вообще тут делаешь? Умереть захотела?
Это был другой язык. Агнес не понимала, что происходит, как она оказалась в этом сумасшествии и почему люди вокруг разговаривают не по-английски. Губы задрожали. Она попала куда-то в другой мир? Почему она просто шла домой, а сейчас ее чуть не сожрал гигантский червяк? Где она? Как эти люди вообще убили это чудовище? Почему вообще такое существует в мире? Что происходит? Какого черта происходит с ней? Она сходит с ума? Рядом лежащее существо явно говорило, что нет. — Я не понимаю, — заплакала Агнес, — я ничего не понимаю. Мужчина и женщина начали переговариваться между собой, наверняка поняв, что она иностранка. Их речь была сложной, но определенно знакомой. Идея вмиг ударила в голову, и она достала телефон, находя там переводчик. Работа с иностранными пациентами вынудила купить приложение с языками оффлайн, которое часто спасало всю ситуацию. Оно обошлось ей в пятьдесят долларов, но Агнес ни на миг не жалела о покупке, особенно когда забывала оплатить свой тариф, и ей полностью вырубали всю входящую и исходящую связь. Быстро включив определение языка, чуть не заплакала. Язык определился — японский, но вот словаря загруженного не было. Досада обожгла сердце. Китайский был, даже итальянский, но это не то, что сейчас нужно. Почему она не скачала все языки? Если бы только знала заранее, что попадет в такую ситуацию. Будто заметив ее разбитое состояние, странные люди перестали переговариваться, и подошли к ней. Женщина протянула руку, попутно что-то объясняя посредством жестов, но Агнес не поняла даже сути того, что ей пытаются сказать. Всхлипнув, с усилием встала на подкашивающихся ногах, опираясь на предложенную ладонь и стараясь не смотреть, что рядом лежал труп чудища, которого все еще била посмертная судорога. — Tōru! — вдруг закричала женщина. И буквально за пару секунд возле них стояла огромная шестилапая тигрица. Агнес дернулась, испугавшись, но незнакомка не дала отойти в сторону, наоборот, подводя ближе и насильно прикладывая ее руку к шерсти этого непонятного существа. Оно было выше Агнес на голову, с мощными лапами, длинным хвостом, кончик которого раздваивался, и разумными глазами. Животное смотрело на нее с пренебрежением, словно она какое-то насекомое, отчего убрать руку хотелось вдвойне, но все попытки обрубила женщина, не позволяющая отступить. Затем легко подхватила ее за талию, усаживая на спину к этому чудному животному — и ловко прыгнула следом, устроившись сзади. Агнес, сжавшись от страха и напряжения, вцепилась пальцами в рукава собственной кофты, боясь сделать лишнее движение. Мужчина оседлал такого же зверя, только черного и больше походящего на волка. — Osoreru na. Tōru wa kamimasen. Mottomo anzen'na moyori no mura made o-dzure shimasu*, — сказала женщина почти на ухо и тут же несильно похлопала животное по бочине, отчего то напрягло все мышцы, будто готовилось к рывку.*Не бойся. Тора не кусается. Мы доставим тебя в ближайшую деревню, где тебе будет безопасней всего.
Напрягшись вместе с животным, Агнес не удержала вскрика, когда оно подпрыгнуло вверх… и побежало по воздуху? Какого черта? Пораженно наблюдая за отдаляющейся землей, она вцепилась в руки женщины, которая держала тигроподобного за поводки по обе стороны от нее. Это действительно не какой-то безумный сон? Агнес попала в другой мир? Как она вообще могла оказаться здесь? Может, она сейчас в коме — и все это просто плод ее больной фантазии? Ветер на лице ощущался вполне реально, как и быстро бьющееся сердце, ни на секунду не сбавляющее темп. Все говорило том, что происходящее — реально. Боже. Что за дикость. Ее только что чуть не сожрал червь-переросток, а сейчас она летит на тигре, у которого шесть лап, — больше похоже на бред сумасшедшего или выдумки маленького ребенка. Закрыв глаза, Агнес глубоко вздохнула, стараясь успокоить бушующие внутри чувства, и снова их открыла. Вокруг была природа: леса, поля, одинокие деревья, река. Она бы не дошла до населенного пункта своим ходом, скорее — умерла бы от переутомления (в самом лучшем случае). Несмотря на собственный страх, местность была действительно прекрасна. Агнес не боялась высоты, но и не стремилась к ней. Слегка тревожно от того, что земля была слишком далеко, но не катастрофично: если эта такая цена, чтобы не встретить других чудищ, то она совершенно не против. Лучше так, чем стать закуской второму червяку-переростку. Сердце екнуло. Черт. Что за жуть. Она не могла в это поверить, даже летя на тигре. Агнес просто желает домой — к себе, в уютную квартиру, где спустя годы долгих и упорных трудов удалось все подстроить под себя. Она хотела в теплую кровать, уткнуться в подушку и забыть все как страшный сон. Ей было страшно. Это был не ее мир. Здесь она одна. Ее никто не понимает, на земле живут чудовища, а люди… она не знает, какой менталитет у людей здесь. Агнес имела представление о Японии, когда-то давно (в школьные времена) смотрела аниме, читала мангу и, уже исходя из скудных знаний, понимала, что ей не будут рады. Какие у них ценности, идеалы, культура — не знала вовсе. Может, ей удастся где-нибудь подключиться к сети и позвать на помощь? Но кого? Если это и вправду другой мир, то связи вообще не должно тут существовать. Разумней было держаться к этим двум поближе, но что-то подсказывало, что они вовсе не захотят ее брать куда-то с собой. Агнес не умеет ничего: ни драться, ни защищаться, ни хотя бы выживать, — да и где она бы этому научилась? Всю жизнь провела за учебой, закончила лечебное дело и работала то в хосписе детским терапевтом на полставки, то больнице в приемном отделении. Она вполне могла быть их личным врачом, но вряд ли они вообще поймут, что она от них хочет — и просто посмеются. Стиснув зубы, Агнес еле сдержала вновь наплывшие слезы. Было бы проще, если бы у нее работал хотя бы переводчик, но и на телефон полагаться глупо. Пусть сейчас зарядка полная, спустя время он разрядится — и просто станет бесполезным куском металла. Она не знала, что ей делать. Плакать хотелось еще сильнее; конечно, слезами делу не поможешь, но собственная бесполезность убивала, и из-за этого рыдания рвали горло, а плечи начинали подрагивать. Женщина сзади вдруг дернулась, отвлекая от мысли, и проговорила что-то непонятное, пальцем указывая куда-то вперед. Проследив направление, Агнес увидела деревянные дома. Их было немного, но это — явно деревня. Вслед за словами они начали снижаться, отчего внизу начали виднеться маленькие точки, которые все больше и больше приобретали очертания людей. Руки чесались достать телефон и проверить сеть, но на высоте было страшно, поэтому она старалась не двигаться, терпеливо ожидая приземления. Люди были все в кимоно. Многие из них трудились на засеянных полях, дети играли на тропинках, а кто-то, увидев их приближение, стоял, встречая. Когда они приземлились, женщина уверенно спрыгнула на землю, протягивая руки к Агнес — все еще дрожа после всего увиденного и пережитого, она неуверенно сползла со своего места, и была сразу поймана удивительно сильными руками. Почувствовав землю под ногами, голова сразу же закружилась, — пришлось еще немного постоять, чтобы прийти в себя. Женщина ее словно понимала, поэтому дала немного времени, а затем отпустила, подходя к пожилому дедушке с длинной седой бородой. — Teijo-san, kon'nichiwa. Karada no chōshi wa dō? Yoku tabete imasu ka?* — и добродушно заговорила, вызывая улыбку у старика.*Теджо-сан, здравствуйте. Как ваше здоровье? Хорошо кушаете?
Из всего услышанного Агнес поняла, что старика зовут Теджо. Судя по приветливому тону, женщина спрашивала, как у того дела. Или что-то вроде того. Японский язык она не знала от слова «совсем», поэтому не могла предположить, что вообще та говорила. Грусть накатила с новой силой. Агнес даже спросить ни у кого не может, где она оказалась и что вообще происходит в этом мире. Беспомощна, как слепой котенок, который потерялся и бродит по миру в поисках матери. — Daijōbudesu, Taka-san. Soshite, kimyōna fuku o kita kono wakai josei wa daredesu ka? Anata no atarashī pātonā?* — в тон ей ответил старик, не прекращая улыбаться, и быстрым взглядом посмотрел на Агнес, словно заинтересовался ее присутствием.*Все хорошо, Така-сан. А кто это юная леди в странной одежде? Ваша новая напарница?
Чертов странный мир. Агнес бы все отдала, лишь бы иметь хотя бы маленькую возможность понимать, о чем они говорят. Так было бы куда проще, но, похоже, тот, кто отправил ее сюда, совершенно об этом не позаботился. Вспоминая мангу и аниме, она могла с уверенностью сказать, что все попаданцы имели какую-либо силу, особенность, что-нибудь, что позволяло им с уверенностью справляться с грузом проблем, легших на плечи. Раньше — в детстве — это казалось невероятным и очень интересным, из-за чего она постоянно воображала себя в подобной ситуации. Сейчас понимала, насколько была глупа. В ней нет ничего особенного. Сейчас она чувствовала себя так же обычно, как и всегда, только в месте, где опасность наверняка поджидает на каждом шагу, а в ее арсенале нет даже минимальных навыков, чтобы обезопасить себя. Она попала в такую жуткую и никчемную ситуацию, что… на это просто не было слов. У нее просто не было ничего. Она даже рюкзаком не сможет отбиться. Перед монстром тело одеревенело, словно не ее вовсе, а страх выбил всю разумность. На тот момент в голове было пусто, Агнес глупо сидела, ожидая своей смерти и не в силах сделать ничего против, чтобы как-то отбиться или хотя бы попытаться убежать. И она не могла быть точно уверена, поведет ли себя так же, если встретит еще одно чудище. Даже от мыслей тело покрывалось мурашками, а плечи начинали дрожать. Старик и женщина активно продолжали разговаривать, но Агнес не услышала ни слова — просто не было смысла. Она вытащила телефон из своего рюкзака, чтобы проверить связь — и досадно вздохнула, поджав губы, когда увидела, что ничего не изменилось. Антенна по-прежнему перечеркнута красным крестом, она все так же отрезана от цивилизации. От своего дома. Мира. Конечно, другой мир — глупость неимоверная. Внутри тлела надежда, что она ошибается; что это просто странная местность, где червь переел ГМО, а тигр просто родился с мутацией, но отрицать все это — дикость. Она своими глазами видела то, чего не должно существовать. Видела, и все равно сомневается. —… — женщина что-то сказала, отвлекая от мыслей. Агнес дернулась, пряча телефон в рюкзак и обращая на нее внимание. Она что-то продолжала говорить — быстро, непонятно, кажется, даже совсем бессвязно, наверняка пытаясь что-то объяснить, но встретившись с недоуменным взглядом, поняла, что все бессмысленно, и тяжело вздохнула, просто взяв за руку и начав куда-то вести. Столпившиеся люди вокруг — Агнес заметила их только сейчас — смотрели на нее, как на диковинку. Все они были как под копирку, свойственную всем азиатам, и наверняка видеть американку с блондинистыми волосами им было впервой. Какой-то ребенок даже показал на нее пальцем, дергая мать за ткань кимоно — и стало сразу ясно, что здесь она будет чудной зверушкой. Агнес не была страшной. Когда-то длинные волосы мешали в работе, поэтому она постриглась в парикмахерской, сделав удлиненное каре, а отросшую челку закалывала сверху, чтобы не мешала и поскорее отрастала до нормальной длины. Пусть она видит, как крот, но глаза, скрытые за линзами, все равно отдавали зеленью сквозь них; круглые очки в золотой оправе ничуть не портили, а наоборот — подчеркивали лицо. В толпе американцев она невзрачная, такая же; здесь — иностранец, непохожий на других. Странная. Чужая. Даже надень она кимоно, все равно не удастся слиться со всеми. Да и вряд ли в традиционной одежде она будет смотреться уместно — скорее, несуразно. Неестественно. Ее привели к старой хижине и постучались в дверь. Спустя пару минут ожидания, и непонятных слов от женщины, которая что-то рассказывала, не обращая внимание на то, что Агнес ее не понимает, на пороге показалась старушка. Ее добрая улыбка сразу же запала в сердце, заставив на миг расслабиться и неловко улыбнуться в ответ, а затем опять непонятные слова буквально резали мозг, который ничего не мог понять и уже вовсе не хотел воспринимать никакую информацию. Одно понятно точно. Ее сюда привели, чтобы наверняка оставить у милой старушки, добродушно взявшая руку Агнес и потянувшая в свой дом. Внутри оказалось простенько: деревянная мебель, странные подвески, похожие на обереги, ажурные ткани, покрывающие столы и куча деревянных тазиков с ведрами, в которых лежали травы. Они зашли в помещение с очень низким столиком, куда, судя по движению руки пожилой женщины, ее попросили сесть. На пол. Кажется, Агнес никогда не привыкнет к традициям азиатских стран. Выбора особо не оставалось — по смутным воспоминаниям, она помнила, что нужно садиться на колени, а поэтому села так, как подсказывал ей мозг, и не ошиблась. Воинственная женщина села напротив нее, а старушка медленными шажками скрылась за раздвижной дверью. Спустя пару минут та вернулась с двумя порциями риса и двумя парами деревянных палочек. «Я не умею есть палочками», — панически пронеслось в голове. Агнес ела азиатскую кухню в небольших, но очень вкусных ресторанчиках — палочки там, естественно, подавались для особо умеющих, но не являлись обязательным прибором. В комплект к ним шли вилка, ложка и нож, чтобы не усложнять себе жизнь, и именно сейчас она поняла, что все-таки нужно было хотя бы немного научиться. Тарелка с рисом была поставлена прямо перед носом. Женщина напротив сразу же взяла палочки, без особых усилий орудуя ими не хуже, чем своим мечом, висящим в ножнах на поясе — и Агнес поспешила повторить, но как бы она ни старалась уместить эти ужасные деревяшки у себя в руке, те никак не хотели поддаваться, заставляя краснеть из-за своего неумения. Старушка поняла в чем дело, похлопав ее по плечу, и удалилась обратно за ту же дверь, чтобы спустя пару секунд вернуться с такой же деревянной ложкой в руках, которую и протянула Агнес. — Спасибо, — неловко ответила она старушке, принимая ложку и принявшись за свою порцию риса. Это не было вкусно. Вкус был постным, лишенная всяких приправ каша глоталась сложно, но Агнес не хотела показаться невежливой и привередливой, поэтому медленно поглощала одну ложку за другой, стараясь не думать о вкусе. Рис сам по себе полезен, он богат углеводами, витаминами и клетчаткой, отчего этого должно хватать для поддержания организма в более-менее здоровом состоянии. К тому же, вряд ли здесь есть что-то еще, вроде спагетти, пиццы или шаурмы, поэтому стоит привыкнуть. Хотя бы до тех пор, пока не вернется. «Если вернется», — поправила она себя, закусив щеку с внутренней стороны. Доев безвкусный рис, полностью набив им желудок, внимательно вслушалась в слова воинственной незнакомки. — Arigatō, o bāchan*, — сказала та, сложив руки возле груди и поклонившись.*Спасибо, бабушка.
— Ар-ригато, ба-чан, — неуверенно повторила Агнес, делая отметку у себя в голове, что так будет «спасибо». Она была в этом уверена, потому что что-то, но сохранилось в памяти от всех просмотренных аниме, которые она давно уже забыла. Вспоминать одиночные и простые слова дело нехитрое, но как быть с новыми? Ей определенно стоит хоть немного разобраться в этом языке. Иначе она совсем сгинет, не сумев даже банально спросить дорогу у проходящего мимо человека. Силами ее не одарили, объяснений никаких не дали, поэтому первое, что приходило на ум — научиться понимать окружающих ее людей. В конце концов, неизвестно, на сколько она застряла в этом мире, и сможет ли вернуться обратно. Горечь от сего осознания коснулась сердца. Ей хотелось наконец-таки нормально поплакать, выплескивая накопившиеся эмоции, но не могла перед этими людьми, поэтому просто сжала ладони в кулаки, стараясь подавить в себе все, что тянуло ее к отчаянью. Женщины опять начали переговариваться. Их долгая и совсем непонятная речь по-прежнему давила на уши, а мозг просто вопил, что такой сложный язык ни за что не удастся выучить, отчего грусть еще больше захлестнула ее, а подавленное состояние настолько сильно бушевало внутри, что его не было возможности сдержать. Спустя время воительница подошла к ней, положив ей свою руку на плечо, и, улыбнувшись, ласково проговорила: — Sayonara*.*Прощай.
Вмиг поняв, что та прощается, Агнес всхлипнула, кивнув. И тут же оказалась в чужих крепких объятиях. Эта женщина была выше ее, несмотря на то что, как правило, в Азии все девушки маленькие и хрупкие, и прошептала что-то еще, но слова были незнакомыми, непонятными, отчего Агнес заплакала. Она не хотела прощаться. Пусть ей неизвестно даже имя этой великолепной воительницы — именно она со своим напарником ее спасли от пасти гигантского червя. Агнес не знала, как попросить ее не уходить. Слезы катились по щекам водопадом, срываясь вниз, а плечи содрогались от рыданий — мысленно она молила всех богов, чтобы женщина осталась, но разумом понимала, что станет для нее — них — просто обузой, которую придется постоянно защищать. Агнес прекрасно понимала. Но… … черт. Ей было до ужаса страшно. Женщина несколько раз похлопала ее по спине, отчего пришлось отстраниться. Вновь добрая и ласковая улыбка, которая побуждала слезы литься еще сильнее — и та отступила, разворачиваясь. Спустя мгновение Агнес осталась в этом доме со старушкой, которая, подойдя к ней, аккуратно положила свою ладонь ей на лопатку, поглаживая, и слегка подтолкнула в сторону — к одной из дверей, в которую они тут же вошли. — Kore ga anata no heyadesu, hanī*, — задвинув дверь, проговорила та. Агнес заливалась слезами, не в силах понять, что от нее хотят, — sukoshi yasumu. Watashi wa chikaku ni imasu**.*Это теперь твоя комната, милая. **Отдохни немного. Я буду рядом.
Старушка еще раз похлопала ее по спине и, в который раз улыбнувшись, вышла из комнаты, оставляя Агнес совершенно одну. Слезы не останавливались. Опершись спиной о ближайшую стену, она скатилась по ней вниз, утыкаясь носом в болевшие от сидения колени, и громко всхлипнула, заходясь в рыданиях. Агнес нутром чуяла, что воительница вряд ли возьмет ее с собой, вряд ли останется, но хотела всем сердцем, чтобы она не покидала. Одна в этом мире, не знающая языка, с чудовищами под боком — как ей с этим справиться? Даже зная медицину — бесполезна. Здесь нет таблеток, инструментов, чтобы она хоть как-то могла лечить и помогать. В травах знаний не было, пусть ее отец и был ботаником*; вряд ли тут есть хоть что-то современное, полезное и подходящее для иностранки из другого мира. Агнес полностью бессильна.*профессия, связанная с изучением растительного мира.
Черт. И сжалась сильнее. Воительница правильно сделала, что оставила ее здесь, — это рациональное решение. Это действительно ожидаемо и естественно. На ее месте она бы сделала то же самое, не желая подвергать незнакомца, который ничего не понимает, опасности. Это чертовски правильное решение. Но почему же так больно? Почему же сердце воет от горечи? Привязаться к человеку, о котором не знаешь ровным счетом ничего, глупо. Но те двое сильны. С ними бы не было так страшно. Сейчас, находясь в неизвестной деревне с чужими людьми, которые вряд ли владеют мечом, чувствовала тревогу. Что если придет еще один огромный червяк? Что если ее вообще тут не примут? Что если она станет у всех бельмом на глазу? Это ведь не их проблемы, — подсказала она сама себе, всхлипнув. И поджала дрожащие губы. Она самая никчемная попаданка.