Не все то золото

Она спит на животе, подмяв под себя одеяло, и рыжие волосы разметались по подушке. Он осторожно гладит её молочно-белую спину, покрытую россыпью тёмных веснушек. Ей не нравится эта расцветка кожи, на лице и шее она планомерно изводит их кремом или прячет за слоем пудры, но на плечах и спине, вероятно, смирилась с их наличием. Ей вообще не нравится, как выглядит её тело, но во сне она была спокойной и тихой, и он плавно гладит её кожу, слушая, как ускоряется дыхание женщины перед пробуждением. Она потягивается, сбрасывает сонливость и садится. — Доброе утро, — говорит он вполголоса, с улыбкой рассматривая хмурую спросонья женщину. Сьерра заматывается в простынь и молча поднимается, но он прихватывает край, сдергивая с неё укрывающую ткань. Ему нравится цеплять её этим — Сьерра рычит что-то нецензурное, заматываясь снова, и уходит в ванную. Серхио поднимается, сдергивает в постели смятое белье и меняет на чистое. Это тоже ее бесит, и он это знает. Она называет его чистоплюем и педантом, словно это можно использовать как ругательство. Он вообще её бесит. Но она трахается с ним, каждый день нахально приходя в маленькую квартиру на окраине Мадрида. Она нравится ему. Какой-то внутренней прямолинейностью и простотой. При всей своей агрессии, с эпатажным поведением, жёсткостью — она оказалась самым честным человеком, встречавшемся ему. Она могла растоптать этой правдой, выжечь, швырнув в лицо словно бутылку с зажигательной смесью, и она проворачивала это с окружающими с пугающей частотой. Он идёт на кухню, варит кофе, готовит омлет. Сьерра заходит в кухню, усаживается за стол. Мокрые волосы скручены на затылке, его махровый халат едва скрывает грудь. Она косится на него и крепче запахивает халат, туго затягивая пояс. Серхио ставит тарелки с едой, и Сьерра с удовольствием накидывается на завтрак, едва не мурлыкая от удовольствия. Она ест по-простому, помогая себе куском хлеба, ломая омлет вилкой, вытирает уголки губ тыльной стороной ладони, и несмотря на всю его щепетильность, ему нравится картина, которую он видит. Как же глубоко спрятана девчонка, простая и озорная, как много условностей вокруг неё. — В двенадцать нас ждут в выставочном центре, — говорит она, отодвигая пустую тарелку. — Я предупрежу ребят. — Проведёшь планерку? Я хочу заехать домой. — Если не хочешь — можешь не ходить с нами, — пожимает плечами Серхио. — Посмотрим, — она откидывается на спинку стула и оглядывается. Он молча протягивает ей сигареты и пододвигает импровизированную пепельницу. Серхио убирает посуду, когда она, затушив сигарету, плавно обнимает со спины и, запустив в его жёсткие волосы пальцы, мягко целует шею. Короткое мгновение, не то нежности, не то благодарности — она не ждёт продолжения, уходит в комнату. Когда Серхио заходит, она, уже переодевшись, накладывает макияж. Он убирает брошенные ею мокрое полотенце и халат в ванную, одевается. Сьерра заканчивает с макияжем, сушит волосы, недовольная результатом, скручивает их и затягивает в узел. Подходит к нему и целует, снова не говоря ни слова. Он прихватывает её за плечи, и целует в ответ. В какой-то момент пробегает желание никуда не ходить, застрять в этой квартире на пару недель, дождаться, пока все это кончится и… И увезти её туда, где ей не нужно будет себя изводить. Эта мысль приходит так неожиданно, что шокирует его самого. Кого он хочет спасти на самом деле? Сьерра замирает, глядя ему в глаза. Ведёт ладонями по щекам, а потом ехидно спрашивает. — Послушай, тебе сильно дорога твоя борода? Ты мне щеки исколол. Он, смущенный и задетый, прижимает ладонь к подбородку, проводя пальцами по густой растительности. — До встречи, — она, удовлетворенная его замешательством, уходит. А Серхио торопливо собирается и едет в офис. *** На экскурсию отправляются Марио и Бланка. Девушка напросилась сама, и её нездоровый интерес начал раздражать. Она словно ставит себя выше остальных в команде. Серхио даёт им задание осмотреть первый этаж, а сам поднимается на второй. Огромные окна с витражами. Здание отвратительно уязвимо, оно не станет защитой при штурме. Он заглядывает в каждую комнату, торопливо цепляя на стены и углы мелкие беспроводные камеры. Считает шаги, запоминая расстояние и расположение. На втором этаже несколько небольших залов, лифтовый холл, лестница на крышу, санузел и пара кладовых. Он поднимается на крышу — небольшая площадка огорожена высокими перилами, за которыми начинается покатая кровля. Серхио возвращается в здание, спускается на первый этаж. Также скрупулезно обходит и его, размещая камеры и вживую осматривая огромный зал, разделённый зеркальным лабиринтом, холл, фуршетный зал. Потом проходит в подсобные помещения, сталкивается с уборщицей. Она окидывает его равнодушным взглядом, и пока она занимается уборкой пыли, Серхио цепляет камеру к её тележке. Подвала у здания на чертежах не было, но он интуитивно ищет его, пытаясь найти хоть какое-то объяснение этому странному выбору места. Подвала нет. Лестница в дальней части здания ведёт на второй этаж и не более того. — Где, на ваш взгляд, самое безопасное место? — спрашивает он, встречаясь с аналитиками. Бланка пожимает плечами и кивает на второй этаж. — Там неплохой обзор. Витражные окна идут сквозь оба этажа и обрамлены небольшими балкончиками. Она права, там самая удачная точка. Заблокировать лифт, взять под контроль лестницу и выход на крышу… Вот только выхода из этой мышеловки нет. — Как бы ты назвал этот план, Профессор? — ехидно спрашивает Бланка, — мне кажется, это просто Титаник. — Что ты себе позволяешь? — он разворачивается и говорит строго, без тени улыбки, заставляя её смутиться. — Прости. Мы… Мы просто обсуждали… — Мы думали, кто бы мог это провернуть, — наивно продолжает вместо неё Марио, — не так уж много вариантов, на самом деле. По крайней мере, из известных нам. Идея неплоха, но Серхио осознает, что скажет парень и злится заранее, не давая мозгу холодно оценить услышанное. — Вы бы могли это сделать. Вряд ли кто-то из команды, они не способны на такое. Только если Палермо, если он жив, или если жив Берлин… — Заткнись, — шипит Серхио, — закрой свой рот и больше никогда не произноси вслух имя моего брата. — Если бы я был в вашей команде, я бы выбрал тоже что-то такое значимое, не Денвер и не Боготу, уж точно я бы выбрал столицу… Парня несёт все дальше, и Серхио с отвращением смотрит на него, потом на Бланку. Та словно наблюдает за его реакцией. Детишки решили проверить, не замешан ли он в этом? Или это идея Сьерры? — Уходим, — резко обрывает Серхио. Алисия не появляется в офисе, а затем пропускает тренировку. Зато он замечает в зале Бланку. — Следишь за мной, — он подходит и занимает беговую дорожку рядом с ней. — И в мыслях не было. Если хочешь, я уйду. — Хочу. Хочу, чтобы вы прекратили играться и отнеслись к своей работе с полной ответственностью. — Я бы тоже выбрала столицу, Профессор. Лондон, ну или Париж, — Бланка сходит с дорожки и уходит в раздевалку. Какого черта там было в этом их учебнике? Что они знают на самом деле, какой ещё Париж?! Он переходит к груше, и, когда останавливается, ощущает, что его одежда и волосы почти насквозь мокрые. Телефонный звонок застает его врасплох. Сьерра коротко уточняет, где он, хотя отлично может отследить его местоположение по мобильнику. Потом также коротко говорит, что заедет, не считая нужным спрашивать на это разрешения. Он возвращается домой и успевает только поставить чайник, когда она звонит в дверь. Сьерра выглядит измотанной, и Серхио пропускает язвительное замечание по поводу импровизированного допроса от аналитиков. Просто забирает её куртку и закрывает дверь. Она садится на кухне, привычно тянет к себе пепельницу. — Хочешь что-то рассказать? — спрашивает он, чувствуя её напряжение. — Нет, — она качает головой и замирает, уткнувшись в одну точку, — а ты хочешь что-то спросить? Серхио усмехается и садится рядом. — Нет. Хочу кое-что рассказать. Для них это игра. Они города выбрали, понимаешь? — Для нас для всех это игра. Ставки разные. Кому я это объясняю? — она смеётся и отодвигает чай, — посерьёзнее что-то есть? Он достаёт бутылку коньяка и стаканы. Алисия делает пару глотков и спрашивает. — Знаешь, как выбирают собак для поисковой работы? Тех, что ищут наркотики или ищут людей? Выбирают не по экстерьеру, не спокойную по характеру. Выбирают ту собаку, которая будет с удовольствием играть, вытаскивая и находя свою игрушку, куда бы ни спрятал её кинолог. И не важно, что теперь её игрушка всегда будет пахнуть героином — для собаки это никогда не станет работой, потому что всегда будет игрой. А значит, никогда не надоест, — она пьёт коньяк словно чай, не морщась, и Серхио достаёт плитку горького шоколада, ломает и протягивает ей. — Пусть играют, пусть делают, что хотят, если они в состоянии хоть чем-то помочь. Им нравится, ты же видишь сам. — Пойдём, — он забирает из её рук стакан, — тебе нужно отдохнуть. — Не поможет, Маркина. Мне не нравится, понимаешь? Она смотрит в упор, не закрывая глаз. Ей больно, ей нужна хоть капля защиты от всего, что происходило в её жизни. Ей больно, и он берет в ладони её лицо, касаясь губами её щеки, губ. Она целует сама, плачет, и её слезы катятся по щекам. Она захлебывается от боли, отталкивая его от себя, сжимая ладонями голову. Сгибается, и он видит только её вздрагивающую макушку и изогнувшиеся в судороге пальцы, запутавшиеся в волосах. — Ну же, Алисия, — он гладит её по спине, — Алисия, — он накрывает её ладони, плавно отнимая их от головы. — Я приму душ и приду, — хрипит она, вставая резко. Хуже боли только то, что она вот так наивно её демонстрирует. Все было проще, когда они летали по миру, разыскивая Берлина и Ракель. Всё было проще, когда она была инспектором. Все было совсем иначе, когда она была замужем. Все было гораздо понятнее, пока она не стала матерью. Вернувшись из душа, Алисия забирается в постель и стаскивает с него одеяло. Хмыкает, глядя на пижаму, и усаживается на его бедра сверху. Нагибается, жадно целуя, прижимаясь к груди. Он плавно поглаживает её спину, талию, целует в ответ, но она торопливо стягивает с него штаны и двигается быстро, очень скоро замирая сверху, плотно сжимая колени. Её напряжение сменяется полным расслаблением, и она медленно откидывается назад, а он подгибает колени, давая опору её спине и плавно забирает у неё инициативу, берет за тонкую щиколотку левую ногу и ставит себе на грудь. Вторую упирает в плечо. Чуть-чуть разводит свои колени, продолжая удерживать её спину, но давая себе больше упора, ловит её руки, сплетая пальцы. И медленно двигает бёдрами, опираясь на стопы. Вес её тела не даёт ему большой амплитуды движений, и он несколько раз качается, подбирая движение, а после только плавно добавляет ритм. Она возбуждена, снова, и её руки крепче сжимают его пальцы, Сьерра откидывает голову, изгибается, теснее прижимаясь к нему. Хрипло выдыхает и хочет опустить ноги, намереваясь ускорить процесс, но он прихватывает её за щиколотки, не давая этого сделать, только крепче прижимает её стопы к своей груди, поглаживает от колена по икрам. Его движения, плавные и неторопливые, позволяют Серхио контролировать её реакцию, и он медлит, не давая ей того ритма, которого она бы хотела. — Маркина, — хрипит она, и он только крепче держит её, глядя на извивающееся тело женщины, — сука, как же ты все усложняешь. Она пытается разозлить его или раззадорить, но он лишь усмехается, придерживаясь того же ритма. Пытается уловить ее взгляд, но глаза Алисии расфокусированы, горячее тело жаждет разрядки, и он наконец даёт ей то, чего она так хочет. Она изгибается в оргазме, и он кончается следом. Ловит её за руки, подтягивает к себе, и она утомленно обнимает его за шею, перекатывается на бок, прижимается всем телом. Ласкается лицом, губами, медленно целует, и он разворачивается, сжимая её в объятиях и целуя в ответ. Кого ты пытаешься спасти? Ее или себя? Когда ты сам последний раз чувствовал себя по-настоящему живым? *** За день до предполагаемой даты он ощущает такое волнение, что не может толком сосредоточиться. Готов импровизированный штаб, готовы снайперы и штурмовая группа. Аналитиков она допустила в палатку. Там же Суарес и Рубио. От разведки очередной полковник на связи. Но не происходит ничего. Алмазы поступают на выставку, все идёт к открытию. Напряжение сменяется усталостью. Глупые шутки про фальшстарт и перестраховку начинают выводить из себя. — Установите наружний контур наблюдения, — распоряжается Алисия. Кивает ему, и Серхио ловит полный злобы взгляд Суареса. Поднимается, уходя из палатки вслед за Сьеррой. — Это даёт следующий отрезок времени. Между десятью и началом одиннадцатого, — он закуривает и смотрит на неё. Сьерра отстраненно наблюдает за запланированной акцией протеста аграриев, медленно перекрывающих площадь. Это время действительно самое подходящее. Но не происходит ничего. Когда на следующий день в самый удачный период времени снова не происходит ничего, Сьерра срывает злость на команде, выгоняя их из штаба. Цена ошибки для неё велика, и чем больше проходит времени, тем отчетливее она понимает, что все это не имеет смысла. Её просто напугали, она просто купилась. На третий день её вызывает на разговор полковник. Серхио покидает штаб вслед за остальными, и его зажимает у входа Рубио. — Когда все закончится, ты уедешь из Испании и больше никогда сюда не сунешься. Если попадёшь в камеры — я тебя пристрелю, — шипит, защищая свою страну. Серхио кивает, напряжённо вслушиваясь в разгорающийся в штабе скандал. Через несколько минут Алисия выглядывает и зовёт их. Кратко раздаёт команды, распуская их всех. — Ещё рано, — настойчиво говорит Серхио, но полковник высмеивает его открыто, не скрывая презрения. Алисия остаётся одна. И тогда, наверно, ему впервые приходит в голову, что это и есть то самое окно, которое они искали. Дело не в охране, прикрытии или штурмовиках, дело в дискредитации единственного, кто мог им противостоять. Покидают выставку богатые клиенты, и это становится ещё одной весточкой о приближении начала. Алисия, подавленная и притихшая, молча просматривает записи с камер. Она позволила вернуться аналитикам — она сама была их начальником и была вольна распоряжаться этим ресурсом. И ребята отсматривают камеры и вполголоса переговариваются, обсуждая дальнейшие нерадостные перспективы. Задымление на верхнем этаже появляется достаточно внезапно. По протоколу медленно и уверенно идёт эвакуация, на площадь прибывают два пожарных расчёта. Их некому проверить, и Сьерра едва не смеётся, пальчиком проводя по экрану. — Ты видишь то же, что и я? Он кивает. Он видит, что эти люди ведут себя неадекватно ситуации, он видит их абсолютно нелогичную ручную кладь и неуместную медлительность. Сьерра набирает полковнику, не отрываясь смотрит на экран. — Мне нужны они все, — когда заканчиваются аргументы, она кричит, но полковник, видимо, так не считает. И когда люди в панике начинают бежать, а двери закрываться — она выводит видеосвязь и выходит на улицу, демонстрируя ему то, что видит прямо сейчас. Через пятнадцать минут они все снова в штабе, и внутри можно оглохнуть от перевозбужденных разговоров. Серхио молча наблюдает за ними, всеми теми, кто не послушал её. — И что дальше? — спрашивает Бланка, подсаживаясь к нему. — Переговоры. Посмотрите, сколько людей осталось в здании. Собирайте списки. Выясните, откуда эти пожарные расчёты, узнайте, кто именно приехал на вызов. Он смотрит на Алисию, и видит что в этой шумихе она справится сама. Женщина, устав перекрикивать, сбрасывает туфли и поднимается на стул. — Тихо! Она ловит его взгляд на мгновение, после чего быстро и чётко раздаёт команды. А потом раздаётся телефонный звонок. Всё, что было до этой минуты не имело значения. Всё это было направлено только на то, чтобы этих переговоров не состоялось, чтобы в них не было нужды. Но вот она стоит перед мониторами, заправляя гарнитуру под распущенные волосы. Глаза хищно сощурены, от позы веет уверенностью. Она принимает звонок, выведенный на колонки звук слышат все в палатке. — Привет, Алисия. Скучала без меня? Голос мужской, глубокий и не к месту спокойный. Серхио, как и все остальные, напряжённо смотрит на экраны, упуская то, как замирает сильная женщина, раздавленная на мгновение этой короткой фразой. — Ещё чего! — она отключает микрофон и зло приказывает: — Я хочу чтобы вы подключились ко всем камерам. Мне плевать, как вы это сделаете. Покажите мне того, кто это говорит! — Алисия нервно трёт переносицу. Этой ночью она спала всего четыре часа, и сейчас Серхио понимает, насколько этого было мало. — Специалисты делают всё, что могут, — комментирует он спокойно, понимая, что бы они сейчас ни сделали — этого всё равно недостаточно. Когда на экранах появляется изображение, специалисты прилипают к монитору. Двери заблокированы. Охраны внутри больше нет. Под каждой камерой стоит человек в маске Дали. Чёртовы маски, которые он когда-то выбрал, ткнув наугад. Часы на башне на площади отбивают полдень. Люди на экране поднимают руки, направляя на камеры небольшие устройства. И изображение ожидаемо пропадает. — Выводите дополнительные камеры на экран, — требует она, обращаясь к Амандо. Он проворно выводит на экран изображения. Его руками маленькими устройствами нашпиговано оба этажа. Обзор меньше, беспроводной интернет и отсутствие источника питания, но лучше чем ничего. — Алисия, ты правда думала, что я не замечу камеры? — голос мужчины практически смеётся над ней. Устройства постепенно отключаются, также как и стандартные камеры. — С-сука, смени голос, — рычит она, вцепляясь пальцами в стол, — иначе я не стану с тобой вообще ничего обсуждать. — Так лучше? — голос резво меняется на женский, — да, действительно, так, наверно, будет проще. Алисия, поздравляю тебя с повышением, — и теперь приходит очередь Профессора сжимать кулаки так, что вздуваются вены на кистях. Потому что этот голос принадлежит Ракель. — Это ведь не может быть она, — Анхель замирает, узнав голос, — Сьерра, ради всего святого, скажи, что это не может быть она. — Нет, Рубио, — цедит она сквозь зубы, справившись с эмоциями, — её здесь нет. Ей не сдался этот алмазный фонд, этот город и эта страна. — Алисия, — продолжает тем временем голос Ракель, — дай мне тридцать минут. Я настрою канал для сообщений, разберусь с заложниками. Не вздумай идти со штурмом, я перестреляю заложников. Суарес пусть пока разомнется.