Южная Корея. Сеул. 2 года назад.
- Лалипоп, ты уже совсем сума сошла? - в глазах Джису читался прямой укор. Чеён спряталась за ее спиной, а в противоположном углу гримерной на столе сидела Дженни. Лиса опустилась перед ней на колени. - Что вы тут вдвоем делаете? У нас выход через 15 минут. - Лодыжка. - Хриплым и холодным голосом констатировала Лалиса, не поднимая глаз от чуть припухшей ноги Ким. Тонкие пальцы рук Манобан аккуратно приспустили ткань сетчатого чулка, еле касаясь медовой кожи ног Дженни. - Почему не… - начала было Ким-старшая, предлагая вызвать медиков, но была резко прервана тихим голосом макнэ. - Я знаю, что делаю. И она действительно знала. Разогревающая мазь, медицинский, а затем эластичный бинт в цвет кожи, поверх - чулок и ботинок. Все это заняло у Манобан не более полутора минут, а медик провозился бы полчаса, расспрашивая, как это произошло и были ли растяжения раньше. А об знать посторонним совершенно необязательно. Ведь кому вообще можно доверить сакральные знания о теплейших объятиях и неожиданной травме после испуга от появление незваного менеджера. Легкая улыбка заиграла на губах Дженни, когда ласковые пальцы девушки, сидящей перед ней на коленях, остановились у края юбки, оставляя чулок на прежнем месте. Два темных взгляда встретились. Черт. Это был ужасно смущающий момент. Наблюдавшая за всем происходящим Джису потеряла дар речи, но как только он к ней вернулся, она вскрикнула: - Поднимаемся и марш на сцену, невежливо заставлять всех ждать! - и вышла, натягивая дежурную улыбку. В проходе осталась стоять Розэ, выжидающе глядя на подруг. Ее взгляд зацепился за чуть дрожащие пальцы Лалисы, блестящие глаза Дженни и сбившееся дыхание обеих. Она заметила это совсем недавно, но сейчас убедилась на сто процентов: эти две идиотки влюбились друг в друга. Розэ проследовала за своей старшей напарницей и покинула гримерную, напоследок бросив: - Пять минут, тик-так. И они вновь остались наедине. Взгляд Лалисы коснулся сначала коленей перед своим лицом, а затем вернулся к шоколадным глазам Ким. - Ты… - сглотнула Лиса, вдруг осознав, что смотрит слишком долго. - В порядке, если ты об этом, - улыбнулась Дженни и протянула руки. Лиса улыбнулась в ответ. Так всегда было и всегда будет. Она будет улыбаться этому солнцу и проворачиваться вокруг своей оси, словно юный подсолнух, лишь бы всегда видеть эти горящие глаза, наполненные необъяснимым принятием и сочувствием к Манобан. Лалиса поднимается и делает шаг навстречу Дженни, чтобы вновь погрузиться в заставляющие трепетать теплые объятия. Тонкие руки Ким смыкаются за плечами высокой напарницы и они застывают в странной позе, где теряются и сплетаются конечности, щеки соприкасаются и волосы - рыжие и черные - спутываются в один темно-огненный поток. Когда девушки покинут эту комнату, никто и никогда не узнает, что несколько минут назад Лалиса, словно маленькая девочка, плакала на плече Дженни, переживая не самый лучший момент своей карьеры. Количество хейта превысило все мыслимые границы и никто бы не выдержал это в одиночку. Никто и никогда не узнает, что улыбка Лалисы больше ненастоящая, а настоящая потерялась где-то в черных локонах Ким.Великобритания. Пригород Нортгемптона. Наше время.
Вспомнилось. И отчего-то снова предательски защипало внутри грудной клетки. Легкие как будто заглохли, отодвинулись и дали больше места для сердца, которое застучало сильнее, разгоняя кровь и посылая сигналы в мозг. Нужно ответить. Ответила маме: «Все хорошо. Долетела. Люблю! Папе привет». Ответила Джису: «Все круто. Отдыхаю. Отличного отпуска!». Оставила напоследок Дженни. Что ответить Лиса откровенно не знала. Их переписки не были похожи на дружеские, на романтические или на рабочие. Это был словно личный дневник для обеих, куда они писали свои мысли и переживания, а в ответ получали лишь поддержку - никаких советов или вопросов. Ответ напросился сам собой. 8:23 «Привет, Джен. Я в порядке. Да, уже в Англии. Тут хорошо. Я хорошо поспала, собираюсь поесть». А потом Лиса добавила еще фразу прежде, чем успела подумать. 8:24 «Тоже скучаю, Нини». Пришло время подниматься с кровати. Тело приятно гудело от долгожданного расслабления. Тяжкий груз неподъемной ответственности упал наземь с плеч и остался где-то на пороге этого чудесного дома, отчего и дышалось легче, и поступь стала увереннее. Захотелось распрямить спину, вздернуть голову и пойти модельной походкой покорять мир. Но для начала нужно было покорить душ и кухню, ведь помыться и поесть хотелось просто неимоверно. То ли внутри проснулся давно ушедший в спячку зверь, то ли Лиса наконец выспалась, но жить хотелось. Черт, по-настоящему хотелось. Для себя, а не для камер или социальных сетей. Одежда неуклюжими клубками упала на пол, голое, подтянутое женское тело скрылось в душевой кабине. Стекла и зеркала ванной комнаты играли с воображением, заставляя рассматривать саму себя, а неутешительные мысли врезались струями ледяного душа прямо под кожу, проникая в самые отдаленные уголки разума. Она слишком похудела. Да, начальство было в восторге от великолепной формы Манобан, но, кто же знал, что такое тело ей было подарено не чудотворным тайским метаболизмом, а крайней степенью истощения, когда она оставалась без нормального сна неделями. Боже, она действительно так и не смогла вспомнить, когда последний раз нормально высыпалась. - Тебе нужно высыпаться, моя Лили. Лалиса тихо вскрикнула, обернувшись. Запотевшие зеркала показали ей лишь ее собственное отражение и никого более. Даже если и хотелось увидеть кого-то еще. Невольно сомкнулись руки на теле, по макушке прокатились холодные потоки воды, пробираясь сквозь черепную коробку в укромный уголок сознания, где с нежностью и теплотой были сложены самые трепетные воспоминания. И подписано: «Нини».Китай. Гонконг. 1 год назад.
Сильная женская рука хлестко, но с присущим изяществом разрезала воздух, приземлившись на бедро, нога - шаг, два, три, поворот корпуса и следующее пружинящее движение руками. Шел третий час занятий в танцевальной студии. В помещении пахло потом и духами от «Шанель». - Нини? - послышался мягкий щелчок входной двери, и за своей спиной Ким сквозь широкое зеркало увидела чуть сгорбленный силуэт Манобан. На спине - привычный рюкзак со сменной одеждой, которая скорее всего насквозь пропахла тренировками, на ногах - удобные, но заношенные до безобразия кроссовки, а натренированное годами тело скрыто под мешковатой одеждой. - Почему ты еще здесь? Признаваться не хотелось, но пришлось. - Не получается эта штука, - Дженни с усилием продемонстрировала движение, которое вот уже три часа пыталась довести до идеала, - с руками. И если Лисе сейчас и разрешено было смотреть на нее чуть дольше обычного, то под таким внимательным взглядом темно-вишневых глаз даже Ким немного поежилась. По плечам к пояснице пробежали скромные мурашки. К спортивной сумке Дженни присоединился рюкзак Манобан, а его хозяйка сопроводила на сегодняшний вечер свою ученицу к центру студии. - Прежде чем увести руку назад, - начинает свой урок Лиса, принимая привычную стойку, - сделай тот толчок бедром. Только с усилием. Получится ярче, - тонкая рука режет воздух, словно раскаленный нож - масло и опускается на точеное бедро, - бум! Поняла? Дженни сконфужено моргает. И не потому что не поняла, а как раз по той причине, что поняла. И дело не в танце. У нее такие красивые руки. Кивает, принимает стойку, но терпит поражение. - Черт, может, просто изменим хореографию? - нервно вскрикивает Ким и краснеет то ли от злости, то ли от смущения. - Я никогда не сделаю это идеально. Дженни отворачивается. Не любит, когда ее видят слабой и расстроенной. Как вдруг чувствует на своем затылке дыхание. - А мне кажется, все и так идеально. - Эти красивые руки не дают ей затеряться в собственных мыслях и притягивают к себе. Так же сильно, как ударяли воздух в танце, но нежно и даже с легкой опаской. Как берут боязливого котенка на руки. По спине бежит уже табун мурашек, когда руки Манобан опоясывают талию, и медленно поворачивают их вместе с Дженни обратно к зеркалу. - Просто нужно немного практики. И теперь это зеркало кажется Ким магическим. Оно обнажает каждый ее нерв, заставляя сердце биться быстрее, а колени невольно вздрогнуть. - Еще раз. - Хрипло командует Лалиса прямо на ухо Дженни, беря ее руки в свои. А вовсе не набожная Дженни безмолвно молится всем известным Богам, чтобы ее уберегли от бесстыдного стона, который липко застрял где-то в районе диафрагмы. Лиса тянет ее руку назад к себе - толчок - бедро приходит в правильное положение, а движение, которое с таким усердием Ким пыталась освоить, вдруг получилось поистине идеальным. Прямо как у Лисы. И, черт бы побрал эту Лису, если бы Дженни хоть немного смотрела в зеркало, а не беспощадно тонула в темно-шоколадных глазах тайки, то точно бы и сама заметила это, но вместо этого она застыла на месте, попросив повторить еще и еще, только бы эти красивые руки не покидали ее, только бы этот внимательный взгляд был вечно прикован к ней. Такой уровень тактильного контакта уже стал привычным для них, но каждое прикосновение было столько ценным для Дженни, что она готова была с гордостью нести звание «Прилипалы», которым одарила ее Чеён. Каждый раз, когда Ким пыталась добиться инициативы от Манобан, ей казалось, что она совсем и не нравится ей, но, когда наконец получала желаемое внимание, то всегда приходила лишь к одному выводу. Эти красивые руки не умеют лгать. А руки Лалисы были повсюду множество раз, жаль только так и не добрались туда, куда бы Дженни хотелось больше всего. И, наверное, только дурак не заметил бы этого трепетного желания. Но Лиса оказалась той еще дурочкой, раз так и не разгадала секрет этого загадочного притяжения, которое каждый раз заставляло Дженни оказываться рядом с Манобан на сцене, в толпе или гримерной. - Ты выглядишь уставшей. - Констатировала Ким, когда девушки уютно устроились рядом друг с другом на мягком диване, чтобы отдохнуть. - Нет, - соврала Лиса, - просто хотела выспаться перед завтрашним интервью, но, - она усмехнулась, показывая двумя пальцами на свои щеки, - видимо, моему визажисту придётся снова познакомиться с этими мрачными ребятами у меня под глазами. - Что ж, - рассмеялась Дженни, - мой с ними уже даже не здоровается, а принимает, как старых друзей. Мягкий смех в унисон разнесся по студии, отражаясь от ее стен приятной вибрацией. В такой уютной атмосфере девушки могли сидеть часами, если бы уже давно не перевалило за полночь. Нужно было отправляться в отель и поспать хотя бы пять или шесть часов перед грядущими мероприятиями. В машине, предоставленной группе, царила приятная тишина, а легкое покачивание на поворотах вводило в сон даже без колыбельной. Страшно было признавать, что Лиса хотела бы однажды услышать одну из них из уст Нини, но она и не успела, ведь стоило только ее голове коснуться мягкого плеча Дженни, как веки потяжелели настолько, что сопротивляться сну стало просто нереально. Все время в пути Манобан находилась в бессознательном состоянии, но то ли поворот был слишком резким, то ли слова Дженни, сказанные в следующее мгновение, были настолько важны, что сознание на секунду вернулось. - Тебе нужно высыпаться, моя Лили. Сердце нежно сжалось, а затем ударилось о ребра с такой силой, чтобы отпечатать эти слова прямо на них. «Моя Лили».Великобритания. Пригород Нортгемптона. Наше время.
Манобан уже и не могла вспомнить, когда Дженни Ким завладела ее сознанием настолько, чтобы любой момент домашней рутины сопровождался воспоминаниями. Но она помнила каждое чертово мгновение проведенное рядом с этой потрясающей женщиной. И если бы Лиса только знала наверняка, разрешила бы ей Дженни преумножить это время вместе, она бы прямо сейчас написала бы ей адрес своего временного проживания, раскрыла бы объятия и не отпускала бы до самого окончания этого отпуска. Только вот Лиса не знала наверняка. А плата за риск была слишком высока. Потерять то, что они с Дженни построили за эти годы, это то, чего Манобан, наверное, боялась больше всего на свете. И, обуреваемая трепещущими воспоминаниями, Лиса отправилась завтракать, не услышав, как пришло оповещение о новом сообщении. Моя Нини, 8:31: «Могу я прилететь к тебе?».