Альтаир

      — По нашим данным, лаборатория, как и несколько помещений рядом с ней полностью уничтожены. Пожар охватил верхние этажи, там работают пожарные. Штаб эвакуирован, информация о погибших и раненых пока не подтверждена официально. На месте работают военные, нас туда конечно же не пускают, но некоторые, особо упёртые журналисты поведали что командующий Тауэрс либо тяжело ранен, либо погиб. Слишком много огня... Как оказалось, рядом с лабораторией было организовано хранилище взрывчатых веществ. Интересно кто-нибудь знал об этом?       — Нет, Наклз, Соник молчит как рыба и пялится на Шэдоу уже пару часов. Он... — лис закашлялся и тяжело выдохнул. — Он ввел ему сыворотку и теперь ненавидит себя за это.       — Хаос, он выживет? — до боли знакомый тон слегка взбодрил затуманенный разум, заставляя попытаться вынырнуть из этой тьмы, но это было ужасно трудно.       — Учитывая, что он принимал те самые лекарства, о которых Руж знает... Есть вероятность, что да... Его показатели почти стабилизировались... По моим наблюдениям, развитие его динамики схоже с Соником, так что есть шанс... Я надеюсь...       — Тэйлс...       — Вероятность больше 50 процентов на мой взгляд... — на какое-то время в комнате повисла напряжённая тишина, пока лис наблюдал за Альтаиром, с грустью слушающим сердцебиение собрата. — Он сильный, Руж. Думаю, он справится...       — Я верю тебе и верю в него. Поцелуйте его за меня, он ненавидит когда с ним сюсюкаются. — тихий смешок был призван разрядить обстановку и это, кажется сработало, потому что даже синие уши повернулись в сторону звука.       — Неправда. Он любит поцелуи, да Шэд?       — Он не слышит тебя, Соник…       Голоса звучали так отдалённо, словно звучал в огромном коридоре, отражаясь эхом от стен. Ему мешала жуткая, пронзительная боль, раз за разом, с каждым ударом сердца заставляющая тело содрогаться, а зубы стискиваться в оскале, чтобы не выдать жалобный скулёж. Да, он ни разу не был в плену, но теперь он понимал какого было тем, кого пытали, чтобы вытянуть информацию. Чувствовать себя на месте своих жертв было…       Ошеломляюще болезненно.       Сгустки боли, будто раскалённый металл струились по венам, проникая повсюду. Они ощущались как яд, стремительно распространяющийся по телу, пожирающий каждую клеточку и заставляющий само сознание корчиться в агонии, вызывая дикое желание кричать. Биться в истерике. Сдирать с себя кожу. Лишь бы избавиться от этого невыносимого огненного зуда.       — Тише, тише, приятель, всё будет хорошо… — мягкий голос в этот раз показался ближе, почти у самого уха, заставляя тело дернуться, отчего мозг зарегистрировал касание к чему-то тёплому и мягкому… Это было похоже на… Губы?       В этот момент память возродила яркое воспоминание о поцелуе. Том самом, который казался таким неправильным, но таким желанным. Таким спонтанным и таким… Заботливым? Он был подобен распускающемуся бутону, постепенно раскрывающему свою красоту, пока ты не будешь тонуть в его созерцании, расплываясь в нежном осязании бархата хрупких лепестков. Хрупких, но способных на невозможное. Способных вернуть тебя к жизни…       Что-то холодное и плотное легко на лоб, заставляя Шэдоу почти застонать от облегчения. Ему было невыносимо жарко и только сейчас он осознал, что он всё ещё жив. Что он дышит, пусть и очень болезненно. Вот почему ему было так плохо…       Выстрел, выстрел, выстрел.       Грохот заставил тело невольно содрогаться, несмотря на то, что этот звук был лишь в голове. Падающее тело врага и осознание, что тебя несут на руках. Неужели это всё было правдой? Неужели они на самом деле покончили с тем, о чем Шэдоу приходилось думать так долго? Неужели Альтаир…       Альтаир…       — Ты не можешь умереть вот так… Мы сделали то, что хотели. Мы уничтожили Омегу. Мы добились своей цели. Тауэрса больше нет, мы победили… Мы победили… — это звучало так печально, будто Альтаир сам не до конца верил в то, что он добился того, к чему готовился несколько лет. — Ты обещал мне свидание, сволочь…       Это была последняя капля. Как бы не было больно, Шэдоу больше не мог лежать неподвижно, надеясь, что тьма заберёт его сознание навсегда. Этот голос заставлял его сердце биться быстрее, заставлял его хотеть подняться и доказать, что он способен на большее. Заставлял его хотеть снова увидеть эти прекрасные изумрудные светящиеся глаза, даже если это будет последнее, на что хватит его сил.       — Я знаю, что ты жив, придурок… — тихо смеясь пробормотал Альтаир, заботливо промакивая выступающий пот на черной шее холодным полотенцем. Это было так приятно…       — Ты был в коме несколько дней… Я думал ты погибнешь. — может быть Альтаир и умел искусно прятать эмоции, но Шэдоу услышал как тот нервно сглотнул и вымученно улыбнулся, отчего тёмный еж слабо сжал его запястье будто возражал против любых касаний. Альтаир с удивлением посмотрел на него, вдруг осознавая, что рубиновые глаза, наконец, открылись, заставляя синего ежа ошарашенно уставиться на их хозяина.       — Я же обещал тебе свидание. — хрипло пробормотал он и закашлялся, но ненадолго, потому, что персиковые пальцы мягко прижались к белой груди, не давая Шэдоу приподнять туловище. Его взгляд снова встретился с изумрудным, в этот раз излучающими искрящуюся радость.       — Хахахаха! — счастливый смех ласкал уши лучше любой музыки, отчего палевые губы незаметно для хозяина растягивались в искренней улыбке. Альтаир задумался, игриво наматывая белую шерстку на свой палец, а затем наклонился, кратко касаясь носом чёрного носа.       — Тогда в твоих интересах поскорее выздороветь, красавчик.