the other end?

«Когда я понял, что Бог дал мне второй шанс, я почувствовал себя идиотом… " — Мистер Аттерсон, не открывайте дверь! — проносился чей-то хриплый и пронзительный крик на всю комнату. Но его никто не слушал. Дверь всё ещё продолжали ломать, проклиная параллельно Хайда, который, как они думали, что-то сделал с Джекилом. Но он не мог. Не мог показаться в обличии «злого эго», которое уже полностью поглощало его тело. Генри продолжал умолять своего старого друга и подчинённого о том, чтоб они прекратили и оставили его в покое. Бесполезно… — " Мне не страшна казнь, мне страшно, что я полностью... потеряю себя… " — подумал мужчина про себя, пытаясь из последних сил добраться до тумбочки, где лежала синильная кислота. Он хотел свести счёты с жизнью здесь и сейчас. Его рука уже открывала ящик. В глазах всё плыло, поэтому он схватился за первую попавшуюся ампулу и, не смотря даже что у него было в руках, быстро это употребил и начал ждать. В глазах всё темнело, а тело всё слабело и слабело… 28 сентября. На дворе стоял 18×× год. Раннее утро. Лучи солнца в это время уже пробивались в комнату особняка, освещая всё: стены, пол, картины и постель, в которой Джекил лежал уже второй день без сознания после того случая. В ту ночь, будучи уверенным в своём правильном выборе, Генри прихватил колбу с опиумом, который всегда лежал на случай, если он понадобится для экспериментов. Употребив его, он лишь ослабил свой организм, из-за чего потерял сознание. — Здравствуй, Джекил. — посреди этой тишины, на протяжении двух дней, слышится эта фраза. Это Мистер Аттерсон, который навещал своего друга каждый день. Мужчина беспечно заходил в комнату, садился напротив кровати Генри и мысленно молился, чтоб тот наконец-то очнулся. — Я прочитал Ваше письмо. Вы не виноваты в том, что произошло. Я знаю, что Вы, Джекил, хотели это сделать во имя науки, чтобы доказать, что невозможное — возможно. После этих слов, тяжело вздохнув, Мистер Аттерсон встал со стула и пошёл к выходу. Когда тот было уже хотел открыть дверь и уйти, он развернулся, напоследок окинув взглядом комнату. — Я сжёг все письма, что были у меня от Вас и Лэньона, чтобы не было никаких улик против Вас в будущем. Я уверен, что, когда Вы придёте в себя, то обязательно зайдёте ко мне на чашечку чая. Там всё и обсудим. Нотариус не понимал, зачем и к чему он это сказал. Но, видимо, у него была надежда, что его дорогой и старый друг слышит его, да просто не может ответить. Поняв, что ему нечего больше сказать, тот, ощущая некую напряжённость в тихой комнате, поспешил выйти из покоев и отправился в свой особняк.