Покой, нежность и огонь

      Уриил находит Михаил в еë кабинете, сидящую за столом над кипой документов. Еë волосы растрепаны против обыкновения и пиджак висит на стуле. Уриил замечает, что верхние пуговицы рубашки расстегнуты, позволяя рассмотреть ключицы.       — Сегодня был тяжёлый день, да?       Она пытается придать своему голосу немного веселья и какой-то иронии, но выходит устало и не по-ангельски жалко. Михаил отзывается тяжёлым вздохом и откладывает перо.       — Благодарю, что взяла на себя часть работы, — говорит, откидываясь на спинку стула и поворачивая голову, и Уриил подходит ближе и опирается бедром о край стола. — Я знаю, что это моя с Гавриилом забота, но десять миллионов ангелов и целая вечность впереди — это слишком много.       — Я понимаю. Мне не было трудно, — Уриил тепло улыбается и позволяет себе заправить прядку Михаил за ухо, чуть дольше задержаться пальцами на еë щеке. Михаил улыбается в ответ, пересиливая свою усталость. — Моя помощь ещё нужна?       Уриил оглядывает документы, и Михаил снова вздыхает, качая головой.       — Нет. Мне остались только эти бумаги и ещё те, которые принесёт Гавриил с переговоров. Но это… наверное я могу закончить позже. Какая теперь разница.       Она формирует аккуратные стопки документов, убирает чернильницу с пером и вытирает пятна чудом, уже не заботясь об их лимите. Кажется, на её лице успели проступить новые морщины, и Уриил уверена, что больше всего Михаил сейчас хочет вынуть шпильки из сложной причёски и пару часов повисеть в ноосфере, расправив затёкшие крылья.       — Пойдём, — говорит Уриил, мягко касаясь её плеча. — У нас есть время для отдыха. Можем полежать под одеялом.       — Отдых — это смена деятельности, а не отлёживание оболочек, — Михаил ворчит, всё же вставая, но в её голосе нет никаких эмоций.       — Лежать — это тоже деятельность. Или у тебя есть силы для тренировочного боя или полёта?       — Нет у меня ничего, — выдыхает, задвигая стул и идёт к неприметной двери за стеллажом.       За ней то, чему в принципе на Небесах не положено находиться: небольшая комната со шкафом, лампами с тёплым жёлтым светом, аквариумом, жёрдочками для голубок, цветами и кроватью, заправленной бежевыми простынями. Ничего слепительно-белоснежного, ничего, подчинённого Божественному замыслу — только тихое место, где можно наконец снять костюмы, доспехи и прикрыть глаза, не заботясь больше ни о чём.       Пока Уриил проверяет маленьких обитателей комнаты, Михаил снимает рубашку, и её пальцы не так проворно справляются с пуговицами как обычно. Оставшись в одних брюках, она замирает и пристально смотрит на Уриил.       — Разве ты не побудешь со мной?       — Конечно, секунду, — она улыбается. Пусть животные здесь уже давно завершили свою жизнь на Земле, их крошечным душам иногда требовалось немного чудес. После не-Армагеддона времени не хватает ни на что. Уриил подходит к Михаил, снимая пиджак, и та по-свойски принимается за рубашку. Уриил наблюдает за её сосредоточенным взглядом и медленными, будто выверенными движениями; за тем, как свет мягко обрамляет её лицо и блестит на каштановых прядках волос, окрашивая их в золото и медь. И кажется, что что-то нежно звенит от этого вида, рассыпается по комнате ностальгией.       Михаил садится на кровать и притягивает Уриил к себе за бёдра, целует в живот, обнимая, отчего внутри у той распространяется тёплая, щекочущая тяжесть, и пока Михаил возится с ремнём и брюками, Уриил аккуратно распускает её причёску, пальцами расчёсывая волосы и массируя кожу головы. Скользит руками ниже, по шее к лопаткам, ненавязчивыми движениями побуждая Михаил раскрыть крылья.       У неё крылья огромные, не чисто белоснежные, как у обычных ангелов. Перья переливаются сталью и серебром и в тени у основания можно разглядеть глянец графита и антрацит. Проходясь пальцами по остовам сейчас Уриил всё ещё ощущает то благоговение, какое испытала впервые увидев Архистратига в лучах солнца и благодати.       Михаил выдыхает шумно и льнёт ближе, приподнимая крылья, чтобы дать Уриил больше, но длинны рук всё равно не хватает.       — Ложись, — шепчет Уриил, и они обе окончательно избавляются о одежды. Уриил ловит момент, чтобы оставить на плече Михаил лёгкий поцелуй, провести ладонью вдоль позвоночника.       Михаил усмехается и ложится на живот, подставляя спину и крылья, и Уриил садится ей на бёдра. Ведёт руками от поясницы до лопаток, едва задевая пуховые перья; увеличивает нажим постепенно, пока под её руками кожа не становится мягкой и разгорячённой, и сама Михаил не начинает дышать тише и чаще. Уриил разминает напряжённые мышцы спины и крыльев, и из её головы выветриваются все беспокойные мысли, скатывается с плеч усталость и остаётся только робкое желание прижаться к Михаил всем телом и не отпускать до следующего конца света. Хоть бы он не наступал.       Уриил склоняется, аккуратно целуя выступающий шейный позвонок, оглаживает ладонями бока, сдвинув перья, и выдыхает шумно, очарованная. Михаил улыбается сквозь негу и поводит крылом, заставляя Уриил подняться и сесть рядом, и сама переворачивается на спину.       — Благодарю, — шепчет она, протягивая руку, и Уриил ложится в ворох перьев, переплетая с Михаил пальцы, и та укрывает их обеих вторым крылом. Запах ветра, солнца и нагретой стали становится всеобъемлющим, и Уриил вдыхает полной грудью.       Теперь Уриил кажется, что никакого другого мира не существует, что небытие ещё дышит им в спины, а они так трепетно обнимают друг друга в поисках тепла… Не то чтобы им не хватало Божественного. Но Богиня где-то далеко, а Михаил всегда была рядом, спокойная, рассудительная и преисполненная желанием заботиться, и в их дружбе Уриил видела самую правильную связь, какая могла быть между двумя ангелами.       — Поцелуй меня, — шепчет, прижимаясь к Михаил ближе. Та подаётся вперёд, словно только и ждала этих слов, и накрывает губы Уриил своими, настойчиво и ласково. Тепло.       Оно распространяется по телу Уриил подобно самой благодати, расслабляет напряжëнные мышцы и дымкой окутывает разум. После Уриил впервые за пару суток вдыхает по-настоящему, и иллюзорный на Небесах воздух наполняет еë грудь, как наполняет любовь к Михаил.       Та ласково проводит подушечками пальцев по скуле и щеке, улыбаясь. Очерчивает контур губ и целует снова, нависая, запуская руку в короткие волосы, и Уриил невольно стонет, подаваясь навстречу к Михаил, целуя крепче.       Больше им обеим ничего не нужно.