○○○
Не желая омрачать драфт, Тэхён сделал ему предложение в их «годовщину», как он ласково это называл, или через четыре года после окончания средней школы. Драфт был запланирован через несколько недель, и во время ожидания Чонгук не мог найти себе места — то есть, за исключением той ночи, когда Тэхён убедил его пойти поплавать. Спустившись под воду, Тэхён потащил его в свой замок. Они проскользнули в одно из открытых окон на дальней стороне, оказавшись в просторной комнате с высоким потолком, усеянным паутиной из различных цветов. Среди них висели сети, наполненные одеждой и всякими безделушками, вплоть до пляжных мячей. На дне располагалось настоящее гнездо из водонепроницаемых подушек — таких же, как на сиденьях большинства лодок. — Значит, здесь ты спишь? — задумчиво поинтересовался Чонгук. — Ага, — Тэхён подплыл к сети, которая висела в самой нижней части. — Это моя комната. Чонгук двигался вслед за ним, осматривая сложенные груды одежды, затем обратил внимание на другие сети и удивлённо присвистнул, увидев драгоценные камни и другие драгоценные материалы. — Знаешь, что здесь самое ценное? — Если ты скажешь я, то я тебе тресну. — И не собирался, — хмыкнул Тэхён. — Я говорю о денежной стоимости. — Ладно, и что же? Тэхён поманил его к себе, опустился на колено под действием силы гравитации, которой могла не подчиниться только такая же сила природы, и протянул золотое кольцо, объяснив, что это самое старинное украшение, которым он когда-либо владел. — Когда на эту землю пришли колонисты, я осмелился показаться перед ними. Туземцы оказались достаточно умны, чтобы понять, кто я такой. Потом я смог ходить среди европейцев, как только украл кое-что из их одежды, — Тэхён мило улыбнулся, увидев ошеломлённое выражение лица Чонгука. — Это для меня сделал один из их ювелиров. — Тэхён… — выдохнул Чонгук. — Бьюсь об заклад, это стоит кучу денег. Ты не можешь просто взять и дать мне что-то подобное. — Оно моё, и я могу делать с ним всё, что захочу, — парировал он. — Кроме того, я сделал это кольцо, зная, что подарю его человеку, за которого когда-нибудь выйду замуж. Чувствуя, что ему не хватает ключевой информации, Чонгук спросил: — Подожди, когда Скаллионы дали тебе то предсказание? — О, это, должно быть, было… — Тэхён нахмурился, вспоминая. — В четырнадцатом веке? Я чувствовал себя довольно одиноко. Туземцы перестали разговаривать со мной после одного несчастного случая. Женщина из местного племени умерла ужасной смертью на моих берегах и стала сиреной, и они обвинили меня в её убийстве, — закончив, он недовольно насупился. — Она всё ещё здесь? — в очередной раз пытаясь осознать возраст наяды, выдавил Чонгук. Заметив замешательство на его лице, Тэхён убрал руку с кольцом, позеленев от беспокойства. — Нет. Я показал ей, как перейти к загробной жизни, и через несколько недель её не стало. Но к тому времени было уже слишком поздно спасать мою репутацию. Чонгук тоже опустился на колени. Он был в шоке, но хорошо осознавал, что Тэхён мог сделать неправильный вывод из-за его нерешительности. — Разве ты не должен надеть кольцо на мой палец? Наяда судорожно сглотнул, его взгляд метался из стороны в сторону. — Если это слишком для тебя… — Тэхён, просто заткнись на секунду, — Чонгук подавил раздражённый смешок. — Иногда бывает невыносимо вспоминать, что ты буквально такой же старый, как твоё озеро, но это ничего не меняет. Ты можешь рассказать мне всё о туземцах и о том, как ты с ними разговаривал, и что означает «переход в загробную жизнь» завтра, через месяц или вообще никогда. Но я хочу, чтобы ты сделал это со своим кольцом на моём пальце. Хорошо? Издав нервный смешок в ответ, Тэхён снова протянул кольцо. — Прости. Гук, я… вау. Это намного сложнее, чем я думал, — он прочистил горло. — Чон Чонгук, мой друг, мой парень, человек, которого я люблю все века своего существования, окажешь ли ты мне честь и выйдешь за меня замуж? Удивлённый тем, какое сильное впечатление на него произвели эти слова, Чонгук протянул руку, растопырив пальцы. — Да, Тэ. Я с удовольствием стану твоим мужем. Они обменялись напряжёнными взглядами поверх протянутой руки, а затем Тэхён надел кольцо на его палец. Тонкая полоска металла села как влитая, как будто действительно ждала этого несколько столетий. Чонгук на долю секунды задумался, носил ли это кольцо и тот парень — Чимин. Он поклялся быть его последним владельцем, обняв Тэхёна, а затем утопил его в своих поцелуях.○○○
После успешно пройденного драфта Чонгук пообещал, что они поженятся через год игровой практики. Это стало объявлением, которое привело всех членов его семьи, как поддерживающих, так и не поддерживающих, в шок. Те, кому было всё равно, что он любит мужчину, хотели помочь с подготовкой к свадьбе, и церемония с каждым днём становилась все масштабнее и грандиознее, в то время как те, кто выступал против, звонили членам семьи «предателей», чтобы отчитать их за поддержку «гомосексуального позора». Чонгуку было глубоко наплевать. Он не хотел тратить на это огромную сумму денег, и последнее слово в этом вопросе оставалось за ними. Они могли одеться в отрепья и сыграть свадьбу в подвале, лишь бы результат был один и тот же. Тэхён сбивал его с толку. Он выглядел неуверенным из-за всей этой ситуации и несколько месяцев спрашивал Чонгука, уверен ли он, что хочет жениться после «всего» одного года своей профессиональной карьеры в бейсболе. Наконец Чонгук столкнулся с ним нос к носу, спросив, почему он сформулировал это так, будто женитьба станет концом всего. Со своей первой зарплаты Чонгук купил для них дом. Тэхён стоял у окна в их спальне, глядя поверх верхушек деревьев на озеро. На нём были штаны, которые оказались немного велики, но он всё равно довольно быстро их снял. — Потому что когда нас поженят Скаллионы, ты перестанешь стареть и не сможешь покинуть озеро. Чонгук бы рассмеялся, если бы его жених не упомянул существ, похожих на акул-креветок, поскольку Тэхён никогда не шутил над ними. — Подожди. Так вся эта затея с женитьбой на мне… — неизвестные ранее детали вдруг начали заполнять пробелы в понимании Чонгука, и он вздохнул от осознания. — Это был поиск кого-то кто мог бы составить тебе компанию. — Да. Чонгук ненавидел то, как его возлюбленный смотрел на него: широко раскрытые и полные страха глаза, заломленные перед собой руки, как будто Тэхён ожидал, что неспособность принять бессмертие послужит окончательным поводом отвернуться от него. Он потянулся, чтобы взять руки Тэхёна в свои, с нежностью поглаживая загорелую кожу и не отводя глаз. — Ты прав, — начал Чонгук, — я не хочу жениться на тебе по твоим обычаям, пока не закончу играть в бейсбол, но это не значит, что я вообще этого не хочу, Тэ. Ты ведь знаешь это, верно? Когда наяда тихонько всхлипнул, он шагнул вперёд и притянул его в свои объятия, сжимая крепче и целуя в макушку. — Не хочу тебя расстраивать, но тебе всё же придётся выйти замуж за человека. Моя семья слишком увлечена этим делом, чтобы я мог всё отменить. Тэхён подавился смехом. — Но юридически я не являюсь человеком. Как я могу выйти замуж? — Это немного безумно, но у меня есть план… — ответил явно гордый собой Чонгук.○○○
Чонгук, разумеется, не хотел, чтобы Юнги испортил его особенный день, но, увидев его стоящим в центре с Библией в руке, с выражением спокойного почтения на лице, Чонгук понял, что ничего так не хочет, как свернуть ему шею. Что ж, это был бы отличный свадебный подарок самому себе. Даже Юнги не поверил, как легко было получить лицензию онлайн. Ему даже пришлось придумать предысторию, согласно которой они познакомились в школе. Несмотря на то, что Чонгук не хотел теребить старые раны, Юнги пообещал, что никто его не узнает. — Моя семья переехала после… ну, после того, что случилось. Зная, что Юнги не хочет сочувствия, Чонгук искренне поблагодарил его и больше не вспоминал об этом до того дня, когда шагнул по бордовому ковру, ведущему к их импровизированному алтарю, сделанному из деревянного каркаса. Чонгук не хотел устанавливать его, но Тэхёну до безумия нравилась эстетичность этой конструкции. (Для сравнения: Чонгук соорудил деревянные качели между двумя большими деревьями, обращёнными к озеру, потому что Тэхён очень любил качели). Ряды украшали букеты цветов, такие же, как в проходе и над алтарём, но это не помешало им установить камеры, чтобы они могли запечатлеть важный момент со всех сторон. Но, несмотря на эффектное оформление, ничто не могло сравниться со стоящим в конце ковровой дорожки Тэхёном. На нём был элегантный чёрный костюм, глаза блестели, а волосы были заплетены в косу, украшенную россыпью крошечных розочек и единственной лилией в самом центре. Он весь сиял, выглядя как герой городской легенды, и был слишком соблазнительным, чтобы простой смертный мог устоять перед ним. Гул толпы утих, когда Чонгук подошёл ближе. Взглянув наяде в глаза, он думал лишь о том, что эта церемония, несомненно, была похожа на обещание «навсегда», даже если они согласились отложить это до тех пор, пока он не уйдёт из бейсбола. Даже его родственники, которые отказывались воспринимать гомосексуальный союз, казалось, были очарованы Тэхёном. С озера поддувал лёгкий ветер, но воздух вокруг них словно застыл, как будто все присутствующие в один момент затаили дыхание. Чонгук шёл по проходу, держа отца под руку. Мужчина был взволнован и нервничал, хотя пытался выглядеть спокойным. Бедолага плохо переносил большие скопления людей и вообще свято верил, что ему не придётся вести кого-то к алтарю, поскольку у него был только сын. Погладив отца по локтю в попытке успокоить, Чонгук одарил его последней широкой улыбкой, прежде чем подойти к Тэхёну. Юнги начал читать свой сценарий со смятого листка бумаги, на котором было видно разводы озёрной воды, хотя гости вряд ли это заметили. Чонгук в тайне радовался, что это не их официальная свадьба, та, которая соединит их на всю оставшуюся вечность. Всё было так, как и должно быть. Их окружали только близкие люди, Хосок и Сокджин плавали на мелководье, пытаясь услышать как можно больше. Когда пришло время клятв, Чонгук настоял на том, чтобы прочитать свою первым, так как был уверен, что речь Тэхёна будет намного лучше его собственной. — С днём свадьбы, Тэ, — начал он, смутившись в ответ на заливистый смех своих родственниц. — Ты можешь поверить, что мы здесь? В тот первый день, когда мы встретились, я всерьёз подумал, что сошёл с ума. Ты знал, чего хочешь, и верил в меня с первого дня. Мне жаль, что это заняло у меня так много времени. Чонгук взглянул на наяду, ободрённый его сияющим выражением лица и слезами счастья, наполнивших глаза. — Дни, которые я провёл с тобой, были одними из самых счастливых для меня. И когда я учился в колледже, меня действительно поразило, как сильно мне не хватало тебя, — он судорожно выдохнул, не в силах совладать с эмоциями. — Я так сильно испугался, что было слишком поздно, когда понял, что хочу встречаться с тобой по-настоящему, но ты ждал меня. Ты был добрым и понимающим, и ты выслушивал меня в мои трудные дни. Ты страдаешь из-за постоянных просмотров моих игр, — из толпы снова послышался смех, — и я хочу делать для тебя всё это и даже больше. Я хочу готовить для тебя, любить тебя и делать всё, что в моих силах до конца своих дней. Тэхёну дали фальшивую фамилию ради церемонии, и Чонгук обратился к нему с ней: — Ким Тэхён, ты любовь всей моей жизни. Я с нетерпением жду возможности строить свою жизнь вместе с тобой. Он отчётливо услышал звук плача своей мамы, и это чуть не выбило его из колеи, но Тэхён послал ему милую улыбку, и Чонгук поклялся продержаться ещё немного, не собираясь превращать их первый поцелуй в недоразумение из соплей и слёз. Тэхён достал из кармана лист бумаги, а Чонгук наблюдал за тем, как ветер треплет его волосы, и за тем, как приоткрываются губы его почти уже мужа. — Чон Чонгук. В тот момент, когда я прочитал твоё имя на этом кольце, у меня появилось чувство, что оно будет что-то значить для меня. Ты сказал, что это было жутко, но я не ошибся, не так ли? — громкий смех публики заставил Чонгука нахмуриться, хотя слова Тэхёна быстро стёрли это выражение с его лица. — Порой ты такой непостижимый. Я бы никогда не подумал, что мы будем стоять здесь. Никогда бы не подумал, что ты захочешь сыграть свадьбу со мной, — его голос дрогнул, — но ты удивлял меня каждый раз: когда я открывался тебе, когда мы проводили долгие ночи за разговорами, когда ты приносил мне молочные коктейли с работы, хотя мы не договаривались об этом. За этой большой мускулистой оболочкой оказался человек, которого я с гордостью называл своим другом. Человек, в которого я влюбился без памяти. Человек, которому я писал письма, когда мой телефон разряжался, потому что я не мог вынести невозможности поговорить с тобой. Я люблю тебя и буду любить каждый день, который мы проведём вместе. Выпьем за будущее, за наше счастье и за нас самих. Юнги объявил, что они могут поцеловать друг друга или «что угодно», хотя вторая часть была сказана только для них, поэтому, когда Чонгук притянул Тэхёна и наклонился, они оба хихикали, сливаясь в целомудренном поцелуе. Чонгук отстранился спустя несколько секунд, не желая шокировать старших родственников, которые удосужились появиться на их празднике, а затем взял своего новоиспечённого мужа за руку, подняв их переплетённые пальцы на всеобщее обозрение. Затем они прошли по проходу под бурные аплодисменты. Казалось, что каждый, кто пришёл туда с сомнениями, не мог не поверить в них, по крайней мере, на несколько минут.○○○
Приём прошёл как по маслу. Они переместились на лужайку у озера, наслаждаясь едой, выпивкой и танцами. Двоюродные братья Чонгука даже спустя столько лет удивлялись терпимости Тэхёна к алкоголю. Они танцевали, ели торт (незаметно взяв куски для Хосока и Сокджина), хотя даже бесконечные взгляды на них не могли сравниться с осознанием того, что Тэхён теперь его муж. Восторг в глазах Тэхёна соответствовал его собственному — не имело значения, что это была не та церемония, которая сделала бы Чонгука бессмертным. Для него это было похоже на то, какой должна быть официальная церемония. Как будто вечность с Тэхёном была чем-то, что непременно нужно отпраздновать. Их «медовый месяц» состоял в том, чтобы наслаждаться друг другом на каждой поверхности их нового дома. Поскольку Тэхён, по очевидным причинам не мог отправиться куда-либо, Чонгук в пьяном угаре пообещал, что в следующем году подарит ему небольшую лодку, чтобы они могли покататься на озере. По прошествии двух недель Чонгук начал играть за бейсбольную команду, которая его выбрала. В тёплое время года он уезжал на выездные игры каждые несколько дней, но всегда возвращался домой между играми, чтобы провести ночь в постели со своим возлюбленным. Тэхён никогда не терял веры в то, что он вернётся, хотя жизнь в качестве человека впервые начала досаждать. Спустя несколько ночей в холодной постели он признался Хосоку, что сожалеет о том, что он такой, какой есть, и ненавидит то, что не может путешествовать вместе с Чонгуком. В те дни он чувствовал себя человеком изменчивым и непостоянным, стремящимся увидеть что-нибудь новое и доселе неизвестное. С другой стороны, он очень любил этот дом — поскольку они не могли построить в озере никаких впечатляющих сооружений из соображений загрязнения и секретности — и однажды обнаружил, что больше не впадает в спячку зимой, если не находится непосредственно в озере. Тэхён по-прежнему занимался очисткой воды, а ночами, которые Чонгук проводил в других городах, он возвращался в свой замок. Дом казался неприлично большим для него одного. Несмотря на то, что друзья беспокоились о нём, он не устал от своей жизни, заботясь об озере и никогда не пренебрегая своими обязанностями. Жизнь в двух мирах целиком и полностью устраивала его — иначе он бы ни за что не продержался те пятнадцать лет, что Чонгук играл в мяч. Чонгук стал звездой. После первоначального драфта он трижды переходил из одной команды в другую, и хотя поначалу люди суетились из-за того, что его муж не присутствовал ни на одной из игр, они списали его отсутствие на суеверия. — Моя команда выиграла первую игру, когда он был дома на диване, потому что он не хотел ничего сглазить. И когда люди стали ещё более подозрительными, Чонгук придумал изнурительную работу, которую Тэхён не мог оставить. У него была безупречная репутация, так что никто никогда не копался в поисках дополнительной информации о Ким Тэхёне. Годы пронеслись словно сон, лишь несколько раз приостанавливаясь из-за двух серьёзных травм и неудачного падения его отца с лестницы. В возрасте тридцати восьми лет Чонгук, наконец, признал, что уже недостаточно быстр и силён, чтобы продолжать играть. Сдаваться было больнее, чем ожидалось, но ночи, которые он проводил в слезах, Тэхён поддерживал его, обнимая так крепко, как только мог. Он всё ещё был довольно сильным для их возраста, но все же позволял своему телу стареть, чтобы поддерживать видимость. Впервые Чонгук пожалел о бессмертии, которое когда-то пообещал Тэхёну, потому что любил стареть вместе с ним. Ему нравилось видеть морщинки в уголках его глаз и седые пряди в волосах. Ему нравилась человеческая жизнь, которую они прожили вместе. В том году его команда финишировала на вершине рейтинга, и когда листья начали опадать с деревьев, Чонгук признался своему мужу, что готов. Это напугало его до чёртиков, но в тот момент, когда слова слетели с его губ, он почувствовал себя так, словно сбросил с себя тяжёлые цепи. Несмотря на желание играть в мяч и попасть в Зал славы, над парой нависла угроза преждевременной смерти. Но в возрасте тридцати восьми лет, вознесённый в Зал славы Чонгук в последний раз надел свой свадебный костюм — припасённый именно для этого случая. Тэхён порхал по кухне, готовя что-то. Ему нравилось питаться человеческой едой, потому что так они проводили больше времени вместе. Чонгук шагнул на кухню, сердце колотилось в груди, как будто он снова стал подростком, собирающимся пригласить на свидание самую красивую девушку в классе. — Тэ, — пробормотал он с нежностью в голосе. Почувствовав нервозность в тоне, Тэхён переставил кастрюлю на другую конфорку и обернулся. Сокджин пытался научить его самостоятельно заплетать чёлку в косу, но нетерпеливый наяда чаще всего повязывал на волосы бандану или надевал ободок. В тот день он был одет в простую синюю рубашку, и, несмотря на его возраст, (намного превосходящий возраст тела) глаза до сих пор сияли детским удивлением к повседневным вещам. — Что случилось? — спросил он, скрестив руки на груди. — Настало время. — Время для чего? — Тэхён шевельнулся, словно собираясь вернуться к готовке, но Чонгук остановил его, взяв за руку. — Время… — не в силах выразить словами, он поднял левую руку, чтобы показать своё кольцо. — Время…? — Тэхён разинул рот, не веря своим ушам. — Да. — Ох. Рот наяды захлопнулся, и его остекленевшее выражение лица не давало никаких намёков на то, что он чувствовал в тот момент. Он опустился на колени и обхватил руками талию Чонгука, уткнувшись лицом ему в живот. Его плечи начали сотрясаться от беззвучных рыданий. Чонгук обхватил его голову и прижал к себе, не желая отпускать ни на секунду, чтобы наяда не подумал, что это какая-то злая шутка. В конце концов Тэхён откинул голову назад и уставился на него, не стесняясь залитых слезами щёк. — Ты серьёзно? — Да. — Когда? Чонгук указал на свой костюм. — Сейчас, если ты готов. Вскочив на ноги, Тэхён забегал вокруг, выключил плиту и снял фартук, бормоча себе под нос что-то о пожертвовании непортящихся продуктов. В конце концов, с этого момента им не нужно было питаться, а Тэхён ненавидел тратить на себя еду, которую могли съесть другие. Наблюдая за тем, как наяда носится по дому, сначала закрывая и запирая на щеколды окна и двери, а затем натягивая на себя собственный костюм, Чонгук задал вопрос, который никогда не осмелился бы озвучить, опасаясь обмануть надежды Тэхёна. — Это… больно? Тэхён замер, натягивая штаны. — Становиться таким, как я? Ну, не знаю, Гук. Но если ты собираешься стать бессмертным, это будет боль, которую можно пережить. — Но это не убьёт меня, как в случае с сиренами? Выражение лица Тэхёна смягчилось. — Нет. Не убьёт. Закончив одеваться, он взял руку мужа в свою, их ладони были примерно одинакового размера, идеально подходящие друг другу. Они обменялись усталыми взглядами, не в силах поверить, что достигли конца такого сумасшедшего, невероятного пути. У озера их встретила весенняя прохлада. На деревьях уже распустились первые почки листьев, отбрасывая еле видные тени на илистый берег у самой воды. Чонгук хотел обернуться, чтобы бросить последний взгляд на их дом, но эта мысль пришла к нему уже после того, как вокруг Тэхёна образовался пузырь, сохранивший их одежду сухой, пока они спускались. По привычке сделав вдох, прежде чем погрузить голову под воду, Тэхён в последний раз поделился своим взглядом с Чонгуком, и они стали погружаться на дно озера. Всю дорогу они держались за руки, и Чонгук удивлённо ахнул, когда в поле зрения появились маленькие холмики грязи: два ряда Скаллионов дрейфовали у затонувшей лодки, словно ожидая, чтобы отдать честь армейскому капитану. Тэхён подвёл их к началу импровизированного коридора и остановился в вертикальном положении, будто стоял на песчаном дне, а затем они оба двинулись вперёд вдоль выстроенных в ряд Скаллионов. В конце вместо пастора их ожидало ещё больше мифических существ — больше, чем, по мнению Чонгука, обитало в озере. Тот, что находился прямо перед ними, подплыл ближе, его хвост покачивался под плащом. — Истинная сила приходит в наш самый тёмный час, — заговорил он глубоким тембром любимого спортивного комментатора Чонгука. — Что это значит… Остальные Скаллионы окружили их со всех сторон, напевая на языке, которого ни Чонгук, ни Тэхён не понимали. В последнюю секунду ясности Чонгук заметил, что они не все были бледно-розовыми, как те, которых он встречал в восемнадцать лет. Затем у Тэхёна пропало зрение, один глаз затуманился, а другой видел только темноту. Вода хлынула в рот Тэхёна, не давая возможности дышать под водой, как это было обычно. Давление ударило в уши, оставив его задыхаться в кромешной темноте. Он ничего не видел, не мог ни на что опереться, кроме руки Чонгука. А Чонгук тем временем находился на поверхности, узнавая местность озера, хотя теперь вокруг него не было абсолютно ничего. Он побежал вверх по склону, спотыкаясь о выступающие корни деревьев, ища глазами свой дом, но не нашёл ничего, кроме равнин на протяжении нескольких километров перед собой. Вокруг была лишь пустота, от чего грудную клетку сковал страх. Тело Тэхёна содрогалось от физической боли. Он отчаянно цеплялся за руку Чонгука, который больше не чувствовал его, не видел ничего, кроме столетних деревьев, птиц и какого-то человека, который оскорблял его. Одинокие, страдающие, разорванные на части изнутри, ужасно уязвимые перед стихиями и миром, в котором им приходилось жить. Несмотря на то, что они выглядели как те немногие существа, которые ходили прямо, они шипели ему жестокие слова, не доверяя монстру-который-был-не-похож-на-них. Чонгук пришёл в себя, когда Тэхён встряхнул его за плечи, заставляя измученное тело дышать. Ощущение рук, прикосновение, такое же знакомое, как и его собственное, вырвало из бездны, и Чонгук начал задыхаться, как будто у него украли кислород из лёгких, а не наоборот. Боль одновременно пронзила их тела, оставив дрейфовать в воде, в то время как Скаллионы продолжали беспристрастно наблюдать. — Вы хотите продолжить? — спросил один из них, его голос был подобен раскатистым крикам морских птиц. — Да, — прохрипели они. В отличие от видений, их тела и позы оставались прежними. Они цеплялись друг за друга, пытаясь оставаться на месте, пока существа кружили возле них. Их напевы разносились вокруг, схожие с рёвом толпы на стадионе. В бреду Чонгука они звучали так, как будто Юнги декламировал слова о человеческом браке — и чем больше он зацикливался на этой эмоции, тем больше понимал. Они говорили о начале и конце мира. О любви и существах, населявших Землю. История сплелась вокруг них в физические нити, и Чонгук узнал некоторые лица, хотя они исчезли прежде, чем он вспомнил их имена. Единственная нить светилась прямо по центру. Она была мягкого сине-зелёного цвета, превращаясь в карие глаза Тэхёна, его белоснежную улыбку, покрасневшие после ночных поцелуев губы… Тэхён выдержал. Тэхён терпел, в то время как Чонгук мог видеть только свою нить — землисто-коричневую, предназначенную для того, чтобы выстоять, вспыхнуть и умереть — и место, где она заканчивалась. Там была долгая жизнь с женой и ребёнком. Смысл был ясен. Он протянул руку, чтобы оборвать конец своей нити, и привязал её к нити Тэхёна, после чего она вспыхнула белым светом. ○○○ Когда Тэхён открыл глаза, перед ним до сих пор оставался образ светящихся нитей. Чонгук плавал перед ним, хотя имя больше не соответствовало его лицу. Под кожей, от самых костей, он источал свет, который не мог сравниться ни с чем, что Тэхён испытывал раньше. Даже его мерманы и сирены казались трупами, обитающими в подвалах. Он никогда не встречал себе подобных. — Тэхён? Наяда закрыл глаза, поёжившись от того, как звук собственного имени отозвался в груди, проникая прямо в кости, как обещание. Как Закон вселенной. — Тэхён, — он всхлипнул, почувствовав чужие руки на своих щеках. Они были настолько знакомы, что Тэхён мог нарисовать их с завязанными глазами. Он медленно открыл глаза и рассмеялся, увидев знакомую морщинку между бровями Чонгука. Как будто вселенная перенесла черты его возлюбленного на самого Бога. — Ты в порядке, — с облегчением выдохнул Чонгук. — А ты? — Тэхён отшатнулся, ему нужно было осмотреть своего мужа теперь, когда он пришёл в себя. — Ты в порядке? Чонгук огляделся по сторонам, замечая Скаллионов, которой находились неподалёку. — Я чувствую… Даже не могу это описать. Я не чувствую себя самим собой, но я также чувствую себя более правильным. Не то чтобы я был каким-то неправильным раньше, но… — Настоящий философ. Тэхён вздрогнул, увидев Юнги, а затем резко оглянулся. Позади него нашлись и остальные мерманы и сирены, молчаливо наблюдающие за происходящим. — Откуда вы, ребята, узнали, что мы делаем это сегодня вечером? — спросил он, задумчиво нахмурившись. — Энергия изменилась, — Юнги рассматривал Чонгука, но его взгляд казался более мягким, чем когда-либо раньше. — Это было похоже на то, как будто мини-солнце погрузилось в озеро. — Дело сделано, — заявил Чонгук, его голос звучал твёрдо и уверенно. — Теперь я как Тэ. — Я вижу, — фыркнул Юнги, и Тэхён понял, что он тоже изменится, теперь, когда Чонгук решился сделать это, теперь, когда Чонгук останется с ним. Для неподвижных озёрных обитателей они всё ещё оставались людьми, способными к приливам и отливам жизни. Он почувствовал, как чужая рука скользнула в его и это было второй натурой — переплести свои пальцы с пальцами Чонгука. — Теперь тебе придётся искусственно состарить себя для своих родителей, — предупредил его Тэхён. — Я покажу тебе, это не так уж и сложно. Тебе не нужно вычёркивать их из своей жизни. — А твоя семья находится прямо здесь, — Чонгук мягко улыбнулся. «Никто из нас не одинок», казалось, подразумевал он. Тэхён покраснел от напоминания о том, что они разделяли боли и слабости друг друга. Хотя в данный момент он мог с уверенностью заявить, что пережитое им одиночество было чем-то совершенно незначительным в сравнении с появившимся в его жизни Чонгуком. — Итак, — Чонгук повернулся к Юнги, — как вы, ребята, относитесь к вечеринкам? — Что, хочешь устроить сходку прямо под водой? — усмехнулся тот. — Ну, у нас много скоропортящихся продуктов, с которыми нужно разобраться, — Чонгук подмигнул своему мужу из человеческого и сверхъестественного миров, в который раз упиваясь красивыми чертами его лица. Тэхён не мог поверить своей удаче, его сердце трепетало. — Как смотрите на это? От осознания того, что перед ними простиралась вечность, сердце грозилось пробить грудную клетку и вырваться наружу. Тэхёну оставалось только наклониться, чтобы соединить их губы в целомудренном поцелуе. Первом из бесконечного запаса.