***
Рабочий день сменялся учебным вечером, а затем незаметно переходил в спокойную ночь… Время шло быстро и не заметно, в какой-то момент я вовсе был не в силах за ним поспевать: дни и даже недели пролетали мимо мигом, я и не задумывался сколько по настоящему времени я провел в этом мире. Осознание пришло тогда, когда ударили первые морозы. Год в Тамриэле длился столько же, сколько и наш, Земной — 365 дней, а месяцы во многом походили на наши. Когда я переместился в Скинград, по моим догадкам, на дворе был конец весны. А сейчас уже конец первой половины осени и утренние морозы, что он принёс вместе с сильными ветрами и проливными дождями во всю властвовали на потускневших холмистых лугах Золотого Берега. Огонёк на макушке свечи упорно тянулся к потолку, пока горячий воск плавился и стекал в подсвечник. Восковой столбик уже час кропотливо освещал стол, а если судить, что подобный свечи горят не больше двух часов, выполнять свой долг свечке осталось ещё столько же, сколько она горит. Свет колебался, мерцая освещая страницы книжки, что раскрыта перед мной. Толстые, пожелтевшие страницы, пропитанные годами, пахли миндалём и старым деревом — очень необычное сочетание, что даже… успокаивало, в какой-то степени. Кэролайн, всё такая же невозмутимая, как и всегда, сидела на против меня, спрятавшись тёплом пледу. Выглядело это так забавно, что в какой-то степени и мило — она упорно старалась скрыть, что ей холодно за маской безразличия, что удавалось ей с сомнительным успехом. Я же ничего не скрывал, стуча зубами как отбойник. — …Кольб взял свои любимые топор и щит и пошёл к горному перевалу. Там он увидел пещеру, где гулял ветер, ледяную пещеру и узкую тропинку. Кольб может зайти в ледяную пещеру, в пещеру, где гуляет ветер или продолжить следовать по тропинке. — Я бы на его месте продолжил идти по тропинке. В пещерах если не обвал, то монстры погубить могут, а про ледяную вообще промолчу!.. — предположил я, мысля в слух. — Умно. Но преданность стабильности и уклонение от перемен в нашей жизни создают иллюзию безопасности, но именно в искушении и риске мы открываем дверь к возможности встретить нечто, что не только изменит нас, но и, возможно, окончит нашу судьбу. Это вступление в борьбу с неизвестностью, где путь становится дорогой к фундаментальным преобразованиям и истинному самопознанию… — Это детская книжка, Кэролайн. Не думаю, что автор закладывал в неё такой глубокий философский контекст. — Первоначальный замысел автора не играет важной роли в поиске истинного смысла его произведения. — Хватит, у меня сейчас голова затрещит. Мой Кольб пошёл по тропинке. Что дальше? — Поднявшись наверх, Кольб обнаружил лагерь. Там он встретил мудреца, который разделил с ним трапезу и показал два пути, ведущие в логово дракона. Первый вёл через холмы, а второй — через болото. — Хм… холмы звучат безопаснее. Кэролайн, на этот раз без комментариев, продолжила читать. — Кольб поднялся на каменистый холм. Он увидел внизу спящего дракона, а у дороги неподалёку он увидел таверну. — Ударить спящего дракона на первый взгляд звучит логичнее, но я вместо этого лучше бы сначала пошёл в таверну и расспросил трактирщика о нём. Может, даже заручился поддержкой кого-то из посетителей. Идти на дракона в одиночку, думаю, небезопасно. — Ваша осторожность меня удивляет. — тихо сказала горничная, уже перелистывая страницу на нужную. — Это ещё почему? — поднял я брови. — На вид вы олицетворение безрассудности, юношеского фанатизма и пылкости, но в ваших действиях я вижу старческую осторожность. Наступила короткая пауза. — Сойдёмся на мнении, что во мне есть и то, и другое?.. — Кольб решил остановиться в таверне, чтобы отдохнуть перед боем с драконом. Но таверной управляли высокие эльфы, и они отравили его мёд, чтобы забрать его золото себе. КОНЕЦ. — В смысле конец?! — Ваша осторожность и отсутствие инициативы погубила вас. Бегство от проблем и оправдание этого пунктуальностью не позволило вам увидеть всю картину целиком, а из-за страха проявить инициативу вы лишили себя идеального момента для нанесения удара. Вы в душе маленький ребёнок, что проблематично даётся оценка ситуации. Мне очень жаль. — Э-эй, не надо так говорить, будто я наяву умер!.. — На протяжении всего рассказа вы олицетворяли себя с Кольбом. У меня есть основания так считать. — Это детская сказка, тут нет оснований. Но… чёрт, в чём-то я с тобой даже согласен… — я задумался над сказанными девушкой словами. Я ведь правда постоянно убегал от своих проблем и ошибок, проявлял инициативу в том, что не следует и напротив, боялся её там, где она была просто необходима. Я твёрдо решился измениться, но по прошествию месяцев я и забыл о своей цели в угоду рутинной работе… Вдруг нечто невозможное выбило меня из круговорота раздумий. Что-то из вон выходящего. Я услышал короткий смешок. — Ты засмеялась! — ткнул я пальцем в Кэролайн словно малое дитя, впервые увидевшее белку в городском парке. — Нет, я так не думаю. — Не отнекивайся, я всё слышал. Кэролайн ничего не ответила, даже никак не отреагировала. Неужели тоже убегаешь от своих ошибок и просчётов, стараясь их игнорировать? Подобные мысли закрадывались ко мне в голову неоднократно. Что же скрывается за вашей каменной маской прилежной слуги, Кэролайн фон Вальдштайн? — На этом наш урок подошёл к концу. Постельное белье выстирано и выглажено. Спокойной ночи. — так она и ушла, тихо заперев за собой дверь.***
Тёплая одежда спасала моё положение только до тех пор, пока я не выходил на улицу, где меня тут же подхватывал пробирающий до самых костей ветер. Он принуждал меня съеживаться и дрожать, проклиная сей мир сквозь треск зубов. Море вроде как должно было греть прибрежные районы, но вместо этого ледяной ветер шёл из глубины материка, принося с собой и постоянные дожди, переменно сменяющемся на снег, что тут же таял. Округа утопала в слякоти и грязи, те дороги что не были мощёнными часто размывало — это не редко задерживало поставки и доставляло много других проблем. Теперь в основном я занимался заготовкой дров на зиму и уходом за лошадьми. Первое занятие не доставляло мне особого удовольствия, ведь было слишком однообразным. Забота о лошадях же, была делом куда более интересным. К слову, я научился определять лошадиные эмоции через их ржание, мимику и даже дёргание хвоста, успел побыть опекуном молодой кобылы и даже участвовал в принятии родов. Вряд ли хоть чему-то из этого я мог бы научиться в прошлой жизни. Отложив грабли в каморку, я вышел на улицу. Глубоко вдохнув, я уже было решил взять отгул, как вдруг меня окликнул знакомый голос. — Грегори! — я обернулся и увидел Амиэля, быстро шагавшего в мою сторону. — Что случилось? На тебе будто лица нет. — удивлённо сказал я. — Алессия пропала! — Алессия? Погоди, лошадь лорда?! — Я объезжал её на поляне неподалёку, ну ты знаешь, где мы занимаемся выпасом остальных лошадей. Но стоило мне ненадолго отвлёкся, как тут её и след простыл. — вздохнул парень, поникнув плечи. — Я её и звал, и поляну обошёл, но нигде её нет. Прошу, помоги мне, не бросай друга в беде! — А у меня есть выбор? — ухмыльнулся я, расставить руки боком. —Веди, я прямо за тобой. Тем более, мы за это оба можем получить нагоняй от Дервана. Мы вышли на дорогу, но не пройдя и трёхсот метров, свернули на тропу вглубь леса. Хвои были хоть и побледневшими, но такими же зелёными, как и раньше. Даже ветер, казалось, плутал среди них, успокаиваясь. — Мне всегда было интересно, почему милорд назвал свою лошадь Алессией? — поинтересовался я, да бы скрасить молчание. — А ты не знал? В честь святой Алессии, королевы рабов. — Я слышал о ней, но не более. — Ага. Если интересует, можешь спросить у Кэролайн. Уверен, она тебе всё увлекательно расскажет этим вечером. Я фыркнул и сконцентрировался на тропе. Вскоре, мы вышли к пустой поляне. — Думаю, нам стоит получше осмотреться. — сказал я, вглядываясь в ландшафт вокруг. Прошагав пару метров, я услышал как что-то мерзко чавкнуло у меня под сапогом — это была раздражающая грязь, что покрыла собой весь лес, кроме протоптанной тропы, спасшей наши сапоги. Подняв голову, я вгляделся в землю перед мной. — Хей, Амиэль, подойди-ка сюда. — Ты что-то нашёл? — с лёгким восторгом спросил брюнет. — Похоже на то. — когда он подошёл, я кивком указал на место, что привлекло моё внимание. — Похоже на следы, не так ли? — Думаю, это они и есть. — серьёзно ответил Амиэль, поддавшись вперёд. Я, аккуратно ступая, последовал за ним. Найденные нами следы вели ещё глубже в лес. Животное, если судить по следам, шло спокойно, будто его кто-то вёл, при том, что следов того, кто держал поводья, разглядеть не удавалось. — Следы не кажутся тебе странными? — вдруг спросил Амиэль, подхватив мою мысль. — Я сам только об этом подумал. —кивнул я. — Лошадь не была напугана, даже напряжена, словно ощущала себя в полной безопасности… — Может, её кто-то вёл с поводья? — задал я резонный вопрос. — Она не из тех, позволила кому-то кроме лорда Ле Гранда и тех, кто за ней ухаживает продолжительное время вести себя. Я так и не успел ничего ответить. Мы лишь встали как вкопанные на месте, в паре метров от торчащего из земли шеста, украшенного костями, на самой верхушке которой был насажен лошадиный череп. — Что это за чертовщина, Амиэль?.. — прошептал я, попятившись назад. — Это… это Нитшест! И в заправду Нитшест! Со свистом перед нашими лицами пролетело что-то тонкое. В ствол ближайшей сосны влетела стрела. Схватив Амиэля за плечо, я юркнул за дерево. Выглянув, я увидел их — зелёных, мерзких, носатых чудищ, подозрительно похожих на гоблинов из детских сказок. В меховых накидках и обмотанные в льняное тряпьё. — Зараза, это ловушка! — прорычал я, аккуратно выглядывая из-за укрытия, но пролетевшая над головой стрела мигом остудила мой пыл, принудив не высовываться. — Нужно делать ноги! И как можно скорее, пока гоблины до нас не добрались! Поймают — и мы не жильцы! — Амиэль уже хотел побежать, но я остановил его, вновь схватив за плечо и усадив на место. — Не получится. У них луки. Если бежать, то не сейчас, нужно выждать нужный момент, не то получим стрелу меж рёбер. — И когда этот момент наступит?! Когда… — крикнул товарищ, но последних его слов я так и не расслышал. Сверху, с сосны, на меня бросилось одно из чудищ, повалив на землю. Кубарем мы покатились вниз, пока не остановились. Гоблин собирался размазать мою черепушку по земле дубиной, но с усилиями, мне удалось задержать его руку, не дав ею размахнуться. Но освободив вторую от щита, монстр начал корябать моё тело, лицо, руки. Вновь я почувствовал это жжение тепло собственной, медленно вытекающей из ран крови. В левой руке стало неестественно холодно. Будто мои пальцы окоченели на сильном морозе, но в то же время, это не приносило каких-либо неудобств и боли. Вытянув руку вперёд, я уткнулся ладонью в лицо гоблина. Тот зарычал, закряхтел, щёлкнул жёлтыми зубами, готовый вгрызться в руку как бешенная собака, но вместо металлического вкуса моей крови получил вырвавшийся поток льда, словно концентрированной метели прямо в своё клыкастое лицо. Моё тело вдруг резко заболело, всё будто вывернуло на изнанку. Особенно сильно боль ощущалась в груди, будто сердце вот-вот выпрыгнет из грудной клетки, а лёгкие разорвутся от давления внутри них. Когда гоблин размяк, прекратилась и вырывавшаяся из моей руки струя холода. Я попытался подняться, но тут же упал на колени от сильного кашля. Тот рвал моё горло, сердце бешено колотилось, а я сам жадно глотал воздух. Вдруг, к горлу подошёл ком и весь мой обед съеденный двумя часами ранее, вышел наружу. В голову же ясность пришла практически сразу. Я тут же попытался подняться после рвотного позыва. Пошатываясь, мне это удалось. Схватив дубину уже покойного чудища, я ринулся к Амиэлю — тот был в похожей ситуации, борясь с гоблином, что пытался его связать. Что есть сил я врезал гоблину по голове —тот сначала заскулил, а затем заворчал. — Амиэль, вставай! Нужно удирать! — я протянул другу руку помощи, но в грудь пришёлся резкий удар. На мгновение всё вокруг обдала яркая вспышка будто от молнии. В ту же секунду я почувствовал резкую боль в теле, будто по мне с размаху ударили увесистой кувалдой. Но кувалда не отбрасывает на несколько метров и не вызывает искр. Удар об скалу был не из приятных. Сил встать вовсе не осталось, я только и мог что ворочаться и наблюдать за вышедшим из тени деревьев гоблину, обвешанным разными драгоценностями, в длинной, небрежной меховой мантии и костяной маской на голове. Из его раскрытой ладони шли маленькие искры, а он сам во всю бормотал, раздавая указания остальным. Гоблины принялись связывать Амиэля, тем временем как их вождь направился в мою сторону. Остановившись в паре метров от меня, он, к удивлению, не стал меня добивать. — Это вы поставить знамя охот-ты? — вождь вдруг заговорил со мной хоть и на очень кривом, но человеческом языке. — Знамя охоты? Ты о том черепе лошади на палке? Разве, не вы установили его как приманку?! — Нет-т, Шааг и его племя не причастны. Это вы, вы, люди, чтите Зверя охоты, вы воздаёте ему молитвы и игры. — Я не знаю никакого «Зверя охоты». Мы определённо не те, кого вы ищите. Мы обычные крестьяне… — Вдруг мне в лицо прилетела размашистая оплеуха. — Люди редко не врат-ть. Виновники всегда возвращат-ться на мест-то вины. Но мы добит-ться от вас правда. Или вы умерет-ть. Шаман сделал пару шагов назад. Из-за его спины вышли пару других гоблинов с заготовленными верёвками. Они уже тянули свои тощие лапы ко мне, угрожающе скалясь. Страшные, грязные, зелёные как гнилой горох, небрежные чудища, застрявшие в каменном веке. Когда вдруг послышались их крики, я не придал этому значения. Только не до тех пор, пока голова одного из гоблинов, что стоял передо мной, не покатилась по земле как мяч. Крики смешались с лязганьем вынимаемой из ножен стали, зелёные чудища засуетились, шаман начал кричать на всю поляну на своём языке и вскоре, вся шайка собралась в линию, обнажив оружие и выставив вперёд деревянные щиты. Причиной их в момент взбудораженного настроя полного страха, была девушка, что медленно наступала на них. Чёрные волосы, заплетённые в аккуратную косу, опрятный, утеплённый чёрно-белый наряд и безмятежное выражение лица вызывали у зелёных тварей неописуемый страх. Если не брать во внимание несколько тел, что лежали, уткнувшись в пропитанную кровью грязь. Спокойная горничная дома Ле Гранда обнажила свои клыки. В руках она сжимала причудливое оружие — кусаригаму с кунаем на конце цепи, да ещё и необычную — та была полупрозрачной, отдавшей фиолетовым свечением. Было в ней ещё и что-то не из мира сего, нечто демоническое, холодное. Но вдруг, оружие исчезло из рук девушки. Будто растворилось или, правильнее сказать, рассеялось. Вместо косы на цепи, её руки засияли лёгким голубым свечением, а из ладоней стал валить ледяной пар. Гоблины заворчали, шаман вновь прокричал что-то на своём языке. Все подняли щиты, пригнувшись. В то же время, над головой Кэролайн материализовалась пара дюжин ледяных шипов. Те, нарушая все законы физики, левитировали в воздухе, пока девушка не махнула рукой. На зелёных чертей посыпался целый шквал ледяных шипов. Они беспрепятственно пробивали их защиту, раскалывали деревянные щиты вдребезги, пронзая тела гоблинов, словно масло. Одной атаки хватило, чтобы погубить целый взвод, но не шамана, вовремя использовавшего барьерное заклинание. — Ты всех убить, всех! Отродье, т-ты Дитя Охоты, Нит-тшест-т т-твоих рук дело! — Не понимаю, о чём ты говоришь. — развела руками спокойная как удав Кэролайн. — Давай покончим с этим. Вновь поляну на долю секунды озарила яркая вспышка света. А затем ещё раз, и ещё. Мои глаза начали ныть и болеть, будто вот-вот лопнут. Даже зажмурившись что есть сил, дискомфорт не пропадал, свет продирался сквозь веки. Когда вспышки прекратились, я осторожно приоткрыл глаза. Кэролайн, ловко уворачивалась от уже потерявших былую мощь молний гоблина-шамана, но атаковать не спешила. — Покончит-ть с т-тобой — наша посмерт-тная воля! — выкрикнул шаман, что есть силы ударив по земле. Вдруг, та задрожала и неожиданно, из неё вырвались корни, что в момент обвили Кэролайн, скрыв в надёжной скорлупе. Только спустя пару секунд, корни разлетелись в разные стороны. Потрясённый шаман и не заметил, как в его голову в миг вонзился ледяной шип, убивший того в мгновение ока. Испустив дух, последнее чудище упало на землю. Кэролайн быстро развязала нас. На наши с Амиэлем попытки расспросить её о случившемся, она отвечала лишь долгим молчанием.