low stage

      Нингуан приходится приложить невероятные усилия, чтобы вновь не закатить глаза, когда мама с участливым видом постукивает деревянной лопаткой по столу, театрально морща нос:       — Еще раз говорю: никаких девочек, Нингуан! — она кажется Нингуан бомбой замедленного действия. Ее поведение совершенно непредсказуемо — не знаешь, когда рванет. — Надумала себе всякого! Толерантные американцы!..       — Я тебе сто раз сказала — мы с Бэйдоу просто друзья, — Нингуан хмурит лоб, глядя на Цзэнь Ши суровым бескомпромиссным взглядом.       На кухне они одни. Мама, нервно — почти истерично, думает Нингуан — жестикулируя, практически пинком выгнала любопытного Чайлда и заботливого папу, готового защищать дочь в любых обстоятельствах. Мама обозначила их разговор как «женский» и тщательно проследила, чтобы никто из них не подслушивал.       — Чайлд видел, как вы держались за руки!       — Любой может держаться за руки, мама! — Нингуан чувствует, что закипает. Эта женщина понятия не имеет, что между ними с Бэйдоу происходит, но все равно лезет, получая ни с чем не сравнимое, какое-то нездоровое мазохистское удовольствие.       — Сейчас пойду соседа за руку возьму! Что скажет твой отец? — Цзэнь Ши брезгливо морщится, складывая аристократически тонкие пальцы в замок. — Вместо того, чтобы наконец заняться семьей, образумиться, — мама ярко акцентирует последнее слово. — Ты предпочитаешь морочить себе голову всяким вздором!       — Я учусь и пока не хочу создавать семью. Мне двадцать три, мама! — вылетает из Нингуан раньше, чем она успевает подумать.       — В твоем возрасте у меня уже были ты и Тарталья! Как знала, что внуков от тебя не дождаться!       Нингуан снова больно закусывает губу. Ей по большому счету плевать на это разочарование, сквозящее в глазах матери. Плевать на очередное сравнение с братом, где она выступает в роли неудачницы. Обидно только то, что ее существование мама считает практически бесполезным.       И что, что Нингуан нравятся женщины? Чем она хуже Чайлда?       — Чайлд когда-нибудь знакомил тебя со своими девушками? — задает Нингуан каверзный вопрос, с удовольствием наблюдая за растерянным выражением лица матери. — Где ваше безоговорочное доверие?       Нингуан понимает, что уже не остановится. Что-то заставляет ее говорить, смакуя сладко-горький вкус правды на языке.       — Он просто боится, что ты разрушишь его отношения, мама. Своей дотошностью.       Глаза Цзэнь Ши становятся практически квадратными, пышущими обидой и злостью, скрытой в янтарной радужке. Весь ее вид говорит о том, что она не ожидала ответного нападения со стороны дочери.       — Что ты такое говоришь? — мама лихорадочно шарит рукой по столу в поисках какой-то невидимой опоры, но натыкается только на деревянную лопатку. За несколько секунд она растеряла всю свою непоколебимую уверенность и английскую утонченность. — Так подло с твоей стороны, Нингуан! Не знаешь уже, за что зацепиться, чтобы мать позлить!       Нингуан борется с желанием закатить глаза, махнув рукой, как обычно делает папа, когда мама капает ему на мозги своими нравоучениями. Она остается сидеть на месте, на этой кухне, ставшей неожиданно чужой и неуютной.       — Я знаю своих детей. А тебя — как облупленную! — Цзэнь Ши гневно шлепает рукой по столу, а Нингуан льстит, что она до сих называет ее своей дочерью. — И я знаю, что у тебя там с твоей Бэйдоу. Смрад! Ты же девушка, Нингуан!       Английский акцент режет уши, и Нингуан почти морщится, но вовремя себя сдерживает, опасаясь разгневать мать еще больше.       — У тебя никогда не будет детей. У тебя никогда не будет нормальной семьи, Нингуан, — мама переходит с гнева на фальшивую милость. — Я же хочу, чтобы ты была счастлива…       — Я и так счастлива, — отвечает Нингуан, обрывая ее на полуслове. Это, кажется, первый раз за несколько лет, когда Нингуан позволила себе перебить мать. — Просто отцепись уже от меня, дай мне немного жизни, где не будет твоих наставлений!       — Скажи еще, что плохо живешь! И так отпустили в Сиэтл одну. Напомнить тебе, кто оплачивает твое общежитие?       Нингуан может только в очередной раз удивиться тому, как быстро эта женщина перепрыгивает с состояния «желаю всего наилучшего» на «жалею, что родила».       — У меня стипендия.       — Твоей стипендии едва хватает на еду. Нужно было слушать меня, когда я предлагала тебе лучший колледж в Англии… — Цзэнь Ши устало потирает переносицу. — Но ты же своевольная как отец. Танцором она будет! Выучилась бы на юриста — горя бы не знала!       — Но я не хочу быть юристом.       — А кем хочешь? — мама истерично всплескивает руками. — Танцором? Лесбиянкой? Чтобы над тобой издевались и избили в первой же подворотне?       — Да ты себя слышишь? — Нингуан очень злят слова матери. Она чувствует, как к щекам подбирается жар. — Ты осталась в прошлом веке вместе со своей английской династией! Если бы ты хоть иногда включала телевизор, знала бы, что в США давно нет дискриминации.       — То есть ты все-таки лесбиянка?       Нингуан замирает, приоткрыв рот. Воздух над ними внезапно становится разряженным. Настолько, что трудно дышать. Повисает неуютная — хоть что-то в этом доме может быть уютным? — тишина, звенящая в ушах, как самая надоедливая мошка.       Что ей ответить? В любом случае, мать уже что-то подозревает — видно по ее прищуренными глазам и поджатым губам. Нингуан думает, что от ответа на этот дурацкий вопрос практически полностью зависит судьба их отношений.       Она делает глубокий вдох, прежде чем сказать:       — Нет.       На лице матери появляется недоверчивость, но вместе с тем она, кажется, необычайно довольна. Ее ладонь ложится на ладонь Нингуан, крепко сжимая, губы растягиваются в милосердной улыбке, а в глазах сияет блеск, появившийся всего секунду назад.       — Я всегда знала, что ты хорошая девочка, Нингуан. ———       Нингуан прогуливается по парку, засунув руки в карманы толстовки. Своей толстовки, потому что она не разрешила себе наглеть до такой степени, чтобы надеть чужую вещь. Вещь Бэйдоу, пахнущую стиральным порошком, одеколоном и самой Бэйдоу. Терпкий, насыщенный и резковатый запах словно поселился в ее легких — Нингуан кажется, что она чувствует его везде.       Она останавливается на середине моста, где они с Бэйдоу играли в ту дурацкую игру. Нингуан готова признаться, что Кэцин действительно заслуживает благодарности. У нее все-таки есть опыт в отношениях, и она изредка может посоветовать что-то дельное.       Нингуан соврала бы, если бы сказала, что в отношениях с девушками она полный ноль. Как-то в старшей школе она даже пыталась ухаживать за девчонкой, но та быстро отшила ее, потому что, разумеется, ей нравились парни. Тогда Нингуан познала всю несправедливость жизни и была практически раздавлена собственными съедающими чувствами.       И сейчас она невольно задумывается: был ли у Бэйдоу неудачный опыт в отношениях? Можно ли считать неудачным опытом отношения с Дэхьей? Дэхья ведь говорила, что они остались хорошими друзьями, разве не так?       — Здравствуй, Нингуан.       Нингуан оборачивается, встречаясь с зелеными глазами напротив, принадлежащими профессору Елань. Она смотрит на нее с легким прищуром, и Нингуан невольно возвращается в события двухгодичной давности.       Когда Елань заменяла одного из профессоров, ей конкретно снесло крышу. Это было совсем неудивительно: профессор Елань красивая и одинокая, а у Нингуан, кажется, фетиш на строгих и организованных женщин.       Еще на сильных, накачанных и немного глупых.       — Здравствуйте, — кротко говорит Нингуан, стараясь не смотреть на профессора.       В то время, когда она была зеленым сопливым студентом, ей даже казалось, что Елань отвечает взаимностью на ее очевидные знаки внимания. Но теперь Нингуан понимает, что все это — ехидные, словно дразнящие улыбки, короткие смешки и внимательные взгляды — было не чем иным, как сочувствием с ее стороны к безнадежно влюбленной студентке.       — Как твоя учеба? — она подходит ближе, кладет руки на перила моста и выжидающе смотрит на Нингуан.       — Справляюсь. Но МХК, честно, вымораживает, — Нингуан пожимает плечами и не знает, зачем говорит ей это. Может быть, ей просто хочется услышать от Елань, что у нее самой все было не так гладко, как может показаться. Но разве у такой женщины, как она — практически идеальной, собранной и организованной — может что-то не получаться?       — Еще немного, и учеба останется в прошлом. Тебе осталось отучиться еще два года, если я не ошибаюсь.       — Верно.       Нингуан не может не почувствовать, как в ее груди заходится сладким трепетом — профессор Елань помнит, знает и отсчитывает быстро летящее время вместе с ней.       — Как твоя семья и Кэцин? — Елань переводит взгляд на уток, беззаботно плещущихся в воде.       — Как обычно, — Нингуан коротко усмехается, зачарованно гладя на гордый профиль этой женщины. — Упрекают меня во всем. А Кэцин… Не помню, когда она последний раз общалась с семьей.       Только Нингуан успевает договорить, как ее взгляд цепляется за две яркие фигуры вдалеке, в одной из которых она узнает Бэйдоу. Она стоит спиной, но Нингуан безошибочно определяет ее по расплывшейся татуировке на плече и каштановым волосам с бледно-зелеными кончиками.       Рядом, кажется, стоит Дэхья. Нингуан переводит взгляд на их переплетенные ладони, и ее брови невольно ползут вниз. Что она опять делает рядом с Бэйдоу? Почему они держатся за руки? Разве их недоотношения не остались пережитком прошлого?       — Это Бэйдоу, верно?       Нингуан едва не вздрагивает. Голос Елань выводит ее из размышлений своим низким тембром и легкой хрипотцой. Она, очевидно, не бросила курить.       — Откуда вы ее знаете? — Нингуан сдерживает скептическое фырканье. О Бэйдоу, кажется, знают все. Она чувствует легкое покалывание в груди. Ну и что? Танцует-то Бэйдоу только с ней, держит за талию только ее.       — Была на игре — матч по баскетболу. И она неплохо играет, — Елань улыбается, как улыбаются люди при воспоминаниях о далеком и прекрасном прошлом.       Нингуан сильнее хмурит брови, наблюдая за Бэйдоу, с энтузиазмом рассказывающей что-то Дэхье.       От Елань, очевидно, не укрывается то, как странно Нингуан смотрит на Бэйдоу. В ее взгляде сквозит явное недовольство увиденным, пальцы с отросшим маникюром — Нингуан не думала, что может случайно кого-то зацепить на тренировке? — сжимаются вокруг перил до такой степени, что белеют костяшки.       — Она тебе нравится, да?       Черт бы побрал проницательность этой женщины. Нингуан неохотно отрывается от разглядывания Бэйдоу, поднимая глаза на ехидно усмехающуюся Елань.       — Ни капли. Она меня раздражает.       — Хорошо, — неожиданно легко отступает профессор. — Но я бы посоветовала присмотреться. Она хорошая девчонка.       И, махнув на прощание рукой, Елань удаляется с моста, щелкая каблуками и оставляя Нингуан одну, пышущую злостью и непонятной обидой на глупую Бэйдоу.       Когда это она стала так остро реагировать на нее? ———       Лежа на своей кровати и беззаботно поедая протеиновый батончик, Нингуан узнает, что всю эту неделю у них не будет занятий, потому что мистер Браун заболел.       Она не может сдержать сокрушенного вздоха, ведь у Бэйдоу по-прежнему не получаются некоторые движения, а за неделю она вообще все забудет. К тому же Нингуан до сих пор зла на нее из-за Дэхьи. Бэйдоу хотела нормального общения — она его получила. Что еще ей нужно?       Внезапно раздается громкий стук в дверь. Кажется, человек, стоящий по ту сторону двери, — довольно нескромная личность. Нингуан встает с кровати, нащупывает под кроватью домашние тапочки и ковыляет в прихожую. После сегодняшней классики у нее невозможно болит колено.       Нингуан возится с замком, чертыхаясь про себя. Если это будет Бэйдоу, она прикончит ее на месте. Или себя. Она еще не решила.       — Привет, Нингуан, — Бэйдоу приветливо машет рукой прямо перед лицом Нингуан, улыбаясь во весь рот. На ней черный спортивный топ, джинсы клеш и кроссовки, очевидно, повидавшие много всего.       — Привет, — отвечает Нингуан, шире распахивая дверь. У нее, вероятно, под глазами поплывшая тушь, потому что она уснула сразу после тренировки, не умывшись и даже не приняв душ. Ей почему-то неловко стоять перед Бэйдоу в таком виде. Может быть, потому что она бы хотела, чтобы Бэйдоу видела ее только красивой.       — Ты знаешь, что у нас не будет тренировок всю эту неделю?       Нингуан закатывает глаза. Конечно, она знает — она вообще первая, кто узнал, что Браун заболел.       — Знаю.       — Ну вот. Я хотела предложить… — Бэйдоу смущенно почесывает тыльную сторону шеи. — Может быть, позанимаемся вдвоем? То есть, было бы неплохо, если бы с нами были и остальные… Но это довольно… сложно осуществимо…       О, Бэйдоу…       Нингуан решает посомневаться для приличия, задумчиво поковырять носком тапочка пол, усердно делая вид, будто она действительно думает над ее предложением. Потому что Нингуан очень хочется согласиться немедленно, но не будет ли это слишком странно?       — Так что ты думаешь? — Бэйдоу, кажется, озадачивает ее вид.       — Хорошо. Когда тебе удобно? — на выдохе спрашивает Нингуан, игнорируя странный трепет в груди.       — Вообще-то, прямо сейчас.       — Тогда тебе придется немного подождать. Мне нужно переодеться и принять душ… — Нингуан неловко улыбается. Когда она стала такой глупой?       — Хорошо, — с готовностью отвечает Бэйдоу, словно она ожидала, что Нингуан потребуется немного времени. — Я зайду?       — Э-э, нет.       И Нингуан захлопывает дверь прямо перед носом Бэйдоу. Ей не нужно, чтобы Бэйдоу видела ее после душа, сырой и мокрой. То есть, она не хотела бы, чтобы Бэйдоу видела ее мокрой сейчас. А в будущем… Нингуан определенно задумается.       Она быстро принимает душ, умывается, наносит легкий макияж — в основном, чтобы скрыть эти ужасные синяки от написания реферата по МХК — надевает свободную футболку и такие же, как у Бэйдоу, джинсы.       Нингуан крутится перед зеркалом и думает, что Бэйдоу наверняка понравился бы больше обтягивающий топ, подчеркивающий линию груди и острые ключицы… Она надевает топ.       — Уже все? — Бэйдоу усмехается, убирая телефон в карман джинсов. — Удивительно быстро.       — Хочешь назвать меня копушей? — фыркает Нингуан, закрывая дверь. — Мне нужно зайти на вахту, забрать ключ от танцкласса. Мы же не будем танцевать прямо здесь.       — А тебе его дадут?       — Конечно, — Нингуан гордо вскидывает подбородок. — Раньше я любила заниматься одна, и у нас с дядюшкой Меттью сложились теплые взаимоотношения.       — Вот как, — Бэйдоу со знающим видом кивает головой.       До главного здания колледжа они добираются в два счета. Нингуан машет рукой пожилому мужчине в камуфляже, и тот с приветливой улыбкой торжественно вручает ей ключ, заставляя Бэйдоу тихо хихикнуть.       — Хорошенько позанимайтесь там! — с ехидной усмешкой протягивает дядюшка Меттью им вслед. От Нингуан не ускользает то, как краснеют щеки Бэйдоу.       Нингуан открывает двери танцкласса и включает свет. Просторное помещение встречает их ярким запахом дерева, средства для мытья полов и свежести из-за открытого окна.       — На сегодня это наши апартаменты, — довольно констатирует Нингуан, швыряя сумку на скамейку около стены. — Конечно, если бы здесь был Браун, мы бы размялись первым делом. Но его здесь нет, так что начнем сразу с танго.       — Без музыки?       Нингуан смотрит на одинокий сабвуфер, стоящий в углу класса:       — Думаю, пока можно обойтись без нее. В любом случае, скажи, что у тебя не получается или получается плохо. Главное — техника.       — Мистер Браун сказал, что главное — чувства?..       — Он много чего говорит, — Нингуан закатывает глаза, замечая щенячий взгляд Бэйдоу. — Ладно, чувства, может быть, тоже важны.       «Только с тобой, Бэйдоу…» — остается недосказанным.       — В первую очередь, что с твоей осанкой? Выпрямись, — Нингуан подходит к Бэйдоу, внимательно следящей за ней через зеркало, и кладет руки между ее обнаженных лопаток, надавливая на твердые рельефные мышцы. Кожа у Бэйдоу теплая, бархатная и пахнет душистым гелем для душа.       — Знаешь, я привыкла поднимать штангу, а не стоять у станка целыми днями, — Бэйдоу цокает, но плечи все-таки расправляет. — Достаточно хорошо?       — Неплохо. Теперь… Какими они были?       — Что?       — Волосы? Какого цвета были твои кончики до того, как стали зелеными? — Нингуан касается цветных прядей, высушенных и практически обезжизненных химией.       — Голубыми, — Бэйдоу поворачивает голову, глядя на Нингуан, с интересом перебирающую ее волосы, через плечо. — Наверное, я что-то сделала неправильно, если они стали зелеными.       Нингуан переводит взгляд на ее точеный профиль, больше походящий на скульптуру, высеченную руками опытного мастера. У нее невольно перехватывает дыхание, но она качает головой, рассеивая странное наваждение.       — Теперь возьми меня под лопатки.       Бэйдоу разворачивается и кладет руки на талию Нингуан, придвигаясь ближе. Нингуан чувствует удушливый аромат ее духов, щекочущий в носу.       — Начнем с самого начала. Во-первых, подойди ближе, — Бэйдоу послушно делает шаг вперед, едва не вжимаясь грудью в Нингуан. Возможно, она даже ближе, чем нужно, но Нингуан все устраивает. — Готова?       — На все сто, — Бэйдоу улыбается, сверкая зубами.       И они начинают танцевать. Бэйдоу крепко сжимает ладонь Нингуан в своей, другой — держит за талию. Смотрит ей в глаза, делая очередной поворот, крепко поддерживает под бедром, вызывая по телу Нингуан табун мелких мурашек.       Нингуан кажется, что они, наконец-то, полностью синхронизируются. Танцуют в полной тишине, но внутри них звучит музыка. Сердце бешено бьется, когда Бэйдоу сводит брови, облизывая пересохшие губы.       Нингуан тает, разрушается на глазах. Из стервозной напарницы превращается в кроткую смущенную девчонку, внутри которой бушуют эмоции, присущие влюбленной школьнице. Ее щеки багровеют, когда Бэйдоу неожиданно оказывается слишком близко, касаясь своей грудью ее. Она держит руки Нингуан высоко над головой, переплетая их пальцы в крепкий замок.       Впервые Бэйдоу не ошибается, впервые Бэйдоу позволяет себе открыться. Нингуан может чувствовать ее теплое дыхание на своем затылке, когда поворачивается спиной, держа руки Бэйдоу на своем животе. И это мягкое прикосновение кажется ей таким правильным, таким идеальным.       Она бы хотела, чтобы Бэйдоу касалась ее чаще. Вне танца, вне танго. Чтобы руки, опутанные ветвистыми венами, лежали на ее талии, прижимая к себе как свою собственность. Чтобы все вокруг знали, кому принадлежит Нингуан, чья она, и с кем тот, кто ее когда-нибудь обидит, будет иметь дело.       Нингуан больная.       Это же глупая Бэйдоу, раздражающая своей заразительной улыбкой, своим латиноамериканским лицом, простодушными глазами. Это же Бэйдоу, которую она терпеть не может…       Но Нингуан ничего не может с собой поделать.       — Я и не думала, что так умею, — говорит Бэйдоу, утирая с лица капельку пота. В ее глазах плещется веселье, сияющее, как весеннее солнце.       — Это было… — Нингуан опускает взгляд туда, где на талии Бэйдоу лежат ее руки. Ей хочется прижаться ближе, вплотную, чтобы почувствовать частое биение ее сердца, но она лишь беспомощно закусывает губу. — Это было хорошо.       Бэйдоу делает победный жест рукой, хихикая над выражением лица Нингуан.       Они справились, у них получилось.       Они станцуют так, как никто никогда не танцевал.       Они будут самой красивой парой на танцполе.       Они будут самой красивой парой.       Нингуан кладет ладонь на свой пылающий лоб, прикрывая глаза. Ее потряхивает от усталости и ноющей боли в колене, но все это почему-то так неважно. ———       — Было классно. Фестиваль уже скоро, поэтому нам нужно тренироваться вместе почаще.       Нингуан стоит у дверей своей комнаты, не в силах достать ключ из кармана и расстаться с Бэйдоу, восторженно рассказывающей о своих впечатлениях.       — Может быть, — она ведет плечом, пытаясь скрыть детскую улыбку, от которой у нее уже болят щеки. — Ты тренировалась сама? У тебя стало получаться…       — Да, черт возьми. Я каждый день корячилась у зеркала, — Бэйдоу закатывает рукав спортивной кофты, обнажая предплечье, на котором гордо красуется фиолетовый синяк. — Стукнулась о стену.       Нингуан понимающе качает головой. Если бы ей не хотелось побыстрее оказаться в душе, а потом в мягкой кровати, она бы слушала и слушала Бэйдоу, изредка кивая или поддакивая.       — Мне, наверное, пора, — словно прочитав ее мысли, выпаливает Бэйдоу, почесывая тыльную сторону шеи. — Знаешь, комендантский час и все такое. У нас с этим строго.       — Спасибо, что проводила. Нужно как-нибудь позаниматься снова. Вдвоем, я имею в виду. Браун на тебя плохо влияет…       Бэйдоу коротко усмехается, поглядывая на Нингуан, замирает на мгновение, делает шаг вперед и целует ее куда-то под челюстью. Ее губы касаются нежной кожи Нингуан, избалованной кремами и скрабами, всего секунду, но даже этого хватает, чтобы у нее задрожали колени.       Бэйдоу уходит — практически убегает — и Нингуан еще долго смотрит ей вслед. ———       Нингуан оказывается в своей комнате только поздно вечером, потому что бегала в магазин. Все, чего сейчас хочет ее тело — теплый душ, поэтому она скидывает кроссовки в угол около дверей и шмыгает в ванную, сжимая в руках пакет из супермаркета.       Остановившись перед зеркалом с модной подсветкой, Нингуан смотрит на свои пылающие щеки, покрывшиеся едва заметным румянцем. Глупая улыбка расползается на ее лице, когда она лезет в пакет, вынимая из него только что приобретенные шампунь и гель для душа. Она берет шампунь, любовно крутя маленькую бутылочку в руках, откидывает крышку и жадно вдыхает его запах.       Пахнет почти как Бэйдоу. Резковатый запах мужского шампуня проникает в нос, щекочет горло и оседает в легких. Ароматизатор в виде ментола заставляет ее глаза заслезиться, но она успешно это игнорирует.       Она точно больная.       Нингуан выходит из ванной комнаты и направляется к своей кровати. На ее столе, за которым она делает домашнее задание, лежит фотография Бэйдоу, распечатанная в библиотеке на цветном принтере, потому что своего у нее нет. Она берет ее в руки, прижимая к груди, и возвращается в ванную, прикрывая за собой дверь.       — Бэйдоу…       Нингуан смотрит в зеркало, переворачивает фотографию с загнутыми уголками и смятую в некоторых местах — она с ней спала — лицевой стороной к своему отражению и глухо стонет, касаясь пальцами подбородка, лба, щек, а потом и высоких скул Бэйдоу.       — Почему ты такая холодная, Бэйдоу? — протягивает Нингуан, обводя контуры ее лица острым ногтем. — Ты просто фотография, Бэйдоу. Где ты сейчас?       Ответом ей служит тишина, изредка прерываемая низко гудящим водонагревателем.       Она стягивает с себя одежду, оставаясь лишь в нижнем белье. Прикрывает широко распахнутые глаза Бэйдоу ладонью, но тут же отдергивает руку, поднимая фотографию на уровень своего лица.       Как же хорошо они смотрятся вместе.       Бэйдоу такая красивая. Нингуан думает, что ее волосы цвета молочного шоколада. Она любит шоколад.       Нингуан медленно снимает с себя бюстгальтер. Ее обнаженная грудь нисколько не смущает, наоборот, она чувствует себя удивительно раскрепощенно и открыто, словно вокруг кромешная темнота, где никто не может ее видеть. Свободная рука скользит между грудей, очерчивает ложбинку и останавливается на ключице, впиваясь в кожу ногтями.       Остаются яркие следы, но Нингуан игнорирует острую боль, продолжая сжимать нежную кожу пальцами. Она была бы не против, чтобы Бэйдоу укусила ее куда-нибудь. Ее шея, кажется, слишком бледная. На ней хорошо смотрелась бы парочка багровых засосов, оставленная губами Бэйдоу.       — Ты противная, глупая, маленькая девчонка, Бэйдоу… — Нингуан разворачивает фотографию к себе, смотря в искристые глаза Бэйдоу гневным взглядом. Они словно насмехаются над ней, заставляя Нингуан сильнее нахмуриться. — И ты мне нравишься.       Она раздраженно откидывает фотографию на столешницу, но промахивается и случайно попадает в раковину. Испуганно чертыхнувшись, Нингуан быстро достает ее, осматривая на наличие расплывшихся пятен воды.       — Глупая Бэйдоу!       И снова тишина.       Нингуан обиженно поджимает губы. Ей совсем не нравится то, что она сегодня видела. Бэйдоу издевается над ней — держит эту Дэхью за руку и широко улыбается, как всегда. Нингуан думает, что ее бледная рука в загорелой — Бэйдоу — смотрится куда лучше, чем Дэхьи.       Бэйдоу поцеловала ее.       О, Бэйдоу…       Нингуан ставит несчастную фотографию перед зеркалом и прыгает в душевую кабинку, плотно прикрывая дверцы, чтобы лицо Бэйдоу случайно не растеклось.       Засыпает Нингуан в ее толстовке, которую забыла вернуть. Может быть, просто не хотела возвращать.