Кодекс Чести

      Гермиона Грейнджер находилась в приподнятом настроении. После двух недель отпуска она ринулась улучшать магический мир с новыми силами, и несколько предложений по оптимизации магической правовой системы уже лежали у Бруствера на столе, ожидая своего часа.       В личной жизни тоже происходили приятные перемены: Теодор оказался настоящим джентльменом. Не в пример Малфою, он был чутким и заботливым. Впрочем, её отношения с Драко она не считала чем-то стоящим и даже не брала в расчёт: они просто в какой-то момент перешли к сексу. Это не было ни драмой, ни чем-то большим: двое трахались в перерывах между деловыми беседами. Вероятно, Малфой таким образом мог чувствовать, что он хоть где-то берет верх над Гермионой Грейнджер. Может, ему доставляла удовольствие мысль, что он имеет советника министра на своём столе. Она позволяла ему это. У мужчин свои прихоти, снисходительно думала Гермиона. Разрешая Малфою думать, что он контролирует ситуацию, она, между тем, строила свою жизнь, как хотела. И как только милый Теодор, играя ямочками на щеках и глядя на неё своим проникновенно-раздевающим взглядом, предложил ей отношения, Гермиона без малейшего колебания разорвала интимные связи с Малфоем. Отбросила, как ненужную шелуху, радуясь, что этот насквозь циничный и холодный не по годам мужчина уж точно не станет истерить, что она предпочла ему его друга. Гермиона сидела в своём кабинете, предвкушая романтический вечер со своим мужчиной, как дверь распахнулась и на пороге возник Гарри Поттер.        — О, Гарри! — Гермиона тут же выровнялась, нащупывая ногами под столом туфли, которые скинула, не ожидая посетителей. — Какая приятная неожиданность… Проходи. Чай, кофе?        Тот отрицательно мотнул головой. Выдвинул стул и сел, не сводя с неё глаз. Дело плохо. Острым взглядом Гермиона сразу подметила, что её друг находится в крайне плохом настроении.        — Что-то случилось? — участливо поинтересовалась она, так и не дождавшись от него ни слова.       Гарри смотрел на неё, и у Гермионы появилось чувство, что аврор Поттер вот таким же взглядом прожигает пойманных преступников на допросе. Но она-то не преступница!        — Гермиона, — наконец произнёс он тоном, не предвещавшим ничего хорошего. — Я сейчас задам тебе несколько вопросов, а ты постарайся ответить на них максимально честно, хорошо?        — Гарри! Как ты можешь, я… — зачастила она, но холод в глазах показал, что он не шутил. Поэтому Гермиона тоже отбросила сантименты, посерьёзнев. — Хорошо.        — Отлично. — Он откинулся на спинку стула и взглянул на свою руку, вертевшую волшебную палочку между пальцами. — Итак, ты была в Америке две недели, ведь так?        — Да, — кивнула Гермиона головой. — Я не скрываю этого. Если тебя интересует, то я была там с Теодором Ноттом. У нас отношения.       Гарри удовлетворённо хмыкнул.        — Ты видела там Джинни? — задал он следующий вопрос, и Гермиона не сдержала облегчённый выдох.        — О, Гарри! Ну конечно! Мы поболтали с ней пару раз. Однажды, кажется, перед игрой, она была запасной. Перекинулись буквально одной-двумя фразами. В другой раз виделись на вечере по поводу выхода их команды в полуфинал.        — И о чём же вы говорили?        — Обычный женский трёп! — начала было Гермиона, но что-то мелькнуло в глазах Гарри, и она стушевалась. — Ладно, я выговаривала ей за то, как она вела себя на твоём дне рождения. А что?       Он, казалось, не обратил внимания на её вопрос. Побарабанил пальцами по столу и задал вопрос, от которого у Гермионы едва не отвисла челюсть:        — Скажи мне тогда вот что… Как долго длится связь моей… жены и Малфоя?       В кабинете воцарилась тишина. Гермиона вытаращилась на Гарри, не в силах вымолвить ни слова. Она откашлялась и дрогнувшим голосом заговорила:        — Чья связь? Джинни и… Малфой? Ты… Гарри! — она пригляделась к нему, силясь разглядеть, в своём ли он уме. — Это шутка такая?       Он сидел, неестественно выровнявшись, и его лицо словно окаменело.        — Во всей этой истории меня смущает твоя роль, — проговорил он медленно. — Предательства от тебя я не ожидал, Гермиона. Я знаю, что ты предупреждала Малфоя об обысках и…        — Гарри, Гарри, подожди! — с Гермионы слетел весь её деловой лоск. — Подожди, я… Да, я предупреждала его несколько раз. Всякий раз, — исправилась она под его тяжёлым взглядом. — Но я делала это не сразу, как узнала, а за пару часов до обысков. Иногда и вовсе за час!       — О, как благородно, — хмыкнул Гарри, — пытаться усидеть на двух стульях.        — Пойми, в целом мы не делали ничего плохого! Бруствер отказывался финансировать мои проекты, а Малфой…        — Я знаю, — коротко перебил её Гарри. — Избавь меня от подробностей о ваших делишках с ним. Меня интересует другое: ты покрывала их, преследуя какие цели?        — Но я не покрывала их! — в отчаянии воскликнула Гермиона. — Я ничего не знаю! О, Мерлин милостивый! Дай мне сыворотку правды, я скажу тебе то же самое!.. Мерлин… — она схватилась за голову, — Джинни и… Нет, я не могу поверить в это.       Гарри наблюдал за ней некоторое время, затем ровным голосом продолжил:        — Почему ты не сообщила мне о том, что акромантул исчез?        — Я? Не сообщила?.. — захлебнулась от возмущения Гермиона. — Робардс отдал это дело Куперу! Я думала, вы там сами разберётесь.       — О да, Купер разобрался, — презрительно произнёс Гарри.       — Но причём здесь… — начала было Гермиона, но тут в голове у неё сложился пазл. Она в ужасе прижала ладонь к губам. — Ты хочешь сказать, что… нет, но яд для Молли доставили из Франции.        — Мне даже не нужно отслеживать, откуда он там взялся, — горько отозвался Гарри. — Во всей Европе нет ни одной колонии акромантулов. В Британии исчезает паук, а яд всплывает во Франции. Какое удачное совпадение.       Трясущимися руками Гермиона рванула нижний ящик своего стола. Достала бутылку огневиски и плеснула в кружку. Подняла вопросительный взгляд на Гарри, но тот отрицательно покачал головой.       — Прости, эти новости… — Гермиона сделала два больших глотка и отставила кружку в сторону. Бутылка подскочила и наполнила её снова. — Гарри, я не аврор… я не сопоставила одно с другим, поверь. И… не гони пегасов! Может, и Малфой тут ни при чём. Он сейчас поставщик зелий для Мунго, ну зачем ему так рисковать? А уж Джинни… Годрик и Кандида, ты можешь объяснить, с чего ты это всё взял?       Спустя четверть часа бутылка опустела на треть, а Гермиона в полном шоке дослушала рассказ Гарри.       — Боже… — простонала она. — Нет, я не могу поверить.        Гарри пристально наблюдал за ней.        — Отправишь сову ему сейчас или подождешь, когда я уйду? — язвительно поинтересовался он.        — Гарри, боже мой! — Гермиона сорвалась со своего места и подбежала к нему, пытаясь обнять. — Скажи, что мне делать? Давай я поговорю с Джинни? С ним? Не знаю…        — Не стоит, — Гарри деликатно отстранился от неё. — Со своей женой я разберусь сам.        — А Малфой?        — К сожалению, у меня есть доказательства, как у обманутого мужа, но не как у аврора, — вынужден был признать Гарри. — Он хорошо умеет составлять непреложные обеты. Любой адвокат докажет, что Малфой тут ни при чём, не доводя дело даже до суда. Но я подожду. Однажды он непременно оступится.       Гермиона вернулась на своё место и отрешенно опустилась в кресло. Подперла рукой голову, пытаясь осознать весь ужас ситуации. Вдруг она спросила:        — Ты простишь её?       На лице Гарри промелькнула тень. Как если бы внезапный спазм сковал его внутри.       Он поднялся, засовывая палочку в кобуру на рукаве. Не глядя на Гермиону, ответил:        — Нет.             Однозначный приговор. Без возможности на оспаривание решения.        Тихий, но твёрдый ответ отозвался болью в душе. На глазах разваливалось то, что много лет было константой. Словно с этим браком Гермиона теряла частичку чего-то нерушимого и честного в её жизни.        — Но вдруг у них… ничего не было, — с надеждой проговорила она. — Что, если они сговорились достать яд и больше ничего.       — Ты сама в это веришь? — спросил Гарри, и Гермиона опустила глаза. Нет. Она тоже не верила в это. Она знала Драко Малфоя очень хорошо.       Гермиона припомнила незначительные мелочи, которые теперь виделись в ином свете. И так ни к месту всплыла беседа, когда Теодор предположил интрижку у Драко с кем-то из его команды, а тот слишком бурно отреагировал на этот выпад. Это было так не похоже на обычную ироничность Малфоя…       Гарри кивнул на прощание, собираясь уйти. Гермиона с волнением наблюдала за ним. Отстранённость и холодность на его лице пугала. Мерлин, лучше бы он рвал и метал, кричал или…       «Не приведи Годрик, он убьёт её, как Отелло Дездемону!.. Или заавадит Малфоя!..» — промелькнуло в голове у Гермионы. Она выскочила из-за стола и нагнала Гарри. Он уже взялся за ручку, когда она цепко схватила его за рукав и встала между ним и дверью.       — В чём дело? — он посмотрел на неё, слегка нахмурившись.       — Гарри, ты… — выдохнула Гермиона. Её взгляд скользил по его лицу, пытаясь найти что-то, что могло бы успокоить. — Ты же не сделаешь ничего… необдуманного?       Он мгновение осмысливал её слова, а затем усмехнулся.        — Думаешь, отправлюсь к твоему другу и начищу ему физиономию по-магловски? Или… подожди, ты считаешь, что я могу швырнуть непростительное, так?       Гермиона сжала губы, с жалостью глядя на него. Гарри невесело рассмеялся.        — Хорошего же ты обо мне мнения, Гермиона. Я уже не тот несдержанный мальчишка, каким был десяток лет назад. — Он взъерошил волосы, и это было единственным признаком его волнения. — Не надо меня жалеть. В жизни бывают… вещи похуже.        — Куда ты отправишься? — Гермиона не давала ему выйти из кабинета, загораживая дверь.        — Домой. За вещами. А потом в гостиницу. Поживу там, пока не подыщу квартиру.        — Но…       — Мне нужно поговорить с ней. А твой друг пусть молится Салазару или Моргане, чтобы против него не оказалось достаточно улик.       — Гарри… — Гермиона подалась вперёд и обняла его. — Не заставляй меня делать выбор между вами. Ты всегда будешь в моём сердце, но мы выросли… Теперь всё сложнее, и…        — Я понял тебя, — Гарри осторожно взял её за плечи, и оторвал от себя. — Не волнуйся, всё нормально.        — Пообещай, что не наделаешь глупостей.        — Я обещаю.        — Как она могла… — прошептала Гермиона, едва сдерживая слёзы. Он посмотрел на неё, и его взгляд смягчился.        — Бывают вещи и похуже. Ты это прекрасно знаешь, — повторил Гарри, отодвинул её в сторону и вышел из кабинета.       За Гарри с тихим стуком закрылась дверь, и Гермиона, как сомнамбула, дошла до своего стола. Подхватила кружку и допила остатки огневиски. Убрала бутылку в нижний ящик стола.       Радужное настроение растворилось без следа.

***

      Гарри аппарировал в обычный тупик между двумя домами, откуда до дома на Гриммо, 12 можно было дойти за десять минут.       Но сегодня каждый шаг давался с трудом.       В простом чёрном пиджаке и с небольшим портфелем в руке Гарри выглядел как прогуливавшийся после работы магл. Он медленно шёл через небольшой парк, а невеселые мысли стервятниками атаковали его.       Шаг.       Джинни ему изменила. Его Джинни, которая безответно была влюблена в него с детства. Ждала, пока он обратит на неё внимание. Смело сделала первый шаг, не побоявшись быть отвергнутой.       Ещё шаг.       Она трахалась не с кем-то, а с Драко Малфоем. Теперь Гарри припоминал всё, что она говорила вскользь про него. Случайные фразы, их постоянное и непонятное взаимодействие. Глухая ревность клокотала внутри, заставляя стискивать зубы с силой.       Ещё шаг.       О самом Малфое Гарри был не в состоянии думать. Иначе… слишком много злобы спровоцирует ненужную агрессию.       Шаг.       И если бы только измена. Но она наплевала на его статус аврора, сделалась соучастницей преступления Лестрейнджа. Она надругалась над тем, что было дорого Гарри: его служба — это его искупление за всех погибших волшебников в войну. Она знала и всё равно ввязалась в это.       Ещё шаг.       А теперь Джинни вынуждала его пойти против своей совести, против чести, против убеждений! Осознавая, как ему горько и трудно будет это сделать.       Вдали виднелся конец аллеи и ряд домов по улице. Гарри почувствовал, что слишком взвинчен, чтобы прямо сейчас увидеть её. Нет, он не боялся, что наделает глупостей, но угомонить себя было просто необходимо. Он присел на лавочку под раскидистым деревом и положил рядом портфель. Уставился невидящим взглядом в ровно подстриженный газон напротив.       Это было больно. Гарри пытался сдержаться, но боль растекалась по венам, завладевая каждой клеточкой тела, доставляя невыносимые муки. Что было хуже? Её предательство или соучастие в преступлении, которое он вынужден покрывать? Он не знал. И меньше всего хотел думать об этом.       Кем была для него Джинни? Он видел светлый, преданный образ в своей голове. Её рыжие волосы, задорная улыбка. Её смелость, резкость и в то же время мягкость и игривость.       Только это было давно. Постепенно всё ушло, застыло под наслоением времени, но тот самый образ Гарри любил. Он возникал в голове непроизвольно, когда он думал о Джинни.       Гарри машинально запустил руку в карман пиджака, вытащил круглые часы. Нажал на кнопочку. Крышка откинулась, обнажив циферблат с быстро бегущей стрелкой. На внутренней стороне крышечки было колдофото Джинни.       Тот самый образ. Улыбчивый, чистый и светлый. Без второго дна, без тайн и секретов. В широко распахнутых глазах плескалась любовь к нему. Она беззвучно смеялась в маленьком круглом колдофото, заставляя сердце снова и снова разбиваться на миллионы осколков.       Пальцы надавили на створки, и часы захлопнулись с резким щелчком. Гарри сжал их в кулаке и сгорбился, облокотившись на колени.       Где-то внутри колотилась робкая надежда. Что, если Малфой её шантажировал? Заставлял спать с ним под Империусом? Принуждал ко всем этим гнусностям?       Но нет. Гарри опёрся лбом на кулак с зажатыми в нём часами.       Никогда Джинни не пошла бы на такое под давлением. Он чувствовал это, он, дракл его раздери, знал, что она плюнула бы Малфою в лицо, посмей он её шантажировать. Да и Империус Гарри бы распознал.       Если бы она любила его, Гарри, она никогда бы не сделала то, что сделала.       Нет шансов для их будущего. Всё кончено. Осталось только поставить её в известность об этом.       На улице уже зажглись фонари, а из низкого неба накрапывал дождик, когда Гарри поднялся. На лице его была маска холодной решимости. Безучастно взглянув на часы в руке, он опустил их в карман и твёрдым шагом направился к дому на улице Гриммо.       — Хозяин вернулся!       Гарри стоял в распахнутой двери. Он сейчас войдёт в ту жизнь, которая была у него до. Ненадолго. Чтобы окончательно перечеркнуть всё, что было, получив взамен осколки болезненных воспоминаний.        — Хозяин? — вопросительная интонация эльфа вывела Гарри из ступора, и он перешагнул порог. Так, как делал это сотни, тысячи раз за эти годы.        — Хозяйка дома? — ровно спросил Гарри, ставя свой портфель на полку.        — В столовой. Подавать ужин?        — Нет, — коротко ответил Гарри. — Передай хозяйке, что я сейчас спущусь.       Эльф исчез, а Гарри на мгновение прикрыл глаза и двинулся к лестнице, ведущей на второй этаж.       Он поднимался по ступеням, а воображение подсовывало омерзительные картинки, как руки Джинни обнимают другого. Как её губы шепчут бессвязные слова, пока тот, другой, раздевает её. Целует её, пока её глаза плотно закрыты от удовольствия.       Гарри остановился перед дверью и с помощью окклюменции попытался подавить эти образы. Толкнул створку и вошёл в спальню.       На кровать полетел небольшой чемодан и распахнулся. В него принялась складываться одежда. Из прикроватной тумбы Гарри достал несколько фотографий, мелочи, дорогие ему как память, и отправил туда же.       Чемодан захлопнулся. Ладонь легко подхватила его за ручку и, не оглядываясь, Гарри вышел из спальни.       Больше он сюда не вернётся.       — Хозяин?       Гарри встретился с настороженным взглядом старого эльфа.        — Кикимер. Я переезжаю. Поставь чемодан у входа. — Гарри бесшумно вздохнул и продолжил: — Ты свободный эльф, но если тебе что-то понадобится, всегда можешь найти меня.       Старый эльф, казалось, не удивился этому. Жить в пустом доме с портретом старухи было для него не в новинку. А эти беспокойные волшебники всегда так — не могут усидеть на одном месте. Уходят, возвращаются, и снова покидают этот дом.       — А хозяйка? — навострил он уши.        — Она… — Гарри едва уловимо поморщился. — Она сама решит, что ей делать.        — Я не буду подчиняться ей, если она не будет носить вашу фамилию, хозяин.       Гарри чуть замешкался. Эльф понял все верно. Но вникать в эти нюансы не хотелось. Поэтому он просто отдал свой чемодан и, не думая ни о чем, спустился по лестнице.       Из столовой донеслись звуки тихой, приглушённой музыки. Что-то лиричное, с гитарным перебором на фоне задушевного мужского голоса.       Будничным шагом Гарри вошёл в столовую и неторопливо приблизился к столу. Опустился на стул и поднял глаза на Джинни.       Её лицо было печальным. Она слушала музыку, обняв колени руками и не спешила что-то ему говорить. Один взгляд — и она, казалось, обо всём догадалась.       Молча они смотрели друг на друга. Где та лёгкость между ними? Её любовь давно истлела, только Гарри этого не замечал.       Кончено. Она прочла это в его глазах и чуть побледнела. Но не опустила голову, не отвела взгляд. Приготовилась принять всё, что он скажет.       Грустная мелодия лилась из небольшого магловского магнитофона. Гарри знал, что Артур заколдовал эту вещь, чтобы она работала без электричества, и подарил Джинни на день рождения. Певец тихо напевал одни и те же слова припева, а Гарри смотрел в глаза своей жене.        — Я всё знаю, Джинни. Про яд. Про тебя и… — Гарри замолчал, не в силах назвать это имя.       Она с минуту сидела, не двигаясь. Гарри вздохнул. Задавать неудобные вопросы по долгу службы он привык. Но сейчас это было сложно, как никогда.        — Ты спала с ним?       Напряжённый взгляд таких чужих карих глаз. Она молча кивнула. Внутри Гарри что-то оборвалось. Но она не лгала и не изворачивалась. Понимала, что это бесполезно.       — Это было… добровольно? Без принуждения? — с трудом выдавил он следующий вопрос, зная наперёд, что она опять ограничится кивком.       Короткое движение головой. Прядь рыжих волос упала ей на лицо, но она не убрала её. Гарри отвернулся, переживая вспышку ревности, разъедающей изнутри. Очевидно, и она устала жить с ним вот так, обманывая.        — Что теперь будет? — её голос прозвучал надломлено. Но глаза были сухими.        — С кем именно? — повернул голову Гарри.        — С нами. С… — она тоже не решилась произнести его имя. Волна злости поднялась было в Гарри, но он усмирил себя.        — У нас с тобой только один выход, Джинни. И ты это прекрасно знаешь.        Музыка затухала, и снова разливалась гитарными трелями. Певец, как заведённый, повторял одно и то же, действуя на нервы. Не выдержав, Гарри поднялся и подошёл к магнитофону. Выключил его и вернулся на место.        — Я ничего не могу сказать в своё оправдание, — вдруг заговорила она. — Я много думала, как объяснить…        — Ничего не надо объяснять, Джинни, — устало проговорил Гарри. — Некоторые вещи лучше… оставить невысказанными. Чем меньше мы будем выяснять отношения, тем лучше.       Она не слышала его. Джинни смотрела в одну точку куда-то в углу комнаты и говорила:        — Я очень боялась, что мама умрёт. Ты не видел ничего, не верил мне. А он… он поверил. Достал этот яд.       Гарри тяжело вздохнул. Вот оно. Без этого, конечно, не обойтись. Объяснения, оправдания, ненужные подробности… Логика в руках женщин — как воск. Только поддайся — и тебя втянут в долгие диспуты, которые всегда на стороне причудливых противоречий. Вот и сейчас — пара фраз, и он вроде бы должен оправдываться.       — Ты думаешь, у нас какая-то особенная ситуация, Джинни, — медленно проговорил он. — Что до нас никто и никогда с этим не сталкивался. Но на деле всё до боли прозаично: муж и любовник. Ничего нового.       Она подняла голову, напомнив ему потревоженную змею, готовую обороняться. Но в следующий момент обмякла, как будто силы оставили её. Гарри отрешённо наблюдал за ней.       — Сейчас ты скажешь, что чувство благодарности захлестнуло тебя. Что я не дал тебе того, что дал он. Но это лишь слова, Джинни. Что от них толку? Давай просто поставим точку в этом неприятном разговоре.        — Но я хочу, — неожиданно упрямо заговорила Джинни. — Я не пытаюсь себя оправдать, но выслушай меня. Я много думала. О тебе, о себе… Почему так произошло? — Она посмотрела на Гарри, но он молчал, просто глядя в ответ. — Ты никогда не пытался меня понять, Гарри. Я всегда делала первые шаги тебе навстречу. Ждала тебя. А ты… воспринимал это как должное. Не как обузу, нет, но… — Она судорожно вдохнула, подбирая слова. — Ты наглухо от меня закрывался. Всегда переживал всё в себе, не доверяя… не открываясь мне. Даже с Грейнджер ты откровеннее, чем со мной!        — Мерлин, Джинни, — Гарри поставил локти на стол и обхватил голову. — Я прошу тебя, не надо.        — Когда мама заболела, — продолжала она, не обращая внимания на его слова, — я почувствовала пугающую беспомощность. Как будто я теряю равновесие и лечу в бездну. И никто! Ни братья, ни ты — не воспринимали меня всерьёз. Вы уговаривали меня успокоиться, подождать, пока ситуация разрешится. Но ждать было нельзя. — Джинни неожиданно открыто посмотрела на Гарри. — И только он! Только он просто сделал то, что я просила! И ничего не потребовал взамен…        — Но ты в долгу не осталась, — безжалостно произнёс Гарри, и её лицо побледнело ещё больше.        — Ты не задумывалась, как он это сделал? — безэмоционально задал вопрос Гарри. — Я могу рассказать: нанял бывшего пожирателя, головореза и насильника. Хороша парочка, не правда ли?        — Я не знаю, — чётко проговорила Джинни, — кто это сделал, и как. Меня волновал лишь результат, а то, каким образом он был достигнут — он мне не рассказывал.        — Какая трогательная забота, — уронил Гарри, теряя терпение. — Ну что ж, в таком случае, могу только порадоваться за тебя и устраниться.       Она не ответила. Но Гарри чувствовал, как наэлектризовался воздух между ними. Ещё чуть — и рванёт.        — Джинни, — проговорил он спокойно. — Давай расстанемся без грязной ссоры. Ещё немного — и ты обвинишь во всем меня. Я вынужден буду защищаться. Непременно проскользнут неприятные, грубые слова. Зачем нам это?       Она замерла. Гарри видел, как побелели её губы.        — Ты отправишь меня в Азкабан? — с вызовом спросила она, и Гарри невесело усмехнулся.        — За прелюбодеяние у нас давно отменено наказание.        — Я не об этом…        — Что ж, раз тебя волнует не это, то… — Гарри сделал паузу, задумавшись. — Нет, не отправлю.        — Спасибо…       Гарри посмотрел на неё, ожидая следующего вопроса. О том, чьё имя между ними так и не было произнесено сегодня. Но она молчала. Не дождавшись, Гарри заговорил:        — Прежде чем я уйду, хотел бы попросить тебя поставить в известность твою семью. Дело твоё — можешь обвинять меня в чёрствости, невнимательности… Но шумихи в прессе я бы хотел избежать.       Она просто кивнула, закрывшись и уйдя в себя, как делала это в последнее время.       Вот и всё. Гарри почувствовал острое желание уйти. Больше ему здесь делать нечего. Он поднялся, и Джинни вздрогнула от его резкого движения.               — Гарри… — Её голос застал его уже возле двери из столовой. Он медленно повернулся.        — Если тебе будет легче, то… — она отвела глаза и с трудом произнесла: — Я не нужна ему.       Гарри наблюдал, как по её лицу прошлась судорога. Но она так и не заплакала.       «Ты ему не нужна, да вот только он нужен тебе», — подумал Гарри с болью. — «Ты хочешь его, страдаешь по нему.»        — Считаешь, что мне будет легче от этого?        Медленный утвердительный кивок.       Гарри сумел сохранить спокойствие: — Что ж. Тогда представь, что это так. Не тревожься обо мне больше.       Дверь захлопнулась, и Джинни осталась в столовой одна.       Гарри подхватил свой чемодан и, будто бы боясь передумать, вышел из дома и быстрым шагом направился по аллее к точке аппарации.       Его трясло от невысказанных слов, от услышанной правды, от покрываемой столько времени лжи. Каждый из компонентов своих чувств он мог разложить по полочкам, но совладать с ними сил не было.       Он сумел бы простить всё по отдельности. Измену — было бы трудно, но возможно, если бы она признала случившееся ошибкой. Предательство из отчаяния — время и любовь вылечило бы разбитое сердце. Но она больше не любила его. И этот факт навсегда зацементировал собой даже самую маленькую вероятность того, что их брак может существовать, как прежде.       Всё, что ценил Гарри в своей семейной жизни — дало трещину, раскололось. И склеивать он это не хотел. Репаро не в силах восстановить его разбитое сердце. Нет такой магии, которая облегчила бы сейчас его страдания.       Гарри шёл по мокрому асфальту, не обращая внимания на мелкий дождик и не оглядываясь.       Эту страницу свой жизни он закрыл навсегда.