Я не оставлю тебя

Дождь. На улице противно и холодно. Парень забился в угол комнаты и пытался уклониться от ударов пьяного отца, но получалось у него так себе: большие кулаки то и дело прилетали ему в лицо, грудь, живот; голова несколько раз была приложена об стенку, из-за чего по ней стекала струйка крови, но мужчина не обращал на это внимания. Он продолжал избивать сына до тех пор, пока тот не отключился. Очнулся парень в сопровождении ужасной боли во всём теле, особенно болела голова, разбитая об твёрдый бетон. Бомгю медленно поднялся с пола и у него тут же поплыло все перед глазами. Он аккуратно доковылял до своей кровати и сразу же принял лежачее положение, чтобы уменьшить боль. Не впервой ему так доставалось от отца, которого он ненавидел больше всего на свете. В детстве ему не раз говорили, что Чхве был рождён на свет по пьяне, что он ошибка, что никому не нужен. Так и было: родители только избивали его почти каждый день за малейшую провинность, все одноклассники отвернулись от него ещё в начальной школе, а друзей никогда не было. Никто с ним не разговаривал, никто не поддерживал, никто даже не смотрел в его сторону. От этого было ещё больнее. Единственным другом Бомгю был его попугай Тото. Птицу мальчику подарила добрая бабушка, после смерти которой, родители начали пить на деньги из её наследства. Каждый вечер Чхве играл с ним, вспоминая бабушку. После ее смерти ни осталось никого, кто бы мог защитить Бомгю от ужасный родителей. Никого, кто бы смог поговорить с ним о его проблемах. У парня просто ни осталось никого. Гю не давай своей сумасшедшей семье трогать Тото, он всегда бросался его защищать, если вдруг кто из родителей грозился прибить бедную птицу. Ему из-за таких действий доставалось вдвое больше, но зато все внимание переключалось на парня. Тото — самое ценное, что есть в жизни Бомгю после бабушки. Парень и сам не заметил, как заснул. Измученное тело дало о себе знать только через пару часов, когда боль победила усталость. Бомгю проснулся и сел на край кровати. Первым делом он посмотрел на Тото и убедился, что с ним за это время ничего не сделали. Выдохнув, парень встал и подошёл к зеркалу. Вид у него был не очень: синяки под глазами, на скулах, висках, застывшая кровь на голове и на лбу, разбитая губа и бровь. Это только лицо. Все тело было усыпано гиматомами, царапинами, по руке стекала кровь из-за раны на плече, на живот и смотреть страшно: к нему хорошенько приложились ногами. В общем, его обычный вид после пьянки родителей. На улице было ещё темно, но через пару часов нужно было уже вставать в школу. Бомгю замазал тоналкой синяки, обработал царапины и раны, перевязал голову. Как и всегда. В школе не должны знать, да они и не особо хотели. Гю собрал учебники, одел форму, которую ему купила бабушка, чтобы не ходил во рванье, и открыл дверь своей комнаты. Родители, должно быть, ещё спали, так что проскользнуть незамеченным не составит труда. Свежий напор воздуха обдал лицо Бомгю и он сморщился. До школы оставалось порядка 20 минут, поэтому Чхве быстрым шагом направился подальше от дома. Занятия прошли как обычно: на задней парте, без единого словечка в свой адрес. Ну, его хотя бы никто не задирает. Около часа дня уроки закончились и Чхве пошёл домой. Он знал, что родители уже, скорее всего, проснулись, так что вести себя надо максимально аккуратно и спокойно, чтобы не влетело. Открыв входную дверь, до парня сразу донёсся неприятный запах алкоголя. —Ясно,–все, что сказал Гю. Парень тут же вспомнил про Тото и побежал проверить, все ли с ним в порядке. Он не раз, прийдя из школы, заставал отца в комнате, пытавшегося открыть клетку с ножом в руках. Конечно, он был пьян. Прямо как сейчас. Его шаги эхом раздавались по квартире. Слишком громко. —Куда это ты собрался, гадёныш?–на пороге гостиной встал мужчина с бутылкой в руках, перегородив ему проход. В комнате на столе лежала пьяная в стельку мать, которой, похоже, было все равно. —Привет. В свою комнату,–с опаской проговорил Чхве. —Зачем тебе туда? Звонила твоя учительница, сказала, что ты стал хуже учиться. Интересно, из-за чего же это? —*действительно, интересно, из-за кого же это.* —Не из-за глупой птицы-ли?–продолжал старший, делая при этом такое лицо, будто говорит народную мудрость. НЕТ. ОН ЖЕ НЕ... ОН НЕ МОЖЕТ ЭТОГО СДЕЛАТЬ. НЕТ. Бомгю резко сорвался с места, сильно толкнув отца. Он вбежал в комнату и увидел маленькое безжизненное тело своего Тото на полу. Всего в крови. —Нет...,–состояние Гю было не описать. Он упал на колени перед попугайчиком, его взгляд был затуманен, а в глазах стояла солёная жидкость. Слезы потекли по щекам, злость и обида смешались в одно чувство ненависти к отцу. Он начал рыдать вслух, не сумев сдержать истерики. Это была последняя капля. —Нет...Тото...Нет...Ты не можешь меня оставить...нет...Тото..,–отец, который чуть не упал после сильного толчка, теперь приполз в комнату сына. —Ты что, сучёныш мелкий, совсем ахуел? Забыл, в чьём доме живёшь и чью еду ешь? Неблагодарный! Я преподам тебе урок. Тут же в спину Бомгю прилетел удар с ноги. Затем ещё, и ещё. Поток ударов приходился по спине, потом по животу, лицу, ногам. Везде, где только можно и нельзя. Так продолжалось примерно минут 20, потом мучжина за шкирку вернул сына в сидячее положение и начать бить руками. Много ударов пришлось на лицо: губы уже давно были разбиты, рассечённая бровь не переставала кровоточить, глаз поплыл, нос, кажется, был сломан. Бомгю было все равно, он ничего не ощущал, кроме ненависти за смерть Тото. Ему хотелось просто убить своего отца, чтобы отомстить. Ну, или же, самому умереть, потому что Тото был единственным, что держало его в этом мире. Больше ничего нет. Он свободен. Это была последняя капля. Больше он терпеть не может. Бомгю с силой оттолкнул от себя разъяренного отца и выбежал из дома. Он бежал так быстро, как только мог, с его-то сломанной ногой и болью во всем теле без исключений. На улице пошёл дождь. Забежав в первый попавшийся подъезд, откуда было видно почти весь город, парень еле-еле поднялся по ступенькам на крышу. Гю подошёл к краю и залез на бортик. Ветер. Он шумел, не давал сосредоточиться, чтобы попрощаться с этим грёбаным миром раз, и навсегда. С крыши здания он выглядел ещё хуже. Решительный шаг навстречу тёмному от дождя асфальту, и остро ощущаемое падение, которое, что очень странно, настало слишком быстро... —Ты что, ненормальный? —Айщ, ты кто? Зачем ты спас меня?–слезы смешались с кровью, Бомгю было тяжело говорить. —Успокойся! Что с тобой случилось? В любом случае, это не выход!–парень держал на руках тело Бомгю, все в крови и синяках. Он немного удивился такому состоянию парня, что с ним могло случиться? —Ты даже не знаешь, какой у меня случай!! У меня нет другого выхода!–Гю слабо, но все ещё мог говорить. —Выход есть всегда. Тогда расскажи мне, какой у тебя случай. —С чего бы? Ты мне никто, ничего тебе рассказывать не собираюсь! —Ну же, я хочу помочь тебе. Как тебя зовут?–незнакомец обратил внимание на сломанный нос младшего и ещё больше офигел. Что ТАКОГО с ним могло случиться. —Нет. Ты бросишь меня. Оставишь, как и другие люди, будет ещё больнее,–с каждым сказанным словом тело болело сильнее, делая намёк, что нужно, по-хорошему, помолчать хотя бы немного. —Я не оставлю тебя. Не брошу. Я помогу тебе. Как тебя зовут? —.....Бомгю. —Очень красивое имя. А я Ёнджун. Бомгю, давай я отведу тебя в больницу, у тебя, кажется, нос сломан. Да и выглядишь ты не очень. —Не только нос. У меня сломана нога, так что идти, думаю, не смогу. —Что с тобой случилось? Ты весь в крови, тебе нужна помощь?–Ёнджун правда беспокоился за нового знакомого. —Меня...избили. Мой отец избил меня. Он делает это каждый день,–Бомгю удивился сам себе, как же легко он выдал тайну, которую хранил больше десяти лет, и которую никому бы не рассказал. Почему с этим Ёнджуном так легко общаться? Почему хочется ему обо всем рассказать? Почему он кажется спасательным кругом в океане, в котором живёт Бомгю, не умея плавать? Старший сидел в шоке. До этого момента Джун ни разу в жизни ни сталкивался с таким. Его семья была дружной, как и семьи всех его друзей. Этому парню определенно хотелось помочь. —И...ты рассказывал об этом кому-нибудь?–старший подтянул тело Бомгю поближе к себе, аккуратно обнимая. —Нет. Я пытался, много раз. Но все эти случаи заканчивались избиением дома. Один раз я сбежал на улицу и потерял сознание. Кто-то вызвал скорую, и очнулся я уже в больнице. Там меня спросили про номера моих родителей, но я сказал, что у меня нет телефона. Они заподозрили что-то неладное, посмотрев на мое состояние, и вызвали опеку. Опека проверила мой дом, моих родителей, но отец дал им взятку из последних денег, и они написали в документах, что все отлично. В тот момент я понял, что никто уже мне не поможет выбраться из этого дерьма. Я терпел. Единственным, с кем я мог поговорить, был мой попугай. Самое дорогое, что у меня есть. Было,–на глазах снова выступили слёзы,–но пару часов назад я пришел из школы, и обнаружил, что моего попугая больше нет...мой отец убил его...убил то, что держало меня на этом свете...я не смог это вытерпеть...,–парень снова заплакал, но теперь вместе с ним слезы текли и у Ёнджуна. Старший обнял Бомгю, утешая его. —Всегда есть выход, я помогу тебе его найти. Жаль, что мы не встретились раньше. Я не брошу тебя, обещаю. —Я верю тебе. —Теперь всё-таки пойдём в больницу. Давай, залезай на спину, я помогу,–Джун аккуратно развернул Гю и подставил свою спину. —Оу, нет, не нужно, спасибо,–младшему стало неудобно. —Ты не сможешь сам дойти, я помогу, залезай. Парень оценил свои возможности дойти до больницы пешком и понял, что предложение старшего – лучший вариант. —Спасибо,–он обнял старшего за шею и тот подхватил его, удивляясь лёгкости парня. Так они дошли до больницы, и Ёнджун, чтобы отвлечь нового знакомого от всей душевной боли, расспрашивал его о том, что ему нравится. Это помогало. Сам он тоже рассказывал о себе, и за эту недолгую прогулку они много нового узнали друг о друге, например, что у них одинаковые фамилии и что Ёнджун старше. —Здравствуйте, помогите пожалуйста, ему плохо. —Добрый день, да, конечно, минуту,–врач связалась с санитарами, и, быстро прибежав, они уложили Бомгю на каталку. —Подождите здесь, врач выйдет к вам. Можете пока позвонить его родителям? —Да, конечно, я им позвоню,–естественно врал. Примерно через пол часа вышел врач и пригласил Ёнджуна в палату. —Как ты?–заходя спросил он. —Уже лучше, спасибо. Все благодаря тебе, Хён,–младший слабо улыбнулся. Ён улыбнулся в ответ. Только сейчас, когда парню обработали все царапины, Джун заметил, что Бомгю до безумия красивый. Кто вообще посмел портить такое лицо царапинами? —Ты очень красивый, я говорил тебе?–старший взял стул и сел рядом с кроватью. —Эм...нет.. спасибо,–младший покраснел,–ты тоже очень красивый. И это была чистейшая правда. Чхве улыбнулся. —Ты побудешь здесь какое-то время. К счастью, у тебя только трещина, так что гипс снимут через неделю. А пока отдыхай) Я приду завтра, принесу тебе что-нибудь поесть. Кормят здесь, конечно, хорошо, но все равно ни что не сравнится с едой из ресторанчиков. Что ты любишь? —Ох, не нужно, правда. Я уже благодарен за это все. Кстати, почему я один в палате? И...она выглядит не как обычная палата, в которой я лежал раньше. Это что, вип–палата!?–глаза Гю поползли на лоб, потому что он знает, сколько в этой больнице стоит вип. —Да, это вип. Просто подумал, что тебе здесь никто не будет мешать. Не волнуйся по поводу денег. —Эта палата стоит больше моей квартиры! Как я потом расплачусь с тобой?? —Очень просто. Стань моим другом. И ещё пообещай, что не будешь больше думать о том, что пытался сделать,–Ён смотрел на Бомгю заворожённым взглядом. Младший был в шоке. Ещё ни один человек не предлагал ему дружить. —Я не могу просто позволить тебе платить за меня, Хён. Я верну тебе деньги, но я согласен быть твоим другом. Я обещаю, что не буду больше ничего такого делать. Радостная улыбка озарила лицо старшего, к тому же он знал, что не возьмёт денег у Бомгю. Тот в ответ тоже улыбнулся. Ёнджун ещё немного посидел в палате, а потом ушёл, пообещав, что завтра обязательно вернётся. Это был самый лучший день в жизни Бомгю за последние десять лет. Он вдруг вспомнил, что такое счастье.