По чем ретивое ноет

[хрип рации, едва настроенной; голос тихий] Олег… привет. Я, веришь или нет, так соскучился… Выслушай меня, ладно? Я тут вспомнил, как мы познакомились, и, знаешь… я благодарен тебе за херовый вкус в выборе партнера. Если бы тебе не зашел мой отвратительный подкат, я бы не пережил столько хорошего. А ты хороший, знаешь. Лучший. И явно лучше, чем я достоин. Жалко, что давно не виделись лично… я бы хотел. И сказать тебе много хотел… Только, видно, не успею. [шипение помех] Знаешь, Лег… я бы без тебя не смог. И так бы помер, и с ума бы уже сошел — Зона меня перестала щадить. Было бы так здорово тебя сейчас услышать [грустный смешок] — умирать спокойнее будет. [долгое стрекотание рации, короткая тишина — и тут же шорох кустов] Птенчик? [помехи обрываются резко] Какого черта? Где ты? Что с тобой? О, привет, родной… [слабый смешок] я в овраге, помнишь, где кресты стоят? Мне тут всегда нравилось… да и тратиться на похороны не придется. Так, стоп. [дребезжание помех; голос мгновенно твердеет до резкого] Что случилось? Тебя подстрелили? Ну вот видишь, ты знаешь меня, как никто. [шорох кустов резко прерывается; через несколько секунд становится громче и резче] Твою мать. Просто… блять. Так, сколько ты там, Дём? Полчаса с лишним… Как загнали, я забился между аномалиями. Ты держись, ладно? Говори со мной, мой хороший. Не молчи только. Ты так нежничаешь со мной… [голос смягчается] Смотри, совсем разбалуешь. С тобой нельзя по-другому, Птенчик… ты у меня птичка редкая, ценная. [тяжелый вздох и сцеженный мат] Как тебя угораздило? Полез обшманать свободовцев, один меня заметил. [хриплый выдох] Пуля в груди. Много крови потерял? Вся кофта промокла, Лег, сколько бинтами ни затыкал… Дело дрянь. [едва слышно за шорохом листвы и треском веток] Бля… я уже в пути, хороший мой. Только держись. Мне… тебя не хватает. Холодно так. [голос садится] И туман этот паскудный… Говори со мной. [раздраженно, громче] Вот зачем ты туда полез? Тебя хоть правда под венец тащи и под замок сажай, чтобы во что-нибудь не вляпался! Тогда я тебе нравиться перестану, родной… Буду совсем другой. Херню не болтай, ага? [шум ветра воет в микрофон] Птенчик, ты лучший, кого я знаю. С шилом в жопе, с языком неуемным, но лучший. [мягко и с ласковой усмешкой] Знаешь, Олег… кажется, я люблю тебя. Но мне слишком сложно сказать наверняка. Я просто… больше никого не хочу. Ни к кому не хочу. [сглатывает] Только с тобой спокойно, безопасно. С тобой на Зону плевать, на уродов этих… [сквозь тяжелое дыхание] Дём… Ты с нашей первой встречи сказал, что напредставлял себе достаточно, чтобы замуж меня звать… [тихо шипит] Я бы сейчас согласился. Даже без кольца. [ветер обрывается, наконец слышно бряцание винтовки и обмундирования] Тогда зову, хороший мой. Пойдешь? Вряд ли я до этого доживу, но… [полушепотом] да. Доживешь, Птенчик, куда денешься… [с усмешкой и тяжелыми выдохами] я рядом совсем. Еще немного потерпи. Ты ломанулся ко мне? [голос звучит слабее] Лег, даже всей той любви, которую к тебе Зона питает, не хватит на то, чтобы спасать мою жопу вечно. [несколько резких шорохов и тресков, как сломанные ветви] Это мы еще посмотрим. [голос довольный, сбитый немного от долгого бега] Наверх глянь, Дём. [молчание на линии; рваный выдох] Ах ты ж… [хриплый и тихий смех] так и скажи, что за мной следил. Если б следил, ты б лежал не с пулей в грудине, а с членом в заднице. [смеется с заметным облегчением] Давай, радар свой слуховой настраивай, мне надо пройти через аномалии к тебе… [тихо фыркает] На руках меня понесешь? Романтик. Демьян! Прости, родной… бери левее немного. [почти нежным шепотом] Конец связи. Зацелую, как спущусь, язва пернатая.