От наших больных семей

      — Финеас! Рад видеть тебя в добром здравии.       — Могло быть и лучше, Корвус, могло быть и лучше… Сколько лет, сколько зим.       Делегация Блэков только что прибыла через камин в Стоунгейз Тауэр. Гонты, Лин и Себастиан выстроились для приветствия. Глава Блэков — Финеас Найджелус Блэк, колдун лет шестидесяти с гладкими чёрными волосами, бородкой клинышком, в изысканном чёрном костюме с синим галстуком-бабочкой. С ним прибыли ещё трое. Супруга — госпожа Урсула, женщина с длинным лицом, словно стекающим к нижней челюсти. Сын — холёный молодой мужчина с волосами до плеч, тоже чёрными, в щегольской мантии с белыми манжетами. А дочь-невеста… хороша. Если бы Лин надела что-то, открывающее грудь хотя бы вполовину, как малиновый корсет Бельвины, родители бы выгнали её из дома. В отличии от остальных Блэков, Бельвина имела платиновые волосы. И лицом была похожа на кого-то — на кого? Через секунду стало ясно. Она воскликнула, обращаясь к миссис Гонт:       — Ах, тетушка Элладора! Как вы сегодня красивы!       — Что ты говоришь такое, — миссис Гонт позволила племяннице поцеловать себе руку. — Мои лучшие дни давно уже позади, это ты сегодня цветёшь и сияешь. Финеас, как у вас получилось вырастить такое чудо?       — Всё для тебя, сестрица, всё для тебя. Сириус, ты почему стоишь? — окликнул директор Блэк сына. — Помогай Бельвине раздеться.       — Марволо поможет, — каркнул Корвус. — Давай же, сын. Смелее.       Марволо выступил вперед. Его успели переодеть в мантию поприличней, пригладили волосы, подровняли щетину. Вот только запах… То ли мыться Марволо не захотел, то ли запах уже въелся в него настолько, что не отмылся. Этот запах щедро залили одеколоном. Лин едва не чихнула, когда он проходил мимо, чтобы забрать меховой палантин и перчатки Бельвины.       — Омнис, — в голосе старшего Блэка скользнуло что-то вроде нотки тепла. — Вижу, ты сегодня с друзьями?       — Да, мистер Блэк. Заглянули на выходной ко мне.       — Ну, ну, мы же сейчас не в школе. Можно просто «дядя Блэк». Хм… — чёрные глаза Блэка скользнули по Лин и Себастиану. — Ничуть не удивлен вас встретить, мистер Сэллоу. А вы, мисс И — вижу, вливаетесь понемногу в наш тесный круг? У меня были сомнения на ваш счёт, насколько правильно отправлять вас сразу на пятый курс… Как оказалось, совершенно зря.       — Мы на Слизерине как семья, сэр, — Лин поклонилась. — То, что вы делаете для меня — и для всех нас — неоценимо.       — Не «как семья», а настоящая семья, мисс И! Я слежу за вашими успехами. Если так и дальше пойдёт, в следующем году будете старостой. Что-то мне подсказывает, Омнис с вами лучше сработается, чем с мисс Рейес — не в обиду ей, разумеется…       Лин ещё раз поклонилась, заливаясь краской.       Миссис Гонт повысила голос, перекрывая маленькие беседы вокруг:       — Ужин подан, господа и дамы — Селестия и Нокта всё приготовили. Приглашаю вас в столовую.       Они прошли в зал с длинным, длинным дубовым столом, уставленным серебряными кубками, тарелками и канделябрами. Гости расселись. Во главе — мистер Гонт, Марволо по правую руку от него. Финеас Блэк, невеста, Сириус Блэк — по левую. Дальше сидели супруги, дальше — Омнис, Лин и Себастиан. В самом конце стола устроились Селестия и ещё одна женщина, видимо, Нокта. На вид — лет около сорока, черты правильные и острые, даже красивые. Но под глазами у неё темнели глубокие синяки, и волосы, остриженные коротко, почему-то были совершенно седыми.       — Моя тётя, — шепнул Омнис. — Младшая сестра отца.       На посуде появились угощения. Ничего, что удивило бы Лин — английские волшебники, как она заметила, консервативны в еде. Она взяла себе печёной моркови с горошком, отрезала кусочек бифштекса, и в тарелке стала делить на кусочки поменьше. Еда была единственным развлечением. Взрослые на дальнем конце стола вели беседу о политике.       — Не думаю, что группа Виктора Руквуда наберёт достаточно голосов за этот законопроект… — рассуждал мистер Блэк.       Фамилия заставила Лин встрепенуться. Виктор? Возможно, брат или отец Александра? Про Руквудов она почти ничего не знала, кроме того, что девочка из семьи училась на курсе Анн.       — Наш парламент сейчас, — продолжал директор, — смехотворное зрелище. А жаль, очень жаль. По мне, здравая мысль. Кентавров надо не просто «ставить на учёт», а клеймить. Это же дикие звери! Неуправляемые животные.       — Ставить на учет, клеймить… Ха! — Корвус махнул костлявой рукой. — К чему морока? В старые времена обходились без этого. Мой досточтимый прадед, Авариус Гонт, согнал всех кентавров из своего леса в сарай, как скот. Только от скота есть толк, а от кентавров — нет. Поэтому он сжег их в том сарае заживо. Узнать бы — они орали, как люди, или ржали, как кони? — Корвус оскалился. — Попадись мне кентавр — проверю. Сарай только жалко.       Марволо загоготал, юная мисс Блэк хихикнула, прикрыв рот ладошкой. Мистер Блэк степенно кивнул:       — Несомненно, тоже по-своему эффективный подход.       — Гляжу я, — хмыкнул Корвус, — этот малый, Руквуд, далеко наверх пролез. Не ждал я от него. Может, зря я Селестию не отдал, когда он просил? А, Селестия?       Девушка вздрогнула, на секунду подняла на отца глаза и опустила снова.       — Молчишь? — Корвус почему-то развеселился. — Жалеешь, а? Жалеешь. Решил бы отец по-другому — была бы ты сейчас мужней женой, а не сидела в девках! Ничего-ничего, найдем для тебя жениха получше.       — Могу я полюбопытствовать, — проговорила миссис Блэк, — по какой причине вы отказали Руквуду, Корвус?       — Они нищие. Всё, что у них есть — руины замка на побережье Глэгмар, да долги с пятью нулями.       — Неужели? — мягко удивился мистер Блэк. — А давно это было? Я слышал, Александр — брат Виктора — в последние годы поднял на торговле приличное состояние. И даже замок тот они отстраивают.       — Ха — ну и выскочки! Вот только нищету Виктору я бы ещё простил. А то, что дед его путался с полукровкой — нет, никогда.       — Возмутительно!.. — охнула миссис Блэк. — Как у него наглости хватило явиться в ваш дом и просить руки вашей дочери?!       Лин ощутила толчок по ноге под столом. Себастиан, сидевший напротив, прошептал одними губами: «смотри», и взглядом указал на взрослых. Лин осторожно покосилась — и ей сразу же стало не по себе.       Марволо. Марволо смотрел на неё. Неотрывно, не мигая. Он жевал кусок мяса, брызгая соком, но не глядел в тарелку. Также он не обращал внимания на мисс Блэк, что-то увлечённо ему щебетавшую. Он смотрел на Лин, и только на Лин. И он заметил её взгляд. Его ноздри раздулись на выдохе, набитый рот искривился в самой противной в мире ухмылке.       Лин торопливо уткнулась в тарелку. Она за столом, среди многих гостей. Марволо ничего не сделает ей. Ничего! Но почему тогда так страшно?.. Судя по лицу Себастиана, ему это тоже совсем не нравилось. А вот Омнис пока ничего не заметил, и спокойно подъедал тыквенное пюре.       Корвус во главе стола поднялся.       — Леди и джентльмены! Специально для сегодняшнего случая я откупорю для вас совершенно особенное вино. Сорт называется «Змеиная кровь». Обратите внимание — в нём мельчайшая, тщательно отмеренная частица яда василиска. Она придает напитку бодрящую остроту.       Он взмахнул волшебной палочкой — длинной, чёрной, как обугленная кость — и над столом в облаке дыма соткалась старая бутыль вина. Бутыль, начав с главы стола, плавно пролетела над кубками гостей, останавливаясь над каждым и наливая. Лин с недоверием уставилась на темно-красную жидкость. От неё пахло резко и неприятно, чем-то кисло-горьким, как пропавший фрукт. Лин никогда не пила вино.       — У всех кубки полны? — оглядел стол Корвус. — Теперь я передаю слово моему дорогому другу. Прошу, Финеас.       — Кхм, кхм, — мистер Блэк поднялся, прочистил горло — точь-в-точь, как на речах в Большом Зале Хогвартса. — В этот знаменательный день мы собрались, чтобы отметить чудесное событие. Сын моего лучшего друга — все здесь знают, сколько лет уже нашей дружбе — и моя прекрасная дочь… согласились сойтись сердцами и душами, в очередной раз соединив наши благороднейшие роды… Кхм, Марволо? Что-то не так?       Марволо отодвинул стул от стола — скрежет перебил речь — и поднялся.       — Я… мне срочно нужно… — он тяжело дышал, его лицо порозовело, точно от вина. И он метнулся к дверям, прочь из столовой — только створка стукнула об косяк, да так, что даже кубки задребезжали.       Повисла пауза, полная недоумения. Мистер Блэк, всё ещё стоящий с кубком в руке, переглянулся с Бельвиной, вскинул брови. Мистер Гонт стал мрачнее тучи. Миссис Гонт вскочила:       — Прошу прощения, дорогие! Марволо очень эмоциональный мальчик, он перенервничал… Расчувствовался. Он не хочет, чтобы все видели его слёзы. Ему нужно немного времени успокоиться. Давайте устроим маленький перерыв — а мы пока что приберёмся на столе.       — Перерыв! — вторил Корвус, и поднялся из-за стола. — Как раз хотел выкурить трубку. Ты со мной, Финеас?       Гости потихоньку разбрелись из столовой. Лин обратила внимание, что Нокта не шелохнулась — она сидела, закрыв лицо руками, словно сдерживала слезы. Что творится в этом доме, чёрт побери?       — Идём! Быстрей! — Себастиан практически силком потащил Лин и Омниса в коридор. За порогом столовой он прошептал с нетерпением:       — Это наш шанс! Марволо куда-то сбежал один! Давайте поймаем его. Омнис, есть идеи, где искать?       — Есть, — Омнис произнес это как-то глухо. — Я бы проверил в правом крыле. Только Лин туда точно не стоит идти.       — Почему?       Омнис не успел объяснить. К тройке, источая запах розовой воды, приблизилась белокурая мисс Блэк.       — Куда-то спешите, ребята? — она улыбнулась, продемонстрировав безупречно белые зубы.       — Вовсе нет, Бельвина, — уверил Омнис. — Просто хотим размяться.       — Вот и я — тоже. Только одной мне скучно. Мисс… И, вы составите мне компанию для небольшой прогулки?       — Эм… разумеется, — Лин удивилась, но возражать не стала. — Ладно, парни, не пропадайте. Пересечёмся позже!       Себастиан и Омнис ушли, и Лин осталась наедине с мисс Блэк. Девушка вроде немногим старше, а держалась с такой отстраненной надменностью, что Лин даже как-то растерялась.       — Пройдёмте в зимний сад, — Бельвина не предложила, не пригласила, а будто приказала. — Чудесное место, мое любимое здесь. Вы же не против?       — Я там ещё никогда не бывала, — честно призналась Лин. — Я впервые в Стоунгейз Тауэр.       — Ах, неудивительно. Что ж, следуйте за мной.       Бельвина засеменила по коридору — шуршащая юбка в пол не позволяла ей шагать свободно. Они поднялись по одной из бесчисленных лестниц, Бельвина толкнула дверь, и они оказались в оранжерее под стеклянным куполом. Снаружи валил густой снег — не разглядишь ничего, одна тьма и белые хлопья. Помещение заполняли растения — колючие, ползучие, тёмно-зелёные, фиолетовые и красные, с кислотно-яркими цветами и пульсирующими плодами. Насколько Лин помнила Гербологию, минимум, половина из них была ядовита, а остальные могли навредить другими путями. Например, проткнуть, взорваться в руках, оглушительно заорать или удушить побегами.       — Тут много интересного, не правда ли? Вот, например, любопытный экземпляр, — Бельвина кивнула на корявый бледно-голубой кустарник с длинными шипами. — Тетя Элладора мне рассказывала, он зовётся «колючка-призрак». Дикари в Камеруне мажут его соком наконечники стрел. Говорят, боль от него — почти как от Круциатуса. Вы же знаете, что это — Круциатус?       — М-м… — неопределенно протянула Лин. — Что-то знакомое.       Бельвина вдруг шагнула к ней, в её руке сверкнула красным волшебная палочка.       — В эти самые колючки я сейчас впечатаю твое лицо.       — Вы… Ты что делаешь?.. — Лин растерянно подняла руки.       — А то ты не знаешь! — яростно зашипела Блэк. — Я видела, как ты на него смотришь, глазками стреляешь! Моего мужа вздумала увести, сопля? Эти глазки я выколю!       — Стой! — отчаянно воскликнула Лин. — Я хотела предупредить тебя! Марволо опасен!       Блэк на миг нахмурилась, но тут же расплылась в улыбке.       — Опасен? О, да, конечно же, он опасен! Он наследник великого рода Гонтов! Могущественный волшебник! Чистейшая змеиная кровь! Как такому не быть опасным?.. — проговорила она с придыханием.       — Да нет же! Он играет со слабыми, как с игрушками! Калечит и убивает! Он хуже, чем бешеная собака! Ему нельзя…       — Ах, я поняла! — холодно оборвала Бельвина. — Тебе Омнис наговорил всякой чуши. Младшенький братец-уродец! Бедный-несчастный, больной! Этот лживый выродок ненавидит свою семью. Только и делает, что поливает всех грязью! Не знаю, как бедная тётя терпит его — своими выходками он разбивает ей сердце. По мне, давно пора выжечь его с семейного гобелена! Ему в этом доме не место! И тебе, — Бельвина наклонилась ближе к Лин, медленно подвела палочку к её груди, — тоже не место.       Лин, тяжело дыша, сжимала кулаки. Ногти больно впивались в ладони.       — Ты — ничтожная выскочка, — не унималась Блэк. — Ты попала на Слизерин, потому что Шляпой кто-то протер полы в сумасшедшей палате Мунго. Ты настолько дура, что всерьёз поверила в ложь слепого уродца? Или настолько тварь, что специально оговариваешь моего жениха? Потому что сама на что-то надеешься. Не надейся! Я выйду замуж за достойнейшего, чья кровь — чище и благороднее королевской! А ты сдохнешь в грязи за оплеванной лестницей магловского борделя, куда тебя примут работать только из жалости! Потому что любой из подсохших плевков на ступеньках красивее твоего лица.       Лин медленно залилась слезами. Её словно спутало побегами дьявольских силков, она не могла шевелиться, и даже дышать удавалось едва-едва.       — Ты что ко мне привязалась?.. Отстань… Не нужен мне твой Марволо… Я ничего тебе не сделала…       — Правильно. И не сделаешь!       Бельвина ухмыльнулась сытой ухмылкой, развернулась, прошуршав юбками, и удалилась с гордо вскинутой головой. Лин же, присев на лавочку между клумбами, расплакалась уже в голос. Злые слова подняли из памяти, как чёрную муть со дна, давно отболевшее. Имя, которого больше нет — будь иначе, кто бы посмел так с ней разговаривать?.. Дом, который они потеряли… Достаток — не бороться, умирая от усталости, за каждый грош. Мама и папа, красивые, добрые, молодые… И Юйлань — о, сестра бы вырвала этой мерзкой девице все её белокурые локоны! Лин плакала и плакала, и не могла остановиться.       И только мысль — «Где парни?» — заставила её собраться с силами и подняться. Правое крыло, сказал Омнис. Понять бы ещё, где здесь вход, и в какой стороне от него правое крыло. Встать лицом ко входу или спиной? Лин побрела по коридору, пытаясь припомнить, куда свернули друзья от столовой. Вроде бы… сюда? Она нырнула в длинную галерею с узкими стрельчатыми окнами. Парящие в воздухе свечи давали не так уж и много света, конец пути утопал в темноте. Сквозняки гуляли здесь, пламя свечей колебалось, и было слышно, как снаружи завывает метель.       Галерея завершилась тёмным перекрёстком коридоров, один из которых вёл к лестнице вниз. «Не бродить по дому одной», — вспомнились слова Омниса. А вдруг она сейчас заблудится и заглянет куда-то, куда нельзя? Да она уже забрела в непонятное место! Чёрт, чёрт, чёрт! Надо было просто остаться, дождаться парней у проклятой столовой… Но они ушли на опасное дело. Dдруг им какая-то помощь нужна? Вдруг случилась беда?       Лин уловила в холодном и спёртом воздухе запах — смутный, смазанный запах одеколона. Марволо здесь точно был. Значит, Омнис и Себастиан, идущие по его следу — тоже. Вдобавок, откуда-то спереди, с той самой лестницы вниз, долетели смутные голоса.       — Lumos! — прошептала Лин, и, подсветив себе дорогу, зашагала по ступенькам.       Ступеньки завершились очередным коридором, теперь подземным, без окон. На полу здесь не было паркета, на стенах — картин. Только голый камень повсюду, да паутина, нитками блестящая в углах при свете Люмоса. В стене виднелись несколько дверей, одна из них была чуть-чуть приоткрыта. Из-за неё пробивалась полоска жёлтого света. Оттуда-то и доносились голоса. Лин уже была уверена — голоса Себастиана и Омниса.       Она, крадучись, подошла к двери и заглянула в узкий проем. И тут же пожалела очень горько.       Первое, что поразило — запах. Этот запах, как кувалда, ударил в нос. Резкий, густой, тошнотворный запах немытого тела и грязной уборной. И сама комната… Низкий покатый потолок, закопчённый от сальных свечей, на полу — утоптанная грязь, клочья пыли. У дальней стены — какая-то куча тряпья на лежанке. Постель? Себастиан и Омнис стояли к двери спиной. Лицом к ним, спиной к той постели — Марволо. И он… из одежды на нём была только рубаха в жёлтых разводах пота. Себастиан направлял на Марволо волшебную палочку, горящую знакомым белым светом Империуса.       Но ужас был не в этом. На той самой куче тряпья кто-то лежал — бедное, жалкое, искривлённое существо. Девушка, женщина? Раздутый лысый череп, лицо, словно сплющенное слева. Лин бы не догадалась, к какому полу принадлежала несчастная, но её сорочка была разорвана, полностью открывая худое белое тело, всё в синяках и кровоподтёках.       Себастиан не увидел в проходе Лин. Марволо мог увидеть, но был под Империусом, потому не отреагировал на неё никак. Бедная девушка на постели увидела, но ей было, кажется, всё равно. Только Омнис услышал. И — сразу же метнулся к Лин.       — О, нет. Нет-нет-нет. Не смотри! Пожалуйста, не смотри. Я прошу тебя! — Он бросил Себастиану: — Продолжай, допрашивай его дальше! У нас мало времени.       Омнис вылетел из комнаты, точнее, камеры, закрыл проклятую дверь, схватил Лин под руку и оттащил куда-то в сторону. Она едва переступала ватными ногами и не говорила ни слова.       — Лин… Лин, очнись! — он потряс её за плечи. Она по-прежнему молчала, только таращилась на него пустыми глазами. Тогда он легко взмахнул палочкой перед её лицом: — Aqua Eructo!       Из палочки брызнул тонкий фонтанчик воды. Лин вздрогнула, отпрянула от Омниса, вытерла рукавом лицо. Медленно выпрямилась.       — Он… делает это… с твоей сестрой? С твоей больной сестрой?       Тишина. Омнис отвернулся, словно не мог стерпеть взгляд глаза в глаза.       — И ты… знал всё время, — прошептала Лин. — Ты сразу повел Себастиана сюда. Знал же?       — Я слепой, но, к сожалению, не глухой.       Его «к сожалению» было полно самого горького, самого отчаянного сожаления. Лин оглянулась на закрытую дверь. Оттуда приглушенно доносились голоса то Себастиана, то Марволо.       — Но… — Лин словно сама до конца не верила в то, о чём говорила, — неужели… никому её не жалко? Почему родители позволяют ему? Она же тоже их ребенок! Больной, но…       — Не совсем «их ребенок», — лицо Омниса болезненно дёрнулось. — Это дочь тетушки Нокты. Она когда-то сбежала из дома. Вышла замуж за полукровку против воли семьи, заодно прихватив пару фамильных ценностей. Отец за это её проклял, выжег с родового гобелена. Только любовь её мужа закончилась быстро. Он исчез спустя год вместе с приданым. Нокта осталась совсем одна, без кната в кармане… и пришла к моему отцу, умоляя пустить обратно. Он позволил ей вернуться. Только с тех пор унижал её, бил и насиловал, когда ему вздумается — она ведь «предательница крови», а это даже хуже магла. Так и родилась Мерония… Сначала моя мать надеялась как-нибудь её вылечить, представить за свою — нас, родных, у неё всего трое вышло, это немного по меркам Гонтов. Когда же стало ясно, что исцеление невозможно… Оставили всё, как есть.       Лин тряхнула головой, пытаясь уложить это безумие в мозгу хоть как-то.       — Великие Предки… Так же нельзя. Нельзя, Омнис!       — Я знаю, — прошептал он с отчаянием, — знаю! Но что я могу поделать? Отец наказывает Круциатусом за любую попытку даже заговорить о ней. Я просил домовых эльфов получше за ней ухаживать… И… однажды тайком протащил Самопишущее Перо — то, которое мысли записывает. Хотел спросить, может, ей что-то нужно… Перо писало только «убей меня». Снова и снова.       Лин тяжело выдохнула, зажмурилась, прижала руки к лицу.       — То есть, сделать нельзя ничего? Вот совсем-совсем ничего?       Повисла тишина. За дверью — тоже. Видимо, Себастиан уже заканчивал допрос.       — Вообще-то, — вскинулся Омнис, — прямо сейчас — кое-что можно. Жди здесь. Не заходи туда. Прошу.       И решительно шагнул за дверь. Лин, как он и попросил, заходить не стала, но всеми силами напрягла слух.       — …закончил, — голос Себастиана. — Что такое?       — Я ему прикажу ещё кое-что. Вели меня слушаться.       — Слушай и выполняй, что прикажет Омнис.       Размеренный, безразличный голос Марволо:       — Да. Я слушаю, Омнис.       Короткая пауза.       — Ты. Больше. Не тронешь. Меронию. Никогда. — Омнис перевел дыхание. — Это было последнее. Заканчиваем здесь.       Дверь открылась, снова выпустив почти видимое облачко вони. Бледный Себастиан и ещё более бледный Омнис вернулись к Лин, наверное, самой бледной из них. Она еле слышно спросила Себастиана:       — Узнал, что нужно?       Он кивнул. Омнис торопливо махнул:       — Скорее — возвращаемся назад. Если нас потеряют… Словом, лучше бы моим отцу и матери нас не терять.       Он быстро зашагал по лестнице вверх. Великие Предки, ещё же будет продолжение ужина… Как сидеть за столом и есть, когда хочется, чтобы все съеденное вышло обратно? Впереди — пожалуй, самое неловкое и отвратительное чаепитие с пирогом, какое можно представить.