See You Soon

Кларк стоит перед зеркалом и рассматривает себя. Лекса — единственный человек, на свидании с которым ей хотелось бы выглядеть лучше, чем когда-либо. Пусть Лекса и не увидит, как она выглядит сейчас, для нее. Самое странное, что это вообще никак не влияет на её сборы. Теперь, зная, что она нравилась Лексе в школе, Кларк очень хочет, чтобы та её увидела. Да, у Кларк никогда не было проблем с оценкой себя и своей внешности. Она всегда считала себя симпатичной. Естественно. Но за эти годы она изменилась. Действительно изменилась. Она похудела. Не то, чтобы она была полной — нет, но её лицо изменило форму. Оно уже не такое по-детски круглое. Да и тело стало стройнее. Её брови теперь приобрели форму, и она считает, что это имеет значение. Брови. Имеют значение. Раньше они были просто естественными. Брови как брови. Сейчас же, благодаря их более четкой форме, её теперь уже «недетское» лицо смотрится гораздо выразительнее. Её волосы стали значительно длиннее, и теперь они всегда прямые — за счет кератинового выпрямления. Да, среди них есть красная прядь — это Кларк проспорила своей подруге в колледже. Хотя, если бы цвет выбирала она, то это был бы точно не красный. Если ей все же пришлось бы окрасить одну прядь в какой-то цвет, то она выбрала бы черный. Но она привыкла и к красной. Ей придется ходить с этим до начала учебного года. Моника следит за ней в инстаграме, и избавиться от пряди — увы, никак. Спасибо, что не временная татуировка на лице. Потому что такой вариант тоже был. Кларк смотрит на часы. Она уже собралась, а на часах пятнадцать минут седьмого. Ладно. Время пройдет, пока она будет ходить по дому: где-то пару минут займет, чтобы спуститься до первого этажа. Потом она сядет в машину и обустроится там — это еще пара минут. Пока она доедет — пройдет еще минут пятнадцать, если ехать медленно (очень медленно). Чёрт. Кларк осматривается по сторонам. Ей нечем больше заниматься здесь. Она не любит ждать. Она любит делать, поэтому она бросает в маленький рюкзак телефон, закидывает его на плечо и выходит из комнаты. Кларк стоит на парковочном месте, неподалеку от дома Лексы. Она потратила минут десять на то, чтобы заехать в магазин. Сейчас на часах половина седьмого. Она смотрит в телефон, а именно — в их чат, и думает, нормально ли было бы, если бы она спросила Лексу, не хочет ли та выйти пораньше? А вдруг Лекса еще не собралась, и своим сообщением Кларк заставит её спешить? Лекса совсем не в том положении, когда спешить — это удобно. Никому не удобно наспех собираться, особенно на свидания, а уж тем более — слепым. Да ведь? С другой стороны, Кларк понятия не имеет, как бы она собиралась, ничего не видя. У самой Кларк ушло дофига времени просто на то, чтобы таращиться на себя в зеркало по сто раз, чтобы убедиться, что все нормально. Лекса собирается одна, когда куда-то идет? Лекса куда-то ходит вообще одна? Боже, Кларк ничего не знает. Хотя Кларк догадывается, что Лекса никуда одна не ходит. В таком случае, как бы она собиралась сейчас? С помощью Наоми? О да, Наоми просто была бы счастлива помогать Лексе с этим. Кларк подождет полчаса. Это несложно. Кларк не может больше ждать. Сколько времени уже прошло? Пять минут. Пять долбаных минут длиною в вечность. Её телефон вибрирует, и она быстро опускает взгляд на экран. Лекса: Я собралась. Жду тебя. *Цветной лак наносится на ногти*. Кларк: Цветной лак наносится на ногти? Я уверена, что этот эмодзи означает безразличие или что-то вроде пренебрежения? Лекса: Ты хорошо разбираешься в эмодзи, Кларк. Держи 🥇 Кларк: Ауч, Лекса. Кларк: *Цветной лак наносится на ногти*. Я тоже собралась. Сижу в машине. Лекса: Ого. Лекса: Вижу, тебе совсем заняться нечем. Уверена, что ты здесь уже часа два. Кларк улыбается, покусывая нижнюю губу. Прекрасно. Что-то между ними не меняется. Она поднимает взгляд и смотрит через лобовое стекло на калитку. Так. Она оборачивается назад, тянется и берет с заднего сидения розу. Когда она поднимает взгляд, то видит за окном женщину. Женщина или девушка. Неважно. Какая-то особа женского пола идет по дорожке, склонившись и уставившись в свой телефон. Кларк не знает, насколько удобно Лексе проявлять что-то лесбийское при свидетелях. В данном случае, что-то лесбийское — это взять цветок от Кларк. Но Кларк ведь может подарить его, когда эта самая женщина (или девушка) пройдет мимо? Кларк видит Лексу: та выходит и закрывает за собой калитку. Блять. Лекса в платье. Лекса не в вечернем платье, конечно, но она… в облегающем коротком платье. Её волосы распущены и лежат на одном плече, аккуратно уложенные. На ней солнечные очки, а не её черные. У Лексы в руках нет трости. У Лексы вообще нет ничего в руках, кроме телефона. Да. Кларк вполне может подождать, пока женщина (или девушка) пройдет, а потом подойти к Лексе. В принципе, той придется постоять, ну… не больше секунд тридцати. Может сорока. Наверное. Хотя, может, и дольше, потому что женщина-девушка идет, глядя в телефон, очень медленно. Так будет всем гораздо удобнее. Хотя Кларк пофиг на свидетелей, она могла бы Лексу и поцеловать при этой женщине-девушке. Могла бы, если бы между ними это было в порядке вещей. Гипотетически. Она не смогла бы поцеловать Лексу сейчас, потому что пока это не стало чем-то само собой разумеющимся. Для Лексы. Сама Кларк, наверное, могла бы. В конце концов, она бы могла спросить разрешения. Лекса стоит посреди тротуара и разводит руки в сторону, явно давая понять Кларк, что той пора бы уже появиться. А Кларк уже и про человека женского рода забыла, как и про то, что она должна вообще что-то сделать. Она таращится на Лексу, не дыша, пока потеют её ладони. А может, и она вся, потому что её бросает в жар. Кларк быстро стреляет взглядом в женщину или девушку, которая уже медленно приближается к Лексе. О, нет. Это, похоже, не женщина: молодая девушка. Но то самое «о, нет», конечно, совсем не из-за этого, а потому что… Да. Да. Лекса слишком долго ждала, когда подойдет Кларк (целых сорок секунд, а может, и дольше) и этого достаточно, чтобы она… — Ты опять это делаешь, — ругается Лекса, делая выпад в сторону, откуда слышит шаги. Девушка поднимает голову, отвлекаясь от телефона, и Лекса взмахивает рукой, пытаясь поймать её. И ловит. О, да, она хватает ту за руку. Ужас. — На этот раз это не сработало. Я развиваюсь. Моя эхолокация с каждым днем работает все лучше! Ха, выкуси! Кларк, закусив губу, вжимается в кресло, наблюдая, как прохожая удивленно приоткрывает рот, пока Лекса щупает её руку. А потом Лекса… Приподнимает голову и тянется к ней. О, Боже мой. Она ведь не попробует её поцеловать? Нет, кажется, она… нюхает её? Кларк накрывает свободной рукой лоб, и на её лице растягивается улыбка. Плохо. Очень плохо сейчас смеяться, но, чёрт возьми, Лекса действительно нюхает девушку. И Лекса совершенно точно что-то унюхала — она отпускает незнакомку и отпрыгивает назад. — Простите? — с возмущением реагирует прохожая, делая шаг в сторону, и быстро опускает голову, тоже принюхиваясь к себе. — Простите, я… Обозналась. — Эм… Окей, — бубнит девушка, обходя Лексу. Она идет дальше, и Кларк видит, как она продолжает себя обнюхивать, уже приподняв руку. Кларк выходит из машины. Она закрывает дверь, и Лекса тут же поворачивается в сторону звука. Размеренной походкой, не спеша, Кларк идет к ней, и её улыбка растягивается все шире и шире, в то время как челюсть Лексы явно сжимается. — Выкуси? — спрашивает Кларк, уже почти подходя к ней. — Заткнись, — шипит Лекса и скалится, делая шаг навстречу. Она уверенно поднимает руку до уровня головы Кларк, и та вынужденно уворачивается: Лекса чуть не попала пальцами ей в глаз. Глаза спасены, а пальцы Лексы касаются виска Кларк, после чего она уверенно тянется дальше, пока не обхватывает её затылок. Она тянет Кларк на себя. — Чем пахнет? — не удерживается от комментария Кларк. — Отстойным началом свидания, Кларк, — шипит Лекса ей в губы. Лекса сердито целует её в щеку, а после отпускает, делая шаг назад. Этого контакта достаточно, чтобы руки и ноги Кларк ослабели. Она стоит и таращится на Лексу, которая все еще выглядит очень недовольной. Как же, блять, Лекса красива, боже мой. Кларк вспоминает про цветок, когда он почти вываливается из её руки. — О, — Кларк чешет бровь, поднимая цветок вверх. — Может, я могу еще его исправить? Это тебе. — Что? Кларк тянется к руке Лексы: она сначала касается её кончиками пальцев, спрашивая разрешения, и получает его довольно быстро. Лекса расправляет ладонь и позволяет взять и поднять свою руку, что Кларк и делает. Она вкладывает в пальцы Лексы толстый стебель. Лекса обхватывает его, а Кларк убирает свои руки. Лекса понимает, что в её руках. Она трогает стебель, пока не доходит до самого цветка, подносит его к лицу и нюхает. Лекса отстраняется: — Думаю, что это роза. — Угу, — Кларк переминается с ноги на ногу. — Я не разбираюсь в лесбийских свиданиях, но думаю, что каких-то особых правил или запретов нет? Типа никаких цветов на свидание или вроде того. Лекса усмехается, а после снова нюхает цветок. — Нет никаких правил, Кларк. И цветы — это всегда на усмотрение человека. У лесбиянок это вроде не так… популярно? Думаю, что парни несколько нелепы, думая, что это необходимо. Словно надо выполнить ряд пунктов, чтобы свидание считалось успешным. Никогда не задумывалась об этом. Уверена, что ты делаешь это из других соображений. Тебе почти удалось исправить свой провал. Она белая? — Белая? Нет, — Кларк хмурится, все еще обдумывая то, что сказала Лекса. — Желтая? — Нет. — Розовая? — Нет. — Хм… Синяя? — Нет, — Кларк почти уверена, что Лекса прикалывается. — Чёрт возьми, какого же цвета она может быть… Хм. Только не говори, что она банально красная. — Тебя вообще не учили принимать цветы, Лекса. Лекса театрально накрывает рукой грудь: — Боже мой, какое упущение в моем образовании. Она поднимает к цветку вторую руку и почти невесомо касается лепестков. — Она огромная. — Угу. — Спасибо? — Это вопрос? — Мы так и будем тут стоять? Кларк смотрит на Лексу, немного не понимая, почему реакция именно такая. Она ничего не отвечает, а берет её за руку и тянет к машине. Кларк подводит Лексу к пассажирской двери и открывает. Она наблюдает, как Лекса самостоятельно садится, несмотря на то, что у нее свободна только одна рука. Получается очень даже хорошо и быстро. Кларк закрывает дверь. Она садится на водительское сидение. Роза лежит на бедрах Лексы: стебель такой длинный, что упирается в бедро Кларк. Она смотрит на Лексу, пальцы которой перебирают ножку цветка, то и дело останавливаясь и обводя подушечкой каждый шип. Лекса сидит, опустив голову, и делает то, что делает, слишком уж сосредоточенно. В какой-то момент Кларк замечает, что пальцы Лексы вздрагивают, хотя она в этот момент даже не касается острого шипа. Да и тишина затягивается. Она нервничает? — Это из-за того, что ты со мной в машине? — Что? — Лекса поднимает голову. — Ты нервничаешь поэтому? — Я не нервничаю, — говорит Лекса и фыркает. — Поехали. Кларк переводит дыхание. Она нажимает на кнопку старт-стоп, но это все, что она делает. Снова поворачивается и смотрит на Лексу. — Лекса, — почти неслышно произносит Кларк. — Я делаю что-то не так? Хочешь, поедем на такси. — Боже, Кларк, — Лекса резко вскидывает голову. — Ты думаешь, что для меня проблема ехать с тобой? — Я… нет. Эм… Да. Вообще-то, да. Я могу такое думать. — Кларк, — Лекса набирает в легкие воздух, — я нервничаю немного. Из-за цветка. Окей? Мне приятно, но я… Я не умею реагировать. Окей, да? И я… Мне не дает покоя теперь моя тупейшая реакция. — То есть, тебе приятно, и ты не думаешь: «О, эта дебилка принесла мне банальную красную розу»? — Господи, конечно, я так не думаю. Про то, что красная… Ладно, может, это и банально. Блять, нет. Забудь. Это не банально. Господи, что я вообще несу? Для кого банально? Мне вообще цветов не дарили, о какой банальности я говорю. Хотя, нет. Дарили, когда я лежала в больнице. Но это другое. Да, я нервничаю, видишь? Я несу бред. Какое мне вообще дело, какого она цвета, ей богу, я слепая. Я… — Лекса замолкает, потому что Кларк берет её за руку. Кларк сжимает её руку и видит, как Лекса, расслабляясь, выпускает остатки воздуха. — И я не боюсь ехать с тобой в машине. Если тебе… Если тебя это волнует… Тебя волнует? — Да. Я думаю, что это подходящее слово. — В таком случае, чтобы ты знала, я думаю, что ты хороший водитель. Так что давай. Езжай уже. — Эм… Ну… Ладно, — Кларк кусает губу, пытаясь побороть что-то вязкое, что пробирается по её горлу. Это довольно неприятно, и … Всплыла тема, болезненная для нее, к тому же Лекса еще и нагрубила. Со вторым Кларк до этого справлялась. Но сейчас почему-то грубость Лексы уже воспринимается иначе. Было бы здорово пошутить и разрядить атмосферу. Надо просто оставить это и ехать. Она пока не может. Ей нужна минутка. Хотя бы секунд тридцать. Она все еще держит руку Лексы. — Извини, — вздыхая, говорит Лекса. — Я сейчас звучу несколько резко? Но ты не виновата. Всему виной, как всегда, мои нервы — из-за тебя. Я не понимаю, но, когда ты заставляешь меня нервничать, я защищаюсь таким образом. Прости, ладно? — Ладно, — тихо отзывается Кларк. — Насчет того, что тебя это волнует. Я не хотела обесценивать это. Прости. Я просто… Дурацкая роза, Кларк. Мне, правда, приятно. Спасибо. Так вот… Мне нормально сидеть с тобой в машине. Я много думала о том, что будь я на твоем месте, я бы была мертва. Боже, о чем мы говорим, — Лекса запрокидывает голову, — но тебя это волнует, и я… Да, я думаю, что твоей реакции можно позавидовать. Ты спасла жизнь себе и своим друзьям. И тому человеку, который выехал на встречную полосу. И чуть не убила тебя. Кларк не говорит этого вслух. Слова встают комом в горле, она отпускает руку Лексы и кладет свою на руль. Конечно, она хотела бы поговорить с Лексой на эту тему. То, что Лекса сейчас сказала, казалось бы, должно было убрать хоть часть груза, но этого не произошло. Она бы очень хотела знать, что Лекса думает о своей роли в этой аварии. Считает ли она её виноватой во всем, что именно с ней случилось. Кларк это важно. Важнее быть ничего не может. Авария — это самое страшное, что с Кларк случалось. Сложное. Сложнее в её жизни ничего не было. Потому что учеба, какой бы сложной она ни была, требует от нее лишь усилий и времени. Случившееся же с Лексой — далеко не то, что можно решить временем или приложив усилия. Это та сложность, которую невозможно решить привычными способами. И все, что она в этом случае может — только бесконечно бороться с мыслями, к которым то и дело возвращается — хочет она того или нет. Кларк знает, что не виновата. Не виноват и водитель, выехавший навстречу, потому что у него прихватило сердце. Не виновата и Лекса. Никто не виноват. Но как бы ей хотелось знать, что думает об этом сама Лекса. Если Лекса винит её, то Кларк этого не переживет. Если она думает так же, как думает Наоми… Нет, Кларк не хотела бы тогда этого знать никогда. Но так ведь тоже нельзя? С другой стороны, сидела бы Лекса тогда с ней? Вообще. Когда ты винишь кого-то в чем-то настолько страшном, то явно не целуешь этого человека. Кларк необходимо просто верить в то, что Лекса знает, что она бы не причинила ей вреда. Даже если бы действительно её ненавидела. — Ты думаешь об этом, — нарушает тишину Лекса. — Ты часто думаешь об этом? Кларк сглатывает ком и медленно выдыхает. Нет. У нее нет на это сил. Она нажимает на газ и медленно выезжает с парковочного места на дорогу. — Роза утыкается мне в бедро, — смеется Кларк. — Думаю, что если пробежаться по полю из таких роз, то можно умереть. Прикинь, они ростом с тебя, и шипы там… — Кларк, — перебивает Лекса, и Кларк крепче сжимает руль. — Что тебя беспокоит? — Меня беспокоит только этот стебель, проделывающий дыру в моей ноге. — Тебе проще всегда отшучиваться? — Лекса, — Кларк на мгновение прикрывает глаза. Она выезжает из пригорода. Машина мягко идет по шоссе, в салоне полная тишина, и сердце Кларк сжимается, когда они подъезжают к тому злосчастному участку дороги. Кларк замечает, как Лекса разворачивается к окну всем корпусом. — Остановись. — Что? — Остановись здесь, Кларк. У Кларк нет выбора. Она послушно съезжает с дороги и паркуется на узком пятачке перед обрывом, где внизу начинается лес. Они сидят некоторое время в тишине. — Кларк, скажи мне честно. Тебя что-то беспокоит? — Почему ты так решила? — Я не вижу тебя, но отлично слышу. И я слышу твой голос. Давай мы и дальше будем вести себя как дурочки, я не против, если таков наш формат общения. Знаешь, мне это нравится. Но прошу, если тебя действительно что-то беспокоит, то побудь со мной серьёзной хотя бы пару минут и скажи. Это не будет диалог: ты скажешь, а дальше всю серьезность я возьму на себя и отвечу тебе, если это касается меня или той аварии. Кларк молчит, обдумывая столь выгодное для себя предложение. — Я… — Кларк обращает взгляд к потолку. Нет, это сложнее, чем она думала. Ей надо сказать всего одно предложение, а дальше все возьмет на себя Лекса. Но даже это сраное предложение Кларк не может из себя выдавить. Гребаное дерьмо. — Знаешь, когда я лежала в отключке… С разбитой башкой. Я ведь типа при смерти была. Это прозвучит… Я не знаю, как это прозвучит, потому что вслух я никому никогда об этом не говорила, — Лекса пододвигает розу ближе к своему животу и вытирает ладони о свои голые бедра. — Короче, пока я умирала, лежа на капоте, мне виделась ты. Точнее, слышалась. Типа, твой голос: «Лекса, пожалуйста». Я слышала твой голос, который то и дело просил меня о чем-то. И сейчас ты примешь меня за ебанутую, но… Я думаю, что именно твой голос меня удержал здесь. Я не могу знать наверняка, что люди видят перед смертью или на пороге. Я не могу говорить за всех. Но в том состоянии я… Короче, я помню, как хотела тебя обогнать, потому что меня бесило ехать за тобой. Я пошла на обгон, а потом твой резкий маневр, хлопок по моей машине, и я… Я не знаю, ты ли столкнула меня, или я вывернула руль вправо тоже. Я не знаю, но я помню тот ужас — за секунду до того, как я впечаталась в дерево. И я помню твой голос. Ты звала меня, и я вроде как не ушла, потому что ты… Да, звала меня. Да, и ты называла меня там по имени, а ты никогда не называла меня по имени. Я умирала и фантазировала о таком. О тебе. Прикинь. Может, мне это приснилось потом в больнице. Я не знаю. Но это те воспоминания, которые остались. Только это. Кларк таращится на Лексу, пока её сердце не бьется. Она не может вздохнуть, а вот Лекса хрипло выдыхает, а потом поворачивается в её сторону и договаривает: — Поэтому, если ты хочешь что-то сказать, то скажи. Потому что переплюнуть в этом пиздеце меня ты точно не сможешь. — Ты… Ты слышала меня? — хрипит Кларк. — Слышала? — Лекса опускает брови, пряча их под очки — она явно сильно хмурится. — Нет, я говорю о том, как меня глючило. Там. Или в больнице. Короче… — Нет, Лекса, это не глюки. — Что? — Я… Эм… Я, как чокнутая, только и повторяла: «Лекса, пожалуйста», потому что у меня была такая паника и шок, что я не могла ничего другого говорить. Я была словно заезженная пластинка. И… Да. Это… — Ты была рядом со мной в тот момент? — рука Лексы ложится на грудь и сжимается там в кулак. — Конечно, я была рядом, — выдыхает Кларк. — Блять, ты вылетела через лобовое, где я еще могла быть?! Я ничего ужасней в жизни не видела и не переживала. Ебать, ты так выглядела. Я… Ты была… Твоя голова. И… И я не смогла бы быть где-то еще, потому что… Потому что… О, — Кларк накрывает руками лицо. — Это свидание или что? Я сейчас хлопнусь в сраный обморок. — Поверить не могу, — Лекса садится прямо и просто сидит с ровной спиной, глядя перед собой. — Ты… Ты… — Короче… Первый месяц я винила себя в том, что с тобой случилось, и это все, о чем я могла думать. В тот месяц со мной творилось что-то неадекватное. У меня были такие истерики, и никто не знал, почему. Точнее, они думали, что… Что это естественно после того, что случилось. Но я была такой не из-за себя. Я вообще не могла соображать. Я не могла избавиться от того, что видела. Я видела тебя на капоте каждую сраную секунду. Я только и думала: «Я», «Это сделала я». Меня пичкали разными таблетками, чтобы я просто пережила шок. А потом… Потом… Это… Я очень много уделяла времени учебе, — Кларк чешет макушку, собирая мысли в кучу, — и я… перед сном я думала об этом. Это… В общем, я просто… Я знаю, что не виновата, потому что я спасала свою жизнь, и это был рефлекс. Я знаю, что поступила правильно, но… Думаю, что если бы в тот момент я знала, что столкну тебя, то не повернула бы. Первый год это занимало мои мысли, а потом с тобой все было хорошо. Я перестала думать так, а начала думать, что ты думаешь так. А потом. Потом я увидела тебя слепой. Мне мама сказала, что из-за лекарств, и… в общем. Я боюсь, что ты можешь думать, что я виновата, потому что я была пьяная. Потому что именно я тебя столкнула. Потому… — Кларк, замолчи, — громко прерывает её Лекса, хватая за руку, и Кларк от неожиданности вздрагивает. — Ты совсем что ли?! — Я не уверена, что думала так про тебя. Но… признаться, я по-всякому думала, и ни одна мысль не была… Я… Кларк умалчивает о словах Наоми, но они тоже вертятся в её голове. — Кларк, — твердо говорит Лекса, дергая её руку на себя, — я никогда не винила тебя. Будь ты хоть в говнище пьяная. Будь ты хоть… Я не винила тебя. Боже, да если бы ты не повернула, ты бы умерла совершенно точно. Это блядское лобовое с машиной, которая ехала на ненормальной скорости. Какая вероятность выжить? Дерево хотя бы не ехало тебе на встречу. Я никогда. Никогда так не думала. Ладно? Кларк шевелит губами, повторяя: «Ладно». Её «ладно» не слышно, и Лекса поднимает руку и ищет её лицо. Находит она его быстро. Второй рукой она снимает свои очки, кладет их себе на ноги и тянется к Кларк. Она целует её в щеку, а после прижимается своей щекой к её щеке и шепчет: — Я виню себя. Я рада, что ты цела. Я бы сто раз слетела с дороги, если это значило бы, что ты уйдешь от столкновения. Хорошо? Кларк прикрывает глаза и расслабляется, позволяя себе быть в этом моменте. Ей никогда не приходилось быть ни в такой ситуации, ни в похожих. Всегда проще свести все к шутке. Любой напряженный момент. Шутка или конфликт. Шутка или пассивная агрессия. Шутка или грубость. Что угодно было в её жизни, но никогда она не была даже отчасти в моменте, где позволяла себе быть слабой. — Ты не виновата, Лекса. Лекса отстраняется, будто бы заглядывая в глаза Кларк. И ей удается делать это так, что Кларк кажется, что она смотрит ей в самую душу. — Ты винила себя. А моя мама — себя. Хуже, Кларк, быть ничего не может. Я не могу и не смогу никогда переубедить маму, но прошу, хотя бы ты не смей этого делать. Нет ничего хуже, чем когда близкие люди чувствуют боль из-за тебя, а ты не в силах сделать хоть что-то, чтобы ослабить это. Хотя дело во мне. Понимаешь? Я — причина этому, но у меня нет власти это изменить. — Почему твоя мама винит себя? — спрашивает Кларк, полностью осознавая, что переходит на слишком личную территорию. — Она… Не заставила меня починить ремень. Она не заметила, когда мое зрение стало ухудшаться, когда я была здесь прошлым летом. Она… Думаю, что нет таких слов, которыми бы я убедила её, что её вины нет. Она же мама. — Я думаю, что ты виновата, что не уделила должного внимания ремню безопасности. Я считаю, что ты виновата, что пошла на обгон с правой стороны. Я думаю, Лекса, что это был самый жестокий урок, и ты этого не заслужила. Ни ты, ни твоя мама. Я думаю, что… — Кларк накрывает её ладонь на своей щеке и вздыхает, — я думаю, что когда ты будешь снова видеть, нам надо будет прийти к этим деревьям и отпустить это. — Ты не была здесь? — Нет. У меня не хватило бы смелости встретиться с этим. А ты? — У меня тоже. Хотя все сжимается, когда я проезжаю это… — Да, у меня тоже. — Значит, мы сделаем это? — Лекса проводит большим пальцем по щеке Кларк. — Ты сделаешь это со мной? — Думаю, что это… достойно экранизации? Типа: они пережили вместе катастрофу, будучи заклятыми врагами. А потом они вместе вернулись на то место и встали напротив дерева. Закат на фоне. Можно даже пустить слезу, как думаешь? Лекса широко улыбается: — Ты потрясающая, Кларк. — Да? — Кларк тоже широко улыбается. — Звучит немного как сарказм. — Ты умеешь разрядить атмосферу, — Лекса качает головой. — Спасибо, что сделала это не в середине нашего разговора. — Теперь мы еще и драматичные. Интересно… Насколько мы горячие, — Кларк играет бровями, но … — Я играю бровями. Лекса начинает смеяться, возвращаясь на свое место: — Не на первом свидании. — Звучит как вызов. — Нет. — Да. Спорим, что ты подготовилась к этому? — Кларк ставит два пальца на её бедро и шагает ими по нему вверх. — Ты никак это не проверишь, Кларк, — Лекса выгибает бровь и смахивает руку Кларк со своей ноги, а потом ищет рукой очки, которые лежат на её бедрах. — Ладно. Но когда в конце умопомрачительного свидания моя рука будет подниматься вверх по твоему бедру, и… я коснусь тебя, то ты услышишь: «Я же говорила!». — Если твоя рука коснется меня там, то ты будешь в предобморочном состоянии и неспособная что-либо сказать, — Лекса многозначительно вскидывает брови и надевает очки. — У-у, — Кларк выезжает на дорогу, — теперь это звучит так, словно мы должны забиться. — Давай. Кларк обращает внимание на руку Лексы, которую та протянула, и, усмехаясь, пожимает её. — Значит, я тебя все-таки сегодня там трогаю. Спор — это святое. — Блять, — ругается себе под нос Лекса. — Нельзя быть такой самоуверенной, Кларк. Кларк решает не уточнять, что она пока не чувствует себя на сто процентов уверенной в том, что делает и говорит.