***
Эна верна своим словам, и именно поэтому она отказывается оставлять Акито одного на дольше, чем три минуты. Всё дошло до того, что она попросила Мизуки принести ей сумку с различными вещами, включая пару сменной одежды. После двух проигранных споров больничному персоналу не оставалось больше ничего, кроме как разрешить ей делать всё, что она захочет. Акито не понимает, чем заслужил такую защиту — Эна каждый раз одаривает его мягким, но совершенно не впечатлённым взглядом, когда он озвучивает эти мысли, — но он не может отрицать приятное тепло в груди, когда он поднимает взгляд и видит её. Привычная ему Эна, что откинулась на спинку стула и листает что-то в своём телефоне. Эна тоже поднимает взгляд на него каждые несколько минут. Акито притворяется, что не замечает то, как её плечи расслабляются каждый раз. Возможно, он не единственный, кто до сих пор не до конца верит в то, что всё наконец-то закончилось. Что же касается самого Акито, он занял себя пролистыванием каких-то журналов на тему музыки, которые, на удивление, имеются в больничной палате, и просматривал новое оборудование и любые выступления, виднеющиеся на горизонте. Не для того, чтобы выступить там самому — доктора предупредили его о возможных повреждениях голосовых связок, — а просто так, чтобы посмотреть. Когда доктора уточнили состояние его голосовых связок — есть риск воспаления из-за того, как сильно Акито переусердствовал, — у него закружилась голова. Он понимал, что напряжение голосовых связок — плохо, но Арата слишком глубоко засел у него в голове, без устали убеждая Акито, что подобные тренировки были процессом совершенствования. Но когда из-за риска испортить свой голос навсегда взволнованные доктора сказали ему не петь по крайней мере ещё две недели, если не больше, какое-то чувство, словно… оправдание, какая-то справедливость, заполнили грудь. Это чувство было таким свирепым, почти саморазрушительным, и хотелось выкрикнуть: «Видишь?» в небо. «Видишь?! Я не жалок!» — хотелось кричать, хотелось дать всем понять, что сам Акито понимал, что он справлялся гораздо лучше, чем так называемый «профессионал», который только давил и давил, не давая спуску. Но он, конечно, ничего из этого не озвучивал. А Эна, спрашивая про лечение связок, улыбалась слишком уж фальшиво, с таким же взглядом — слишком уж диким, едва ли скрывающим ярость, кипящую внутри. Где-то в больнице раздался бой часов. Эна проверяет свой телефон, а затем щёлкает пальцами, будто поняла что-то. — Мне нужно будет принести тебе зарядку, — говорит она. — Проверь телефон, посмотрим, включится или нет. Внутри Акито поселяется неприятное чувство, как только Эна упоминает об этом, но оно, конечно, не сравнится с тем, что было часов пять назад. Ну и как и следовало ожидать, когда он достаёт телефон, тот не включается — такое долгое посещение секая его полностью измотало. — Ладно, нормально. Попрошу тогда его захватить зарядку по пути. Акито моргает. — Кого? Его (чертовски жестокая) старшая сестра лишь закатывает глаза, явно сдерживая смех. — Ты такой глупый, — сказала Эна, но настолько ласково и тепло, что сердце моментально закололо. — Ты сам как думаешь, кого «его» я позволяю пускать в наш дом? Сердцебиение ускоряется против его воли, но в этот раз не из-за леденящего ужаса, что он испытывал перед Аратой. Нет, в этот раз жар подступает к щекам, и бабочки вновь начинают порхать в животе. — Тойя? — Да, Тойя. Кто ещё, идиот? — она возвращает своё внимание к телефону, ухмыляясь в ответ на его возмущённые вопли, и Акито внезапно осознаёт, насколько непринуждённо они болтают. Нет больше ни завуалированных колкостей, ни неловких пауз. Совсем обычные Акито и Эна, безобидно подшучивающие друг над другом и едва ли на расстоянии вытянутой руки. Если бы Акито хотел, он мог бы взять её ладонь в свою. Они возвращаются к тому, чем занимались до этого маленького диалога, но зная, что Тойя скоро придёт, Акито никак не может сконцентрироваться на журналах. Сердце стучит как бешеное, а ожидание щекочет нервы. И пусть сердце только попробовало стучать хоть на каплю медленнее после того, как же сильно он скучал. Когда Эна выключает телефон, расплываясь в такой нежной улыбке, которую ей приносит лишь встреча с Тойей (вряд ли она это признает, конечно), Акито чувствует, что сейчас выскочит из кожи вон. Необходимые Эне минуты, чтобы найти Тойю и привести его в палату, ощущаются словно года. Но когда дверь открывается, и Тойя стоит на пороге, Акито больно. У него тёмные круги под глазами, он выглядит таким нервным, таким, каким не должен быть, никогда, и это резко напоминает Акито о его последних словах Тойе — и последних словах Тойи ему. — Тойя, — выдыхает он, настороженно, боясь отпугнуть, но с желанием — нуждой, — оказаться ближе. Акито уже наполовину вылез из кровати, когда голос Эны прорезает напряжённую тишину, и после этого лопается последняя капля. Тойя бросается вперёд, подхватывая Акито, как только у того подкашиваются ноги, и они вместе падают на пол. Акито был бы рад остаться так на всю оставшуюся жизнь, и к чёрту пение, но затем Тойя отодвигается, совсем на чуть-чуть. Страх сковывает грудь — он слишком далеко оттолкнул Тойю? Вот здесь Тойя проведёт черту, после того, как увидел своего партнёра таким жалким? — и Акито приходится прикусить губу, чтобы подавить скулёж от боли. Но оно, кажется, не сработало, ибо его щёки тут же обхватили нежные руки Аояги. — Ты в порядке? — спрашивает он, затаив дыхание точно так же, как и Акито, своими серо-стальными глазами отчаянно вглядываясь в его лицо. Маленькая родинка на его лице поднимается чуть выше, когда он хмурит брови, и это настолько мило, что Акито едва ли может сфокусироваться. Но ради Тойи он и правда готов задуматься: он в порядке? Комната обычно такая холодная, но от тела Тойи исходит тепло, а пол гладкий и твёрдый, но он уже наполовину лежит на коленях Тойи, и Акито был так одинок, но теперь Тойя здесь… — Да, — отвечает он, с трудом скрывая чистейшее обожание, переполняющее голос. — Теперь, когда ты здесь, я в порядке. Акито награждается видом вспыхивающих алым цветом щёк Тойи, и не может сдержать себя от быстрого поцелуя, который решает оставить прямо на его родинке. Его партнёр краснеет ещё больше, поэтому Акито целует и вторую его щёку, а затем и кончик носа. — Я скучал по тебе, — Тойя шепчет в совсем крохотный промежуток между ними, и они оба, наконец, целуются по-настоящему. Поцелуй неидеальный — они оба улыбаются, сидят в совершенно неловком положении, — но он ощущается так правильно. Хотя как поцелуй может быть неидеальным, когда Тойя — самый идеальный человек из всех, кого знает Акито? — Ладно-ладно, хватит вам уже, — прерывает их Эна, оттягивая парней друг от друга за воротники. — Акито, живо обратно в кровать. Ты вообще-то болеешь, не забыл, идиот? И Тойя, ну серьёзно, вот этого хватило, чтобы смутить тебя? — Заткнись, — огрызается Акито, но на кровать всё же забирается. Он оставляет место рядом с тобой, и Тойя тут же ложится рядом, безо всяких лишних слов. Как детальки пазла, что созданы специально друг для друга, голова Тойи аккуратно ложится на плечо Акито, и он протягивает к нему руку, чтобы сплести пальцы. Эна кривит лицо так, будто её сейчас стошнит. — Вы такие мерзкие, что за хрень, — говорит она, будто её отношения с Мизуки ничем не хуже. — Я выйду, надо же дать вам уединиться. Акито, не делай ничего, чего бы не сделала я. Тойя, если с его головы упадёт хоть один волос — я тебя на части разорву. Пока-пока! Акито с раскрытым ртом провожает её взглядом, а Тойя тихонько посмеивается: — Ей не стоит волноваться. Я не позволю ничему причинить тебе вред, пока я здесь. Вот это уже жесть, как смущает, и Акито чувствует, как у него горят щёки. Свободной рукой он нежно отталкивает лицо партнёра, пытаясь не дать губам расплыться в улыбке. — Хватит быть таким милым, чувак, я не создан для таких вещей. И обычно в такие моменты Тойя без задней мысли говорит ещё что похуже, успешно уничтожая все шансы Акито скрыть то, что он смущён и безнадёжно влюблён в него. Но вместо этого он лишь слегка хмурится. — Создан, Акито, — начинает он, прижимая их сплетённые руки к груди, — ты самый чудесный человек из всех, с которыми у меня была возможность познакомиться. Благодаря одним лишь мыслям о тебе я преодолел множество трудностей, и ты сам вдохновляешь меня совершенствоваться каждый день. Он глубоко вдыхает, будто бы не выбил прямо сейчас весь воздух из груди Акито, а затем продолжает: — Я не стану отрицать, что ты оттолкнул Ан и меня, это- Это больно. Я не знал, что я сделал не так, почему ты так резко нас отвергнул, но больше всего я волновался. Я люблю тебя, Акито, но ты, м-м… Тойя замолкает, но Акито улавливает его мысль. — Плохо забочусь о себе? — Учти, ты сам сказал, — даже сейчас, одних лишь поддразниваний Тойи достаточно, чтобы заставить Акито поверить в то, что само солнце померкнет, если ему когда-то придётся сравниться с его партнёром. — Но, да. Я боялся, что ты себя до изнеможения доведёшь, и не было никакого способа с тобой связаться, пока я не понял, что ты дружишь с Акиямой. Так в тот день на крыше школы… он знал, что это было подстроено. И всё же, тот факт, что Тойя до сих пор волновался за него, даже после полного игнорирования со стороны Акито на протяжении столького времени… Акито прижимается щекой к его голове. — Ты слишком хорош для меня, партнёр, — говорит он, вкладывая всю любовь и теплоту в слова. — Ты заслуживаешь этого, и даже больше, — отвечает Аояги, так же нежно. — Как я уже сказал, ты самый лучший человек из всех, кого я знаю. — Даже лучше, чем… чем Тенма? — Акито выдавливает из себя, гордясь тем, что у него вышло сдержать слёзы. Тойя снисходительно улыбается, так мягко и так любяще. — И не мечтай, — говорит он, а затем тихо смеётся, когда Акито начинает бить его подушкой. Его родной смех успокаивает ноющую боль глубоко в груди.***
Некоторое время спустя Эна возвращается с сумкой с вещами на ночь в одной руке и с больничной едой в другой, что выглядела… не очень хорошо. Они втроём сели на кровать Акито, делясь между собой всякими вкусностями, которые Мизуки принёс Эне, и по очереди проглатывали еду с больницы. Так хорошо, валяться вот так — даже лучше, чем просто хорошо, но сердце полно всяких чувств, поэтому Акито никак не может этого объяснить, — и они оба касаются его. Акито закинул ноги поверх ног Тойи, пока они почти прижаты друг к другу, а Эна оперлась спиной о изножье кровати, закинув свои собственные ноги поверх их. — Это потому что я старше, — говорила она, когда парни пожаловались на этот счёт. — Могли бы хоть попытаться раньше родиться, идиоты. Тойя незаметно передал Акито орешек арахиса, который тот оперативно бросил в свою сестру. Та обиженно взвизгнула, но танцующие искорки радости в её глазах выдавали её настоящие чувства. Эна с Тойей оставались рядом с ним на протяжении всей ночи — медсёстры заходили, видели очередного упрямого подростка рядом с ним, и моментально сдавались, — и на протяжении всего утра. Тойя отвечает на многочисленные вопросы Тенм, пока Эна отпрашивает Акито со школы, и вид их двоих, сидящих рядом друг с другом на драной больничной раскладушке, вызывает какое-то странное чувство в сердце Акито. Едва ли стрелка на часах показывает восемь (и Шинономе уверен, что это время начала посещений), Мизуки врывается в комнату, на удивление, одетый в школьную форму, но останавливается, как только видит ребят в палате. — Так, вы двое идёте домой, — объявляет он, поджимая губы. Акито даже не пытается подавить ухмылку, когда Эна с Тойей одновременно хмурятся. — Мизу… — Эна пытается что-то сказать, но прерывает себя зевком. Тойя же в это время сжимает ладонь Акито, пытаясь подавить желание повторить за старшей Шинономе. Акито сжимает в ответ, награждаясь мягкой улыбкой. Боже, как же сильно он влюблён. Карие глаза устремляются на него, и Акито протягивает руку, чтобы щёлкнуть сестру по лбу. — Уж смогу прожить без тебя пару часов, — говорит он, несмотря на то, что некоторая часть его протестует даже против того, чтобы они пропадали из виду. — К тому же, ты ж скучала по своей такой важной рутине по уходу за кожей, так? — Ты важнее, — Эна отвечает почти не думая, и в груди вновь что-то дёргается. Приятное чувство, словно что-то растворилось, оставляя за собой лишь нежное тепло. — О Боже, — бурчит Мизуки себе под нос, щипая Эну за ухо. — Иди! Домой! Как только они начали пререкаться (Мизуки побеждает, несмотря на довольно… впечатляющие возражения Эны), Тойя перевёл свои до глупости красивые глаза на Акито. И мешки прямо под ними совсем их не красят; он явно плохо спал в последнее время. Сердце вновь наполняется любовью, но Акито ведь тоже волнуется. — Отдохни немного, партнёр, — говорит он, и слова звучат так правильно, когда он обращается к Тойе. И Тойя, абсолютная чёртова ходячая угроза, от которой Акито может с лёгкостью потерять сознание, подносит их сплетённые руки к губам, нежно целуя каждую костяшку на руке Акито. — Я удостоверюсь, что Эна тоже отдохнёт. Скоро увидимся, Акито. Обычно подобные разговоры на него совсем не влияют — это же простая просьба, и такой же простой ответ. Но когда полным преданности голосом слова шепчат прямо в руку, и когда это делает не кто иной, как самый прекрасный парень из всех, кого он знает… Акито наклоняется ближе, осторожно приподнимает лицо Тойи за подбородок и оставляет так много поцелуев на его губах и щеках, сколько успевает перед тем, как Мизуки начинает их отчитывать. Тойя от удивления испускает пару слабых смешков, и это, чёрт возьми, так мило, что Акито хочет заплакать. — Ну всё-всё, — говорит Мизуки, одной рукой держа Эну за шиворот, будто держит какого-то котёнка, — хватит с вас обоих. Никто из вас сюда и ногой не ступит, пока уроки в школе не закончатся, поняли? Эна бросает на него убийственный взгляд, тот самый противный взгляд, который она устремляет на Акито каждый раз, когда он съедает последний кусочек шоколадки. Он так и кричит: «Попробуй заставь». Тойя ничем не лучше — у него безэмоицональное, пустое, но идеально вежливое выражение лица, которое, как знает Акито, означает: «Собираюсь проигнорировать твои слова, как только смогу». Мизуки улыбается во все зубы: вот он, самый главный упрямец. — Если вы сюда придёте, я всё узнаю, — проговаривает он таким тихим голосом, что даже как-то страшно. — А теперь пошли. Можем вместе прогуляться! Как весело-то. Эна с Тойей переглядываются сочувствующим взглядом, а затем несчастно смотрят на Акито, когда их чуть ли не выталкивают из комнаты. Мизуки врывается обратно в палату, захлопывая за собой дверь. — Скоро приду, братишка! — обещает он, оставляя поцелуй у него на лбу и ероша волосы прямо так, как ненавидит Акито (но смиряется, лишь ради Мизуки). — Люблю тебя! Пока!***
Заняться особо нечем, поэтому Акито периодически проваливается в сон, иногда перекусывая какими-то батончиками, что ему оставила Эна. В какой-то момент, когда он бросает скучающий взгляд на окно, в поле зрения попадает маленький круглый робот с трубоподобными ножками и одним круглым «глазом». Акито моргнул. Робот моргнул в ответ. Акито знает только одного человека, способного на создание таких штук. — Камиширо, — раздражённо шепнул он, придвигаясь к окну, чтобы открыть его и взять робота на руки. Он достаточно маленький для того, чтобы уместиться в ладони Акито, и у него даже есть какое-то пятнышко под объективном. Оно выглядит почти как… Господи, да пошëл он к чëрту. Оно выглядит почти как родинка Тойи. Оказавшись в руках Акито, робот начал издавать тихие звуки, похожие на какую-то сигнализацию — «бип, бип, бип», — а затем начал вытягивать свою верхнюю часть в попытке дотянуться до правой ладони Акито. Он подносит её ближе, и робот начинает биться головой о его руку, прямо как кошки толкают лбом своих хозяев. Теперь Шинономе в замешательстве. — Знаешь, я тебя собирался из окна выкинуть, — говорит он роботу. Тот в ответ начинает неистово пищать, крутя телом и быстро моргая «глазом». — Господи, ладно уж. Ты милый… наверное. Эне бы ты понравился, так что не буду выкидывать. Робот сразу успокаивается, перескакивая с руки на его плечо. Ощущение прохладного металла заставило вздрогнуть, но почти сразу же принесло приятное успокаивающее чувство, учитывая летнюю жару. И уже на плече, спрятавшись в ложбинке у шеи Акито, робот спрятал свои маленькие ножки в теле, будто готовился ко сну. Акито осторожно достаёт телефон, чтобы не разбудить робота, и начинает писать сообщение. Этой штуке, наверное, потребуется какое-то имя, но голова всё ещё забита всякими мыслями, так что он оставит это дело на кого-нибудь другого. Может, на Кохане, если она вообще захочет его видеть. Акито знает, что Эна спрашивала Кена об этом, и он говорил, что ребята не ненавидят его. Даже Тойя приходил, что, вроде как, должно означать, что они больше не злятся, но… Мерзкий голос Араты не перестаёт звучать в ушах. Акито постоянно думает, а что, если… Внезапная, тупая боль в челюсти. Акито потребовалось несколько секунд, чтобы осознать, что это робот вновь бьёт его головой. Когда робот понимает, что заполучил его (слегка сбитое с толку) внимание, он издал несколько быстрых звуковых сигналов, и затем снова начал толкаться головой. Теперь абсолютно точно сбитый с толку, Акито возвращается к телефону, что открыт на контакте с Руи.«ты из своего робота какого-то бота эмоциональной поддержки сделал что ли????»
И затем, несмотря на то, что время едва ли перевалило за десять часов, маленькое облачко, свидетельствующее о печатании собеседника, появляется на экране. Акито хмыкает.«эй камиширо ты разве не на уроках должен быть»
«зови меня руи ☺️»«ответь на мой грёбаный вопрос»
…
Прочитано: 10:13.
***
После окончания учебных занятий, вместо Эны или Тойи, первым приходит Мизуки. Он подмигнул, а затем сделал извиняющееся выражение лица, отступая в сторону. На пороге стояли Ан и Кохане. Кохане издала какой-то сдавленный звук, на глазах показались слёзы, и она уже бросается к кровати Акито прежде, чем он успевает это понять. — Привет, Кохане, — тихо говорит он, и протягивает руку. Она тут же принимает приглашение и крепко обнимает его. Крепко, но всё же осторожно, чтобы не причинить никакой боли — да и не то чтобы она смогла её причинить. Не такой она человек. — Я в порядке, — он шепчет ей в волосы, и она содрогается, сильнее сжимая его в своих объятиях. Для пущей убедительности он чмокнул её в макушку, а затем перевёл взгляд на другого обитателя комнаты. Ан подходит ближе, как-то по-странному морщась, невозможно прочитать выражение её лица. Кохане сглатывает ком в горле и отодвигается. Акито даже хотелось, чтобы она обнимала его чуть дольше, хотя бы потому, что это бы точно смягчило Ан. Но Акито бы пришлось рано или поздно с этим столкнуться. Если Ан решит, что не хочет его даже знать теперь, он… Он примет это. Будет трудно, но он уверен, что справится с этим. — Акито, — она говорит его имя, а затем замахивается и ударяет его в плечо. Не так уж больно — порой она ему такие синяки оставляла, что неделями не сходили, — и он не успевает опомниться, как чувствует её объятия. Она крепко обнимает его за грудь, руками вцепляясь в одежду на плечах, и хнычет всхлипывает прямо ему в ключицу. — Никогда больше такую хрень не делай! — плачет она, ещё сильнее зарываясь ему в шею. — Ты тупой… дебил! Не могу поверить… Грубые слова так и продолжают слетать с её губ, но когда Акито обнимает её в ответ, Ан вздрагивает, и затем сразу тает в объятии. Кохане, поняв, что всё хорошо, забирается к ним с другой стороны кровати и обнимает их обоих. — Акито… — Азусава вновь шепчет его имя, но голос дрожит от непролитых слёз и, чёрт, он никогда не хотел видеть их плачущими. — Простите, — шепчет он в ответ и не может скрыть того, что его голос тоже дрожит. Он притягивает их ближе. В какой-то момент Ан и Кохане перебрались со стульев к нему на кровать, и они втроём стали обсуждать, что нового появилось в секае, что добавилось в меню в Weekend Garage, и у кого из них лучший партнёр. Акито спорит, что это Тойя: «Ты вообще видела его родинку?» Ан же уверенно отвечает, что милый смех Кохане лучше всех: «Боже мой, Акито, ну посмотри на неё!» Так непринуждённо и спокойно. Если он не будет обращать внимания на боль в груди, то можно притвориться, что ничего не случилось.***
Эна врывается в палату через полтора часа, Тойя вбегает прямо за ней, а с коридора доносятся возмущённые возгласы Мизуки. Тойя тут же ложится сбоку от Акито, как только заходит в комнату, и начинает по очереди целовать его щёки. — Хватит уже дразнить, — ворчит Акито, втягивая Тойю в поцелуй. — Я скучал по тебе. — Акияма нас похитил, — объясняет Аояги, чуть приподнимая уголки губ. Акито кое-как может понять, о чём он вообще говорит. Не его вина, что Тойя такой красивый, ладно? — Он хотел отвести нас поесть, потом понял, что у него нет никаких денег, поэтому мы вернулись к тебе домой и приготовили еду там. — Эй, Тойя! — шипит Мизуки, пощипывая его за ухо. — Ему не нужно было это знать! — Прими мои искренние извинения, Акияма, — отвечает он, явно неискренне. Эна приглушает смешок, закрывая рот рукой с пакетом. — Ну-ну, тебе повезло, что Энанан ты нравишься, мелкий ты… Ух. И к тому же, я тебе уже говорил звать меня Мизуки, ладно? Раз уж ты парень моего братишки, то практически и ты мой братишка! — Прости его, Тойя, — прерывает его Эна, оттягивая Мизуки назад, с любовью закатывая глаза. — Он не знает, когда стоит заткнуться. — Почему ж ты не подойдёшь и не попробуешь меня заставить? — дразнит Мизуки, и Акито подхватывает одну из подушек, бросая в него. — Снаружи этим займись, — говорит младший Шинономе и поворачивает голову, чтобы прижаться лбом ко лбу Тойи. — Тебе не нужно его слушать, если ты не хочешь. — Нет, просто… — Тойя замолкает, всё ещё потрясённый. Акито ждёт; он знает, как сильно его партнёра сбивают с толку подобные действия, которые заставляют его задуматься над тем, какой ответ будет «правильным». Спустя пару секунд Тойя мягко и смущённо улыбается. — Я просто удивился, наверное. Я не привык, что люди с таким энтузиазмом хотят сделать меня членом своей семьи. И вот этого Акито не может понять, потому что Тойя вполне себе может быть самым привлекательным и желанным человеком на земле, но он, всё же, видел старшего Аояги. И он обещал ударить вышеупомянутого Аояги. Много раз. — Ну, — вместо этого говорит он, — Мизуки будет бесить тебя на протяжении всей твоей жизни, а Эна, скорее всего, меня убьёт, если я не сделаю тебе предложение. Господи, знаешь, я иногда уверен, что ты уже её любимый брат. Тойя легонько, но довольно улыбается, и Акито ловит взгляд Мизуки с другой стороны палаты. Обычно он ненавидит быть слабым, но… За то, что сделал Тойю счастливым, всего лишь проявив свою любовь к нему, Акито готов проглотить свою гордость. «Спасибо», — он говорит беззвучно, одними губами. Мизуки расплывается в широкой-широкой улыбке, и это стало единственным предупреждением перед тем, как он заключил парней в крепкое объятие.***
На следующий день, после школы, Мизуки заходит в палату, пританцовывая, и останавливается возле стула Эны, чтобы с драматично громким чмоком поцеловать её в волосы. Та начинает легонько его бить, всё ещё полусонная и из-за этого более плаксивая, чем обычно, и останавливается только тогда, когда наконец получает поцелуй в губы. — Вы можете в другом месте этим заняться? — ворчит Акито, отчаянно скучая по Тойе, и Эна отталкивает его лицо рукой, что не была запутана в волосах Мизуки. Акито был уверен, что они специально ещё больше целуются, лишь чтобы выбесить его. — Да Господи, что я такого сделал? Всё же, несмотря на язвительность своих слов, Акито кое-как сдерживал ухмылку. Мизуки, наконец, оторвался от Эны с тяжёлым вздохом, и затем подошёл к Акито, вытягивая руки вперёд. Сердце Акито остановилось. — Нет! — тут же рявкает он, хватая большую открытку «Поправляйся!» с тумбочки и махая ей перед Мизуки, чтобы отогнать его куда подальше. Его это ничуть не пугает, а улыбка на его лице становится всё шире и шире, даже чёртики пляшут в его глазах. И затем Мизуки прыгает на него, насильно заключая в крепкое объятие, и Акито громко и страдальчески стонет. Через плечо Акиямы он видит Эну с озорным взглядом и поднятым в руке телефоном, и теперь очередь Акито оттолкнуть её. — Тебе стоило только попросить, раз ты хотел внимания! — лепечет Мизуки и трётся щекой о волосы младшего Шинономе, будто он какая-то мягкая игрушка. Но хоть он говорит это всё в шутку, некая доля правды всё же есть. Мизуки обнимает достаточно слабо для того, чтобы Акито смог выбраться, если правда захочет, но и достаточно крепко, чтобы он чувствовал себя в безопасности. Так что Акито вздыхает, смиряется и обнимает его в ответ. Акияма радостно восклицает и прижимает Акито крепче к себе, и в этот раз он не скрывает улыбку. Хорошо обниматься с Мизуки, у него есть какая-то особая способность заставлять всё выглядеть таким лёгким и беззаботным. — Ну всё, хватит моего партнёра мацать, — говорит Эна, прерывая момент своей фальшивой строгостью. Она скрещивает руки, но глаза вновь выдают её эмоции, и Мизуки готов упасть в обморок. — Я знал, что вы оба меня любите! — пропевает он, затягивая в объятия ещё и Эну почти безо всякого сопротивления с её стороны. — Ав-в, ну разве не славно? Видите, что случается, когда вы оба затыкаетесь и наконец понимаете, что в глубине души вы просто добрые милашки? Между тем, объятия Эны полностью пропитаны её чувствами. Они такие… безопасные, словно она может защитить его от всего. Она говорит безучастным голосом: — Я уйду сейчас, Мизу, не провоцируй меня, — и вновь, несмотря на слова, она лишь укрепляет свою хватку вокруг ребят. Мизуки хихикает и оставляет парочку маленьких поцелуев у неё на щеке, а потом поворачивается к Акито, чмокая его в лоб. Просто так, от души. Акито пытается что-то возразить, но ему настолько тепло, что трудно даже нахмуриться. Затем Акияма говорит: — Кстати, после всей проделанной работы я ещё и больше посетителей позвал! — и Эну оттянули от брата. Шинономе на секунду перекидываются взглядами, прежде чем их прервал громкий хлопок. Дверь с грохотом распахивается, и Акито даже не успевает подпрыгнуть от удивления, как перед глазами один лишь розовый да жёлтый. Он рефлекторно обхватывает девочек руками, а они в ответ обнимают его за талию. — Акито! — кричит Айри, отодвигаясь уже через секунду. Саки же, словно на грани слёз, наоборот прижимается сильнее. Акито слабо улыбается, и она шмыгает носом. Позади них, более спокойным шагом, подошли сёстры Хиномори. Оу-у-у. Хиномори Шихо с того самого живого дома. Хиномори Шизуку, одна из друзей Эны. Ну вот они уж точно не попытаются сломать ему рёбра своими объятиями. — Привет, Айри, — говорит он, — привет, Саки. Вам двоим тоже привет. Шизуку одаривает его элегантной и красивой улыбкой. — И тебе привет, Шинономе. Рада видеть тебя в хорошем настроении. Как ты себя чувствуешь? Сбоку от неё стоит Шихо, довольно незаинтересованная во всём происходящем, но всё равно наклоняет голову, беззвучно задавая вопрос вместе с сестрой. Эна, в какой-то момент наконец вырвавшись из хватки Мизуки, подходит ближе к девушкам, крепко вцепившись в рукав партнёра, чтобы тот никуда не убежал. — Гораздо лучше себя себя чувствую, спасибо, Хиномори, — Акито тоже старается улыбнуться в ответ, и затем Айри несильно бьёт его кулаком по голове. Одной рукой мягко проводя по волосам Саки, он поворачивается к ней. — Это за что? — За то, что глупо себя повёл, — начинает она со скрещенными руками, — как дурак, как идиот, как… — Ладно-ладно. Думаю, я понял. Айри вопреки своим словам улыбается, но Акито знает, что позже ему ещё придётся выслушивать лекцию от неё. В качестве подруги его сестры, у неё всегда было особое право называть его дураком и относиться к нему как к собственному младшему брату. Он, конечно, ничего не скажет, потому что им обеим это явно не понравится, но Акито всё равно её ценит. Момои многим помогла Эне, даже одним лишь своим общением, так ещё и была как глоток свежего воздуха, когда ему требовалось прямолинейное мнение. Тойя не считается, потому что он просто предвзят, и за это Акито любит его ещё больше. Она единожды кивает, прямо как тренер, и затем уходит, чтобы поговорить с Шизуку и Эной. Шихо всем своим видом показывает, что ей становится всё скучнее, но не пробует уйти. Саки привлекает внимание Акито своим внезапным вдохом. — Ой, кто это? — спрашивает она. В её глазах всё ещё остались слёзы, но теперь хоть улыбка появилась. Он прослеживает за её взглядом и понимает, что она смотрит на робота. Как только Кохане его увидела, держала его в руках и всё повторяла: «такой маленький!», пока Ан с обожанием смотрела на неё. — А, это Чисай. Кохане придумала ему имя. — О! Чисай, услышав своё имя, вскочил на одну из протянутых рук Саки и промаршировал вверх до плеча, чтобы потереться о её щёку. Она хихикает, поднося к нему палец и осторожно почёсывая его металлическую оболочку. — Э-э, не то чтобы я не рад тебя здесь видеть, но почему ты здесь? — как только слова соскальзывают с губ, он тут же морщится; они звучат грубо, а он совсем не хочет быть грубым с младшей сестрёнкой Тойи. Они виделись пару раз, и она ему даже полюбилась, хоть и чрезмерно позитивна. Её улыбка слегка тускнеет. — Тойя приходил к нам несколько недель назад. Он выглядел очень взволнованным, и когда я спросила, что случилось, он ответил, что сделал что-то, что тебя разозлило, или что-то такое… Да твою мать. Грудь сковало от боли, но она продолжила говорить, робот крутится между ними, не зная, что делать. — И затем на прошлой неделе Шихо в школе рассказывала о… Ну… — теперь она избегает его взгляда, но всё равно можно заметить, как она нахмурилась. Чувство в груди становится ещё тяжелее. Она наверняка имеет в виду ситуацию с живого дома. — Ну, в любом случае, вот я и здесь! Я не могу надолго остаться, просто хотела проверить, как ты тут. У Тенм наследственное, что ли, быть такими чертовски яркими? Акито бы точно не смог это терпеть, если бы не неподдельное счастье на лице Саки и не тот факт, что Тойя всегда расслабляется рядом с Тсукасой. Хотя сам Тсукаса… Господи. Тот момент на крыше не изменит его мнения. — Спасибо, — наконец отвечает он, а затем ловит взгляд Шихо. Та наклоняет голову с беззвучным вопросом, и Акито кивает. Она удовлетворённо кивает в ответ и затем дёргает сестру за рукав. — Саки, — зовёт она, и Тенма вскакивает. Чисай соскакивает с её плеча на грудь Шинономе, поудобнее устраиваясь в складках его одежды. Шихо едва двигается с места, когда Саки бросается ей на плечи сзади. — Ладно, пошли. Хорошего выздоровления, Шинономе. И затем, с горящими ушами она чуть ли не выбегает из палаты, со всё ещё висящей Саки у неё на спине. Шизуку тихо посмеивается, поднося одну руку к щеке. — Мне тоже пора идти. Было приятно повидаться со всеми вами, и я надеюсь, что ты уже совсем скоро встанешь на ноги, Шинономе. Пока! Айри провожает её раздражённым взглядом, а затем просто качает головой, прежде чем броситься вслед за ней, чтобы убедиться, что она не потеряется. Акито падает головой обратно на подушку и стонет. — Мог бы меня хоть как-нибудь предупредить? — он спрашивает Мизуки, на что тот в ответ разражается смехом.***
Этим же вечером, Тойя приходит после задержавшегося собрания в школе. Ан (тоже застрявшая на упомянутом собрании) пришла вместе с ним и Кохане, держащей её руку. — Акито! — зовёт его Ан, свободной рукой размахивая пакетом с едой из своего кафе. — Угадай, что мы принесли! Он открывает рот, чтобы ответить, но Ан бросает пакет прямо в него. Он ловит его, и аппетитный запах свежеиспечённого хлеба наполняет комнату. — Кен их только что приготовил, — объясняет Кохане, присев на краешек кровати, чтобы не разбудить спящую Эну. Она моментально протягивает руки к Чисаю, и он запрыгивает ей в ладони. — Он попросил нас передать это тебе в качестве подарка, чтобы ты поскорее выздоровел, потому что не смог прийти сам. Такое приятное чувство наполняет грудь, когда Тойя вновь ложится рядом, а Ан устраивается рядом с ногами. Чувство, когда хочется, чтобы момент длился вечность. Кохане обхватывает Ан за талию; Тойя опускает голову на плечо Акито. Они разворачивают горячий хлеб, от которого всё ещё идёт пар, и Ан прямо из рукавов достаёт несколько бумажных плотных тарелочек. Она дерзко ухмыляется и бросает на Шинономе вопросительный взгляд. — А что? Я тоже голодна! Между прочим, очень тяжело работать в ресторане без моего третьего самого любимого посетителя. — Третьего? А я думал, мы друзья! — Акито восклицает, чувствуя дыхание Тойи на щеке, когда тот тихонько посмеивается. — Ну-у, Кохане получает привилегию в качестве моей девушки, — говорит Ан, начиная отгибать свои пальцы для подсчёта, — а Тойя настраивает инструменты, когда ему скучно, так что, да. Ты на третьем месте. — А ты мой самый любимый из всех третьих любимых, если это поможет! — добавляет Кохане, и Акито оскорблённо вдыхает. — Как так вышло, что у тебя я тоже на третьем месте?! — Ан получает привилегию в качестве моей девушки, — отвечает она, пытаясь сдержать свой смех, — а Тойя настраивает ей инструменты, когда ему скучно. Акито переводит свои широко раскрытые глаза на Тойю. — Ты тоже собираешься сказать, что я у тебя только третий? Его партнёр, его обожаемый, чудесный партнёр, с которым он бы хотел провести всю оставшуюся жизнь, задумчиво хмыкает. — Ну, Ан и Кохане получают привилегии в качестве моих девушек… — Но они даже не твои девушки! — хнычет Акито, перекрывая этим хихиканье Кохане и смех Ан. — Мы по парням! — М-м-м… Ты по-прежнему мой самый любимый, — говорит Тойя, настолько тихо и нежно, что лишь они двое могут это услышать. И, что ж, что Акито ещё может сделать, кроме как поцеловать его?