***
Я думала – надеялась – что она вернется. В надежде, я просидела на диване еще полчаса, но, в конце концов, была вынуждена признать реальность: на борьбу с тенденцией к ссорам и бегству потребуется гораздо больше времени, чем одни выходные. Но я отнюдь не собиралась сдаваться... Мы уже так далеко зашли, и я не позволю этому глупому недоразумению разорвать нас на части. Я начала планировать свое нападение на ‘крепость Робин’, пока переодевалась для бега. И пока я бежала по песку возле воды, направляясь на север и надеясь, что пляж там продолжается еще пару километров, голова моя была заполнена мыслями о том, как заставить ее поговорить со мной. Я помахала человеку с биноклем на пляже через один дом от нас; сочувственно кивнула паре, приглядывающей за четырьмя детьми, строящими замок из песка; погладила нескольких дружелюбных собак на общественном пляже. Берег закончился раньше, чем я надеялась, но все же этого хватило на нормальную пробежку. Довольно быстро я вернулась к ‘нашему’ пляжу, и долгое время стояла, глядя на воду, вспоминая, какими удивительными были эти выходные. И я поклялась сделать все, что в моих силах, чтобы у нас было еще много таких. Наконец, я направилась к дому, но остановилась, заметив мужчину с биноклем, который медленно взбирался на возвышенность между домами, заметно прихрамывая и борясь с глубоким песком и собственной тростью. Около шестидесяти лет, в широкополой шляпе и шортах-бермудах, которые, видимо, были универсальной формой одежды местных туристов. Задаваясь вопросом, что ему нужно, и не могу ли я как-то помочь ему в его борьбе, я направилась к мужчине. – Привет. – Никакого ответа, только решительное продвижение по холму и на пляж примерно в моем направлении. Подойдя ближе, я разглядела его лицо, и поняла, что он не так стар, как я мне показалось – ближе к пятидесяти, возможно – бледно-голубые глаза смотрели на меня с интенсивностью, от которой мне стало не по себе. – Привет, – снова произнесла я, когда он был уже в паре метров от меня. – Могу я вам чем-то помочь? Он остановился и улыбнулся, наблюдая за моим приближением. – Вообще-то, да, можете. Если бы я не думала о чем-то другом, если бы была в городе, если бы ожидала неприятностей... возможно, все могло бы обернуться по-другому. Как бы то ни было, я с надеждой улыбнулась, глядя, как он оторвал свою трость от песка, взялся за нее обеими руками и замахнулся. Я поняла, что он собирается делать, в последнюю секунду – не достаточно быстро, чтобы увернуться или даже просто защищаясь поднять руку. Боль взорвалась в моей голове, когда трость ударила меня по челюсти, заставляя развернуться, споткнуться о глубокий песок и свалиться на четвереньки. «Что...» Ошеломленная ударом, я тупо уставилась на кровь на песке подо мной, неспособная понять, что происходит. Новый удар пришелся на мою спину, и я зашипела от острого импульса боли, который собрался в точке удара и пробежал по ногам. «Это плохо». Удар ногой в живот выбил воздух из моих легких, и я упала на песок. Еще несколько пинков и ударов тростью. Все шесть главных актеров «Девятого участка» прошли ускоренный учебный курс в полицейской академии, большую часть которого составляли приемы самообороны и приемы подчинения. У меня это хорошо получалось, и я была уверенна, что смогу воспользоваться полученными знаниями в реальной жизни, если понадобится. Но обучение не подготовило меня к жестокости этого нападения; оно было слишком быстрым, слишком неожиданным. Единственно моей мыслью было – бежать. Я перекатилась на живот, неуклюже пытаясь подняться на четвереньки, но рука дернула меня за волосы, заставляя поднять голову, и я заглянула в дикие лихорадочные глаза. – Я видел тебя с ней. Видел, как ты касалась ее, ты, грязная сука. Ты больная! Я видел, как ты касалась ее! Она – моя! Он ударил меня кулаком по лицу, снова уронив головой на песок. Мое зрение стало нечетким, лицо пульсировало болью. «Слава Богу, Робин уехала...» Это была моя последняя мысль, прежде чем удар по затылку не взорвался острой болью в голове, чтобы смениться... пустотой.Глава 20
25 мая 2023 г. в 23:02
Я была бы абсолютно счастлива и остатками лазаньи с сыром и крекерами... черт, хлеб и вода – тоже неплохой выбор, пока Робин со мной; но, по ее просьбе и из-за того, что она назвала ‘контрпропагандой’, мы проехали несколько миль до Исламорады ради устриц, каменных крабов и похлебки из моллюсков в популярном ресторане на берегу. Как сказала Робин, ‘разве совместный ужин – не лучший способ показать всем, что мы не ссоримся из-за Джоша’?
Я не смогла придраться к ее логике; единственный способ, что я смогла придумать, который сработал бы лучше – это наброситься друг на друга в каком-нибудь весьма публичном месте, а к этому ни одна из нас не была готова. Ужин был приятным – настолько, насколько вообще может быть приятным ужин, который множество раз прерывали, чтобы попросить автограф или фото – а потом мы вернулись в домик, и Робин показала, как она благодарна за мое терпение.
Ради этого стоило терпеть.
Робин пошевелилась, и я протянула руку, чтобы нежно провести пальцами по ее волосам. Она лежала на боку, лицом ко мне, одной рукой обхватив подушку, а другую вытянув над головой, и я уже почти час просто смотрела, как она спит. Это было похоже на каждое чертово любовное клише, о котором я когда-либо слышала. Я чувствовала себя переполненной любовью, которая просто распирала меня изнутри, волнами расходясь вокруг. Я смотрела на нее, и грудь сжимало от эмоций, мне хотелось смеяться и плакать одновременно... это было волнующе, чудесно и пугающе.
Темные глаза медленно открылись и сонно посмотрели на меня.
– Привет.
– Утро. – Я наклонилась и нежно поцеловала ее в лоб.
Улыбнувшись, Робин перекатилась на спину и потянулась.
– Давно не спишь?
– Некоторое время. – Я пододвинулась ближе, положила голову ей на плечо и закинула руку ей на живот, и Робин немедленно обняла меня. – Я наслаждалась видом.
– Видом на то, как я пускаю слюни, и мои волосы выглядят столь очаровательно?
Я слегка повернула голову и поцеловала ее ключицу.
– Чрезвычайно очаровательно. И ты не пускала слюни... часто.
Я почувствовала ее смешок и короткое прикосновение губ к моей макушке. После минуты тишины, она спросила.
– Когда тебе нужно уехать?
Я вздохнула, вспоминая, что скоро мы разъедемся по разным городам.
– В час или около того... Самолет вылетает в три с минутами.
Робин снова поцеловала мои волосы и сжала в объятиях.
– Жаль, что у нас не так много времени.
– Мне тоже.
Я подняла голову и поцеловала ее, задохнувшись от удовольствия, когда сильные пальцы запутались в моих волосах, углубляя поцелуй, превратив краткое прикосновение в нежное медленное исследование. Она перекатилась на бок, притягивая меня ближе к себе, и мы провели долгие минуты, обмениваясь неторопливыми поцелуями.
– М-м-м... – В конце концов, Робин остановилась и поцеловала меня в щеки и лоб, прежде чем отстраниться. Она коснулась пальцем моих губ. – Оставайся тут. Я скоро вернусь.
Она выпуталась из нашего объятия и скатилась с кровати; я оценивающе смотрела, как Робин идет к ванной, пока дверь не закрылась за ней.
Вскоре из-за двери раздался ее слегка приглушенный голос.
– Тебе долго добираться до дома... Я тут подумала, может нам стоит совершить пробежку чуть попозже, чтобы ты могла немного размяться, ведь потом придется сидеть весь день. Что думаешь?
– Когда? – В моем голосе было заметно раздражение, и я нахмурилась. Это была хорошая идея и, она права, пробежка поможет, но я наслаждалась нашей близостью этим утром, и не хотела, чтобы все это закончилось так скоро.
Я могла слышать улыбку в ее голосе.
– Я не хочу спешить... немного... позже.
Удовлетворенная ее ответом, который означал, что она вернется в постель, я кивнула, только потом поняв, что она меня не видит.
– Звучит неплохо... Если ты пообещаешь не сокрушать меня.
– Ну, мне бы действительно хотелось пробежаться, – раздался приглушенный ответ после паузы, – но, думаю, прогулка – тоже неплохо...
– Эй! – Она рассмеялась в ответ на мой возмущенный вопль. – Проклятье, Вард, это было жестоко. Подумать только, все те люди, которые читают желтую прессу, думают, что это я – сука.
Она снова рассмеялась.
– Если бы они только знали, какая ты на самом деле милая.
Я улыбнулась, и села на край постели, разминая спину.
– Лиз тоже так сказала. Думаю, это мой рок – быть недооцененной.
– Так... Ты ей рассказала? О нас? – Голос Робин все еще был приглушенным, но я услышала неуверенность в ее тоне.
– Ага.
Больше я ничего не сказала, и через пару секунд Робин выглянула из-за двери, держа зубную щетку во рту.
– То на сава?
Я вопросительно посмотрела на нее, и она закатила глаза и нырнула обратно в ванную, чтобы избавиться от зубной пасты и щетки, прежде чем открыть дверь пошире и прислониться к косяку.
– Что она сказала?
– А? – Я была отвлечена ее наготой, и потребовалось мгновение, чтобы что-то ответить. Я моргнула и подняла глаза, встречая ее самодовольный взгляд.
– Я спросила, что Лиз сказала... – Робин неопределенно взмахнула рукой, – о нас.
– О... Хм, давай посмотрим... Она сказала ‘ничего себе’, и что-то вроде ‘будь я проклята’ и ‘святое дерьмо’, а потом спросила... хм... на что это похоже.
– Вот как? – Казалось, Робин это забавным. Она вернулась в ванную, и теперь ее голос создавал небольшое эхо. – И что ты на это ответила.
Я откинулась назад, оперевшись о кровать локтями, наблюдая через открытую дверь, как она умывается, и обдумывая, насколько честным должен быть ответ на этот вопрос.
«Ну, черт, давай начнем день с честности».
– Я ответила, что это не ее собачье дело... – Тут Робин усмехнулась, вытирая лицо полотенцем. – А потом я сказала, что, если бы даже это было ее делом, я все равно не смогла бы ей сказать, потому что не могу выразить словами, как это чертовски удивительно – быть с тобой.
Она приглушенно рассмеялась и убрала полотенце от лица.
– О, ты такой милый рассказчик... – Ее глаза удивленно расширились, когда она посмотрела на мое лицо. – Ты серьезно.
– Конечно, я серьезно.
Робин аккуратно опустила полотенце на стойку и повернулась ко мне.
– Ты, действительно, сказала это Лиз?
– Да, сказала... И я имела в виду каждое слово, – добавила я, пытаясь не дать нервозности проникнуть в мой голос.
Робин слегка приоткрыла рот от удивления.
– Кэйд. Я... – Она медленно подошла к кровати, не отрывая от меня взгляда.
«Раз уж ты начала, можно и закончить это...»
Я встала с постели, чтобы смотреть ей прямо в глаза, когда скажу остальное. Робин остановилась передо мной и коснулась моей щеки.
– Ты, действительно, сказала это Лиз, – повторила она и, на сей раз, это было утверждение, а не вопрос.
Я взяла ее лицо в ладони и со всей нежностью поцеловала ее приоткрытые губы, перед тем как глубоко вдохнуть и спрыгнуть с утеса.
– Я сказала ей, что, вероятно, это имеет отношение к тому факту, что я безумно влюблена в тебя.
– Чт?..
Наши лица были так близки, что я почувствовала ее потрясенный вздох; множество эмоций отразилось на ее лице, наиболее узнаваемой из которых было удивление. Робин попыталась отодвинуться, но я удержала ее на месте, все еще касаясь ладонями ее лица.
– Я люблю тебя. – Тихо повторила я, удивленная тем, как легко эти слова соскользнули с языка. Я поцеловала ее ошеломленные губы. – Я полностью, абсолютно, по уши влюблена в тебя, Робин. Я не хочу пугать тебя, но мне бы хотелось, чтобы ты знала. Ты не должна ниче...
Остальная часть моей речи была уничтожена сокрушительным поцелуем, и в следующий миг я уже лежала на спине посередине кровати, а разгоряченная, обнаженная и весьма любвеобильная Робин Вард лежала на мне, осыпая поцелуями мое лицо, шею и грудь.
– Скажи это снова, – внезапно потребовала она, отодвинувшись, чтобы внимательно посмотреть на мое лицо, словно оценивая искренность слов.
Пока она изучала мое лицо в поисках доказательств, я задавалась вопросом, столько раз ей говорили эти слова. Учитывая ее известность, ее внешность... думаю, больше, чем несколько. А сколько раз ей говорили о любви в надежде что-то от нее получить? Я знала по крайней мере об одном человеке, который при этом солгал, ужасно травмировав ее... выходит, были и другие?
Я прямо встретила ее взгляд, желая, чтобы Робин видела в моих глазах все мои чувства, нуждаясь в том, чтобы она поверила мне. Я погладила ее щеку большим пальцем, запустила руки в волосы.
– Я люблю тебя, Робин, – четко произнесла я, наклонив ее голову вниз для мягкого поцелуя. – Я люблю тебя, – снова сказала я, проводя губами по ее подбородку и дальше вниз по высокой шее. – Я люблю тебя, – пробормотала я, прищемив кожу чуть ниже уха губами и чувствуя небольшую ответную дрожь. Я откинула голову назад, снова встречая ее взгляд, надеясь, что она поверит мне. – Я. Люблю. Тебя.
Робин коснулась моего лица, провела пальцами по бровям, по щекам.
– Ох, Кэйд...
Ее тон показался мне извиняющимся, и я с трудом подавила панику. Теперь, когда я столкнулась с ее ответом, мои смелые заявления казались уже не столь хорошей идеей. Я заставила ее замолчать поцелуем, не желая слышать то, что она собиралась сказать, не желая, чтобы она чувствовала себя обязанной, и особенно не желая, чтобы она сказала, что не чувствует ко мне то же самое. Она могла сказать мне о своих чувствах позже, сейчас я хотела показать ей, что чувствую я.
Я перекатилась на нее сверху, запустила руку в ее волосы, отклоняя ее голову назад, чтобы поцеловать подбородок и шею.
– Кэйд...
Слова Робин превратились в резкий вздох, когда я пристроила свое бедро между ее ног и прижалась к ней, одновременно накрывая ее сосок своим ртом, посасывая и мягко кусая. Я провела руками по ее телу и оперлась о кровать, с обеих сторон от ее груди, слегка приподнявшись и снова прижимаясь к ней бедром. Ее пальцы в моих волосах напряглись почти до боли, когда я мягко сжала ее сосок зубами и несколько раз провела по нему кончиком языка.
– Ах... Господи... – Робин выгнулась мне навстречу, втискивая свое бедро между моими ногами и яростно прижимаясь ко мне. Я застонала и подалась вперед, легко попав в установленный ею ритм. Я отпустила ее сосок, чтобы уделить внимание второму, прежде чем она притянула меня выше и соединила наши губы в глубоком страстном поцелуе, когда наши языки встречались синхронно с нашими движениями. Постепенно ритм увеличился, а поцелуй замедлился, пока мы не начали просто вдыхать воздух друг друга, сконцентрировавшись на движениях наших тел и сопутствующих ощущениях.
– О... да... – прошептала Робин, ее губы переместились на мой лоб, руки легли на бедра, прижимая меня к ней.
Я поддерживала ритм, чувствуя влажность пота и смазки там, где наши тела соприкасались.
– О... Боже, Кэйд... – Она снова начала двигать бедрами, сильнее прижимаясь ко мне. – Я... – Она резво втянула воздух, – иди со мной, детка...
Наши движения ускорились еще больше; тяжелые вздохи перемежались бессмысленным шепотом и стонами. Я скользнула рукой между нашими телами, провела пальцами по ее горячей влажности, коснулась клитора, поглаживая медленными движениями. Она резко выдохнула и замерла, а затем напряглась, и я почувствовала, как ее ногти вонзились в кожу, когда она судорожно сжала мои ягодицы. Робин запрокинула голову, мышцы шеи напряглись, и я продолжила свои движения, зачарованно наблюдая за ней, и, как всегда, поражаясь, насколько она красива. Внезапно ее рука скользнула между моими ногами, ее пальцы оказались внутри меня, она выгнулась еще сильнее и громко застонала. Этот стон, ее движения, ее пальцы... всего этого было достаточно, чтобы я вслед за ней упала в оргазм, успев только прошептать ‘я люблю тебя’, перед тем как рухнуть на нее.
Через пару секунд Робин убрала пальцы и обняла меня. Мы лежали молча, и я слушала, как грохот ее пульса под моим ухом постепенно прекращается в ровный стук, чувствовала, как ее грудь вздымается все спокойнее, как пот высыхает на нашей коже, и смотрела, как тени наползают на стены спальни, сменяя солнечные лучи.
Это была мирная блаженная тишина, и я не желала разрушать ее. Но, в конце концов, бренчание телефона разрушило удовлетворенную безмятежность – звук этот был настолько неуместным после двух дней тишины, что я не сразу поняла, что это.
Робин напряглась подо мной и тихо ругнулась. Она начала вставать, но я передвинулась, останавливая ее.
– Не надо.
Она вздохнула, погладив меня по спине.
– Увы, детка, но я должна. Должно быть, что-то с графиком съемок... Единственным способом уговорить Лэйн разрешить мне уехать на выходные – было рассказать ей, где я буду, и пообещать, что приеду по первому звонку. Она – единственный человек, которому я дала этот номер.
Я неохотно соскользнула с нее, и Робин встала с кровати и печально посмотрела на меня, прежде чем поднять футболку – мою, как я заметила – висящую на спинке стула, и натянуть ее, быстро покидая комнату.
– Проклятье. – Я вздохнула и перекатилась на спину, слушая голос Робин, слегка раздраженно звучащий в соседней комнате. Вряд ли она стала бы звонить, чтобы поболтать о погоде... Похоже, наш небольшой выходной подошел к концу даже скорее, чем мы ожидали.
Я снова вздохнула и встала с постели, злясь на себя за чувство облегчения из-за отсрочки реакции Робин на признание, что я ее люблю.
Господи, я такая трусиха.
Через пару минут, воспользовавшись ванной и накинув кое-какую одежду, я нашла Робин и заднем крыльце – она все еще держала трубку в руках и задумчиво смотрела на воду.
Я подошла к ней сзади, скользнула рукой вокруг ее талии, другой рукой отодвигая волосы, чтобы поцеловать мягкую кожу чуть ниже ее уха. Она повернулась ко мне и смущенно улыбнулась, поднимая телефон.
– Прости.
Я обняла ее обеими руками и опустила подбородок ей на плечо.
– Теперь моя очередь спрашивать... Когда тебе нужно уехать?
– Как только смогу... Им разрешили снимать в Ки-Ларго, но только сегодня.
– Проклятье. – Я не была удивлена, хотя и рассчитывала, что у нас будет чуть больше времени. Со вздохом я поцеловала ее в щеку, плотнее прижимая ее к себе. – Спасибо за эти выходные.
Робин развернулась в моих объятиях, провела руками по моим волосам.
– Кэйд... – Она замолчала, пристально вглядываясь в мое лицо. Я буквально видела, как она мучительно подбирает слова. Наконец, она отвела взгляд. – Не за что. Я прекрасно провела время.
«Прекрасно провела время».
Я не раз использовала эту фразу, чтобы отмахнуться от посредственного ухажера. Я внутренне напряглась в ожидании ‘но’...
Этого она не сказала, но не последовало и признания в любви, на которое я надеялась.
«Господи, Кэйд, а чего ты ожидала? Минуту назад ты была счастлива не знать, а теперь ты разочарована?»
Я скрыла свое разочарование и потащила ее в дом.
– Идем. Для разнообразия, я могу приготовить завтрак, пока ты принимаешь душ.
Она обольстительно улыбнулась и притянула меня к себе.
– Как насчет того, чтобы присоединиться ко мне в душе и обойтись без завтрака? – пробормотала Робин, оставляя дорожку поцелуев на моей шее.
Я подавила первую инстинктивную реакцию на ее слова и близость, чувствуя некоторую пустоту в ее предложении. Мое тело хотело этого, но сердце мое сейчас было просто не готово, и я была уверенна, что и ее сердце тоже.
– Так мы никогда не вылезем из душа, – шуткой я пыталась смягчить разочарование и замешательство, которые были написаны на ее лице после того, как я отстранилась. – У тебя длинный день впереди, и тебе нужно поесть. – Я указала на коридор и мягко подтолкнула ее в ту сторону. – Давай.
– Кэйд... – Робин нахмурилась, видимо все еще пребывая в замешательстве.
– Иди. – Я слегка поцеловала ее в лоб, перед тем как снова подтолкнуть в сторону коридора. – Я уже что-нибудь приготовлю к тому моменту, как ты выйдешь.
Некоторое время она колебалась, пристально глядя на меня, затем медленно кивнула и прошла мимо меня по коридору.
Я вздохнула и направилась на кухню, прикидывая, из чего можно приготовить завтрак. Там были яйца, немного смеси морепродуктов, оставшихся от приготовленной Робин лазаньи, из которых получится вполне приличная начинка для омлета, и хлеб для тостов... Я кивнула себе, доставая продукты из холодильника.
Я рылась в шкафах и ящиках в поисках сковороды и миски для смешивания, и мои движения становились все медленнее и медленнее, пока совсем не остановились.
Что, черт возьми, я делаю?
Женщина, в которую я влюблена, сейчас голая в душе, а я собираюсь готовить омлет? Я недоверчиво покачала головой. Робин просила, чтобы последние минуты мы провели, занимаясь любовью, а я ответила ‘нет’.
«Кэйд, ты – идиотка».
Я убрала продукты обратно в холодильник и пошла по коридору, на моем лице играла улыбка, пока я не вошла в спальню и не увидела, что Робин отнюдь не голая в душе. Вообще-то, она стояла посреди комнаты полностью одетая и, очевидно, уже собрала вещи. Небольшая сумка была перекинута через ее плечо, и она выглядела так, будто оглядывает комнату в поисках вещей, которые могла забыть.
Я остановилась в дверном проеме, глупо глядя на нее.
– Что... Что ты делаешь?
– Уезжаю, – быстро ответила Робин, в последний раз оглядываясь вокруг.
– Но... ты собиралась принять душ... и мы собирались позавтракать... – Я в замешательстве нахмурилась. – Почему ты уезжаешь?
Робин поправила ремешок сумки на плече и, наконец, посмотрела на меня. Только теперь я поняла, насколько она зла.
– Я не позволю мной манипулировать.
Это совсем не помогло справиться с моим замешательством.
– О чем ты говоришь? Я никогда не пыталась манипулировать тобой.
– Еще пару минут назад я думала так же. – Она печально покачала головой. – Я действительно думала, что ты – другая, Кэйд. Как глупо с моей стороны. – Робин пошла к двери, но я остановила ее, положив руку ей на плечо. Взгляд, который достался моей руке, заставил меня съежиться. – Прочь с моей дороги.
– Только когда ты объяснишь мне, что, черт возьми, я сделала не так! – Я начала всерьез волноваться; этот взгляд я видела и прежде – тогда в ее доме, когда она сказала, что между нами ничего не может быть. Взгляд был холодным и решительным и, как и тогда, я понятия не имела, как противостоять этому.
– Я не позволю использовать секс, чтобы заставить меня сказать то, что ты хочешь услышать. Я наслаждаюсь тобой Кэйд, наслаждаюсь возможностью проводить с тобой время. Но секс есть секс, и я смогу найти его и в другом месте. Запомни это. – Робин оттолкнула мою руку и небрежно обошла меня.
Я не остановила ее, пораженная мыслью, что, возможно, она была права. Не в том, что секс есть секс; черта с два. Я знала, что между нами было что-то особенное, что это пошло глубже простой физиологии. Но обвинения в том, что я отказала ей в сексе потому, что она не произнесла слова́, которые я хотела услышать... Поэтому я отказалась? В качестве своеобразного наказания за то, что она не ответила на мои чувства?
Я мысленно вернулась к тому моменту и покачала головой. Нет, причина была не в этом. Я отказалась потому, что это ощущалось... неправильно. Как будто... она пыталась отвлечь меня, чтобы избежать необходимости обсуждать вопросы, которые следовало обсудить.
Это она пыталась использовать секс, чтобы манипулировать мной.
Мое беспокойство сменилось гневом. Я догнала Робин и схватила ее за руку, развернув к себе.
– Я сказала, что люблю тебя, прах побери, потому что люблю. Очень. И я подумала, что ты должна знать. Я не пытаюсь манипулировать тобой, что бы ты там не думала. И я все еще не ожидаю от тебя ничего кроме честности.
Робин впилась взглядом в мою руку, но я продолжала удерживать ее – я еще не закончила.
– Возможно, тебе стоит пересмотреть свое собственное поведение, прежде чем обвинять меня во всех грехах. Я сказала, что люблю тебя, а ты не можешь иметь дело с этим, и не нашла лучшего способа отвлечь меня, чем затащить меня в душ? Ты знаешь, какое действие оказываешь на меня, и ты пыталась использовать это в своих интересах. Так что не надо читать мне нотации об использовании секса в качестве оружия.
Она сердито скинула мою руку, и схватила со столика свою сумку и ключи.
– Уборка будет в три – к этому времени тебя тут быть не должно. Оставь ключи в почтовом ящике, – холодно произнесла она, проходя мимо меня к двери.
– Робин. – Я должна была сказать еще кое-что.
К моему удивлению, она остановилась у двери и повернулась ко мне все с тем же каменным выражением лица.
Она не хочет, чтобы ей манипулировали, а я не позволю себе угрожать.
– Если ты найдешь секс в другом месте... Несмотря на то, как сильно я тебя люблю, наши отношения никогда больше не будут прежними. Я уже говорила тебе, что не умею делиться. Запомни это.
Мышцы ее челюсти дернулись, и долгий момент она смотрела на меня, а потом она ушла.