История одного богатыря

Заблудились В букетах роз и вине, И твоя рука в моей. Ты страхи мои усмирил, И сделал так, чтобы я захотела остаться, И пламенем костров осветило берега. Идти рядом с тобой — Вот где я хочу быть, Смеяться и любить. © Bonfires, Blue Foundation. — Значит, вы с Финистом теперь в отношениях. — Ага. — Катя собирала хворост для костра. Ваня вышагивал вслед за ней, скрестив неловко руки на груди. Он стал со временем заметно больше и более крепким, и потому эта странная скованность при обсуждении личной жизни лучшей подруги детства в нём смотрелась смешно. — И ты решила остаться здесь? — Да. — Катя подобрала ещё одну ветку, углубляясь в лес. — А что, есть какие-то проблемы? — Она непритворно изумилась, вскинув брови, и обернулась. Ваня отрицательно покачал головой. — Нет, конечно, нет. Просто всё это так… Неожиданно. — Он остановился. — И ты почти ничего не рассказывала, думал, ты для той жизни всё у Яги учишься. — Я поняла в один момент, что та жизнь… В прошлом. И она перестала мне подходить, когда я познала свою истинную суть. — Катя легко улыбнулась, совсем непринуждённо, и уже более весело продолжила заниматься собирательством. На этот раз она выискивала травы и цветы для отваров. Она укрепилась в своём новом положении белой ведьмы и чувствовала себя уверенно на новом месте. Конечно, были свои треволнения из-за того, что люд её поначалу побаивался, — чужеземка, так ещё и ставшая ведьмой, то ещё сочетание, — однако то, что она находилась рядом с Финистом, помогло образу Кати в глазах людей не быть таким пугающим. Кажется, первым, кто к ней пришёл, был один из богатырей — попросил стрелы окурить для повышения точности и смертоносности против нечисти. А как помогло, так он народ подтянул своей «рекомендацией» и сработал эффект сарафанного радио; в маленьком городке все уже говорили и знали, что она женщина Финиста, что она помогает заговорами от хвори, готовит отвары против болезней, делает амулеты для защиты и отвода сглаза, а также злых чар. В связи с этим кто-нибудь всё пытался наговаривать, что раз такая сильная внезапная любовь случилась, точно она Финиста приворожила силушкой своей колдовской! Однако сам Ясный Сокол заявил во всеуслышание, что произошло это ещё до того, как Катя эти самые силы получила. Говор стих, но перешепот все-таки остался. Не нравился тандем богатыря и ведьмы, пускай и белой, некоторым завистливым девицам, но самой Кате на то было всё равно. Она слишком была влюблена и занята своими новыми заботами, чтобы обращать внимание на злые языки и отслеживать, какую молву они о ней разносят. Яга ни единожды за неё заступалась и сама, показывая, что если кто и может их сожрать или навести порчу, так это она из них двоих, но никак не Катя. Катя была ей за это безумно благодарна, хоть и хохотала потом у неё в гостях — мол, пугаете, Ядвига Петровна, народ добрый, а те потом и носа сунуть нормально не могут в избу вашу. Жила она после дня возвращения и воссоединения с друзьями и возлюбленным своим в избе Финиста. Стар и млад люд ходил то к ней прямо в избу, где она принимала их со своими проблемами, то заявлялся к Яге, когда она у неё гостила. Старая ругалась, мол, совсем уже страх потеряли, не дают нормально ведьме отдохнуть, однако Катя всё равно бралась помогать, чем могла. Новое место — новая ответственность, и Катя была готова к тому, что её выпадет на плечи много. Не готова она оказалась к другому. К тому, что работа богатырская Финиста часто забирать у неё будет. Она часто оставалась в Белогорье одна; Ваня даже оставлял управление ей, как доверенному лицу, помимо Кощея. Всё Галину пытались отыскать да по следу ее тёмному шли; где она проходила, там нечисть озлобленная тёмная вылезала, как грибы после дождя. У богатырской дружины работы прибавилось знатно, и Катя уже мечтала о дне, когда лих на свете больше не останется, а Галина наконец будет находиться в положенном ей месте — в белогорской темнице. Эта женщина казалась ей такой приятной, когда они общались в Москве! Кто бы мог подумать, что добродушный вид скрывал такую гнилую личину. Боялась Катя за Финиста, что говорить. Постоянно обереги в доспех подкладывала, потому что не всегда даже с утра свидеться удавалось, окуривала мечи и щит, чтобы повысить прочность и остроту, вплетала цветы в поддоспешные рубахи, чтобы отводить зло и давала в дорогу настой адамовой головы, которым лечила его же от ран, когда Финист возвращался. Её же засушенную он носил на цепочке по настоянию Кати, чтобы наверняка уж сберечься. Непривычно было богатырю, что над ним так тряслись и заботились, но надо было благодарить высшие силы, что такой человек вообще в его жизни появился. В его отсутствие Катя собирала травы в определенное время в заповедных местах. Луга, опушки леса и болота с нужными растениями находить научилась, став «знающим» человеком, водившим и других людей по нужде их. Растения собирали, соблюдая обряды: следовало «пасть ничком наземь и молить мать — сыру землю, чтоб она благоволила нарвать с себя всякого снадобья». Прежде чем сорвать цветок, его окружали с четырех сторон серебряными монетами, украшениями из драгоценных металлов или дорогой тканью. Не все растения показывались обычному человеку, поэтому Катя была более удачливой в своих поисках, ведь чародейские травы давались в руки только знахарям, колдунам и ведунам. Написала она и новый травник, в дополнение к тем, что уже когда-то писала сама Яга. Однако тоску её по Финисту не могла унять ни успешная работа, ни успешные походы, ни даже трава Мария-Магдалина. Тогда на её пути неожиданно возник друг, о котором Катя мысленно мечтала, но никого не просила. Кощей встретился Кате в городе, когда она пришла к торговым рядам прикупить еды и отдать дочери купца Алексея настой из проскудки для более пышного роста волос. — Ох, Екатерина, вы нас балуете. Денег не надо, берите гуся и яйца просто так. — Алексей блеснул широкой улыбкой на румяном от стоявшей жары лице и позвал дочь, чтобы отдать ей принесённый настой. Катя ему неловко, но очень мягко улыбнулась, задумчиво выбирая яйца для приготовления супа. — Здравствуй, Белая Ведьма. От того, как раздался голос скрипучий у неё над плечом, она бы раньше вздрогнула и, лишь сначала испугавшись, повернулась после. Но Катя стала со временем не из пугливых и потому просто медленно повернула голову назад, вскинув лицо к лицу говорившего. — О, Кощей… — Она почтительно ему кивнула. — Здравствуйте. Вы что-то ищете здесь? Купец, вернувшийся обратно, едва не подскочил и аж схватился за сердце от увиденного. Бессмертного обычный люд всё ещё немного, но побаивался. — Кощей, чего тебе? Яйца нашего у тебя уж точно нет, с такими запросами либо к Яге, либо вон к Екатерине иди. — Алексей постарался скрыть свою истинную реакцию лихой озорной улыбкой и шутливым тоном. — Да я не за тобой, Лешка. — Кощей посмотрел тёмными карими глазами долго на купца, а потом уже на саму Катю. — Помощь мне твоя нужна. Можем отойти к твоей избе? Катя кивнула. Она попрощалась вежливо с Алексеем и пошла вместе с Кощеем прямо к её с Финистом избе. Та находилась как раз недалеко, стоявшая в общем ряду с более просто отделанными. — Что-то случилось? — участливо поинтересовалась Крохина. — Ваня опять с дружиной уехал? — Да нет, настой хотел у тебя попросить один. — А. — Катя облегченно выдохнула, приложив ладонь к груди. — Тогда идем. Подождешь в избе, пока я найду его или сварю. Уже внутри самой избы Катя рыскала по сделанным специально для неё Финистом полкам, где много стояло всяко разного. Она пустила Кощея, даже не подумав о том, чтобы не пустить. — Тяжело, должно быть, со всем этим справляться? — спросил он её в спину, пока Катя была занята. — Принимать столько народу без отдыха и их проблемами заниматься. Катя застыла с протянутой по привычке рукой к верхней полке, а потом покрутила пальцем и та сама слетела к ней в руки. — А мне нравится моё новое место, — улыбнулась широко она, обернувшись назад и тряхнув волнистыми светлыми волосами, — и помогать людям нравится. Я у вас тут уже пообвыклась. Да и… Что же ещё делать, когда его рядом нет. — Катя отвернула лицо в сторону, поджав губы в горькую узкую нитку, после чего, сморгнув едва заметные слезы, повернула голову вновь к Кощею. — А без дела я сидеть не могу, не люблю быть бесполезной. — Крохина подошла к Бессмертному ближе и протянула ему закрытую бутыль. — Вот, твой настой разбой-травы от застоя крови. Надеюсь, станет после него полегче. Как закончится, приходи, я тебе ещё наварю. Она ему улыбнулась. И смотрела она на него совсем не как простой люд смотрел, — как на чудище страшное, — а по-человечески тепло и приветливо. У неё был приятный ясный взгляд, и Кощей, невольно задержавшись на пороге и подняв бутыль, словно взвешивая её, прижал ту к своей груди. Он улыбнулся Кате скупо в ответ и ушёл, прощаясь без слов. И они стали время от времени встречаться. Общаться, видеться, гулять вместе. Он находил её очень умной и взрослой, непохожей на других. Кощей видел, что отношение у Катерины ко всем было одинаковое. Будь ты чудище морское или обычный человек, она всё равно бралась тебе помогать. Это было приятно, Кощей давно такого отношения к себе не встречал. За его многолетний опыт молодые девицы, увы, не показывали себя с лучшей стороны. А эта была… Другая. Особенная. С Кощеем под боком было немного легче. Но без Финиста Кате всё равно было очень тоскливо. С ним её сердце пело, смеялось и достигало небывалых высот счастья, которых никогда ранее не знало. Но без него оно будто падало с небес наземь и разбивалось каждый раз на кусочки. Смех сквозь слезы — наверно, так можно было описать те ощущения от их отношений, которые она испытывала. Она старалась быть терпеливой. Но в один день, когда вместе с богатырской дружиной пришли тёмные серые тяжёлые свинцовые тучи и холодный дождь с ветром, случилось то, что давно зрело — накипел и вырвался скандал. Когда Финист прошёл с дружиной дальше за ворота, они тяжело за ними закрылись. Все богатыри были в грязи, уставшие, покоцанные, с поцарапанными доспехами. Катя, стоило ей услыхать, что богатыри вновь в городе, бросила варить отвар, крышкой его накрыла и так и выбежала на улицу. Когда она увидела Финиста, у неё сердце будто готовилось вырваться из груди и побежать впереди неё, так оно рвалось к нему. Он тащил за собой утомленно щит и мечи, однако увидев бегущую Катю, вставил те обратно в ножны, щит отбросил на земь, а Катю, стоило ей подбежать, подхватил и покружил над собой, так оставив в приподнятом положении на вытянутых руках. Он с любовным тёплым прищуром в глазах любовался ею, наслаждаясь долгожданной встречей. — Финист! — Она ахнула, когда он её подхватил. — Катенька, — Финист опустил её вниз, крепко обнимая и тесно прижимая к грудному доспеху. И плевать было, что тот был грязен и в зале, Катя все равно зарылась носом в шею Финиста, обняв его буквально руками и ногами. В таком положении они простояли до тех пор, не в силах отстраниться друг от друга, покуда вся дружина от ворот и не разошлась. Он опустил нехотя Катю на землю. Нежное прикосновение к его щеке ту согрело, женские пальчики зарылись в его бороду, касаясь кожи под ней. Финист прижался к её ладони теснее, прикрывая глаза и познавая вселенское умиротворение в этом любящем жесте, и покуда он наслаждался такой бесхитростной лаской, вторая ладонь Кати скользила изучающе и мягко по его грудному доспеху. Каждый кончик её пальца стремился изучить, познать и повторить причудливые не то драконьи, не то птичьи чешуйки; и Финист не выдержал, притянул прижатую к своей щеке ладонь, поцеловал во внутреннюю сторону, а потом и ту, что блуждала на его золотом, но уже не таком отполированном и чистом доспехе. — Я наконец дома, родная, — тёплым голосом проговорил он ей. — Я очень ждала тебя обратно. — Катя не скрывала избыток чувств, которым её каждый раз накрывало при его возвращении. Она обняла его за шею, склонив резко к себе, и поцеловала. Финист и не сопротивлялся, только устроил нежно ладонь на её спине, продолжая их поцелуй. — Как все прошло? Многие пострадали? — Всё прошло… — неожиданно раздался громогласный созыв в палаты Ивана, поэтому Финист не успел закончить. Он вскинул голову и ясный взор его устремился в сторону глашатая. — Извини, родная, созыв объявили. Я тебе всё потом расскажу. Катя выпустила его из своих рук и получила обратно далеко не сразу. На улице находиться было холодно, поэтому пришлось зайти обратно к ним в избу. Когда Финист вернулся, он был словно в воду опущенный; делал всё молча, снимал златой доспех, чистил его, раскладывал по нужным местам его части, меняя поддоспешную рубаху на новую. Катю его молчание нервировало, но с расспросами она на него не кидалась, покуда он не обмылся, не поел и чуть не передохнул. — Нас отправляют сегодня же вечером в восточную деревню на борьбу с дивьими людьми. Он помолчал немного, заметив, как Катя напряглась и сжала пальцами нитки с заговоренными камнями, висевшие у неё на шее. Она побледнела, глаза её будто стали больше на красивом лице, словно два трясущихся блюдца с водой, сотрясаемых землетрясением. — Сегодня же?.. Так скоро?.. Но ведь вы только вернулись… — Иван и сам не рад тому, что так получается. Но там, где дивьи люди появляются, из их кузниц на народ идёт мор, оспа и лихорадки. До Белогорья оно всё добраться тоже может, да и как нам людей добрых оставить без помощи?.. Катя от него отвернулась. Она сжала пальцами столешницу, на которой были разложены ещё не убранные засушенные травы, а потом резко сорвалась и порывисто, будто вдруг подувший ветер, ушла на улицу. Финист, вскочив из-за стола, понесся за ней. Нагнать он её умудрился только лишь у самих ворот, где она пыталась продышаться и успокоиться. Ладони от бессильной злобы были сжаты в кулаки, губы закушены, лицо подставлено к серому небу. Не зря говорили, что Гамаюн пролетала сегодня над Белогорьем. Там, где Гамаюн летит со стороны восхода, следом за ней всегда приходит потом буря. Дивьи люди… Катя читала про них и узнала больше от самого Кощея во время их общих прогулок. Полулюди с одним глазом, одной ногой и одной рукой. Чтобы двигаться, должны складываться пополам. Живут где-то на краю света, плодятся искусственно, выковывая себе подобных из железа. Дым их кузниц несет с собой мор, оспу и лихорадки. — На этом Иван настоял? — Она повернула не полностью голову назад, заговорив обиженным низким голосом, в который вкрался металл. — Иван тебя попросил отбыть сегодня же или ты сам об этом попросил? Ты, который вечно только и ищет, какой бы ему славный подвиг совершить и слечь в великой битве?! Она резко развернулась назад. Финист открыл рот, развёл руками в разные стороны, словно приготовившись её ловить, как пытавшуюся упорхнуть птицу, и Катя продолжила. — Знаешь, Финист, у меня складывается впечатление, что ты вечно ведешь себя, как жар птица, которая только и мечтает от других отворотиться. Я осталась здесь ради тебя. И изменила свою жизнь ради тебя. А что сделал ты? Ты изменил свою, когда я появилась здесь? — Но такова моя натура, Катенька, — начал оправдываться он. — Как же я, богатырь, могу не искать подвигов? — А я, что же?! — На её глаза выступили крупные бусины слёз, они полыхнули зеленым светом, как всегда бывало, когда Катю от внутренних сил стихийно переполняло и эмоциональная лодка начинала раскачиваться. — Я подвиг уже совершённый??? Что, добился и можно про меня забыть? Я терпела все твои походы, каждый раз верно тебя ждала, а ты вновь готов вырваться из моих объятий и уйти на поле битвы, лишь бы остаться в песнях да местных легендах! И оставить меня одну, хотя ты обещал, что будешь рядом со мной! Может, тебе лучше одному жить, как раньше? Чтобы не быть ни с кем связанным обязательствами и жить так, как тебе самому хочется! Если так, зачем же надо было обещать то, что всё равно ты не сможешь выполнить? Зачем надо было убеждать, что любишь, если я тебе, — её голос сорвался, — в тягость?.. По её щекам хлынули градом слезы, взгляд стал отчаянным. Катя не стала слушать ответ Финиста, она сорвалась и убежала в ближайшую пустующую житницу, скрывшись с глаз изумленных людей. Те кто сочувствием, кто с осуждением, кто с пониманием смотрели то на Финиста, то на след из зелёной магии, который остался на месте белой ведьмы. Финист кинулся следом за ней. Это он попросил Ивана отправить его с дружиной уже сегодня же на новое дело… Но разве он мог поступить иначе? Оставить людей без защиты? Разве мог перестать он желать битвы, искать её с нечистью, чтобы сложили о нём славную легенду? Но Катерина… Её слова засели болезненной занозой в его сердце. Теперь в его жизни была она. И она не могла бесконечно мириться с его отсутствием, он это прекрасно понимал. Да и поговаривали уже в народе, что Кощей ей часто компанию начал составлять, что Финисту совершенно не нравилось. С Бессмертного станется, он ещё мужчина в самом рассвете сил и украсть чужую невесту для него, как дать воды пить. За Катей нужен был присмотр, и Финист был уверен, что как Галину они поймают, чудищ в Белогорье станет вылезать на порядок меньше. И он сможет чаще бывать вместе с ней. Он нашёл её внутри одной из житниц, когда пошёл дождь и загремел гром вне деревянных стен. Она стояла, повернувшись к стене, и скрывала лицо в ладонях, тихо плача. Её плечи тряслись, она часто высоко всхлипывала, и Финист, чтобы обозначить своё присутствие больше, чем просто ползущей по стене тенью, заговорил. — Ну как же ты можешь говорить, что мне лучше жить одному? Я всю жизнь жил в ожидании тебя. И люблю я тебя безмерно. — Он продолжал подходить к ней сзади, она не поворачивалась, не слышала его. Внутри Финиста что-то дрогнуло и почти надломилось. Ну какой сволочью он был, раз заставил любимую свою плакать! Глаза едва заметно увлажнились у самого, словно соринка в них попала. Он поймал Катю со спины в свои крепкие объятия и уткнулся носом в её макушку. — Да мне свет белый будет не мил, если тебя в моей жизни не станет. На что мне будут подвиги, если не будет той, ради которой их нужно совершать? — Да не нужны мне твои подвиги, — она снова громко всхлипнула, — а ты мне нужен, живой и здоровый. Я не пытаюсь тебя изменить, Финист, я понимаю твою натуру и то, что ты другим уже не будешь, но… Я так жить не смогу. Она вновь отвернула от него обиженно лицо. Он развернул его нежным прикосновением кончиков пальцев обратно. Его поцелуй заставил её против воли растаять, разжать сжатые в безмолвной злости кулаки, а потом ответить и начать буквально плавиться в его руках. Финист скинул сначала с себя доспех, оставшись в шёлковом красном поддоспешнике; затем уже руки Кати помогали ему избавляться от любимой красной рубахи, забираясь со страстной спешностью под нее и царапая активно ногтями голую сильную спину. Губы сжигали губы в страстных порывистых голодных поцелуях. Финиста и саму Катю так и подмывало ускориться, и потому, не до конца стягивая с него рубашку, она позволила подхватить себя под бёдра, вздёрнуть двуслойную юбку сарафана и стянуть с неё бельё. То ли Финист простонал от растущего напора в её рот, то ли она в его, было непонятно, но когда он вжал её в бревенчатый изгиб стены, несколько грубо вошёл, а потом замедлился, вновь набрав спустя паузу скорость, это было восхитительно. Она попросила его не останавливаться, вцепившись в его волосы на затылке, и он в ответ вжался взмокшим лбом в её плечо, а потом и вовсе от переизбытка чувств его укусил. Лишь после Финист более чувственно его поцеловал, переходя от быстрых стремительных фрикций к более замедленным; он двигался в ней глубоко порывисто, но не часто, проникая на всю доступную длину, и Катя сгорала под ним, словно в самом настоящем инквизиционном костре. Одна разница была — от его действий жар рос внутри неё, а не снаружи; он грел её теплом, а не сжигал. И ей было приятно всё, что Финист с ней сейчас делал, даже если в их действия вклинилась попытка смягчить удар первой крупной ссоры. Говорят, секс после скандалов — особенный. Что ж, это была правда, потому что страстность, которая их обоих подхватила и понесла, словно в бурном потоке реки, помогла отпустить все негативные чувства и дать дорогу совершенно другим. Катя ощутила вновь всем сердцем, как она его любит, и когда он совершил внутри неё ещё несколько порывистых движений, её тело подбросило. Она выгнулась дугой с громким стоном Финисту навстречу, и тот застыл на ней, ощущая небывалый жар в паху, в сердце и голове. Его хватило после не сильно надолго, и потому вскоре он просто нависал над ней, переводя шумно дыхание, целовал в шею и говорил, как он её любит. А она перебирала его волосы, вслушивалась в эти слова и ощущала себя самой счастливой на свете. Вопреки тому, что развернулось до этого на главной площади перед воротами. После этого он пришёл к Ване и заявил, что отправление на дело переносится на завтра.

***

Утром он поднялся ни свет ни заря. Потренироваться ему нужно было, да и не спалось Финисту хорошо этой ночью. Думу думал он свою о том, что между ним и Катериной его происходит. Она так его любит! Меньше всего он хотел причинять ей боль своими поступками, отдаляющими его от неё. Именно поэтому, чтобы своими ерзаньем не разбудить её и не прервать её сладкий глубокий сон, Финист оставил Катю под одеялом, тихо натянул рубаху с портами и сапогами да покинул избу. Белогорье ещё было убаюкано ночью, в четвёртом часу петухи редко пели, туман обволакивал избы и скрывал под собой траву. На той, что была видна, блестели капельки холодной росы. Финист упер кулаки в бока. Прикрыл глаза и глубоко вдохнул чистый пробуждающий воздух. Солнце, румяное, словно только вытащенный пирожок из печи, робко восходило над верхушками темно-зеленых и местами голубых деревьев. Когда он открыл глаза, Финист едва не подскочил. Рядом с ним стояла высокая фигура в чёрном. Плащ его развевался от легкого дуновения ветра. Бледная кожа ещё не была согрета тёплым лучом солнца. — Кощей? — спросил он его изумлённо. — Здравствуй, Ясный Сокол. Поговорить мне с тобой надо. — Я собирался тренироваться. — Финист нахмурил брови. — К чему столь ранний визит? — Этот разговор нельзя откладывать, — спокойно продолжил Кощей. — Насчёт тебя и Катерины твоей поговорить я хочу. Финист напрягся. Его голубые глаза вперились в Кощееву костлявую щеку. Бессмертный же и вовсе пока на него не смотрел. Он выглядел меланхоличным и задумчивым. — Что же такое ты хочешь мне рассказать? — Финист зазвучал басисто и серьёзно. — Раскрыть глаза тебе, дураку, на то, что ты делаешь. И что не делаешь тоже. Ты хоть спросил её о том, как ей жилось всё это время без тебя? Что она пережила, как она переживала без тебя? Или же тебя только свои подвиги волнуют, а её — нет? — Я всегда спрашиваю, как Катерине в моё отсутствие живётся, — оскорбленно ответил Финист. — Мне на неё не всё равно, чтобы терзать её своим безразличием. И её достижениями я горжусь не меньше, чем своими. — Ну хоть это делаешь, уже что-то. Не до конца дурак, значит, — оценочно протянул Кощей. — Но кое-чего все-таки не делаешь и не понимаешь. Любовь эта обоюдная. И практически предсмертная, до гробовой доски. — Кощей серьёзно на него наконец посмотрел, словно на ребёнка, которому приходилось объяснять простые истины. — Ты больше не отвечаешь за свою жизнь. Ты за её жизнь отвечаешь тоже. Если ты умрёшь, она ведь жить без тебя не сможет. Днём позже сляжет следующей в могилу. И будете вы вместе лежать да землю удобрять вдвоём. Этого ты для неё хочешь? Финиста пробил озноб от слов Кощея. Он смотрел на него испуганно, шумно глотая, и ничего не отвечал. Слова после такого изречения на ум не шли. — То-то, богатырь. Заботиться ты о себе должен. Она каждый раз обратно тебя ждёт живым. Вот и делай всё, чтобы живым к ней возвращаться, а не стремись подвигом стать и им же людям запомниться. Подвиг не полюбишь, не возьмёшь за руку и не обнимешь. — Кощей повернул голову и взглянул вдаль; в молочной пелене плотного тумана, космами укладывающегося между домами, деревьями и покрывающего полностью собой поле, восходящее солнце будто казалось плавающим в молочной пене. — А не то я чары свои подключу и совсем ей не другом стану. Финист нахмурил вихреватые брови, возвысившись над Кощеем могучей богатырской фигурой и выпятив совсем по-петушиному широкую крепкую грудь. — Это, стало быть, не просто так среди народа молва ходит, что ты Катерине моей глазки строишь, а, нечисть бездушная? — Пока ты там свои подвиги совершаешь, друг ей был здесь нужен среди народа, — ответил спокойно ему Кощей, не сводя с лица взгляда. Роста они были примерно одного, так что Бессмертному не нужно было даже поднимать для этого головы. — Они к ней только с бедами-то и приходят своими, а кто просто слово доброе ей скажет? Яга, да и она не всегда свободна бывает. Одиноко ей было, вот я и решил своё плечо подставить. Но скрывать не буду, мила она мне. Она девица добрая, умная, на других не похожая. И сердце у неё трепетное нежное любящее. Нужно быть настоящим глупцом, чтобы уходить от такого и искать на ратном поле битвы вместе со славной смертью. — Кощей настойчиво начал тыкать пальцем в его грудь, преимущественно в левую часть. Финист выдохнул терпеливо, но шумно через нос. Крылья носа широко раздулись, голубые глаза загорелись нехорошим огнём. Ревновал он, видно было это. Но чтобы не бесновался на пустом месте, Кощей сразу же любые его догадки насчёт него и Катерины развеял. — Любит она тебя. Очень любит, и потому тягаться в этом я с тобой не смогу, даже если буду пытаться. Но пытаться буду, если продолжишь и дальше дураком быть. Тебе решать, — Кощей позволил себе усмешку и лёгкую ухмылку, — Ясный Сокол. Он двинулся мимо него, треща костями, и будто истаял вместе с первым лучом солнца, как самая настоящая и древняя нечисть. Когда Финист обернулся, не было уже Кощея. Только солнце стояло высоко в темном небе да ветер холодный морозил крепкое богатырское тело. Финист смотрел в ясную даль и думал над словами Кощея. Несправедливо он по отношению к Катерине своей поступал, нельзя так было… Бессмертный был прав. Но что он глаз на неё свой чёрный положил, этого Финист никак не ожидал! Будет теперь в походах думать, как она там и не совратил ли её змей поганый, покуда она его из сражения обратно ждёт. Но потом он одумался и прогнал весь смрад из головы своей ясной. Нет-нет, нельзя было так думать. Любила она его сильно, Кощей ведь его о другом предупреждал, чтоб осторожнее он был ради неё. А то, что Катька ему нравится… Кому она могла не понравиться? Она добровольно водилась со всякими разными существами и помогала им, будь то простой люд или нечисть. По доброте душевной, по своей воле. Финист призадумался об этом и понял, что влюбился в своих думах в неё ещё раз, даже сильнее и пуще прежнего. Хотя, казалось бы, куда можно было бы любить её больше? Поэтому не стоило на Бессмертного серчать, добра он им желал, а не зла, как могло показаться из-за натуры его нечистой и темной. Финист вернулся обратно в их с Катей избу, понимая, что тренировка его утренняя может один раз и сдвинуться на более поздние часы, и лёг рядом с ней, сгребая вновь в свои руки вместе с одеялом стеганым. Он прижал её бережно к своей груди, как самое ценное сокровище, заслуженно полученное за самый большой подвиг в его жизни. И закрыл глаза, погружаясь обратно в сладкий долгий глубокий и спокойный сон.