Энакин проснулся от звука плача одного из близнецов.
Была середина ночи, прошла неделя с тех пор, как родились близнецы, и десять дней с тех пор, как умер Люк.
Энакин вздохнул, когда Падме пошевелилась.
— Возвращайся в постель, Ангел, я разберусь. Ложись спать, — тихо сказал ей Энакин, целуя ее в лоб, прежде чем скатиться с кровати.
— Спасибо тебе, Энакин, — услышал он, как она устало сказала.
Энакин слегка улыбнулся, выходя из комнаты, направляясь в комнату, которую они с Падме приготовили для близнецов. По крику Энакин понял, какой близнец проснулся, и, судя по звуку, довольно сердитый. Энакин тихо усмехнулся про себя, тихо проскользнув в спальню и подойдя к кроватке.
Он поднял извивающегося ребенка, нежно держа его на руках и стараясь не разбудить близнеца, которому каким-то образом удалось остаться спящим.
— Тише, Люк… всё хорошо… всё в порядке, — успокаивающе прошептал Энакин извивающемуся малышу, нежно укачивая Люка на руках, посылая к нему успокаивающие волны утешения через Силу. — Шшш…
Плач Люка в конце концов начал стихать, прежде чем закончиться, и младенец посмотрел на него глазами, идентичными его собственным. Энакин снова почувствовал, как сжалось его сердце, когда он посмотрел на своего сына, медленно расхаживая по комнате и продолжая пытаться снова уложить ребенка спать.
Пока Энакин продолжал свой успокаивающий процесс, глаза Люка медленно закрылись, хотя Энакин знал лучше. Он продолжал успокаивающий темп до тех пор, пока не прошло достаточно времени, чтобы младенец погрузился в глубокий сон. Только тогда он осторожно пробрался обратно к кроватке.
Мягко, чтобы не разбудить его и не повторять процесс, Энакин наклонился и поцеловал крошечный лобик, прежде чем положить Люка в кроватку, улучив момент, чтобы нежно провести большим пальцем по щеке Леи, прежде чем выйти из комнаты. Он подождал за дверью еще несколько мгновений, просто чтобы убедиться, что никто из малышей больше не проснется, прежде чем направиться обратно в спальню.
По пути туда Энакин почувствовал, что за ним наблюдают. Волосы у него на затылке встали дыбом, и он напрягся, застыв на месте. Он услышал малейшее движение позади себя и резко развернулся, напрягшись и готовый перейти к обороне, когда его рука опустилась к тому месту, где он обычно держал свой световой меч, только чтобы обнаружить, что его там нет и он всё ещё лежит на тумбочке в спальне.
В одно мгновение все это растаяло, и Энакин в шоке отшатнулся назад.
— Прежде чем ты спросишь… Да, я настоящий.
Энакин, все еще в шоке, уставился на человека, который вышел из тени. Парень хромал, передвигаясь вяло, как будто получил ужасную травму, от которой все еще оправлялся. Его светлые волосы были растрепаны, но не были в полном беспорядке. Когда черты лица мужчины попали в зону действия света, его пронзительные голубые глаза впились в Энакина взглядом, который, Энакин был уверен, он не увидит снова еще долгое время.
— Люк... — прошептал Энакин.
Молодой человек слабо улыбнулся.
— Да, это я.
Прошло несколько мгновений тишины, прежде чем Энакин внезапно бросился через комнату, заключая Люка в крепкие объятия.
— Осторожно, Энакин, я еще не полностью восстановился — осторожно!— Люк сказал, стараясь говорить тихо, чтобы случайно никого не разбудить. Энакин ослабил напряженность объятий, но не отстранился, слезы облегчения и радости текли по его щекам.
— Я… я думал, ты мертв! Ты умер! Ты умер у меня на руках! Как? Как ты выжил? — воскликнул Энакин, все его слова вырвались в спешке, когда он отстранился, чтобы посмотреть на Люка, схватив молодого человека за плечи таким образом, который, вероятно, выдавал тот факт, что Энакин пытался убедиться, что все это не сон, и что Люк, на самом деле, стоит перед ним.
Люк выглядел потрепанным, измученным, болезненным и слабым, но каким-то образом ему удавалось устоять перед Энакином. На черной рубашке, которую он носил, когда прибыл в это время и когда Сидиус ударил его ножом, прямо над грудью, была дыра, подтверждающая то, что произошло. Однако под этой черной рубашкой была белая, которая скрывала истинный ущерб от его травмы, которая должна была стать смертельной.
— Не может быть, чтобы ты пережил это, это… что случилось. Как ты все еще здесь? — Энакин начал заикаться еще до того, как Люк смог начать отвечать на его первые вопросы.
Люк вздохнул.
— Это не невозможно. Я знаю кое-кого, кто выжил после удара световым мечом в грудь. Старкиллер или Гален Марек, но это имя тебе ничего не говорит. Это так, и я уверен, что чистая воля Силы тоже имела к этому какое-то отношение.
Энакин внимательно всмотрелся в лицо своего сына.
— Прошло десять дней, Люк. Где ты был? Я все это время думал, что ты мертв!
Люк покачал головой.
— Насколько я понимаю, меня поместили в стазис, а потом я не знаю, что произошло в промежутке, но я точно знаю, что меня лечили в Храме. Оби-Ван сказал, что они не сказали тебе, что я выжил.
— Оби-Ван знал, что ты жив? — спросил Энакин, удивление и гнев просачивались в его тон.
Люк покачал головой.
— Тебе не сказали, потому что никто не знал, буду я жить или нет, и они не хотели вселять в тебя надежду на случай, если я все-таки умру. И они даже не сказали Оби-Вану обо мне до ночи перед тем, как у Падме начались роды, насколько я понимаю.
— Падме! О, Люк, у нее было разбито сердце, когда я рассказал ей, что случилось; ты должен увидеть ее, она будет так счастлива узнать, что ты жив! Не прямо сейчас, ей сейчас очень нужен сон, но я уверен, что утром…
— Я
ухожу, отец.
Энакин остановился, потрясенно уставившись на него.
— Что ты имеешь в виду?
Люк вздохнул, опустив глаза.
— Я не могу оставаться здесь: я должен идти назад… в мою временную шкалу.
Энакин постоял мгновение, переваривая то, что сказал Люк.
— Но… Я только сейчас узнал, что ты жив. Я только что узнал, что ты выжил… ты не можешь уйти сейчас.
Люк покачал головой.
— Я хочу остаться, поверь мне, я хочу. Я хочу быть здесь с тобой и мамой, но я нужен дома. Хан и Лея, реорганизующаяся Республика и Орден джедаев нуждаются во мне. И еще…Энакин, целители сделали все, что могли, но я не выживу, если останусь здесь еще надолго. Мне нужно лучшее лечение. Технология будущего. Это единственный способ, которым я собираюсь выкарабкаться. Мне пора уходить.
— Ты не можешь остаться еще немного? По крайней мере, до утра? — взмолился Энакин. — Я только что вернул тебя, и Падме захочет тебя увидеть, — сказал он слабо.
Люк покачал головой.
— Я не продержусь так долго. Мне нужно вернуться как можно скорее. Я пришел попрощаться, Энакин. Кроме того, если я увижу маму, я могу оказаться не в состоянии уйти, а мне это необходимо. Мне жаль, отец, но я не могу.
Энакин рухнул в кресло, которое было расположено позади него, запустив руку в волосы, пока он напряженно думал о том, что сказал Люк.
— Так… значит, это действительно оно? Ты уходишь… и ты не вернешься.
Люк покачал головой, садясь рядом с Энакином.
— Ты должен перестать думать об этом именно так, Энакин: у тебя есть твоя семья целая и невредимая. На этот раз у тебя есть все. Твоим детям будет нужен их отец. Кто знает, что тебя ждет впереди? Перестань думать, что ты теряешь меня, потому что на самом деле это не так. Технически, мне всего несколько дней от роду, и я в кроватке в другой комнате со своей сестрой. Ты не потерял меня, Энакин.
— Все в порядке, Люк… хорошо, — Энакин, наконец, вздохнул, его тон голоса признавал поражение.
Люк положил руку на плечо Энакина.
— Теперь все будет хорошо, Энакин. Ты увидишь.
Энакин кисло усмехнулся.
— Да, ну… После всей неразберихи и тому подобного проясняется все, что произошло. Все еще есть вопросы, которые требуют решения; например, новый канцлер. Вокруг этого предмета так много споров, что вряд ли он к чему-нибудь приведет.
Люк улыбнулся, пусть и совсем слегка.
— Я уверен, что все наладится.
Энакин вздохнул.
— Я надеюсь на это.
Люк отвел взгляд, по-видимому, чем-то отвлеченный, когда встал.
— Мне пора идти.
Энакин встал вместе с ним.
— Уже?
Люк кивнул.
— Я здесь в сжатые сроки.
С тихим, едва заметным вздохом Люк повернулся к Энакину.
— Я неплохо провел здесь время, отец — это не то, что я когда-нибудь забуду. Я знаю, из тебя получится отличный отец, потому что я сам горжусь тобой. Мне нисколько не стыдно называть тебя своим отцом. Я не мог надеяться на лучшего родителя.
Энакин кивнул, не доверяя своему голосу, когда притянул Люка ближе для еще одного объятия, слезы защипали его глаза и потекли ручьем.
— И я не мог надеяться на лучшего сына. Я горжусь тобой, Люк. И всем, что ты сделал.
Люк улыбнулся, Энакин почувствовал это на своем плече. Двое оставались так на мгновение, наслаждаясь последним объятием, прежде чем Люк осторожно отстранился.
— До свидания, отец.
— Прощай, Люк, — ответил Энакин.
Люк неохотно отвел взгляд от Энакина, слегка прихрамывая, направляясь к посадочной площадке. Однако вместо того, чтобы взлететь на корабле, Люк сел на землю, приняв позу для медитации. Энакин наблюдал за ним все это время, прежде чем почувствовал мощный поток Силы, который он почувствовал в день прибытия Люка.
В следующий момент произошла ослепительная вспышка белого цвета, и Энакин был вынужден отвести взгляд, когда его глаза обожгло от этого зрелища. Так же быстро, как и появился, свет исчез, и когда Энакин посмотрел туда, Люка там не было.
Его сердце болело, но это было не так сильно, как последние десять дней. Люк выжил. Он не умер. Кроме того, его сын из другой временной шкалы был прав: у него была вся его семья вместе. Ему нужно было ценить то, что у него было — он не мог зацикливаться на том, что потерял.
Вздохнув, Энакин тихо вернулся в их с Падме спальню. Падме крепко спала, когда он лег рядом с ней, нежно поцеловав ее в лоб, прежде чем придвинуться ближе к ней, позволяя и себе погрузиться в мирный сон.
***
Люк обнаружил, что его снова захватила Сила, хотя теперь, когда он знал, что происходит, он не был так напуган странными ощущениями, которые испытал во время короткого путешествия обратно в свое время. Однако его приземление было ничуть не лучше.
Люк врезался в твердый, знакомый пол Храма Джедаев, дыхание вышибло прямо из него. Удар также потряс его раненое тело до такой степени, что его грудь вспыхнула, и он застонал, схватившись за то место, где клинок Сидиуса пронзил его. Рана болела гораздо сильнее, чем он позволил себе показать.
Первое, что услышал Люк, был очень, очень приветственный голос.
— …только что появился! Да, я серьезно, Лея, забудь о поисковой группе, он прямо здесь. Люк!
Люк почувствовал, как Хан схватил его за плечи, и издал тихий стон, когда Хан неосознанно потревожил рану, причинив ему еще большую боль.
Хан резко вздохнул, когда увидел дыру на рубашке Люка, и, очевидно, собрал кусочки воедино — или, по крайней мере, достаточно, чтобы действовать. Будучи гораздо более осторожным, Хан помог Люку сесть, одновременно повторно связавшись с Леей по своему комлинку.
— На самом деле, Лея… Нам нужно немедленно оказать Люку медицинскую помощь.
— Почему, что случилось? Что с ним не так? — голос Леи раздался по комлинку.
Хан уставился на грудь Люка, пока тот изо всех сил старался дышать ровно и расслабленно.
— Это то, что я намерен выяснить, — сказал он, прерывая связь.
Прежде чем Хан успел заговорить, заговорил Люк.
— Как долго меня не было?
—
Пять минут. Ты не против рассказать мне, что только что произошло, Малыш? Тебя не было пять минут, но ты выглядишь так, словно отсутствовал гораздо дольше, и ты ранен. Что случилось?
Люк слабо рассмеялся, глядя на Хана.
— О, ты не поверишь мне, когда я скажу тебе, но я все равно расскажу и тебе, и Лее, — он застонал, когда ему снова стало больно в груди, и Хан позволил Люку опереться на него для поддержки, когда Хан осторожно поднял Люка. —Хотя прямо сейчас… медицинская помощь будет очень приятной. И будет очень ценной.
Хан слегка усмехнулся, хотя в этом была нотка раздражения.
— Все в порядке, Малыш. Но после всего, через что мы прошли, я сомневаюсь, что это что-то, чего мы не можем вынести.
Люк улыбнулся.
— Да, что ж, я надеюсь.
Конец.
По крайней мере…
До сиквела (уже)
