Чимин вспоминает детали встречи с Хэвоном чаще, чем ему бы хотелось. Впрочем, в его идеальном сценарии это должно было случиться ровно ноль раз, и даже одна такая мысль превысила бы желаемое значение, хоть и не являлась бы критичной. Вернее будет сказать, он думает об этом чаще, чем стоило бы с точки зрения банального здравомыслия. Возможно, всему виной поутихшая злоба и отдохнувшая голова, но с каждым новым днём Чимин всё отчётливее ощущает щекочущее любопытство, что быстро перерастает в необходимость. Он, чёрт возьми, хочет знать, хоть и пытается поначалу упрямо уходить в отрицание.
Впервые омега берёт в руки злосчастную визитку спустя два дня, когда проверяет карманы брюк, прежде чем отправить их в стирку. Задумчиво смотрит на номер, кусает губы, вертит слегка потрепавшийся кусок картона меж пальцев, но всё же решительно отвергает промелькнувшую было заманчивую идею, убирая карту в ящик прикроватной тумбы. Всё это в прошлом. Там ему самое место.
Спустя ещё два дня Чимин впервые ловит себя на мысленном поиске повода написать. Ловит и ужасается, а после — ужасно злится. Порывается даже визитку выкинуть, дабы избавить себя от соблазна, но в последний момент решение меняет и оставляет как есть. Правда, вскоре повод появляется с чужой подачи.
Чимин забирает Джихёка с гитарного урока и заворачивает в студию на обратном пути, чтобы оставить в бухгалтерии парочку накладных. Мингю делает отметку в абонементе посетителя, когда омега с сыном появляются на пороге, и поднимает на Чимина быстрый взгляд, воодушевлённо улыбаясь.
— Господин Мин! Вам тут пришёл заказ.
Чимин удивлённо вскидывает бровь, пытаясь вспомнить, что именно он мог заказать на рабочий адрес, но так и не находит ответа в своей голове. Мингю отпускает клиента и ныряет под стойку, спустя секунду водружая на неё большую коробку, запакованную в прозрачную плёнку.
Набор фокусника на 120 трюков. Чимину требуется пара секунд, чтобы срастить факты и установить личность отправителя.
Омега сужает глаза, не зная, как поступить, но Джихёк опережает отца в скорости реакции. Смотрит с интересом, читает по слогам то, что написано на коробке и, осознав свою удачу, издаёт счастливый возглас, выкручивая ладонь из отцовской хватки, дабы радостно рвануть к стойке. Мингю улыбается, спуская коробку прямиком в детские руки после несмелого утвердительного кивка со стороны Чимина. Что ж, пускай. Забирать уже поздно, если омега, конечно, не хочет подписаться на часовое нытьё по дороге домой.
— Пожалуйста, не открывай его здесь, милый. Рассмотришь поближе уже дома, идёт? — просит Чимин, когда Джихёк начинает ковырять плёнку, нетерпеливо оглядываясь в поисках удобного для распаковки места. Ребёнок послушно кивает, но с коробкой не расстаётся ни в студии, ни по пути к машине. Тащит её сам, едва разбирая дорогу и смешно пыхтя, но упрямо отвергает каждое из отцовских предложений помощи.
Чимин в замешательстве, а оттого он искренне рад, что всю дорогу до дома Джихёк молчит, слишком увлечённый содержимым открытой-таки коробки. Жест, очевидно, лишний, даже бессмысленный. Джихёк не нуждается в жалких подачках в виде подарков и крох внимания. Юнги — потрясающий отец, дающий ребёнку всё и даже больше, окружающий его заботой, любовью и лаской. Но это всё ещё внимание Хэвона. То самое, которого Чимин был лишён в самый уязвимый момент. То, о котором он в тайне мечтал холодными одинокими ночами, воображая себе глупые картинки их совместного «долго и счастливо». То, что спустя столько лет отзывается в груди омеги смесью злобы и удовлетворения.
К моменту, когда Чимин паркует свой Порше в гараже и поворачивает ключ в зажигании, Джихёк пристально рассматривает инструкцию к фокусам, пытаясь разобраться с техникой без помощи взрослых. Судя по нахмуренным бровям, выходит скверно. Омега невольно улыбается от вида такой сосредоточенной детской моськи.
— Давай, родной, собирай обратно то, что вытянул, и пойдём. Я помогу тебе с этим после обеда, договорились?
Джихёк утвердительно кивает, принимаясь неловко складывать инструкцию и добавляя бумаге парочку новых линий сгиба. Чимин выбирается из машины и открывает заднюю дверцу, освобождая ребёнка от ремней его детского кресла.
Юнги потягивает чай в гостиной напротив открытого ноутбука, когда Чимин распахивает перед сыном входную дверь, пропуская его в прихожую и прося выпустить драгоценную коробку из рук хотя бы на время избавления от обуви. Альфа отмечает последнее прочитанное сообщение в деловой переписке и отрывает взгляд от вкладки мессенджера, с улыбкой поднимаясь на ноги.
— Хэй, чемпион! Как успехи на гитарных уроках? Покажешь мне, что вы уже разучили?
Чимин улыбается, наблюдая за тем, как Джихёк радостно семенит к отцу, тут же оказываясь у него на руках и получая звонкий поцелуй в щёку.
— Я лучше покажу тебе, как сделать из поломанной спички целую! Папа купил мне набор фокусника!
— Вот как? — Юнги с интересом поглядывает на покинутую на полу коробку и переводит быстрый взгляд на Чимина, снисходительно усмехаясь. — Ладно, заинтриговал. Но завтра, в таком случае, ты практикуешься на полчаса дольше, идёт? Беги мыть руки, я заказал тебе манду и токпокки на обед.
Джихёк довольно взвизгивает, но, вновь оказавшись на своих двоих, первым делом подхватывает любимую коробку, намереваясь отнести её в спальню. Чимин вздыхает, прося сына быть осторожным: коробка практически полностью закрывает ребёнку вид на ступеньки.
— Не устоял перед детским обаянием? — уточняет Юнги с понимающей улыбкой, любовно укладывая ладони на едва заметный живот мужа. Чимин отлично понимает причину вопроса: после устроенной Джихёком встряски они условились не покупать сыну новых игрушек в течение двух недель. Омега колеблется, размышляя, стоит ли говорить правду. Скрывать ему, положим, нечего, но вряд ли Юнги будет в восторге от этой новости.
— Всё капельку сложнее, — всё же начинает Чимин, немного понижая голос, и разворачивается к мужу лицом, подавляя тяжёлый вздох. К чёрту эти сделки с совестью. — Дело в том, что я не покупал ему этот набор. Его доставили анонимно по адресу студии. Я его не заказывал.
Юнги непонимающе хмурит брови, ощущая беспокойство.
— Ты уверен, что это безопасно? Анонимные подарки ребёнку на твой рабочий адрес… звучит как нездоровая история. У тебя есть идеи, кто может стоять за этим? Может быть, нам стоит обратиться…
— Я на девяносто девять процентов уверен, что знаю, кто его отправил, — мягко перебивает альфу Чимин, спеша его немного успокоить. Впрочем, это ненадолго. — Правда, я примерно на столько же процентов уверен, что тебе это не понравится.
Юнги приподнимает брови, глядя на мужа с немым вопросом. Чимин облизывает губы и вздыхает, расценивая паузу как призыв продолжать рассказ.
— В день мастер-класса я виделся с Хэвоном. Он заявился в студию и ждал меня там несколько часов, судя по словам Мингю. Не знаю, откуда у него мой рабочий адрес. Может быть, порылся в интернете, или подключил связи. Знаю только, что хотел объясниться. Я слушать не стал, но отвёл его в сторону, чтобы попросить убраться к чёртовой матери без сцен на всеобщее обозрение. А потом Джихёк подбежал весь в слезах, и это стало последней каплей. Меня так накрыло от усталости… мы рыдали в унисон минуты три, пока Хэвон не решился показать фокус. Просто чтобы отвлечь. И это сработало. Он даже предлагал присмотреть за Джихёком и научить его парочке трюков, пока я буду занят, и… это так здорово, что ты приехал раньше, потому что я был буквально в шаге от «согласиться». В моменте Джихёк казался очень воодушевлённым и заинтересованным, так что… да. Я думаю, это его рук дело.
Юнги поджимает губы, глядя куда-то в пространство, и недовольно кусает внутреннюю сторону щеки. Чимин тяжело вздыхает.
— Прости. Я не успел среагировать. Мингю достал коробку без предупреждения, Джихёк её тут же заметил, и я просто…
— Ты не виноват, — тут же мотает головой альфа, бережно проводя пальцем вдоль щеки мужа. — Но да, ты был прав. Мне это не нравится. Совсем.
Чимин кусает губы, решаясь озвучить всю правду до конца:
— Он оставил мне визитку у администратора. Я брать не хотел, но в последний момент отчего-то передумал. Наверное, мне стоит написать ему и пресечь это всё на корню.
— Можешь дать его номер мне. Я объясню доходчивее, — предлагает Юнги, недобро сверкнув глазами.
— Не стоит, — Чимин мягко улыбается, бодаясь носом в чужую щёку. — Думаю, он просто хотел как лучше.
— Да, безусловно. Как лучше
для себя. Он всегда так хотел. И поступал.
Чимин был бы полным идиотом, возьмись он спорить, но на одно лишь короткое мгновение он ощущает липкое раздражение от этого категоричного заявления. И лишь из-за привычной для него сейчас эмоциональной нестабильности не видит в этой вспышке тревожного звоночка.
— Использовать ребёнка в своих целях — отвратительно. Особенно в его ситуации. Я не хочу, чтобы Джихёк пострадал из-за его, скажем прямо, не совсем понятных мне мотивов.
— Можно подумать, этого хочу я, — Чимин пытается держать тон ровным, но голос его холодеет, и альфа это замечает. — Я напишу ему.
— Милый, я не пытаюсь тебя упрекнуть или надавить, — Юнги тут же смягчается, оставляя нежный поцелуй на омежьей щеке. — Лишь объясняю, почему я считаю подобное неприемлемым. Извини, если я был слишком резок или сказал тебе что-то не то.
— Всё в порядке. Ты прав.
Это меня и бесит.
Альфа ощупывает лицо напротив цепким взглядом, мечтая увидеть в чужих глазах опровержение возникшей мысли, но тщетно. Чимин всё ещё пытается оправдать его, даже если делает это непроизвольно. Осознание метко бьёт под дых и оказывается до тошноты неприятным.
— Всё ещё не думаешь, что вам стоило бы всё обсудить?
— Нам нечего обсуждать.
— Боюсь, что это не так. Уверен, ты тоже понимаешь это.
Чимин обречённо опускает голову и качает ей из стороны в сторону, неопределённо пожимая плечами.
— Я не знаю. Правда не знаю. Пару раз я думал дать заднюю и написать ему. Думал, что мне это, возможно, нужно. Убрать недосказанность. Посмотреть правде в глаза и закончить, наконец, эту главу моей жизни раз и навсегда. Наверное, я просто трушу. Боюсь, что всё пойдёт не по плану. Что это будет ошибкой. Или что он скажет мне то, что я не готов услышать.
Боюсь, что не могу быть уверен в собственной реакции и, как следствие, в итоге этой встречи. Но эту причину Чимин проговаривает исключительно про себя. По крайней мере, он находит в себе силы признать это.
— По крайней мере, ты будешь знать наверняка и сможешь двигаться дальше, куда бы ты ни решил, — изрекает Юнги негромко, но взгляд его нечитаем. — Я всё ещё считаю, что вам стоило бы расставить все точки.
Хоть и боюсь, что это может стать началом нашего конца. Но эту болезненную мысль Юнги надёжно мурует в ноющем сердце и оставляет неозвученной.
— Не знаю, хорошая ли это идея, но… я подумаю, — произносит Чимин, заслышав хлопок двери детской комнаты, напоминающий им обоим, что они здесь не одни. Омега переводит на мужа несмелый взгляд, замечая его отстранённость, и прикрывает глаза, упираясь лбом в чужой висок.
— Я ничего не стану скрывать от тебя, ты ведь знаешь? И не собираюсь менять свой выбор.
Если бы Чимина спросили спустя время, он бы сказал, что принял окончательное решение в этот самый момент.
***
Всё начинается тем же вечером с простого
«Мы в состоянии купить нашему ребёнку всё, что нужно. Не лезь в нашу семью».
Чимин получает ответ спустя примерно полчаса и недоверчиво пялится на голосовое длиной почти в две минуты, так и замирая с занесённым над кнопкой воспроизведения пальцем. Омега тревожно кусает губы, пытаясь оценить, насколько он готов. В конце концов, любопытство берёт верх, вынуждая Чимина тихонько выскользнуть на балкон на случай, если Юнги выйдет из душа в любую из этих ста шестнадцати секунд.
Омега забирается с ногами в плетёное кресло, регулируя громкость динамика, и, решительно выдохнув, словно перед прыжком в холодную воду, кладёт телефон на низкий кофейный столик, нажимая на «play».
— Эм, привет, — голос Хэвона обволакивает пространство балкона, создавая ощущение беседы тет-а-тет в реальном времени. Чимин прикрывает глаза, позволяя этой иллюзии охватить его целиком. — Прости, что пишу голосовое, не уточнив, удобно ли тебе слушать, но… скорее всего, тебе будет неудобно сообщение любого формата, если оно от меня. Я всё же хочу проговорить это голосом, хоть это и ничтожная компенсация за моё длительное молчание, я знаю.
Голос в динамике вздыхает, повисает короткая пауза. Видимо, Хэвон пытается собраться с мыслями.
— Честно говоря, я очень рад, что ты написал. Даже несмотря на то, что я, вроде как, облажался. Послушай, я правда не имел в виду ничего такого. Это никак не связано с тобой или тем, что было когда-то между нами. Точнее… связано, конечно, но я не имею даже права на какие-то просьбы и притязания. Извини, я не хотел, чтобы мой поступок доставил тебе неудобства. Я просто… это ведь мой сын. Мой ребёнок. Я думаю об этом каждый день с момента той встречи, и мне так жаль, искренне жаль, Чимин, что я был таким дураком. Не видел его первых шагов, не слышал, как он зовёт тебя папой. Вообще никак не участвовал в вашей жизни. Я сделал то, что должен был в той ситуации, но это ничего не меняет. Я знаю, уже слишком поздно, я даже не посмею умолять тебя о каком-то прощении или попытках наладить контакт. Но я посмотрел в его глаза, и это… как будто вся моя жизнь перевернулась за одно мгновение. Я просто не удержался. Это такая малость. Он был так счастлив, а моё сердце сходило с ума от его улыбки. Он так… похож на меня в детстве. Такой чудесный ребёнок. Уверен, вы прекрасно воспитали его и даёте ему всё необходимое. Всю ту любовь, что должен был давать ему я. Прошу тебя, не обижайся. Всё, что я хотел — лишь немного порадовать этого чудесного малыша. Ему не обязательно знать, от кого подарок. Уверен, ты и так ему не сказал, и я не посмею винить тебя в этом. Мне просто… достаточно знать, что он улыбнулся. Что ему понравилось. Надеюсь, его будет радовать процесс. Пускай все фокусы удаются даже лучше тех, что по части исчезновений в моём исполнении.
Хэвон горько усмехается и выключает запись после произнесённого почти шёпотом «Доброй ночи, Чимин», оставляя омегу в компании собственных мыслей. Чимин открывает глаза и смотрит на потухший экран пустым взглядом, пока в голове вибрирует тишина, и чувствует ноющую боль на месте той пары осколков его разбитого сердца, что были безвозвратно утеряны Юнги в попытках склеить как было. Чимин балансирует на грани нескольких чувств, но ярче всего ощущает вязкое сожаление.
Ему жаль. Жаль, что всё так случилось. Тоже.
Юнги тихонько стучит в стекло балконной двери, прежде чем открыть её и просунуть голову в помещение. Чимин вздрагивает, мгновенно приходя в себя, и переводит на мужа вопросительный взгляд, давя из себя улыбку.
— Не замёрзнешь? Вынести тебе плед?
— Не нужно, — омега мотает головой и подавляет вздох, внимательно вглядываясь в лицо альфы. Юнги красив. Заботливый муж, любящий отец, отличный любовник. Чимин не хочет думать о том, насколько счастливее он мог бы быть с Ли Хэвоном на его месте. Вернее сказать, не позволяет. Всё это — лишь глупые теории. — Я сейчас вернусь. Не стой тут в одном белье, милый. Простудишься.
— Набрать тебе ванну?
— Было бы здорово. Спасибо.
Юнги тепло улыбается и вновь скрывается в спальне, плотно прикрыв за собой дверь. Чимин обводит неторопливым взглядом вид, открывающийся с балкона, печально улыбаясь. Зелёная лужайка кажется особенно чарующей в темноте накативших сумерек, увитая плющом арка зазывающе мерцает сотней мелких огоньков гирлянд, а где-то в кустах роз и шиповника наперебой стрекочут цикады. У Чимина прекрасная жизнь. Такая, о которой он всегда мечтал.
Омега тяжело вздыхает, потянувшись к телефону, и, дождавшись разблокировки экрана, вбивает в окошке мессенджера пять простых слов:
«Он улыбнулся. Ему очень понравилось».
