Something Unholy

Первая тестовая серия, Монмело, Испания 23-25 февраля

— Вроде плюс семь… Почему такой холод собачий? — прозвучал за спиной Шарля чуть хрипловатый голос Макса. Не удержавшись, Шарль обернулся и фыркнул: уж больно несуразно выглядел Макс, стараясь прикрыть уши воротником брендовой куртки. Впрочем, ещё пару минут назад Шарль и сам поднимал плечи, чтобы промозглый ветер не скользил по шее. — Февраль, — Шарль улыбнулся, даже не успев осознать, что неожиданно искренне рад видеть Макса. Видеть, обмениваться комментариями и предвкушать напряжённую борьбу в новом сезоне. Чертовски похоже на внеочередное Рождество. — Да, февраль, — Макс согласился и протянул руку: — Привет. Кажется, сто лет с тобой не виделись. — Привет, — Шарль пожал протянутую руку, не переставая улыбаться. — Не только со мной. Со всеми… Эти презентации… — Ну да, — Макс согласился. — Похоже, у вас получилась неплохая машина. Как думаешь, погоняемся в этом сезоне? — Думаю, — Шарль поправил чёрную маску, чтобы выгадать пару секунд и выбрать наиболее нейтральный ответ. К тому же, за несколько последних лет Шарль стал суеверным. Меньше всего ему хотелось бы похвалить болид, который в последствии не оправдает ожиданий. — Я думаю, что… — Шарль, иди сюда скорее. Нашёл, с кем… — Маттиа осёкся, наткнувшись на насмешливый взгляд Макса поверх глухой маски, и махнул рукой: — Давай отойдём. Я должен быть уверен, что ты не скажешь какую-нибудь глупость. Шарль в очередной раз поблагодарил отголоски коронавирусной вакханалии, благодаря чему эмоции, отразившиеся на его лице, остались скрыты от глаз руководителя команды. Да и красные пятна смущения видеть никому не стоило. — Ещё увидимся, — Макс шагнул ближе, положил руку Шарлю на плечо и крепко сжал. — Ага, — Шарль кивнул, прежде чем последовать за боссом. Ощущение приближающегося Рождества пропало, как будто и не было его. Шарль готовился начать свой четвёртый сезон за Феррари, он наизусть знал, что Маттиа собирается ему сказать. Никаких шуточек, двусмысленностей или реальных эмоций. Ничего, кроме пары сухих слов по существу и моря восторженной воды в адрес команды, машины и напарника. — Шарль, где ты витаешь? — Маттиа опустил свою маску, чтобы Шарль смог в полной мере оценить степень его недовольства. — Неумение концентрироваться на важных задачах... — Недопустимо в нашей нацеленной на успех команде, — Шарль закончил фразу раньше, чем успел остановить себя. — Ты считаешь, что это весело? — Маттиа нахмурился. - В этом сезоне команда собирается побороться за победу. — Разве что-то изменилось по сравнению с прошлым сезоном? — Шарль поправил маску. — Шарль, — Маттиа сделал паузу, тем самым дав понять, что ему есть что сказать, но сдерживает риск быть услышанным. — Если тебя что-то не устраивает... — Мы можем прямо сейчас это обсудить? — Шарль сам удивился тому, откуда в нём взялось столько дурного отчаяния. — Или опять в другой раз? — Ты же понимаешь, — Маттиа оказался не готов к последовавшей реакции со стороны всегда послушного и безропотного пилота. — Разумеется, мы не будем говорить ни о чём важном здесь и сейчас... — Эй, Леклер? — за плечом мгновенно напрягшегося Маттиа внезапно появился Макс, всё ещё укутанный в фирменную тёмно-синюю куртку. — Все уже собрались. Ждём только тебя. — Две минуты, - Шарль поймал себя на мысли, что сейчас он бы с радостью вцепился в Макса и сбежал с ним хоть на пресс-конференцию, хоть ещё куда, лишь бы не стоять перед Маттиа с лицом нашкодившего школьника. — Если через две минуты не придёшь, мне придётся принести тебя силой. Я не обязан там страдать один, — глаза Макса сузились, что однозначно означало: ему данная ситуация доставляла истинное удовольствие. — Надорвёшься, — по оставшейся со времён их бурного соперничества в картинге привычке Шарль показал Максу средний палец. — Хочешь проверить? — Макс адресованный ему неприличный жест оценил. — Мы ещё не закончили, — Маттиа повернулся к Максу и махнул рукой: — Идите, вы тратите наше время. Шарль ощутил настоятельную потребность втянуть голову в плечи, потому что Макс и ребёнком-то за словом в карман не лез. Привыкший постоянно отстаивать свои границы в отношениях с отцом, Макс не боялся ни бога, ни чёрта, и при этих вводных запросто мог послать директора Феррари к его итальянской матушке. — Ладно, давай, — Макс, к огромному удивлению Шарля, накалять ситуацию не стал и быстро скрылся за углом. Практически сразу же телефон в кармане куртки оповестил о входящем сообщении. — Шарль, может, ты забыл, конечно... Но я с радостью тебе напомню. Это не твоя подружка, это твой соперник. И в прошлом сезоне он увёл кубок из-под носа у самого Льюиса. С тобой он тоже церемониться не станет, по голове пройдёт... — Маттиа говорил с такой уверенностью, что в какое-то мгновение Шарль и сам усомнился в бескорыстности дружелюбия Макса. Может, тот и правда собирался шпионить, воспользовавшись расслабленностью Шарля? — Любой из нас пойдёт, — возразил Шарль, тщательно запрятав поглубже свою неуверенность. — Сомневаюсь, — Маттиа буравил Шарля тяжёлым взглядом. — Ты должен каждую минуту думать о той ответственности, что на тебя возложена. Ты — пилот Феррари. Это честь, которая Ферстаппену и не снилась... — Босс, мне правда нужно уже идти, — Шарль решил, что будет лучше выхватить за неуважение к старшим, чем за открытое сомнение в том, что Максу вообще нужна подобная честь. Макс уже чемпион мира. Да, в составе Ред Булл, но от этого его чемпионство ничего не теряет. Даже, наверное, обретает ещё больший вес, потому что вырвать титул из рук заводских команд всегда дорогого стоит. Даже если сами команды не слишком крепко за этот титул держатся. — Имей в виду, что мы ещё вернёмся к этой теме, — продолжил настаивать Маттиа, но Шарль решил, что подумает об этом позже. Он коротко кивнул директору и проскользнул мимо него в сторону конференц-зала, где уже шумели журналисты и пресс-секретари команд. Слепой случай определил, что сегодня Шарль должен был составить компанию сразу трём чемпионам мира. И Юки Цуноде, готовому начать свой второй сезон в карьере. Единственное свободное место оставалось между Максом — геометрическим центром композиции — и Себастьяном, его бывшим партнёром в Феррари. Спрятав смущение и излишнее волнение под маской, Шарль уселся в кресло и невольно бросил взгляд на Макса. Тот наблюдал за ним пристально и совершенно не опасался при этом быть замеченным. Шарль первым отвёл глаза, наверняка сравнявшись цветом щёк со своей фирменной курткой. Впрочем, маска сохранила это в тайне от посторонних. С некоторым усилием Шарль признался себе, что испытывает дискомфорт. Как Юки. Как новичок, случайно затесавшийся во взрослую и серьёзную компанию. И это при том, что Макс в окружении других чемпионов держался уверенно и вообще вёл себя как рыба в воде. Впрочем, теперь он и сам был чемпионом, а значит, выступал в другой лиге. А ведь ещё в прошлом сезоне Шарль ощущал себя равным Максу на трассе и в борьбе за титул. До гонки в Абу-Даби, где решалась судьба чемпионства, Макс оставался таким же, как и Шарль, молодым и дерзким выскочкой. Сейчас же всё переменилось, и Шарль никак не мог приноровится к дистанции, которая возникла между ними. Почти как тогда, когда семнадцатилетний Макс стал боевым пилотом Формулы 1, а такой же семнадцатилетний Шарль отправился покорять младшую серию, набираться опыта и надеяться на чудо. — Эй, Леклер? Ты ещё с нами? — Макс легонько толкнул его ногу своей. — А? — Шарль вскинул голову, чтобы снова встретиться глазами с Максом. Тот явно улыбался: из уголков глаз расходились морщинки. — Да, я с тобой... С вами. — Там тебя спрашивают, — Макс кивнул в сторону журналистов. — Планируешь надрать мне задницу? — Разумеется, — Шарль торопливо кивнул. — На данном этапе это самая главная моя цель в жизни. Надеюсь, машина не подведёт. Макс наклонился к Шарлю и зашептал, прикрыв рот ладонью: — Не боишься, что за сомнения в вашем пепелаце Маттиа тебя вторым номером сделает? — Не боюсь, — Шарль закатил глаза и зашептал в ответ: — Хоть какая-то ясность появится. А то ни то ни сё. — И ты вторым номером согласен быть? — Макс явно подзуживал, а может, просто развлекался, пока журналисты терзали расспросами чемпионов прошлых лет. — Не хотелось бы, — Шарль не стал уклоняться и ответил так, как чувствовал. — Но это всё равно понятнее, чем быть никаким. Но ты не поймёшь, на тебя вся команда развёрнута. — Пожалуй, — немного подумав, Макс согласился к немалому удивлению Шарля. Макс научился признавать очевидные вещи? То есть, не столько очевидные, сколько не самые приятные. Ещё пару лет назад он бы вспыхнул как спичка. — Кто ты, и куда ты дел Макса из моего детства? — Шарль не удержался от вопроса, потому что уж больно разительной была эта перемена. Слишком существенной, чтобы Шарль не заподозрил подвоха. — Ты меня раскрыл, — Макс снова улыбнулся так, что глаза превратились в щёлочки. — Я здесь по заданию своей планеты. Должен узнать все секреты королевских гонок... А твой друг детства сейчас на Марсе... Или на Луне, я не знаю, — Макс явно устал шептаться и прятать лицо за маской и собственной ладонью, но разговор продолжал. — Нет уж, — Шарль решительно покачал головой. — Так не пойдёт! Верни мне моего Макса... То есть, — Шарль не сразу понял, как это прозвучало, а потому осёкся и потерял мысль. — В смысле, того, к которому мы все привыкли. — Вспыльчивого придурка? — с усмешкой уточнил Макс, а Шарль снова закатил глаза: никакие пришельцы его не похищали, в самом деле. Макс оставался всё той же язвительной занозой в заднице. И, надо сказать, не только в его. За свои двадцать четыре года он многим успел потрепать нервы. Впрочем, Шарль со своими двенадцатью годами опыта соперничества справедливо считал себя чемпионом в данной дисциплине. — О чём таком интересном вы, чёрт возьми, говорите, что не заметили, как пресс-конференция закончилась, — Себастьян подошёл к ним со спины. — Шарль, ты, между прочим, проигнорировал два вопроса. — Маттиа меня убьёт, — Шарль вздохнул и с некоторым удивлением посмотрел на ряды пустых стульев. Журналисты действительно успели разойтись, пока они с Максом трепались о всякой чепухе. — Ты его лучший пилот, — Макс фыркнул. — Так что он тебя не убьёт. Но мозги, конечно, вынесет. С этой вашей командной повёрнутостью на репутации и публичном имидже можно запросто сойти с ума. Спорим, тебе нельзя послать журналиста в пешее эротическое, даже если он спросит, рад ли ты, что твой крёстный освободил для тебя место в Феррари. — Нельзя, — отозвался Себастьян, который на собственной шкуре испытал все прелести внутренней цензуры в Скудерии. — Там вообще лучше говорить по бумажке, написанной пресс-службой. — Но я бы послал, — Шарль почувствовал настоящую решимость. — И пошлю, если понадобится. Я знаю, ты думаешь, что я слабак в этих вопросах... — Я так не думаю, — перебил Макс. — Я знаю тебя дольше, чем Маттиа и вся твоя конюшня вместе взятая... Макс явно собирался добавить что-то ещё, но не успел. В конференц-зал заглянул ассистент Маттиа: — Шарль, тебя ждут в офисе. В твоих интересах поторопиться. — Да пребудет с тобой сила, — Макс поднялся первым, а когда встал Шарль, обнял его и похлопал по спине. — Серьёзно, не давай им запудрить тебе мозги. — Спасибо, Макс, — Шарль не мог избавиться от ощущения нереальности происходящего. В какие-то моменты Макс говорил или действовал совсем не так, как Шарль предполагал. Но при этом так, как Шарлю хотелось бы. И от этого контраста восприятие обострялось. Что-то случилось. В промежутке времени между чемпионским финишем в Абу-Даби и тестами в Барселоне что-то произошло и изменило Макса до неузнаваемости. И Шарлю ещё предстояло разобраться, нравятся ли ему эти перемены или нет. — Шарль, что ты творишь? Пилот Феррари не имеет права пренебрегать журналистами. Он отвечает за образ команды! — Маттиа начал орать прямо с порога. — Что за заигрывания с противником? Вы не в младшей школе! Ещё записками начните обмениваться! — в порыве чувств Маттиа перешёл на итальянский. Шарль прекрасно знал, что в такие моменты ему не стоило пытаться объяснить ситуацию или оправдаться. Маттиа нужно было выговориться, а Шарлю — просто подождать. Тем более, в чём-то Маттиа был прав: они с Максом зашли дальше, чем следовало бы, когда увлеклись разговором прямо под прицелом многочисленных камер. Чтобы не раздражать Маттиа, Шарль под столом достал из кармана телефон и разблокировал его, чтобы обнаружить сообщение, отправленное абонентом "Макс" ещё до начала пресс-конференции. Кажется, это было в тот момент, когда Маттиа репетировал с ним речь в коридоре пресс-центра. "Моргни, если он держит тебя в плену, или как там. Ты похож на нашкодившего котёнка". — Тоже мне, — шёпотом проворчал Шарль. — Нашёлся эксперт по котам. Тщательно взвесив каждое слово, Шарль написал: "Можно подумать, ты что-то понимаешь в котятах". "У меня дома двое", — Макс ответил так быстро, словно всё это время сидел с телефоном в руках в ожидании ответа. "У тебя? Не верю!" — Шарль на всякий случай сделал максимально виноватый вид, хотя на самом деле его распирало от любопытства. Представить Макса гордым хозяином кошек получалось с большим трудом. *пользователь прислал вам фото* Шарль слишком поспешно развернул снимок, даже ногти клацнули по сенсорному экрану. К счастью, Маттиа был слишком занят своей пылкой речью и на посторонние звуки не реагировал. Шарль опустил голову ниже, чтобы лучше рассмотреть присланное изображение. А посмотреть было на что. Макс выбрал в качестве доказательства домашнее селфи-фото, где кроме него в кадре находились две кошки пёстрой леопардовой расцветки. "Почему я должен проверить, что это твои кошки? Может, ты просто сфотографировался с ними в гостях", — Шарля будто демон какой-то под руку толкал. *пользователь прислал вам фото* Похоже, Макс предпочитал словам действия не только на трассе. Шарль открыл новый снимок и поперхнулся выдохом. В животе словно горшок с углями перевернули. Макс не нашёл ничего лучше, кроме как прислать ему фотографию, сделанную в постели. С кошками, занявшими большую часть подушки. И с одеялом, сбившимся до пояса. Шарль поспешно заблокировал экран и шумно, длинно выдохнул. Вот и полюбопытствовал. Вот и узнал Макса получше. Кошки как повод для разговора утратили свою значимость. Шарль от греха подальше спрятал телефон в карман и ладонями потёр полыхавшие алым щёки. Собственная реакция – очевидно избыточная – смущала невероятно. И казалось бы, чего он там не видел? Они все были одинаково устроены на базовом уровне, а избранный в качестве смысла жизни вид спорта требовал постоянной работы над собой и самосовершенствования. Ему ли, красавчику и повелителю женских сердец, смущаться и робеть при виде другого мужского тела. Однако Шарль всё же смущался и мысленно ругал Макса за такую откровенную провокацию. — Шарль, ты меня вообще слушаешь? — Маттиа навис над ним с видом инквизитора. – Через пару недель начинается сезон. В таком состоянии ты не сможешь бороться за титул. — Я в нормальном состоянии, — Шарль устал от пустых разговоров. Чтобы делать какие-то выводы о возможностях борьбы, эту самую борьбу стоило хотя бы начать. — Если машина не поедет, то моё состояние вообще не будет иметь значения. А если поедет… — Машина поедет, можешь не сомневаться, — Маттиа утверждал, но Шарль уже давно перестал верить словам. — Тогда и я поеду, — Шарль пожал плечами. — Но не надо думать, что не поедут наши соперники. — Вот именно! — Маттиа вскинул вверх указательный палец. — Все остальные — соперники. В первую очередь, Ферстаппен. Постарайся держать себя в руках в его присутствии, а не превращаться в восторженную фанатку. Ты в лучшей команде, ты достоин того, чтобы взять титул. — Тогда я его возьму, — Шарль поднялся и расправил плечи. — А всё остальное — моё личное дело. Шарль поспешил покинуть моторхоум команды, пока Маттиа не сказал ещё что-нибудь столь же неприятное. С него сталось бы. К тому же, в чём-то директор оказался прав. Сколько бы Шарль ни пытался, он не мог найти в себе неприязнь и готовность биться с Максом до смерти одного из соперников. Детская иррациональная ярость, принимаемая за ненависть, давно ушла, уступив место уважению и взаимному восхищению. Они двинулись к цели разными путями, но ни один из этих путей не был проще другого. И пока Шарль терпеливо, шаг за шагом выстраивал свою репутацию, Макс доказывал, что занимает это место по праву. К слову сказать, Шарль не был уверен, что хотел бы оказаться в шкуре Макса. Нести на своих плечах чужую неприязнь было ничуть не легче, чем отвечать за чужую репутацию и доброе имя. К тому же, эту ответственность разделить проще. Шарль прошмыгнул в отведённое ему помещение, заперся изнутри и привалился спиной к стене. За одно утро он устал сильнее, чем за весь прошлый месяц. А ведь ещё ничего не началось. Основная нагрузка только маячила на горизонте, подёрнутая дымкой неопределённости. На этом этапе руководители чемпионата не могли даже внятно ответить, сколько гонок будет, потому что этап в Сочи отменили, а вопрос замены повис в воздухе. Впрочем, Шарль подозревал, что такие дела не решаются с наскока. Едва ли он вообще мог вообразить, о каких деньгах и каких ресурсах шла речь. На его уровне хватало других проблем. Расстегнув гоночный комбинезон, Шарль выпутался из рукавов и выдохнул. В помещении находиться в несгораемой ткани не представлялось возможным, а ведь это был только февраль. Прижавшись горячим лбом к стеклу, чтобы хоть немного остыть, Шарль прикрыл глаза и позволил мыслям течь в произвольном направлении. Такой несложный подход позволял ему понять, что тревожит сильнее всего в конкретный момент времени. Несколько секунд мысли ещё неслись с привычной скоростью, но постепенно поток замедлился, второстепенные события отошли на дальний план, и очень скоро перед внутренним взглядом Шарля осталось то единственное, что по-настоящему его занимало. Фотография Макса Ферстаппена. Шарль стиснул зубы и едва удержался от того, чтобы не стукнуться лбом в стекло. Едва ли это ему помогло бы, а вот выбить окно дури бы хватило. Шарль не собирался признаваться в этом даже самому себе, но эта фотография его взволновала. Она растревожила что-то глубоко внутри, что-то такое, что, как Шарль считал, давно умерло. Он потёр ладонью грудину, как будто это могло помочь снизить частоту ударов сердца, а потом снова достал телефон. Фотография так и висела в чате, маня Шарля рассмотреть её получше. Проклятые кошки. Не зря Шарль всю жизнь любил собак. Как чувствовал, что в мелких пушистых созданиях кроется нечто дьявольское. Поддавшись порыву, Шарль развернул фотографию на весь экран и увеличил. Теперь он мог отчётливо рассмотреть каждую ресничку, каждую мелкую морщинку вокруг глаз, каждую тёмно-серую точку на голубой радужке. У него не было ответа, зачем он это делает. Но Шарль подозревал, что другого такого шанса пристально вглядеться в глаза Макса ему могло уже и не предоставиться. Вот и привнёс ясность. Воистину, этот сезон ещё не начался толком, а уже поставил жизнь Шарля с ног на голову. "Как их зовут?" — Шарль написал, потому что Макс наверняка ожидал хоть какой-то реакции. И хоть Шарлю было глобально наплевать, он всё равно воспользовался шансом немного продлить разговор. Не каждый день, знаете ли, удавалось неформально пообщаться с чемпионом мира. "Джимми и Сэсси", — и снова Макс ответил так быстро, что Шарль не успел к этому подготовиться. А потому ответил не по уму, а по сердцу: "Не ожидал от тебя. Такие... Дурацкие имена. Я думал, будет что-то голландское". "Не удивлюсь, если твою собаку так и зовут. Лорд Персеваль, например, — отозвался Макс, и Шарль тут же напрягся, не в силах понять, раздражён он или весел. В конце концов, кому понравилось бы, когда над именем его питомца насмехались посторонние. — Хотя нет, — Макс продолжил. — Лорд Персеваль — это ты сам. Значит, твой пёс наверняка какой-нибудь другой лорд. Или сэр". "Его зовут Наполеон, — Шарль порадовался, что Макс сейчас не видит его алого, как ливрея Феррари, лица. — Мне показалось, это красиво". "Лорд Персеваль и Наполеон, — Макс прилепил к посланию хохочущий смайлик. — Я не удивлён". Ещё бы он был удивлён. Макса, похоже, вообще ничем нельзя было удивить. Он всегда правильно чувствовал общий вектор и быстро понимал, с кем имеет дело. Про Шарля и его тонкую душевную организацию он тоже всё понимал, а потому легко предугадывал его реакции. "Не называй меня так. Какой из меня лорд?" — попросил Шарль, отлипнув наконец от окна. "Какой есть, — Макс снова прислал смеющийся смайлик. — Но я не буду, если тебе не нравится, Перси". Перси. Шарль закусил губу и тяжело опустился на стул. Конечно, Макс не мог об этом знать. Да никто не мог! Это прозвище до сих пор было известно только одному человеку. И Шарль не слышал его уже много лет. Да он до этого момента был уверен, что не услышит больше никогда. Но Макс и тут умудрился пройти напролом, вытащив наружу самые сокровенные воспоминания, горько-сладкие и оттого невероятно болезненные. А Макс, выходит, мастерски умел делать больно не только на трассе. Шарль отложил телефон, чтобы в порыве эмоций не написать нечто такое, о чём он тут же пожалел бы. Макс ведь не мог этого знать. Никто не мог. Шарль упёрся локтями в колени и спрятал лицо в сложенных лодочкой ладонях. Щёки полыхали с такой силой, что собственная кожа обжигала. До сих пор Шарль даже представить не мог, что одно единственное слово может так сильно болеть в сердце. Хотел бы он быть бесчувственным роботом, уметь держать удар, не краснея, не задыхаясь от волнения, не сдерживая слёз. Он хотел бы быть кем-то похожим на Макса. Или самим Максом, бескомпромиссным, безжалостным и отчаянным сорвиголовой на трассе и холодным камнем за её пределами. Чтобы никто и никогда больше не смог пробиться к его душе.