Мертвая песнь

Любовь, так же как и время, необратима.

И ни жертвы, ни готовность ко всему, ни добрая воля – ничто не может помочь:

таков мрачный и безжалостный закон любви.

Эрих Мария Ремарк

      ТОГДА       Весна, 1947       Land of fire - Питер Гандри       Не описать одним словом, как изменилась ее жизнь за годы после окончания Хогвартса. Внешне разве что кудри стали длиннее, взгляд осознанней — не читалось прежней наивности в лице.       Долгий и тяжелый путь к познанию себя и своих желаний, принятию слабостей и сильных сторон. Раньше Диона Фанкорт сказала бы, что сильных качеств у нее и нет, но благодаря одному заинтересованному в ее развитии вампиру, Диона смогла стать тем, кем должна была.       Спустя время после выпуска, когда настал момент определяться, кем именно она станет, куда двинется ее путь, как профессионала, Фанкорт твердо решила связать жизнь с восстановлением справедливости. Столкнувшись лично с насилием, она всей душой хотела помочь каждой женщине, что была вынуждена бороться за свои права.       Все это всего лишь мечты, к которым вели годы упорной работы, но оно того стоило. Когда она призналась Дориану Дрейку, что хочет поступить в аврорат, то ожидала, что ее высмеют или спустят с небес на землю — избавиться от привычки думать за других через призму своей неуверенности не получалось и по сей день. Дориан кивнул, а на следующий день составил для нее план подготовки, поскольку наслышан о строгости отбора по этому направлению.       Сказать, что она была шокирована — ничего не сказать. Позже она просила его сжалиться на тренировках, но строгий учитель был непреклонен — результат не заставил себя ждать, ее взяли ассистентом следователя после полугодичной подготовки. Должность маловажная и не шипко хорошо оплачиваемая, но радости были полны небесные глаза. Она пришла в замок, что являлся обителем вампира и бросилась со слезами на шею Дрейка, почти не в состоянии описать своих чувств — и конечно, он ею гордился.       Жизнь с Дорианом после выпуска была и неловкой, и страстной, и познавательной — у древнего долгожителя было множество тем для общения. От того, сколько он знал, Диона каждый раз поражалась снова и снова, мысленно спрашивая себя, что же он нашел в ней? Глупой, наивной и неприспособленной к реальности девушке. Единственное, чем она теперь гордилась — дар, что перешел к ней от чистокровной нимфы. Голос, который она могла использовать, чтобы заворожить, подчинить любого своей воле, и конечно получилось это далеко не сразу. Вдруг ей вспомнилось первое знакомство и первый шок от общения с ее вампиром. Как же давно она перестала даже мысленно считать его иным существом... — Забыла вас представить, Диона это Дориан, он вампир. Это Диона и она потомок нимф, — указала подруга рукой в сторону кресла, где сидела Фанкорт.       Диона сдержанно кивнула, смотря на блондина. — Потомок нимфы? Такого я еще не слышал, и что это значит? — заинтересованно спросил Дрейк, падая на кресло рядом с Дионой. — То, что она может подчинить тебя своей воле, — злорадно усмехнулась подруга. — Вообще-то не могу, — поджав губы, тихо добавила Диона. — Это вопрос времени.       Так и было, сколько времени они тренировались, чтобы достичь того уровня владения своим даром? Дориан сам требовал, чтобы она пела ему, любил предаваться забвению, что окутывало разум под действием нимфического голоса.       Факт его глубокой привязанности и настоящих чувств был заметен невооруженным взглядом. Больше никаких одноразовых встреч с девицами легкого поведения, ночных походов в места с сомнительной репутацией — когда она говорила, что придет поздно, то вампир ждал ее неподалеку от министерства, чтобы пойти вместе домой.       Диона боялась сглазить свое счастье, потому что жизнь казалась сказкой — любимый рядом, желанная работа. Было только одно но — семья. Ее родители не знали, что она живет в замке с вампиром, они вообще не были в курсе его существования в жизни дочери. А потому, мать, спустя два года после окончания школы начала сватать ей разных мужчин и Диона не знала, что с этим делать. Сказать семье, что любит вампира — ее выжгут с семейного гобелена. И главное, как сказать? Дориан молчал, но по лицу читалось, что он всего лишь ведет себя, как взрослый, сдерживаясь, но ему однозначно, было неприятно, что она ходила на встречи и отваживала от себя потенциальных женихов самолично.       И вот ей дают первое дело — ограбление антикварной лавки. Не то, что она хотела бы, но выбирать не приходилось. Долгое и муторное дело, где в итоге преступником оказался сын владельца лавки. И все же маленький шажок вперед.       Отметить событие повалив уставшую кучерявую голову на плечо Дориана и слушать, как он читает греческие мифы про нимф — иногда ей казалось, что он помешался на них или на ней, но это выглядело скорее мило.

***

      Весна, 1948       В семье скандал — подруга матери видела наследницу рода Фанкорт в обществе вампира. Не было смысла отпираться, теперь вся семья знает, что она живет с вампиром в его замке. — Ты позор нашего рода! Хорошо, что у вас не может быть детей, а у нас внуков, которым пришлось бы стыдиться матери, опозорившей семью! — краснея от злости взрывалась, обычно спокойная миссис Фанкорт.       Собрав остатки вещей, она возвращается в замок, где Дрейк считывает все по ее лицу. — Так будет лучше, — говорит он ей, прижимая изгнанницу к себе.       Она уже давно отделилась от семьи, но все же не могла не переживать из-за случившегося. Для всей семьи, для всей элиты, что на протяжении жизни была ее окружением, Диона стала персоной нон грата. Пройдет время и она привыкнет, а пока, Дориан ни на минуту не давал ей почувствовать себя одинокой и нелюбимой.       В снежное время года он вытаскивал ее в лес, любуясь тем, как ярчают ее сапфировые глаза на фоне сугробов. Когда было тепло, он заставлял ее надевать лучшее платье и отводил в маггловский кинотеатр или на театральную постановку. Она знала, что у него тоже непростые отношения с семьей, а потому пыталась заполнить и его пустоты, обволакивая заботой и женской лаской, в которой, как бы он не отпирался, очень сильно нуждался. — Я хотела бы увидеть место, где ты рос, — однажды проговорилась она. — Ты можешь попробовать увидеть его, — загадочно улыбнувшись, он наклонился к ней. — Легилименция? А разве она работает на вампирах? — темные брови удивленно поднялись вверх. — А почему нет? — умелые пальцы, притянули ее лодыжки к себе. — Потому что вы другой вид и я никогда не слышала об этом раньше, — парировала она, пересаживаясь к нему на колени. — Я не сильна в этом, но могу попробовать, — кивнула кудрявая голова.       Глубоко выдохнув, она приставила палочку к светлому виску, встречаясь с холодными серо-голубыми глазами ручного хищника. — Легилименс...       Сначала было ощущение, словно она смотрела сквозь запотевшее окно, картинки быстро бегали, цвета мелькали. Но собравшись, она сконцентрировалась на одной картинке, пытаясь сделать ее четче.       Красные бархатные шторы огромного панельного окна с видом на густой лес. Замок казался еще старше, чем тот, в котором они жили, и в разы больше. Обернувшись, она подумала, что увидела Дориана, но тот стоял левее — два очень похожих блондина прожигали друг друга алыми глазами. — Ты снова занимаешься бесполезными делами, братец, — скривил свое красивое лицо блондин, чьего имени она не знала. — Скажи что-нибудь новое, Валерио. Твои проповеди с каждым разом все скучнее, — ухмыльнулся Дориан, обходя брата. — Мать ждет тебя, если тебе конечно есть дело до того, чего хочет кто-то, кроме тебя, — высокомерно бросил Валерио за спину.

...

      Огромный зал, уставленный серебром и бархатом стол, в центре которого сидела статная женщина, испепеляюще прожигая Дориана. — Пришел, — неприязненно отметила она.       Длинный алый коготь на худой руке поманил к себе. — Зачем бы ты меня не звала, мой ответ - нет, — протирая пальцем несуществующую пыль начал он.       Дионе было непривычно видеть таким Дориана: волосы до плеч, шелковая рубаха с широким рукавом и холодно отстраненный взгляд. Такой чужой... — Боюсь, на этот раз, ты не сможешь отказаться, — недобро улыбаясь, женщина оголила свои зубы.       На большее ее сил не хватило, и тяжело дыша, Диона вынырнула из воспоминаний. — Эти люди, твои родные? — нахмурив брови, спросила она.       Он лишь кивнул. — Похоже, у вас были не самые лучшие отношения, — снова кивок. — Вы так похожи с братом... — Насколько мы похожи внешне, настолько отличаемся внутри, — его взгляд устремился вдаль, пока пальцы зарывались в черные локоны.       Поняв, что он отвечает, только потому что не может ей отказать, она решила закончить допрос и хитро стрельнув в него небесным цветом, погрузила пальцы в короткие светлые пряди.

***

      Nirvana - come as you are (slowed)       С утра пораньше начальник отправил ее опрашивать свидетелей убийства. После третьего адреса ноги гудели, а желудок свернулся в трубочку — эта работа пагубно влияет на ее здоровье и не будет ничего удивительного, если она умрет однажды от язвы желудка.       Достать из плаща свернутый пополам пергамент, чтобы посмотреть третий адрес. Взгляд прошелся по строчкам и зрачки расширились. — Черт... — пальцы зарылись в затылок и сжали волосы. — Не может быть, только не это! — застонала она.       Отказаться прямо сейчас, когда уже опрошено двое свидетелей она не могла. Это всего лишь работа, в жизни будут более неловкие и некомфортные ситуации — нужно просто себя пересилить.       Внутренний помощник замолчал, когда Фанкорт остановилась напротив двери.       Сжала пальцы в кулаки и выдохнула, настраиваясь на рабочий лад — три стука. — Чем могу помочь? — спросил домовик, открывая дверь. — Младший следователь Фанкорт, я бы хотела задать несколько вопросов мистеру Эйвери, — переходя в рабочий режим, ответила она. — Вы к младшему господину? — уточнил эльф. — Верно, мне нужен Клаудиус Эйвери, — подбираясь, чтобы спокойно произнести это имя, ответила она.       Память о том, что случилось в Хогвартсе еще жила с ней. Несмотря на то, что Диона давно оправилась, видеть этого человека не было никакого желания. Он споил и принудил ее к близости. Как же она была глупа... — Проходите, я передам хозяину, что к нему пришли, — пропуская ее внутрь, бормочет домовик.       Рядовое среднестатистическое убийство, только вот чаще такие происходят среди бедного сословия. В этот же раз убит чистокровный волшебник в ночном баре — обычное дело. Элитный бар, много выпивки, случайный конфликт и вуаля — убийство. Диона не видела здесь никакой загадки и дело казалось ей малоинтересным, поскольку в очередной раз не касалось ее прямого интереса.       Ее провели в гостиную и даже предложили чаю, на что она ответила вежливым отказом — чаевничать с вышибалой, не входило в ее планы. К тому же, после того, что она устроила ему на балу, вероятно он и сам не будет в восторге от визита.       Освещение в зале было похоже на смеркающийся зимний вечер — с потолка падали снежинки. Она приподняла полы своего платья и пошла дальше: преподавательский стол, за которым сидела одна довольно контрастная пара — профессор ЗОТИ в черном строгом платье эпохи средневековья и Дамблдор в мании цвета сахарной ваты, что перекусывал канапе.       Оглядевшись, заметила род Эйвери почти у самой сцены и прикусила губу, быстро отводя взгляд.       На сцену вышел директор, едва не споткнувшись о собственные ноги. — ...еще хотел сообщить вам, что сейчас для вас споет выпускница нашей школы - Диона Фанкорт, — Диппет сделал приглашающий жест.       Она слышала возмущенное шипение своей матери, но быстрее пошла в сторону сцены.       Bang bang - Nancy Sinatra

"Music played, and people sang

Just for me, the church bells rang.

Now he's gone, I don't know why

And till this day, sometimes I cry

He didn't even say goodbye

He didn't take the time to lie".

"Музыка играла, люди пели,

Только для меня звонили церковные колокола.

Он ушел, и я не знаю почему.

До этого дня я плакала иногда.

Он даже не сказал «прощай».

Он не нашел времени соврать".

      Она подошла к микрофону. Окинула зал взглядом и начала тихо петь. Снежинки опускались и таяли на ее волосах. Люди завороженно слушали ее, пока не раздался звук отодвигающегося стула.       Шаг. Еще шаг. Она не замечала протестующих голосов — мелодия продолжала литься и заражать пространство, обволакивая каждого.       Голоса стихли. Она повернула голову влево, не прекращая петь.       Клаудиус Эйвери приставил палочку к своему горлу. — Я хочу кое-что сказать, — его усиленный голос отдавался эхом по залу.       Ее голос притих, руки опустились вдоль тела — поза выражала ожидание. — Я напоил Диону Фанкорт и принудил к интимной близости, — она смотрела на него с отстраненным выражением лица, по залу разносились возмущенные шепотки. — И не только ее. Я принудил больше двадцати девушек к сексу против их согласия.       Его лицо ничего не выражало, а голос звучал, как если бы служащий отчитывался о проделанной работе.       На сцену выбежал Дамблдор и заставил Эйвери спуститься волоком таща за шкирку.       Она подняла глаза на шаркающий звук сверху — казалось Эйвери сошел с обложки юмористического журнала. Красный халат и тапочки, которые издавали тот самый шаркающий звук, небрежно уложенные волосы, словно он только проснулся и сигарета.       И только одна деталь била в глаза — у него не было руки... Точнее на месте левой руки красовалась металлическая, которая странно двигалась. — Не ожидал, что это будешь ты, — ухмыльнулся он, разваливаясь на диване. — Решила стать борцом за справедливость, Фанкорт? — язвительно отметил он.       "А ты решил прожигать свою жизнь впустую?" — почти вырвалось из нее.       Не ответив на провокацию, она холодно смотрела на него несколько секунд. — Мистер Эйвери, вы проходите свидетелем по делу об убийстве Джона Коуэлла в ночь на двадцать первое число этого месяца. Готовы ответить на несколько моих вопросов? — следуя протоколу, деловито начала она, в ответ с его рта сорвался смешок. — А если нет, свяжешь и заставишь меня? — растягивая пухлые губы в надменный оскал съязвил он.       Не ответив на провокацию, она холодно уставилась на него на несколько секунд. — Мистер Эйвери, если вы не готовы отвечать, я могу отправить вам повестку почтой и вы явитесь в министерство лично. Такой вариант устроит вас больше? — сохраняя спокойствие стальным голосом произнесла она, планируя покинуть это место как можно скорее. — А ты стала жестче, мне нравится, — окинув ее оценивающим взглядом усмехнулся он. — Спрашивайте, мисс Фанкорт. Сделаю все, что в моих силах, чтобы удовлетворить вас, — сохраняя надменно-вызывающую интонацию ответил он. — В котором часу вы прибыли в бар «Ночная колея»? — Не помню точно, около десяти вечера. Я пришел туда уже нетрезвым, — сверкнув глазами, ответил Эйвери, перекладывая руку на спинку дивана.       Еще пара вопросов и нежеланная встреча закончится, а если его вызовут еще раз, то она сможет подмениться. Спокойно, держать себя в руках. — Ранее вы были знакомы с мистером Коуэллом? — Нет. Слышал о его существовании от третьих лиц, — она делала вид, что не замечает изучающего взгляда на себе, продолжая делать заметки. — Вашу палочку уже проверяли ранее? — Да. Могу перечислить, какими заклинаниями я пользовался в ту ночь. Хм-м, контрацептивное, чары смазки, Тергео и…       Салазар, в школе он не был таким болтливым…  — Это лишнее. Вы не заметили никого подозрительного в ту ночь? — поднимая на него взгляд, спросила Диона. — Хм-м, пожалу-у-уй, была одна особа. У нее были подозрительно упругие молочные…       «Кретин»       Еле сдерживая порыв закатить глаза, она мысленно послала в него заклятие немоты. — Спасибо, мистер Эйвери, у меня больше нет вопросов к вам, — прерывая очередной бред озабоченного идиота, который откровенно смеялся над ней, она поднялась, собираясь уйти. — Это правда, что говорят о тебе? — вдруг без тени шутки спросил он.       Обернувшись, она вопросительно подняла бровь. — Ты и кровосос... — Это не твое дело! — Значит, правда, — презрительно скривился он. — Не думал, что ты опустишься еще ниже, — хмыкнул он.       Не желая слушать больше ни слова, она вылетела из поместья, злая, как разгневанная фурия.       "Ублюдок, да какое ему дело — он и волоска Дориана не стоит, чтобы так говорить о нем!"

***

      Январь, 1950       Начало года оказалось не предвещающим ничего хорошего. Родственники начали присылать угрозы на случай, если она не одумается и не вернется на коленях просить прощения у всей семьи.       Новое дело — новое убийство. Снова сомнительные места и снова сливки общества. Убийство чиновника вызвало негативную волну реакции во всем магическом сообществе Британии. Она собирала улики и проверяла магические отпечатки. Составляла список свидетелей по идентификации слюны, волос и иных биологических жидкостей, которые находила на месте преступления.       Грязная и не особенно приятная часть работы, но именно сейчас ей нужны были баллы поощрения для повышения. Как только это случится — она сможет выбирать дела и сделать небольшой шаг на пути к своей мечте.       А сейчас Фанкорт потуже натягивает кожаные перчатки, чтобы провести диагностику непонятного, но интуитивно предсказуемого вещества в складке дивана в закрытой зоне для важных гостей. Ее лицо исказила гримаса отвращения и на всякий случай она заткнула нос.       Вещество помещено в колбу и теперь необходимо дождаться, когда сформируется уникальный след, и если это волшебник, то она сможет расшифровать этот отпечаток, отыскав совпадение в общей базе. Если человека нет в открытых списках, а такое вероятно, только если это иностранец или человек, не достигший совершеннолетия, то результат будет пустой.       Пальцы в кожаной перчатке отстукивали ритм по сгибу руки, пока Фанкорт размышляла о неудачном выборе прически на сегодня — нужно было заколоть волосы. Но если бы ей сказали, что сегодня предстоит работа в закрытом клубе, что для нее звучало равнозначно борделю, то она бы с ног до головы облачилась в то, что не жалко выбросить после. — Дементор подери...       Ее зрачки расширились от шока вперемешку с ужасом. В голове невольно всплыло лицо с наглой ухмылкой на пухлых губах.       Магический отпечаток жидкости принадлежал не кому иному, как Клаудиусу Эйвери. И только боги могут спасти ее от повторного визита к этому кретину. Кому она должна продать душу, что не идти на допрос...       К счастью, старший следователь решил опрашивать всех свидетелей самостоятельно, но все-таки брал ее в сопровождение для отработки часов. Они закончили поздно вечером, разбирая показания свидетелей всей командой. — Черт бы знал, какой мотив у этих высокородных бездельников. Может ляпнул чего не тому, а может любовница, — усмехнулся усатый следователь средних лет. — Не думаю. Один из свидетелей признался, что недолюбливал жертву из-за его политических взглядов, — наливая себе третью кружку кофе, устало ответил начальник. — Парень всего год в министерстве, думаешь, успел кому-то перейти дорогу? — обтерев платком лоб, спросил первый. — Не важно, что я думаю. Улики все покажут и мы найдем убийцу, — показывая, что разговор закончен, главный следователь принялся осматривать остатки бумаг.       У жертвы действительно была жена и любовница — классический мотив на лицо. Но также, по словам близких друзей, убитый обладал весьма непростым характером и принципиальностью. Диона не думала, что любовница стала бы травить своего любовника в борделе в разгар вечера. А вот странное присутствие Эйвери в качестве свидетеля уже во втором ее деле настораживало. Конечно, магический мир Британии не так велик, многие знают друг друга, общаясь в узких кругах, а «Священные 28» —  самый что ни на есть узкий круг. Ходить в одни и те же места, даже спать с одними и теми же женщинами — для них в этом не было ничего удивительного.       Но это Эйвери, и несмотря на личные счеты и глубокое удовлетворение от того, что окажись он завязан в деле — его посадят, все же имелось нечто щекочущее на подкорке мозга, что не давало ей покоя. Когда она приходила к нему в первый раз — его реакцией были шутки, колкие замечания и перевод внимания на ее слабое место.       Второй раз он вел себя практически также — неуместные шутки, взгляды, описания того, что и в каких местах он делал с работницами заведения. Саркастичные замечания, что не увидел бы, убей кого-нибудь у него на глазах. За всем этим скрывалось что-то еще. Словно он намеренно провоцировал на быстрое окончание допроса, изображая безразличие. И над этим она планировала подумать на досуге.

***

      Evenstar (feat. Isabel Bayrakdarian) - Howard Shore The Lord of the Rings: The Two Towers       Дело не двигалось с мертвой точки уже почти месяц. Раздраженно вышагивая к лифту, она резко поправляет лямку сумки, дернув плечом — в руках кипа бумаг, с трудом добытых в архиве. Впереди долгая бессонная ночь и, возможно, пара часов легкой дремы под боком ее холодного вампира.       Все время, пока идет следствие, она пропадает на работе и почти не видит Дориана. Как женщина, она очень скучает по их романтическим вечерам и спонтанным прогулкам по лесу. Быть может, на этих выходных она выключит рабочий режим и тогда...       В приятных мыслях Диона переместилась к замку и стала подниматься по центральной лестнице к главной гостиной. Взгляд переместился на бумаги в руках и с губ слетел обреченный вздох. Дориан начнет отчитывать ее за переработки...       Слабый свет из камина в полутьме не позволяет почти ничего разглядеть. — Я дома, ты здесь? — укладывая бумаги на столик, она скидывает сумку на пол и идет к креслу.       В это время Дрейк тренируется или идет встречать ее с работы. Так как сегодня он не ждал ее у министерства, она решила, что у него появились дела или опять забылся в тренировке. Большую часть времени в замке билось только ее сердце, иногда домовиков. Мысль о том, что он услышит стук в ее груди и найдет, где бы она не находилась, всегда вызывала улыбку на лице.       Упасть в кресло и вытянуть ноги вперед — можно было бы зажечь свечи, но глазам так приятно после рабочего дня посидеть вот так и немного расслабиться.       Ответа не последовало, значит он в тренировочном зале. Стукнув по подлокотнику, сдаваясь и решая пойти найти его самостоятельно, Фанкорт открывает глаза и медленно сводит брови — кажется, будто что-то пролито на полу недалеко от камина, свет задевает темное пятно.       «Разбился графин с вином? Тогда почему его не убрали...»       Она берет в руки палочку и легким движением заставляет свечи зажечься по всей гостиной. Встает и замечает багровую лужу, что началом уходит за большой черный диван в центре. Пальцы сжимаются в кулак, а ноги медленно делают неуверенный шаг.       Еще один. Она сглатывает ком в горле. И еще один.       Тишину разрезает громкий женский крик.       В считанные секунды она пролетает расстояние до дивана и бросается на колени. — Дориан! Дориан, очнись! — падая в кровавую лужу, Диона берет холодное лицо в свои руки и начинает тормошить.       Холодный — холоднее, чем обычно. Рядом валяется катана. Слезы начинают беспрерывно литься по ее щекам, пока руки снова и снова ощупывают голову, волосы, руки, плечи. Мертвые бледно-голубые глаза смотрят вникуда. Серо-землистая кожа с почерневшими выступающими венами на коже, которые она рассматривает сквозь мутную пелену, застилавшую глаза.       Когда разум уже осознал факт — сердце не хочет верить, и потому она продолжает сжимать и растирать пальцами не отзывающееся на касания лицо, пачкая в крови и себя, и его. — Дориан, любимый, пожалуйста, — шепчет ему, судорожно проводя пальцами по холодной как лед коже.       Нужно что-то придумать… Память судорожно перебирает все известные заклинания, артефакты. Больница, им нужно в больницу, там помогут… Нужно позвать на помощь, просто нужно что-то сделать, она обязательно придумает и все будет хорошо.       Взгляд избегает смотреть на вырванное из его груди сердце, что лежит у ее ног.       Она настолько не в себе, что не слышит сзади звука приближающихся шагов. Не слышит, как с ней говорят, пока до слуха не доносится смех, впечатавшийся в подкорку. — А ты основательно подошла к делу, — усмехается он.       Диона резко поворачивает голову, продолжая прижимать к себе тело Дориана, словно защищая от чего-то, оберегая. — Ты же не думала, что он покончил с собой? — выплюнул Эйвери, держа в руках ее бумаги. — Хотя, возможно, от такой никчемной жизни он задумывался об этом, — продолжая листать, буднично добавил он.       Синие глаза, что блестели от слез, уставились на него:        «Это все нереально, мне это снится. Просто ночной кошмар, сейчас я проснусь и все исчезнет»       Не исчезло.        Как бы она хотела, чтобы все это оказалось просто жутким сном. Но прямо сейчас пальцы незаметно сжали палочку, переключая мозг в режим защиты, словно она на месте преступления. Только не думать, не думать о том, кто сейчас лежит здесь на полу в луже собственной крови. — Эта сука готовится нападать, — раздается басистый голос из-за ее спины, заставляя резко развернуться.       Не успевает она и моргнуть — палочка вылетает из рук. На замке стоят антиаппарационные барьеры — она не сможет сбежать. Но она все еще та, кто она есть. Открыв рот, Диона начинает петь и... — Я так и знал. Силенцио! — торжествующе громко кинул Эйвери. — Я знал, что это была ты, маленькая сучка!       Эйвери наконец нашел подтверждение своим догадкам тому, что произошло с ним на балу.       Второй парень проморгался, пытаясь понять, что произошло, а затем резко подошел и схватил ее за волосы, потащив к Эйвери. — Не представляешь, как долго я ждал этого, — склонившись, прошептал Клаудиус. — Твой дохлый парень так отчаянно сражался... Никогда не видел таких мечей, забери его, — он кивнул кому-то сзади на катану. — Это все, Господин? — склонив голову, подал голос один из них. — Все. Сожгите этот склеп, — махнул рукой и притянул ее к себе, больно впиваясь металлической рукой в ее предплечье так, что она с силой сжала челюсти от боли. — Нет! Дориан, нет! Не надо! — беззвучно срывались крики с ее губ. — Для молитв еще рано, сирена. Прибереги их, когда мы останемся одни, — он тянет ее к выходу, пока за спиной разгорается адское пламя.       Она пыталась вырваться, оборачиваясь, и силясь избавиться от железной хватки на своей руке. Плакала, брыкалась и кричала. И последнее, что она увидела — как тело самого родного ей человека пожирает огонь.       Затем темнота и ничего больше.

***

      Chelsea Wolfe - Simple death

Some nights I know I'll find the answer

In silence

I hear it cry

Lost and alone in confusion

I'm screaming

But I can't wake up

We looked around

And all was dead

      Диона открывает глаза утром лишь с одной мыслью — это последний раз, когда она просыпается. Мир стал похожим на черно-белое кино: лишенная красок безвольная жизнь существа, некогда звавшегося женщиной.       Март. Сегодня, ровно месяц назад, судьба решила повернуть ее жизнь на сто восемьдесят градусов. У этой судьбы есть лик и физическая оболочка. И даже имя — Клаудиус Сайрон Эйвери.       Он ненавидел свое второе имя, а потому о нем знали лишь немногие. Ей удалось случайно увидеть это обращение в письме от его родителей, пока он трахал ее, прижимая голову к столу. Она рассматривала содержимое стола — эта деталь заставила ее отвлечься на несколько секунд.       Взгляд упал на блестящий атрибут ее теперешней жизни, что сидел на мизинце — кольцо с синим камнем. Артефакт, который мерзавец запечатал на ее руке, когда устал насиловать немую куклу — Эйвери любил звуки и жаждал поглощать реакцию в любом ее проявлении. Накладывать вечное Силенцио слишком удручало его и тогда воспользовавшись своими связями, он достал артефакт подавления любой силы магического происхождения.       Его настроение и желания менялись чаще, чем непредсказуемая британская погода за окном. Первую неделю он был в восторге от ее слез и сопротивления, от того, как Диона вздрагивает, когда открывается дверь в комнату. Любое существо адаптируется, либо умирает, но умереть она не могла, даже если бы и хотела. Помимо кольца, что сдерживало ее нимфические способности и подавляло магию, он поил ее зельем подавления воли, которое исключало все мысли крайнего толка. Она могла думать и даже мечтать о побеге, но это казалось таким далеким и несбыточным — таким же, как ее прежняя жизнь до того, как она попала в особняк Эйвери в качестве его личной игрушки.       Затем ему надоело видеть ее кислую мину и слезы, потому он стал добавлять в ее еду возбуждающие зелья. И в тот момент, когда Эйвери заявлялся, она лежала, отвернувшись к стене, с красным лицом и мокрой промежностью — лучше бы он дальше заставлял ее кричать... Она кончала против своего желания, винила себя за это, плакала, а затем все повторялось вновь.       На кровати лежало короткое полупрозрачное платье до середины бедра. Такой же Диона чувствовала себя и внутри — обнаженной, незащищенной.       Не живой и не мертвой, словно призрак.       Если она не наденет его сама, он заставит одного из своих людей сделать это. И заодно прикажет оставить пару следов на ее теле для демонстрации последствий неповиновения. Единственного, на которое она была способна…       Однажды ударив ее и не рассчитав силу, он выбил ей челюсть, поэтому просил делать это других, пока сам наслаждался зрелищем. Ей не залечивали побои, которые не угрожали жизни — в один момент Фанкорт показалось, что следы на ее теле воспринимаются им как извращенное украшение. Ублюдок мог долго смотреть на нее, касаться ушибов и ран: как завороженный он смотрел и о чем-то думал. Диона понятия не имела, что происходит в этой больной голове.       Не раздумывая, она взяла платье и поторопилась натянуть его на голое тело, кривя губы, когда нежная ткань касалась еще свежих следов. Достать японские палочки, скрутить волосы в тугой жгут и свернуть — ему нравилось, когда они убраны именно так. В данном случае нравилось — делай так или он найдет повод развлечься лишний раз. После того, как подонок присвоил себе катану, он начал интересоваться откуда родом это оружие, и, вероятно, побывал в Японии. Она поняла это, когда встретила в особняке новое лицо — молодую азиатскую девушку с ошейником как у собаки.       Он запрещал им разговаривать, но она смогла убедить себя в возможности хотя бы короткого обмена репликами.  Именно так работало зелье: если она сможет внушить себе, что в ее действиях нет ничего из ряда вон выходящего, то все получится. Несколько дней она рассуждала сама с собой.       «Если я выйду в столовую попросить еды или воды, когда действительно захочу есть или пить, конечно. Если я пойду туда… и в этот момент там окажется она, то встреча получится чистым совпадением. Так? Абсолютно. И что такого, если перекинуться парой фраз? Нет, не так. А что, если попросить ее подать что-то, и больше никого в помещении не будет? Это нормально. Но что, если ей запрещено ходить на кухню. Тогда я могу…»       Пока она гадала, случай представился сам — Эйвери любил шумные вечеринки в свою честь. Приглашал таких же ублюдков, как и он сам. И вместе они травили себя огневиски и незаконными зельями, играли в придуманные ими игры, трахали женщин по углам и громко смеялись.       В один из таких вечеров девушки носили подносы с едой в гостиную, где сидел весь ублюдочный клан, во главе которого находился Сайрон Эйвери.       Пока она ставила стаканы на серебряный поднос, японка, как она узнала позже, выкладывала фрукты. Она бросила осторожный взгляд на Диону — взгляд, полный тайной надежды. — Подай, пожалуйста, салфетки, — ее глаза говорили больше слов. — Конечно, держи, — Диона протянула хлопковую стопку, но не отпускала руки.       Получилось. Она смогла ответить — заговорить. — Как тебя зовут? — оглядываясь назад, тише спросила азиатка. — Диона. Диона Фанкорт, — в тон ей ответила ведьма. — А тебя?       Внутренне Диона прислушивалась к своим ощущениям — пыталась дышать ровно и мыслить здраво, словно это будничный разговор. Словно они всего лишь обмениваются любезностями. Благо, действие зелья к вечеру немного притуплялось... — О-Рен, — одним глазом поглядывая на дверь, поспешно представилась она. — Ты ведь находишься здесь не по своей воле?       Диона смогла лишь слабо кивнуть. — Этот подонок выследил меня, выкрал из моей страны и притащил сюда. Из-за этого я не могу выйти за пределы дома и не могу пользоваться магией, — протараторила О-Рен, цепляясь пальцами за металлический ошейник. — Мне жаль... — все, что она смогла ответить. — Я говорю это тебе не ради жалости, Диона, — японка бросила быстрый оценивающий взгляд. — Твое положение ни граммом лучше, девочка. Я говорю тебе это, чтобы мы могли помочь друг другу, — забирая салфетки, она кладет их на поднос и разворачивается к выходу. — Он поит меня зельем, которое подавляет волю, — еле слышно прошептала Диона, хватаясь за голову.       Японка придержала ее, и, услышав шаги, кивнула и быстро направилась к двери.       Eyes on Fire - Blue Foundation       Платье надето, волосы убраны — несколько секунд она позволяет себе задержать пальцы на дверной ручке. Ладони потеют каждый раз, когда он приказывает ей спуститься…       Двигаясь вниз по лестнице, она уже может разглядеть две спины, сидящие на черном кожаном диване.       В первую же ночь ублюдок хвастался ей продуманным планом убийства любви всей ее жизни — отряд убийц первого класса, который на протяжении нескольких месяцев выслеживал Дориана, искал его слабые места. Им не удалось найти замок, но они смогли поймать Дориана, когда он направлялся за ней в министерство. Только так они смогли пробраться в их обитель. Почему-то ей кажется, что спина второго человека принадлежит одному из тех наемников.       Она старалась не издавать шума — давно научилась двигаться неслышно. Остановилась в поле их зрения, стараясь слиться со стенами.       Ощутив на себе прожигающий взгляд двух пар глаз, Диона подняла голову. Эйвери кивнул на соседний диван и Фанкорт молча села напротив, напрягаясь струной от воцарившейся тишины. — Это она. — Не похоже, что она такая же прыткая, как ее подруга, — ответил человек, чей взгляд отдавал безумием, цепкий и липкий, он оставался на коже, даже когда хозяин не смотрел.       Два больших черных глаза навыкат — это смотрелось еще более ненормально вкупе с расслабленной позой. — Она гораздо горячее, чем во времена, когда мы учились, — усмехнулся Эйвери. — Ближе к делу, Клауд, — оба они смотрели на нее, как на диковинную игрушку.       Или подопытную мышь...       Эйвери поднял палец, жестом призывая к терпению. Встал и медленно подошел, приподнимая ее лицо за подбородок. Диона продолжала сидеть как послушная марионетка.       Когда он склонился, удерживая зрительный контакт, впитывая ее страх, как наркотик, Диона задержала дыхание.       Он поднял уголок губ и резко вонзил клинок ей в бедро. Ее крик мог бы пустить трещины по стеклу. Тяжело дыша, дрожащей рукой она потянулась к рукояти, что теперь торчала из ее ноги. — Оставь, — приказывает и распрямляется, небрежно отталкивая ее лицо. — А теперь смотри, Йон. Любую, даже самую прыткую ведьму можно приручить. Смотри на меня, — стальным голосом обращается уже к ней.        Сжимая от боли челюсти до скрипа, она медленно поворачивает голову на него. — Мне нравится. Хочу, как можно скорее использовать это на своем десерте, — растягивая губы в предвкушении, отвечает второй.       Она ничего не слышала, смотря в одну точку и прижимая руку вокруг раны — стирая сгустки крови и вытирая этой же рукой слезы.       Холодно — становилось так холодно, что у нее начали дрожать губы. Тело пробивал нестерпимый озноб, но она продолжала сидеть. Словно из-под воды она услышала его голос, что пытался достучаться до нее. Когда Диона подняла глаза, второго человека не было — только сидящий на корточках перед ней Эйвери. — Детка, думаешь я садист? — цокнул он. — Я ненавижу себя за то, что делаю с тобой. Мне больно больше чем тебе, но это необходимо, ты же знаешь, — вытирает ее щеку и складывает платок вдвое, засовывая обратно в карман пиджака.       Детка — так он ее теперь называл. Она звала его подонком — с тех пор ни разу по имени.       Ее взгляд зацепился за платок, на котором теперь были кровавые разводы. Ублюдок носит частичку ее всегда с собой — на случай, если ей удастся сбежать, чтобы найти или убить ее по крови. Он снова притянул ее за подбородок, и, поймав взгляд, медленно вытащил кинжал. Вытер металл о ее платье, пока она старалась не потерять сознание, и сунул обратно в чехол, что хранил во внутреннем кармане пиджака. — Ну-ну, не все так плохо, детка. Сегодня ты меня порадовала, — ее голова накренилась вбок, а образы перед глазами начали размываться.       На секунду ей померещилось, что ее подхватывают прохладные руки Дориана и бережно прижимают к себе. Она ощущала покачивания при каждом шаге, когда ее несли на руках, словно маленького ребенка, который уснул не в своей постели. — Детка, детка, детка... — слышала доносящийся издалека ласковый голос, чувствовала, как гладят ее волосы, пока не провалилась во тьму.       Тьма так манила к себе, была такой желанной и необходимой...

***

      Kill Bill Vol. 2 OST - A Silhouette Of Doom - Ennio Morricone       Ее неподвижный силуэт в темной комнате освещает небольшой просвет в дверном       проеме. Грудь почти не поднимается, когда она дышит — может, если замереть, она растворится в этой тишине?       Родители отреклись от нее. Друзей нет — живых. Он заставил ее под Империусом написать заявление об увольнении.       Вот и все.       Никто не станет ее искать. Никто не придет, чтобы помочь. С О-Рен они не виделись почти месяц — все то время, что она не выходит из комнаты. Эйвери не приходит уже третий день. Три ночи она смотрит в просвет под дверью после заката — свету есть место везде, даже в этом непроглядном месте. Теплый и такой маленький, он приманивает взгляд.       Если бы она спала, то не услышала бы тихий шелест — взгляд упал на пол и поймал освещенный светом из коридора квадратик у самой двери. Нахмурившись, Диона продолжила лежать на месте какое-то время, сверля глазами тот самый объект квадратной формы.       Затем села на кровати и, прищурившись, смогла разглядеть, что это бумажная салфетка. Встала и прислушалась к звукам за дверью. Подцепив бумагу, она поднесла ее к источнику света. Глаза забегали по строчкам, а брови взлетели вверх.       «Со следующей недели твое зелье подавления воли перестанет работать. Не показывай, что это так. Будем ждать момента. Не подведи меня. О-Рен»       Она бросила удивленный взгляд на дверь и сжала письмо, словно в нем было ее спасение. Если все так, как говорит О-Рен, то через три дня она сможет попытаться сбежать. Воодушевление было недолгим — сейчас зелье действовало и сразу же сдавило ее мозг, как дьявольские силки, отзываясь на крамольные мысли.       На следующий день Эйвери пришел — злой и на удивление молчаливый. Не сказав ни слова, он бросил ее на кровать и задрал платье. Кончив, откинулся назад и, проведя рукой по влажным волосам, закурил.       Диона продолжала лежать, не двигаясь — так проще. Дождаться, пока он уснет или уйдет в душ. Перебирать в голове все закрытые дела, вспоминать свое обучение в аврорате. Через какое-то время матрац прогнулся и послышался звук закрывающейся двери. Она быстро забралась под одеяло и отвернулась к стене — два дня.       Ее разбудил жар чужого тела, что прижималось сзади. Взгляд упал на грубую ладонь на собственной талии — разбитые костяшки и дорогие перстни. Она смотрела на его руку, как на нечто чужеродное и пугающее. Убирать ее было слишком рискованно. Прикусив губу, Диона пыталась отодвинуться дальше, но рука напряглась и наоборот прижала ее спину к твердой груди. Он выдохнул, зарываясь в ее волосы, и в нос ударил запах одеколона вперемешку с перегаром. Все конечности затекли, пока она ждала освобождения из каменных тисков.       В день, когда воля вновь проснулась в теле, Фанкорт ощутила, словно кто-то зажег свет в темной комнате. Словно раньше кто-то выключил всю ее суть. Мысли калейдоскопом проносились в голове: самое важное — сообразить, как стащить с пальца кольцо. Его мог снять лишь тот, кто надел. Для начала, нужно придумать, как заставить Эйвери снять с нее артефакт. Для этого нужна магия. Если бы к О-Рен вернулись силы, она бы помогла ей но для этого тоже нужна магия... Замкнутый круг.       Терпеть выходки подонка с каждым днем становилось все сложнее — притворяться, что ее не волнует, как он силой берет ее. Как ставит на колени, как унижает при своих шестерках, как отпускает шутки про то, как убил уже мертвого.       Она сидела на его коленях в разгар собрания конченых ублюдков и пыталась вести себя как обычно. Но обычно, это не то, как можно описать происходящее вокруг. В центре гостиной подвешена клетка на цепи. Бородатый парень заставляет девушку, что они привели из борделя, — это было видно по тому, как она себя вела и пыталась набить себе цену — под Империусом облизывать его туфли. Рыжеволосая девушка со стеклянными глазами улыбалась так, словно ей на язык попадал сливочный пломбир, а не засохшая грязь.       В углу дивана у противоположной стены еще один парень жестко насаживал чей-то рот на свой член, наматывая длинные светлые волосы на кулак. То, сколько людей стали этому свидетелями, ни на секунду не озаботило и не мешало ему закатывать от удовольствия глаза. — Ты дрожишь, — лизнув жилку на ее шее, прошептал Эйвери.       И это была отнюдь не забота — чувство ее дискомфорта скорее забавляло его.       Услышав болезненный стон, она не сдержалась и резко повернула голову на звук — один из подонков, высокий и худой парень, тащил О-Рен по полу за цепь на шее. — Я могу немного поиграть с ней? — склонив голову набок, спросил тот, и по телу Дионы прошли холодные иголки от напряжения. — Оставь ее дееспособной, будь любезен, Пайк, — усмехнулся Эйвери ей в шею, сжимая пальцами бедро под платьем. — Научный интерес, босс, — в тон ему рассмеялся парень.       Она не хотела смотреть, но не смогла отвести взгляд. Не смогла делать вид, что все в порядке. Она никогда не забудет выражения лица О-Рен...       Девушку поволокли к клетке и притянули цепь к потолку сооружения — звенья натянулись, вынуждая ее сидеть на коленях, упираясь голыми ногами в грубую решетку. Саму клетку он отправил обратно под потолок, чтобы насладиться представлением могли все присутствующие. — Делаем ставки, Господа. Сколько продержится хваленая кровь Азии? — оглядываясь по диванам, он взмахнул палочкой, самодовольно поигрывая бровями. — Круцио!       Диона дернулась, услышав непростительное, но стальная рука до хруста впилась в ее запястье. — Хочешь занять ее место, детка? — прошептал он, цепляя ее подбородок и заставляя смотреть в глаза.       О-Рен кричала, срывая голосовые связки. Поймав на лице Дионы мольбу, он растянул губы в улыбке. — Мне остановить его? — мучительно медленно растягивал слова ублюдок.       Она дернула головой, встречаясь взглядом с О-Рен, которую трясло от проклятия, мучительной боли и одновременно душило ошейником, потому что под Круцио она не могла держать нужное положение, чтобы иметь возможность дышать. Одними глазами она говорила, кричала — не делай глупостей. — Пожалуйста. Останови его, — она вцепилась в его рубаху, продолжая умолять и вытирая слезы дрожащей ладонью.       И ему нравилось это. — Сегодня ночью ты отдашься мне так, как не отдавалась раньше никому. Ты поняла меня? Ты будешь смотреть на меня так же, как смотрела тогда, — он не торопился, ожидая вполне конкретного ответа.       И она понимала, о чем именно он просит. Короткий быстрый кивок не удовлетворил его. — Поняла, — еле шевеля губами, произнесла она.       Тогда Эйвери поднял руку и крик стих. Откинулся на диван и сделал глубокую затяжку. Почти до конца вечера она слушала шутки про то, как тряслись сиськи азиатки под Круцио. — Я хочу выпить, — он подтолкнул ее встать и, звонко шлепнув ягодицу, откинулся обратно.       Дорога до кухни была как в тумане — с пустым лицом и бурей эмоций внутри. Пальцы сами взяли холодный металл, продели через тонкую резинку трусов. Озираясь по сторонам, она почти добежала до входа в спальню — на пути попадались пьяные и почти невменяемые люди, которые не обращали на нее внимания. Взгляд метался, пытаясь зацепиться за что-нибудь. Присев на корточки и озираясь по сторонам, Фанкорт вынула холодный металл и сунула тот под плотный черный ковер в собственной ванной.       Если бы он не был так уверен, что опаивает ее зельем, то вероятно уже послал бы за ней людей. — Ты долго, — долю секунды он всматривался в ее глаза, а затем опрокинул весь бокал и притянул ведьму обратно на колени.       Его состояние и уверенность в зелье сделали свое дело.       Ей пришлось почти волочить его на себе до собственной комнаты. Когда подонок находился в особняке, то спал с ней в своих покоях, поэтому его комната приравнивалась к тюремной камере. Дотащив пьяное тело, Фанкорт оставила эльфов делать их работу — раздеть и уложить его, пока хозяин сопротивляется и поносит их на чем свет стоит. — Где ты, детка? — бессвязно позвал он, и, скрипя зубами, Диона легла в кровать.       Легла и притворилась спящей, сверля стену сосредоточенным взглядом. Спустя час, когда дыхание ублюдка стало ровным и сомнений, что он уснул не осталось, Диона медленно обернулась и аккуратно соскользнула к краю кровати. Проверяя реакцию на каждое свое движение, она пятясь дошла до двери в ванную и скрылась за ней.       Ванная не запиралась, а потому времени на обдумывание действий и ошибки у нее нет — либо сейчас, либо никогда. Если он поймет, что что-то не так, то затянет петлю на ее шее окончательно.       Kill Bill Vol 1 Soundtrack - Ode To Oren Ishii (Instrumental)       Присев на корточки, она отогнула край ковра и убедилась, что кухонный нож на месте. Обернулась на дверь — из-за паранойи пульс зашкаливал. Она так привыкла бояться и ничего не делать, что теперь сложно было избавиться от ощущения беспомощности.       Прикусив губу, Диона сканировала помещение. Сжимая в зубах полотенце, согнула четыре пальца в кулак, оттопыривая мизинец. Невероятно сложно было решиться причинить себе увечье, но иного выхода не было.        Рука с ножом сделала резкий мах и разрезала воздух, отсекая палец. Нож вошел достаточно глубоко, но ей пришлось насесть всем весом, чтобы прорезать кость до конца. Несмотря на полотенце, она не могла сдержать стон агонии — рука истекала кровью и непроизвольно дергалась.       Но дело сделано — палец вместе с кольцом остался на ковре, пока она прижимала кровоточащую руку к себе, стараясь не терять сознание от боли и продолжая озираться на дверь.       Сколько она просидела так — десять минут или час? От боли чувство времени плыло в голове. Но в тоже время, ее наполнило забытое чувство магии, что начала течь по венам. Вряд ли без палочки она сможет залечить палец, но это не важно — оторвав кусок платья, она перевязала руку, останавливая кровь. Опрыснула водой лицо, встречаясь в зеркале с полными решимости синими глазами.       Открыв дверь, ожидаемо напоролась взглядом на мирно сопящего пьяного подонка. Затем глаза переместились правее, туда, где в углу стоял ее старый друг. Ступая босыми ногами так, чтобы не издать ни звука, она прокралась к шкафу, откуда на нее смотрела катана Дориана. Ублюдок даже близко не овладел ею, а пользовался как средневековым мечом.       Она выдохнула, когда рукоять привычно легла в ладонь — вместе с этим пришло чувство защищенности и жажда мести.       Дьявольский оскал отразился на ее лице вперемешку с предвкушением. Она подкрадывалась к кровати как хищник, который охотится на ничего не подозревающую дичь. — Ты забыл, что сегодня я должна отдаться тебе, как никогда, вышибала, — оседлав его, она натянула темные пряди волос, вынуждая его прийти в себя. — Какого хрена? — не до конца понимая, что происходит, он потянулся к палочке на тумбочке, но древко вмиг оказалось отброшено катаной.       Сидя на нем, она выпрямилась, изучая ненавистное лицо, в котором впервые увидела неверие, сомнение и... Страх.       Она считывала его мысли по лицу — силой отобрать меч и сбросить ее. Но было слишком поздно — катана просвистела в воздухе и прошлась поперек горла, как по маслу. Брызги крови заставили ее прикрыть на секунду глаза. — Дориан научил меня этому, ублюдок!       Смерть не сразу настигла ублюдка — она отошла к двери, глядя, как он сползает на пол. Мгновение смотрит на него сверху вниз, пока он уцелевшей рукой пытается дотянутся до нее, а затем бьется в конвульсиях.       В голове проносятся флэшбэки на кровавом фоне — тело Дориана, его глаза, больше ничего не выражающие. Пустые. Кадр.         Ее крики, слезы и ночные мольбы о смерти. Кадр.       Катана в последний раз пронзает еле живое тело. Она не вытаскивает ее даже после того, как он умер. Просто сидит и смотрит.       Лицо не выражает ничего — ей не легче. Не легче, потому что его жалкая смерть не вернет того, что он забрал у нее! И жизнь не станет прежней, когда он испустил последний вздох из своего поганого рта.       Обыскав комнату, она находит артефакты неизвестного назначения, деньги — все это уменьшает и прячет в карман пиджака, который надевает сверху платья. Подбирает с пола палочку и древко без сопротивления признает нового хозяина. Идет в ванну, чтобы вернуть утраченный палец.       Диона не стала отмывать лицо от его крови — пусть каждый узнает, что она сделала. Открыв дверь, шагнула в коридор...

***

      Melancholy - KoSSen       Малфой-мэнор       Домовик ставит перед ней чашку ароматного чая, кажется, с мелиссой. Рядом ваза с фруктами и пирожные на любой вкус. Есть ли в мире что-нибудь такое, что заставит ее снова почувствовать что-то? Хоть что-то, кроме боли и опустошения... — Ты ничего не ешь, — с упреком произнесла Витория. — Не хочу, спасибо, — изучая дно своей чашки ответила Фанкорт.       Послышался усталый вздох.       Несколько дней она уже пользуется гостеприимством четы Малфой после того, как сбежала. Бывшая однокурсница была сильно удивлена ее визиту и просьбе, но удивила ее гораздо больше, оставив в своем особняке.       Прикончив всех ублюдков, что тихо спали в том особняке, она нашла О-Рен в той же клетке, в которой видела ту в последний раз, освободила и залечила ее тело по мере своих возможностей. Японка не захотела идти с ней, но сказала, что будет всегда в долгу. — Если тебе когда-то понадобится помощь, найди Нао Накаяма и скажи, что О-Рен твоя должница, — бросив напоследок грустную улыбку, она подобрала палочку у одного из трупов и аппарировала.       Почему Малфои? Она понятия не имела, будут ли ей мстить и есть ли кому. Дома ее не примут, а их с Дорианом замок спален до основания, в этом не было сомнений. В одночасье жизнь повернулась так, что идти ей было попросту некуда. Она не могла вернуться в аврорат после того, что произошло: скорее всего они выйдут на ее след или посчитают без вести пропавшей. И она понятия не имела, что делать дальше...       Все эти годы связь с Дорианом незаметно обволакивала все ее естество, и сейчас она просто не знала, как раньше жила эту жизнь без него. Без его поддержки, наставлений, без его объятий. Салазар… Этот мужчина стал для нее всем — наставником, учителем, родной душой и лучшим другом. Казалось, его создали для нее. А теперь его нет и она словно слепой котенок на пустой дороге.       Она не могла осознать всю степень реальности его смерти пока находилась в рабстве — словно это была иная вселенная и стоит вернуться обратно, Дориан жив и ждет ее появления в замке. Ходит тенью у окна под лучами лунного света.       Казалось, после свершения мести стало хуже — раньше у нее была цель и собственные страдания, что занимали голову. Словно отмщение принесло пустоту и осознание жестокой реальности. Что дальше…  — ...может тебе стоит согласиться? — переспросила Витория. — М? — поднимая взгляд пришла в себя Диона. — Я говорю, может быть стоит сходить в Мунго? Ты многое пережила и возможно стоит... — Нет. Нет, спасибо. Я... Через пару дней я уйду, мне неудобно злоупотреблять... — Заткнись, Фанкорт. Разве я тебя выгоняю? Ты отвратительно выглядишь, а чувствуешь себя, наверняка, еще хуже... Но если не хочешь идти — пожалуйста. Отсюда ты никуда не уйдешь, я уже в курсе, что податься тебе некуда, поэтому засунь свою гордость подальше, Салазар тебя дери, — выпуская голубой дым из легких, брюнетка нахмурилась, на одном дыхании отчитав Диону, как маленькую.       Но она была благодарна ей. Гордости теперь действительно не было, как и достоинства и остатков того, что она раньше берегла. Чего зарекалась не делать, когда работала в аврорате. Она не смогла рассказать всего, что делал с ней Эйвери, но по взгляду Абраксаса показалось, словно он сам догадался. Рассказал ли о своих догадках жене, оставалось предполагать.        Диона почти не спит. Оказывается, теплая постель, безопасность и воля делать все, что хочешь — то, к чему необходимо заново привыкнуть. Сидя на балконе и укутавшись в одеяло, она смотрит на звездное небо. Вопросы веры и религии — это то, о чем мы задумываемся, когда смерть нас вдруг касается. Пройдет по касательной, привлекая к себе внимание. Верила ли она во что-то? Нет, но очень сильно хотела бы. Хотела бы верить, что он смотрит на нее и знает, как много значит для нее.        Пальцы перебирали медальон в форме песочных часов — один из артефактов, которые она украла у Эйвери. Несмотря на то, кому принадлежала вещь, в голову закралась мысль, что он точно понравился бы Дориану. Черный глянцевый холодный металл, витиеватый рисунок и загадочные символы.

***

      Все поместье переживало горе утраты. Почти неделю назад были похороны старшего Малфоя. Она очень хорошо понимала, что испытывают люди в доме, и в то же время ощущала между ними и собой невидимую стену.       Как ни крути, она здесь чужая. Время идет, а она словно застряла. Застряла в том дне, когда вернулась в замок последний раз. Навязчивые мысли не давали покоя…       Библиотека Малфоев была одной из самых богатых на редкие издания, особенно на темномагические фолианты. Задавшись целью, она нашла то, что искала — артефакт в виде песочных часов оказался редким экземпляром, и как такая вещь попала в руки Эйвери, она и думать не хотела. Вероятно он вырвал ее из рук мертвеца...       Non progredi est regredi. Такое название носил артефакт, буквально сообщая о своем предназначении. Он позволял владельцу возвращаться в прошлое столько раз, сколько было особых рун набито на его поверхности. Только вот на изображении было более пяти, а на артефакте, что она держала в руке, всего лишь одна. Сколько раз Эйвери использовал его и для чего, было больно думать — Дориан всегда просчитывал на несколько шагов вперед свои действия и его было сложно застать врасплох. И все же даже у него не было возможности вернуться в прошлое и переиграть судьбу…       Насколько далеко артефакт позволяет вернуться — не было написано. Также, как и деталей функционала — как активировать и предупреждения о невозможности вернуться.        Уже несколько дней она носила в голове идею, и чем дольше ждала, тем больше убеждалась — лучше умереть пытаясь спасти любимого человека, чем бесцельно проживать свою жизнь, лишившись всего, что было дорого.       Разумное зерно твердило, что она может начать все сначала. Покинуть страну, отправиться в ту же Японию и переписать жизнь с чистого листа. Новая работа, люди, новая любовь — все это возможно и очень даже реально. Выйти замуж, помогать женщинам бороться за свои права, родить несколько детей и спокойно умереть... Такой была бы ее жизнь, выбери она этот путь. Это была бы хорошая жизнь и она ее заслужила.       Но еще она уверена, что никогда не забудет голубые глаза с серебряными нитями, холодные губы и возможную жизнь с ним — ту жизнь, о которой она мечтала. Которой жила, пока у нее не отобрали все...       Не всегда поступки продиктованы разумной частью нашей личности — но важнее то, что такие поступки чаще всего делаются неосознанно. Она же отдавала себе полный отчет в том, что хочет сделать. Осознавала, что вероятнее всего вернется в прошлое и погибнет там или спасет Дориана, и станет жить тенью. Диона не была экспертом в вопросе путешествий во времени — вернется ли она в свое тело или станет еще одной Дионой в этой временной линии? Она подумала о всех возможных рисках и поняла, что даже смотреть на то, как они живут с ее копией будет лучше, чем то, что у нее есть сейчас.       Естественно, она не стала посвящать Виторию в свои планы — ее бы незамедлительно отвели к психиатру. Выбрав момент, когда Витории с мужем не будет дома весь день, она написала письмо, в котором попрощалась с ней, благодарила за помощь и поддержку, а также добавила, что планирует отправиться в Японию и начать жизнь заново. Так будет лучше, Витории не стоит волноваться еще и за нее.       СЕЙЧАС       Can You Feel My Heart (slowed)       У Дионы было время до вечера — положив в сумку все деньги, что у нее были, артефакты и несколько вещей, она задержала взгляд на катане. Волшебный металл тяжело поддавался уменьшению, поэтому она закрепила ее на поясе, удлинив плащ ниже щиколоток. Широкий неприталенный кожаный плащ смотрелся на ней несколько странно, поэтому пришлось прибавить рост за счет устойчивой платформы сапог.       Осталось выбрать время для перемещения. Пожитки в уменьшенном виде отправились в глубокий внутренний карман. Диона понятия не имела, хватит ли силы желания и мыслей, чтобы отправиться в нужный день, но других вариантов не было.       Незаметно покинув особняк, она решила, что безопаснее будет переместиться в руинах сгоревшего замка. Трансгрессировав к воротам, Фанкорт сглотнула нервный ком — по спине прошиб холодный пот. Если ничего не выйдет, это ее последний день на земле. — К черту! — толкнув кованные ворота, она шагнула внутрь.       Запах копоти ударил в нос — само сооружение еще стояло. Прочный камень стал чернее, но устоял. На всякий случай она прошла по обломкам в проем — есть шанс, что там, в другом времени, она не сможет пройти защиту незамеченной.       Рука сжала артефакт, палочка резанула воздух и из пальца пошла кровь. Порезанный палец прижался к руне — символ запульсировал под кожей. Диона продолжала думать о Дориане нашептывая дату. Ее начало затягивать в воронку, прокручивая словно в мясорубке.       Когда перемещение закончилось, она согнулась пополам, опираясь рукой о пол. Тошнило хуже, чем с похмелья, перед глазами плыло. Несколько минут она приходила в себя, затем разжала пальцы — последняя руна на часах исчезла. Значит, все произошло.       Диона подняла голову, и стало очевидно, что замок поменялся — недалеко от нее лежал ковер, хотя память подсказывает, что этого не могло быть. Картины на стенах изображали натюрморты и семью — семью людей, которых она видела впервые.       Нахмурившись, она встала — возможно ли, что она оказалась в другом замке? — Вы кто?! — послышался женский крик и она обернулась.       К ней подошла женщина средних лет в длинной юбке, фартуке и чепчике. — Здравствуйте, я продаю редкие артефакты, — соврала первое, что пришло на ум. — Артефакты? Как вы сюда попали?! — возмутилась женщина, странно оглядывая ее одежду. — Дверь была открыта, — рукой Диона указала на дверь, как бы доказывая правоту своих слов. — Мы ничего не покупаем, — резко отрезала собеседница, уперев руки в бока. — О, ну что ж, тогда я пойду, прошу прощения за беспокойство, — нервно улыбнулась Диона. — Вам лучше покинуть замок, — недоверчиво добавила женщина. — Конечно, — Диона развернулась к выходу, но замерла. — Извините, я у вас не будет вчерашней газеты? — женщина недовольно прожигала ее взглядом. — Вам ведь она уже не нужна, пожалуйста, — попыталась очаровать ее Диона. — Хорошо. Ждите здесь, — пробурчала та и скрылась.       Быстро вернувшись, она сунула ей сверток и сразу выпроводила вон.       Выйдя за ворота, Диона огляделась — все было очень знакомым, но в то же время другим.       Ступая по дороге, она развернула газету и встала, как пораженная молнией.       «24 ноября 1880 года» — гласила дата на бумаге. — Этого не может быть... — она нервно потерла лицо и оглянулась вокруг, словно могла найти ответ в воздухе.       Шок и паника накрыли ее с головой. Как она могла попасть в прошлое на семьдесят лет назад? Какого Мерлина Эйвери смог вернуться в прошлое в нужный отрезок, а она попала не то что не в тот год — не в то столетие!       Сжимая волосы на затылке, она беспомощно заскулила — редкие прохожие поглядывали на нее, как на ненормальную.       По меркам этого времени она выглядела максимально странно в своем черном плаще и сапогах. Окружающие были больше похожи на рабочих крестьян, по брусчатке изредка проезжали кареты и повозки с лошадьми.       Из кармана она вынула артефакт и начала вглядываться в символы — сколько ни смотри, будь там еще руны, они смогли бы отослать ее разве что еще дальше в прошлое. А ведь она думала, что предусмотрела все...       Утешало только одно — Дориан вампир, и в этом времени он все еще жив. Живой и понятия не имеющий, кто такая Диона Фанкорт — она в очередной раз обреченно застонала.       Разум подкидывал несколько вариантов — слиться с местными и жить в 1880, дожидаясь, когда она родится и предупредить, возможно даже помочь. Только вот доживет ли она, а если доживет, то вероятно будет древней старухой. К тому же, что она знала про конец девятнадцатого века? Как они одеваются и что едят — на этом все...       Также был второй вариант — отыскать Дориана и... Дальше она не придумала. Опираясь на то, что знала от самого Дориана, примерно в этом времени он был несносным засранцем-кровопийцей, бунтарем и далее по списку. К тому же, жил в другой стране глубоко в закрытых лесах, где, по его рассказам, и в помине не было волшебников.       Да и знала о месте, где он живет, лишь теоретически…       Сняв комнату в Дырявом котле, она заперлась, разложила вещи, и села на кровати, свесив ноги. Мысль о небольшом шансе, что она встретит его снова, разливается теплеющей надеждой и волнительным трепетом в груди. И даже смогла вызвать легкую мечтательную улыбку — первую настоящую за все это время...       Менять одежду на что-то современное было непрактично, потому она наложила чары иллюзии на свой плащ и обувь, поглядывая в окно на одежду мимо идущих женщин. Закрутить волосы по моде этого времени все же пришлось — такой беспорядок, что был для нее нормой, на голове носили лишь нищие крестьянки в бедных районах.       У местных она спросила дорогу, поскольку была уверена — порт-ключ никто не продаст туда, куда ей нужно. Дорога предстояла долгая — сначала до станции Кингс-Кросс в Лондоне, затем сесть на экспресс до Глазго, оттуда на попутках до Ньютон-Мернс, а там в густую чащобу на поиски клана вампиров. Время года она выбрала не самое подходящее — погода резко менялась, в городе было чертовски холодно и она боялась представить, насколько приветливы дикие леса побережья северо-восточной Шотландии.       The Essence - Питер Гандри       В дорогу она взяла немного еды и уже на следующий день стояла на станции, поправляя неудобную прическу — все чесалось с непривычки и хотелось скорее распустить длинные кудри. Рядом стояли дети и тихонько посмеивались над тетенькой, которая ведет себя совсем не как взрослая.       Она нашла пустой вагон и понадеялась, что никто не войдет за время всего пути, который составит почти двое суток. Когда она сидела, катана сильно выпирала, и пришлось положить ее под сидение. Снаружи вагона летели крупные хлопья снега, изредка ударяясь в окно и продолжая свой полет. Только лишь осознание, что она дышит одним воздухом с ним в этом времени, перекрывало все страхи и сожаления.       Что сказать, кем представиться и с чего вообще начать? Все это было важно, но главный вопрос — как не дать себя убить прежде, чем ей дадут слово. Диона не тешила себя несбыточными мечтами, она знала, что раньше Дориан был долгое время влюблен в кого-то — в девушку с портрета. Вероятно, он сейчас с ней и эта мысль неприятно била по самолюбию и отдавалась жгучей ревностью где-то в груди. Ничего, она просто оставит ему послание, где расскажет, что случится через семьдесят лет, и тогда... Снова тупик.       Какой бы сценарий девушка ни придумывала, она постоянно натыкалась на невидимые стены — здесь она никто. Не нужна. К тому же, вампиры относятся к волшебникам не многим лучше, чем к магглам — пища и развлечение.       За размышлениями она не заметила, как задремала под стук колес. Очнулась и вышла из купе, чтобы уточнить у проводника, какая сейчас станция. — Через две остановки будет Глазго, мисс, — кивнул билетер.       Пустая дорога, заметенная снегом, и холодный ветер встречали ее на станции. Когда она добралась, была практически ночь — идти сейчас в глухой лес не самая лучшая идея. Спросив, где можно остановиться, она сняла небольшой номер в дешевом мотеле. Разжигала камин, куталась в одеяло — все равно холодно. Этот город заметно холоднее Лондона.       Рано утром она вышла в дорогу — чем ближе к цели была Диона, тем более абсурдной ей казалась идея явиться вот так в логово вампиров, не зная местности и не представляя, что ее может ждать. Глупо и непродуманно — начальник точно не похвалил бы ее за отсутствие смекалки.       Как назло, по пути ни одной кареты, телеги и тем более уж машины — в этом времени она еще не видела ни одной на улицах. Вариантов не было — идти пешком без точного маршрута. Тратить энергию на чары иллюзии больше не было смысла — нужно экономить силы. Люди попадались все реже — кто-то предупреждал, что эти леса опасны и там водится нежить, кто-то просто косо смотрел и давал ходу. Только вот она тоже нежить — кровь самой настоящей древней нечисти текла по ее венам.       Солнца не видно, и сколько часов она идет вот так, сложно сказать, но раз пятнадцать обновлялись согревающие чары. Впереди развилка — продолжение проселочной дороги и ответвление в чащу леса.       Обреченно выдохнув, она уверенно шагнула на вторую дорожку.       Спустя какое-то время, забредая все дальше, она поняла, почему местные так боялись этого леса — уродливые огромные корни разбредались по земле змееподобным рисунком. Здесь не было диких цветов и ягод, ни одного животного — большого или маленького. Создавалось жуткое ощущение, что деревья каким-то образом причастны к этому факту.       Присев на внушительный корень передохнуть, она пожевала яблочный пирог, что взяла в дорогу, и огляделась по сторонам. Пустила заклинание поиска, что на расстоянии пары миль выдает чужое присутствие — ничего.       Неужели она думала, что явится в огромный лес, о котором говорил Дориан, и он сразу же найдет ее? Наивная дура... Уже несколько часов она бродила по лесу и, кажется, потеряла ориентир обратно к дороге.       И вдруг в голову пришла самоубийственная мысль: не давая себе времени подумать, она резанула руку палочкой. В мерзлую землю тут же впитались капли алой крови с запястья. Диона стояла на месте, мотая головой и сжимая руку в кулак, выдавливая пульсирующую жидкость наружу.       Идея была дикой, но надежда медленно угасала, вынуждая хвататься за соломинку. Ничего не происходило — снова…       Она залечила рану и побрела в сторону, которая предположительно вела к дороге.       Сначала подумалось, что ей показалось и это всего лишь ветер. Но этот звук она не спутает ни с чем — так звучало быстрое передвижение вампира. Не придумав ничего лучше, она спрятала палочку в рукав и притворилась, что ничего не слышала, шагая вперед.       Рывок, что-то тяжелое сносит ее с ног и прижимает к земле. — Зря такая прелестная особа ходит по лесам без сопровождения, — цокнул нависающий над ней блондин, сверкая алыми глазами. — Дориан... — не сумев сдержать эмоций, губы сами растянулись в улыбке, а рука потянулась к его щеке.       Сказать, что вампир был удивлен — ничего не сказать. Переменившись с игривого на скептично-подозрительное выражение лица, он проследил за движением ее руки к своей щеке. Сведя брови, увернулся от касания, сжимая пальцы на ее шее. — Откуда ты знаешь меня? — склонив голову набок, потребовал он, судорожно изучая ее лицо, будто надеясь уловить в нем знакомые черты. — Я из будущего, — прохрипела Диона, но его руку и не пыталась убрать.       Он поднял бровь, сканируя ее лицо и проверяя частоту пульса — она это знала. — Боюсь, что думать я могу только на полный желудок, — сменился в лице вампир и, оголяя острые клыки, рванул ее на себя.       Эффект неожиданности сработал — Диона опешила, но раскрыла рот, напевая первое, что пришло в голову. Дориан замер и отшатнулся — она отодвинулась и поднялась на ноги, отряхивая плащ. — Что это было? — спросил сбитый с толку блондин, когда она замолчала. — Мои клыки, солнышко, — не удержавшись, улыбнулась она.       Один вид такого Дориана невольно забавлял — она никогда не могла застать его врасплох или удивить настолько. Он хмыкнул и демонстративно медленно поднялся принимая вызов, отряхнул колени — только сейчас она разглядела на нем просторную льняную рубаху, которая больше напрашивалась на звание сорочки девятнадцатого века. Волосы длиннее, чем он когда-либо отращивал при ней. Красные глаза не скрывались голубизной. Как-то раз он рассказал ей, что одно из колец на его руке скрывает истинный цвет глаз: сейчас серебряного ободка на среднем пальце не было.       Блондин провел рукой, убирая пряди волос назад — те доходили почти до плеча и она невольно подумала, что так ему идет даже больше. В этом времени, облике, Дрейк был воплощением чистокровного вампира, о которых рассказывал ей вечерами у камина. Полностью оправдывал ее ожидания и, возможно, страхи. — А ты непростая штучка. Я слушаю, — все еще хищно оценивая незнакомку, он принялся обходить ее по кругу. — Мне не обязательно смотреть тебе в глаза, чтобы это сработало снова, — она сложила руки на груди, ухмыляясь про себя, что может легко предсказать его поведение.       Она испытывала детский восторг от его реакций, предсказуемости. — Ладно. Ты из будущего. И ты знаешь, как меня зовут. Сейчас я должен спросить зачем ты отправилась в прошлое? — поднимая бровь, он остановился напротив нее.       Глаза в глаза. Словно он проверял, сколько она выдержит. — Как хочешь, — Фанкорт пожала плечами и развернулась, чтобы уйти, старательно пряча улыбку.       Один шаг, второй... — Так и зачем же такая расчетливая диковина с необычными способностями прыгает во времени? — за долю секунды переместившись прямо вплотную к ней, растянул он в издевательской манере, словно делая одолжение. — Затем же, зачем и все. Хотела изменить прошлое, — бесстрашно встречаясь взглядом с алыми глазами, ответила она.       Судя по лицу, он рассчитывал на испуг и оказался недоволен эффектом. — И оказалась в лесах Глазго ты не просто так... — Молодец, — ее губы непроизвольно растянулись в игривой улыбке.       Диона понятия не имела, почему ведет себя так, но взбудораженная долгожданной встречей она словно осмелела, воспряла духом. Словно она действительно не придумала происходящее — все это взаправду. Не было тех месяцев в плену, насилия и одной бесконечной боли. Она была готова забыть все в этот момент. Живой, по своему, человек напротив, и ее путешествие сквозь время — реальность. Так легко было задвинуть на задворки все те кошмары последних месяцев и вновь ощутить себя собой… С ним. — Осторожнее, — в его голосе проскользнули угрожающие нотки.       Ему не нравилось, что неизвестная девица безнаказанно дерзит. — Извини, не удержалась. Я очень рада видеть тебя, — спокойнее ответила она, сдерживая руки, которые горели от желания прикоснуться к нему. — Это слишком странно, чтобы как-то реагировать. Ты — странная, — его взгляд остановился на черном плаще. — Значит, ты искала меня? — Да.       На всякий случай, который скорее всего и случится, она незаметно сжала палочку в рукаве. — Зачем? Хочешь, чтобы я помог тебе изменить прошлое? — усмехнулся он. — Можно и так сказать, — осторожно ответила она.       Холодный поток ветра заставил ее поежиться. — И ты уверена, что я помогу? — склонив голову, скорее забавляясь ситуацией, спросил Дрейк. — Не знаю. В будущем ты более зрелый, поэтому, как знать, — повела плечом.       Судя по пробежавшему напряжению на лице, его задели эти слова. — Ты снова нарываешься, девушка без имени, — склонившись к ней вплотную, блондин прошептал в губы. — Диона, — игнорируя угрозу, мило ответила она, с нежностью рассматривая каждую черточку на его лице.       Не хватало разве что протянуть ладошку для рукопожатия. Положение казалось ей на грани сюрреализма.  — Диона, — словно пытаясь распробовать ее имя, произнес он.       Ветер завывал все сильнее, а сумерки едва позволяли разглядеть стоящего перед ней вампира. — Я замерзла и голодна, — пожаловалась она. — Ты же в курсе, что я мертв? — рассмеялся Дрейк, поражаясь очередной странности девушки.       Она предпочла проигнорировать, то, что читалось холодом между строк — ты же в курсе, что мне все равно. — Ты ведь не живешь в лесу, правда? — намекнула она.       Он прищурился. — Напрашиваешься в гости? — медово растянул гласные блондин. — Только если твоя семья не съест меня на ужин, — на секунду прикинула она свои шансы.       Он рассмеялся и блеснул клыками. — Тебе повезло, что мне чертовски скучно живется, Диона. Прошу, — он галантно протянул ей руку.       Доверится этой руке плохая затея, но вариантов не было. — У меня есть и другие тузы в рукаве, на случай, если захочешь испытать судьбу снова, — уверенно вкладывая свою ладонь и ощущая привычную прохладу, предупредила она.       Ровно три дыхательных цикла и вот они стоят на краю леса — перед глазами появляется устрашающих размеров замок в гуще заснеженных деревьев. От него веяло чем-то ледяным и не очень приветливым — пальцы сжали ладонь, которую она все еще держала. — Испугалась? — прошептал на ухо вампир, слышно втягивая ее запах ноздрями. — Твоя мать не вызвала у меня впечатление гостеприимной хозяйки, — повернувшись, она почти столкнулась с ним лицом и нехотя убрала руку. — Мое любопытство о причинах твоей осведомленности все растет и растет. Но здесь ты права, моя мать заправляет этим адским уголком, — прищурившись, он сканировал ее лицо. — Воодушевляет, — на всякий случай она сжала палочку под плащом крепче.       Они почти дошли до входа, когда Дориан резко развернулся и вперился в нее взглядом. — Ты знаешь меня, мою мать и все равно решила просто войти в замок Дракулы? — он почесал подбородок. — Либо ты бесстрашная, либо глупая, — задумчиво произнес он.       Ведьма ответила молчаливым упрямым взглядом. — Я видел твою палочку и знаю, что ведьмы могут становиться невидимыми. Сделай абра-кадабру, и, будь добра, молча иди за мной, — он разворачивается и не дожидаясь ответа идет ко входу.       Скорчив недовольное лицо, Фанкорт набросила скрывающие чары и последовала за вампиром внутрь. Давящие стены и высокие потолки острого и мрачного во всех смыслах замка заставили ощутить себя маленькой и незначительной. Он словно намеренно шел не спеша, насвистывая на ходу незамысловатый мотив.       Когда они прошли по широкой центральной лестнице, из-за угла выплыла фигура в белом. Высокая блондинка в белоснежном платье с льющимся шлейфом медленно втянула воздух в ноздри и ее глаза на миг стали ярче. — Пахнет так, словно ты взял ужин с собой, маленький принц, — хищно оскалилась она, от чего у Дионы пошел холодок по спине. — Кое-кто гулял по лесу без присмотра, — усмехнулся Дориан, не останавливаясь шагая вперед. — И ты не оставил ничего своей сестренке? — обиженно покачала блондинка головой.       Еще немного и облизала бы его губы…       Диона на всякий случай зажала рот рукой и задержала дыхание — с одним вампиром она справится, а вот если их будет двое, то шансов у нее нет. Незнание Дориана было ее единственным преимуществом.       Только когда блондинка скрылась, они дошли до двери, которую блондин любезно распахнул перед ней. Она сделала жадный вдох. — Умная ведьмочка, — хмыкнул он. — Но она ведь должна была услышать мое сердцебиение, — запоздало сообразила волшебница. — Должна. Но тебе повезло, что я люблю есть в постели, — плотоядно оскалился он, резко бросая ее на кровать и нависая сверху.       Она почти закатила глаза — сколько еще раз любовь всей ее жизни будет пытаться ее сожрать?       На этот раз он предусмотрительно закрыл ей рот ладонью и повернул голову, предоставляя себе доступ к заветной артерии. От обиды первые секунды хотелось реветь — клыки уже начали входить под кожу, как она извернулась и, сосредоточив все свое магическое естество в один поток, отшвырнула его к стене.       Резко сев на кровать, прижала руку к ране, пытаясь сдержать рвущиеся наружу эмоции — даже когда он не знал ее, то ни разу не попытался укусить.       За сегодняшний день в этом времени он попытался убить ее трижды! — Ты же не надеялась, что я не попробую снова, диковинка? — слизывая капли крови и почти закатывая глаза прошептал он. — Сладкая и терпкая, как и ее обладательница, — его взгляд продолжал хищно блестеть. — У тебя есть, чем насытиться? Или я за себя не отвечаю, — дрожащим голосом не смотря на него произнесла она. — Есть, но сегодня мой ужин на редкость живучий, — с напускным сожалением произнес он, поднимаясь с пола.       Подходя к серванту, Дрейк достал стеклянный сосуд и налил себе багровую гущу в бокал, встречаясь с полным обиды и чего-то еще взглядом. — Дорогуша, неужели ты думала, что попадешь в логово вампира и останешься в живых? Мне действительно интересно зачем ты вернулась в прошлое, если этому вообще можно верить, — он сделал глоток, облокачиваясь бедром на стол. — Зачем искала именно меня и как я вообще мог познакомиться с ведьмой и оставить ее в живых, — хмыкнул он.       «Не просто оставить в живых, полюбить…» — Это было ошибкой... — почти одними губами прошептала она. — Я могу воспользоваться ванной? — устало произнесла Фанкорт.       Он глазами указал на дверь слева от него и Диона молча побрела в ванную. Включив воду и подмечая, что в замке используется магия, мало того, ею пронизано многое в этом злосчастном месте, она опустилась на корточки и тихо заплакала.       Этот человек только выглядит как Дориан, но в нем нет того, что она так любит — ощущения безопасности и дома, заботы и рассудительности. Словно он состоит только из одних лишь инстинктов... Что могло произойти за семьдесят лет, чтобы он так изменился?       Придя в себя, она умылась и вышла — он сидел в кресле и крутил в пальцах бокал. — Хорошо, я слушаю тебя, путешественница. Сейчас я вполне сыт и ты можешь попробовать воззвать к моей лучшей стороне, если веруешь в ее наличие, — усмехнулся он.       Это звучало, как насмешка. Все, что происходит, выглядит как одна большая насмешка судьбы... — Терять мне все равно нечего, я застряла здесь, — собираясь с силами, Диона опустилась на кресло напротив, скидывая плащ, прислоняя катану рядом и подгибая ноги под себя.       Огонек любопытства загорелся в его глазах, когда девушка показала меч. — Что это? — он кивнул на оружие. — Ты не знаешь? — удивленно поднялась темная бровь. — Я не слепой, и вижу, что это меч, но зачем он тебе и почему так странно выглядит? — откинувшись, он продолжал изучать ее одежду и атрибуты. — Значит ты еще не был в Японии... — прошептала она. — В Японии? — усмехнулся он. — Зачем мне там бывать? В будущем я говорил тебе, что был там? Зачем? — интерес заполнил его взгляд. — Я не уверена, что правильно рассказывать тебе о твоем же будущем. Вероятно, это может как-то повлиять на твою жизнь и... — Диона замолчала, прикусив язык. — Ты хочешь просить меня помочь тебе, ни слова не говоря мне о будущем? — он бросил на нее скептичный взгляд. — Я не знаю... Наверное, мне нужно изучить несколько фолиантов, чтобы знать наверняка о таких тонкостях, — она неуверенно покрутила ручку меча. — Чудно. У тебя нет плана и ты не знаешь, что можно, а что нет. Во имя дьявола, о чем ты думала отправляясь в прошлое? — засмеялся он. — Я не должна была здесь оказаться! У меня не было времени изучать правила путешествий во времени, ясно? Я почти полгода была в плену и все, чего я хотела, это изменить прошлое, чтобы ты...! — Диона поднялась, переходя на крик и поджала губы, прикусывая язык, понимая, что сказала уже достаточно лишнего. — В плену... Интересно. И как же ты, волшебница, оказалась в плену? В твоем времени идет война? — Это не важно, — опускаясь обратно, она обняла себя руками и уставилась в огонь, надеясь скорее отогнать жуткие картины из прошлого. — Значит, ты достаточно сильна, если сбежала. В каких мы с тобой отношениях? — она повернула голову и встретилась с ним взглядом. — И как далеко в прошлое ты забрела, если утверждаешь, что не должна была оказаться здесь... — Я знаю тебя достаточно хорошо, можешь не переживать. Знала... — добавила, вновь переводя взгляд на огонь, игнорируя второй вопрос. — Достаточно хорошо... Твой пульс участился, когда ты произносила это. Неужели в будущем связь наших видов станет нормой? — скептически спросил он, думая в правильном направлении. — Не станет. — Я не знаю, что мне с тобой делать, но ты можешь переночевать здесь, — потерев подбородок, он продолжал изучающе ее осматривать, прикидывая как далеко то будущее, из которого она пришла. — А где будешь спать ты? — не поворачиваясь, спросила она. — Выгоняешь меня из собственной комнаты? — усмехнулся Дрейк. — Ты же не думаешь, что я настолько дура, что буду спать с тобой? — бросила на него хмурый взгляд исподлобья. — Что-то подсказывает, что уже, — игриво прищуриваясь, он поднялся и вышел.       Еще долго она сидела в кресле и смотрела на огонь. Появился домовой эльф и предложил ей скромный ужин — ему пришлось доставать человеческую еду с кухни для прислуги, коими были обычные магглы. Они же и были ежедневным рационом жителей замка.       Бросив на дверь и окно все известные ей чары, прижав к себе катану и палочку, она свернулась, не раздеваясь, на постели и, проплакавшись, наконец уснула, ощущая его запах на простынях.

***

      Что делать дальше, Диона не могла даже предположить. Выбраться из замка сложнее, чем попасть внутрь — все эти бесконечные лабиринты коридоров и... И что она будет делать дальше?       Мысль, что где-то здесь ходит та самая девушка с портрета, вводила ее в депрессивное состояние забытой на полке ненужной вещи...       Стук в дверь.        Только сейчас она заметила, что окна изготовлены из необычного материала, из-за чего кажется, что сейчас вечер. — Открывай, диковинка. Мне нужно попасть в свою комнату, — еще один настойчивый стук.       Взмахнув палочкой, она снимает запирающее. — Сколько можно спать? Даже эльф не смог перенести меня сюда. Что ты сделала, ведьма? — недовольно проворчал вампир.       По свежему внешнему виду и налитым алым губам понятно, что он недавно кем-то позавтракал. — Обезопасила свой сон. Как оказалось, не зря, — сухо бросила Диона. — Я уже поел, не волнуйся. Но не скрою, что перспектива отобедать такой гусыней меня до сих пор привлекает. Тебе нужно уяснить одну вещь. Люди без магии, с магией — все едино. Вы еда и интересный досуг, не более, — считывая следы обиды на ее лице, бесстрастно поведал он, роясь в шкафу. — Достаточно. Я поняла тебя. Ты поможешь мне покинуть замок? — камин давно погас и она завернулась в одеяло. — Что так, передумала менять прошлое? — поддел вампир. — Передумала просить тебя о помощи, — стрельнув взглядом в ответ, плотнее укуталась в одеяло.       И тут в его мыслях промелькнуло, что не будь девушка ведьмой, могла бы сойти за чистокровную вампиршу с ее природной бледностью. — Хм. Как пожелаешь, волшебница. Но думаю тебе придется подождать —  ты выбрала не самое удачное время, чтобы появиться в замке. Больше недели замок будет заполнен вампирами доверху. Если тебя почувствовала даже Александра, боюсь, ты не уйдешь живой сейчас, — беззаботно прохаживаясь вдоль комнаты оповестил он. — Что? Ты не можешь сделать, как в прошлый раз? — жестикулируя, запаниковала она. — То, что я делал, работает лишь на одном-двух вампирах. А внизу их десятки, прелесть. Хочешь рискнуть? — он выгнул бровь. — Предлагаешь мне сидеть здесь неделю?! — изумилась она. — Я не могу аппарировать и твой эльф не хочет меня перенести... — Все они дают клятву, он не может, даже если бы хотел, — пожал плечами он. — Если хочешь, можешь не сидеть. У тебя неплохой выбор — стать моим ужином или кого-то из гостей.       Какое-то время, сверля ковер глазами, она взвешивала варианты. Перспектива быть съеденной хоть кем-то совсем не радовала… Но даже если она согласится, то вероятно ей предстоит целую неделю защищать свои вены и артерии от Дориана. Что тяжело не столько физически, сколько психологически — он был ее главной слабостью, а потому имел все шансы выбить из колеи и дождаться удобного момента. Даже мысль об этом иглами пронизывала грудную клетку в районе сердца.       О причинах, почему он не сдаст ее остальным, можно и не гадать — он хотел съесть ее сам. — В замке есть книги? — нахмурилась она. — Хочешь изучить правила путешествий во времени? — догадался он. — Так есть или нет? — повторила Диона. — Матушка коллекционирует редкие книги и я могу что-нибудь поискать, — растягивая слова, словно патоку, протянул Дрейк. — Поищешь? — без особой надежды отстраненно спросила волшебница. — Что мне за это будет? — намекающе проворковал он. — Я не дам тебе пить мою кровь, принеси ты мне даже маховик времени, Дориан, — холодно отрезала она. — Что ж, тогда ограничусь зрелищем иного рода. Никогда не видел женщину, которая умеет драться, — в его глазах забегали черти.       Неужели вампирши не умеют постоять за себя? Хотя даже для ее времени женщина, что владеет холодным оружием, это редкость, что говорить о девятнадцатом веке... — Отлично, тогда в благодарность я надеру твой зад.       Дрейк засмеялся скрываясь в ванной.       Вскоре он ушел, нахохлившись, как павлин, и почему-то этот факт неприятно кольнул. Он не заикался о своей девушке или кто она там, но ведь она и не спрашивала — с чего бы ему вообще подобным делиться...       Вечером эльф принес ей пару книг и ужин, состоящий из той же похлебки, что и вчера. Вампиры совершенно не заботятся о кормежке своей еды. Жаловаться было не в ее правилах, к тому же всего неделя и она уберется подальше из этого места и тогда… Ей не хотелось даже думать, что будет дальше. Считать дни, месяца, годы, чтобы что?       Don't Let Me Be Misunderstood - Santa Esmeralda (star. Leroy Gomez)       Дрейк приходил редко — переодевался, мылся или что-то брал и сразу же уходил. Иногда она слышала шум за дверью — смех, музыка и разговоры. Пытаясь сосредоточиться на чтении, Фанкорт отгоняла непрошенные мысли, как назойливую муху — темноволосая вампирша в красивом платье под стать ему, они кружатся в вальсе, целуются или вместе убивают таких, как она.       Тряхнув головой, она сжала губы и нахмурилась, уничтожая глазами текст. Ничего полезного — одни запреты, и истории, похожие на фантазию, нежели реальный опыт путешествий.       На третий день он явился, резко открывая дверь, так, что она подпрыгнула от неожиданности. Первое, что бросилось в глаза — это средневековый меч, который он держал в руке. Опасный образ дополняли наполовину распахнутая сорочка и старомодные брюки, развязная походка и игривый взгляд. — Ты что, пьян? — просто для проформы уточнила Диона, когда до нее донесся аромат духов вперемешку со спиртным. — Время теории закончилось, прелесть. Настало время практики, — скорее шутливо, нежели серьезно, принимая стойку, усмехнулся он. — Хочу посмотреть, на что способна женщина с мужским оружием в руках.       А ей казалось, что хотя бы одно достоинство из будущего в нем сохранилось — Дориан никогда на ее памяти не был сексистом.       «Ну что ж, любимый, раз ты просишь» — Спрячь зубы, чтобы сохранить в целости, — остро глянув исподлобья, бросила она.       Не сводя с него синих глаз, Диона призвала катану и медленно поднялась, смахивая кудрявую прядь, что закрывала обзор. Довольный хищник растянул губы в предвкушении. В голове завертелись шестеренки — взгляд следил и фиксировал передвижение соперника, улавливал малейший импульс и направление глаз напротив, раскрывая его следующий шаг.       Конечно же он сделал первый удар — меч рассек воздух в районе ее талии и она прогнулась назад. Одобрительный смешок и еще выпад — снова без труда уклонилась. И тогда в его глазах заиграл азарт — словно защитить ранить ее стало первой и единственной целью его жизни.       Черных локон полетел на пол, отсеченный вместо головы. Ведьма перевела глаза на свою потерю и бросила мстительный взгляд на ухмыльнувшегося вампира.       Не сговариваясь, никто из них не использовал свои силы — ни вампирскую скорость, ни магию. Честный бой на мечах.       Сталь сцепилась и их лица оказались в менее чем десяти сантиметрах друг от друга. — Мне попалась настоящая воительница, — хрипло прошептал он. — Тем слаще будет моя победа. Такой долгой охоты у меня не было уже с десяток лет, — протянул он.       Голосом родным и сладким он медленно вонзал тонкие иглы, что застревали в ее трахее.       Сверкнув глазами, она подалась назад, позволяя ему думать, что он почти победил хрупкую ведьму, увернулась, приседая вниз и его меч заскрипел по каменной стене, бросая искры. Поймав алый взгляд снизу, она вонзила катану в его ступню, вырывая болезненный стон из его горла.       Отскочив в бок, Диона стремительно поднимается и впечатывает ногу в полусогнутую спину — Дрейк валится на пол, но не так низко, как бы ей хотелось. С самодовольным выражением лица ведьма отходит назад, давая ему шанс подняться. — Живой, солнышко? — а вот и долгожданный лучик хорошего настроения.       Он недобро ухмыляется и резко встает, начиная грубый напор, оттесняя ее к стене. Диона не собирается так просто сдаваться — изящная нога выбивает одним ударом из его руки меч. И она позволяет себе одну непростительную секунду восторга, как вдруг он вжимает ее в стену, вынуждая направить катану вниз, и с силой вонзает ее в пол. Меч не поддается: она просто не может вынуть его.       Глаза в глаза.        Выждав секунду, она резко поднимает колено, ударяя в пах. Приглушенный стон и от его ехидства не остается ни следа — только вот согнувшись, вампир обвивает ее ноги своими руками и валит на пол.       Вскрикнув, ведьма оказывается прижата к полу — расставить ноги пошире и обвить поясницу, как же знакомо, но как не вовремя она об этом вспомнила. Понимание пикантности положения отражается в его глазах, но ее ноги капканом захлопываются, и вот ведьма оседлала его и, тяжело дыша, сжимает его шею в тисках. — Мне понравилось, — усмехается, не испытывая ни малейшего дискомфорта от ее хватки на шее.       Он резко садится, прижимая ее за ягодицы к себе — черт бы побрал эту перемену вампирского настроения. — Отпусти, — требует, прожигая его взглядом и не убирая руки с горла, а он жмется ближе, словно напрашиваясь на большее. — Девять кругов ада, меня никогда так не возбуждали драки, — не успели ее брови взлететь, как холодные губы накрыли рот и принялись терзать ее.       Нечто до боли знакомое упиралось ей в лобковую кость, пока руки пытались пробраться под одежду. Каждый изгиб и даже вкус был горячо любим и отдавал в памяти ностальгическими минутами забытого блаженства. Растерявшись, она по привычке ответила на поцелуй, почти плача от удовольствия, но нашла в себе силы оторваться от него и запела. Диона не была уверена, что сможет сопротивляться, потому приказала ему остановиться и, нехотя отстранившись, отошла.       Смятение в алых глазах и недолгая заторможенность. — Почему остановила меня? Я же видел, ты хотела не меньше, — поднимаясь, он сделал шаг на нее, она шаг назад, еще раз и он остановился. — Будь по-твоему. — Думаю, мы забылись, — прокашлявшись, проговорила она, стараясь смотреть куда угодно, но не на него.       Он не поверил ей ни на секунду. Даже зная, что вампирский слух улавливает ее бешено бьющееся сердце, она предпочла соврать. Слишком больно. Слишком странно. Слишком… — Что это за магия? — наполнив бокал и плюхнувшись на кресло, спросил он. — Во мне течет кровь нимфы, поэтому я могу петь, заглушая в других голос разума, — призвав катану, она воткнула меч в ножны. — Ты можешь заставить делать все, что захочешь? — прищурившись поинтересовался он.       Вместо ответа она начала петь, сохраняя зрительный контакт. Хотелось заставить почувствовать его то, что испытывает она: боль, обиду и пустоту от невозможности что-то сделать. Осознание, что скорее всего ей не удастся что-либо изменить. Безысходность и бесцельность такого жалкого существования. Остаточную горечь утраты своей жизни, любимого, своего призвания и самой себя.       Она вылила на него все свои эмоции, не щадя, пока по щекам стекали струи соленой жидкости, и продолжала петь ту самую песню своего предка на мертвом языке. Следила, как эмоции на его лице сменяются.        Когда она закончила, Дрейк поднял руку и прислонил к своей щеке, собрав единственную слезу, и смотрел на нее, как на частицу своей души. Забытой, спрятанной глубоко в потаенных местах. Как нечто инородное и странное. — Что это было... — одними губами прошептал он. — Я заставила тебя ощутить то, что чувствую я, — безэмоционально ответила она. — Человек не может испытывать столько чувств, — он встретился с ней взглядом, словно видя в первый раз.       Больше они ничего не говорили. Через какое-то время, придя в себя, он встал и вышел. Огонь продолжал плясать в ее глазах — это был погребальный костер ее души...