i need you.

Блиц лежал на просиженном годами диване, раздраженно постукивая пальцем. Весь день ему кто-нибудь да названивал, заваливал сообщениями по поводу встреч и прочей чепухи, несмотря на то, что он велел Мокси сообщить всем о его отсутствии, дабы никто не беспокоил. Он был зол на себя. Мысли крутились вокруг него, словно хороводом завлекали в бесконечный круговорот мыслей, не давая покоя, нашептывали на ухо. Тугим узлом завязывали вокруг горла беспокойство. Отмахнуться от них, устранить не удавалось. Очень глупая обида на Столаса начала преследовать мокрой дорожкой слез на щеках, раздражение утихло, сменившись болью и недопониманием. Будто его пытаются запутать в порочной сети. «Не делай вид, будто между нами что-то есть, кроме твоего желания, чтобы я трахнул тебя». Произнесенные слова обошлись треском в сердце им обоим. С самого начала предложив контракт, Столас дал точное определение их взаимоотношениям. Это был бартер, просто услуга за услугу, ничего более. Теперь он сам жаждет ласки и внимания, чего-то настолько простого, от чего было бы тепло на душе, а не в паху, только между ними уже есть барьер, созданный им же, Столасом. Бес думает, что никогда не давал принцу ложных надежд для любви, она даже не обоснована, блять. Он не знает, можно ли любить просто так. Может быть можно, но только не его. Не черствого эгоистичного ублюдка. Блиц сломает, разрушит и уйдет; Столас осведомлен об этом — он просто идиот. Обижается, потому что ему дали надежду, пусть и не прямым текстом, потому что чувства грязные, смешанные с недоверием, болью и колкостью, потому что боится, что испортит все из-за боли, которую ему причинят. Поджав ноги, бес зло смахнул слезы, катившиеся из глаз. В последнее время его эмоциональное состояние расшатывалось все сильнее, трудно было сдерживать себя, малейшая деталь или воспоминание отзывалась тяжестью на сердце. Блицу не стоило ни за кем следить, не стоило вскакивать с места и так яро протестовать, позорить Столаса. Вот он — первый шаг к разрушению. Имп сожалеюще вздохнул — его собственные эмоции вызывали отвращение. Сильнее вжавшись в диван и подогнув колено, бес отвернулся к спинке, пытаясь успокоиться. Лучшей идеей было встать за стаканом воды, но темная полупустая бутылка Джек Дэниэлса, словно сувенир из мира живых, стояла жутко близко к стакану. Еще одно похмельное утро подряд не приветствовалось бюджетом компании. Блиц слишком устал от всего. Бес пытался шевельнуться, увязая в сочащейся со всех сторон черной липкой жидкости, которая расползалась по его телу. Всё словно окаменело: глаза раскрыты от ужаса, губы застыли в немой попытке что-либо произнести, но Блиц кричит, просит о помощи, молит, чтобы кто-то пришел, а кристаллики слез так и катятся. Блиц тут один, его не спасут. Никогда больше. Кажется, ему мерещится знакомый цокот каблуков, глухо шагающий рядом. — Блицо, — неестественно скрепящий громкий голос раздался позади него. Бесу так и хотелось выплюнуть очередное: «За все время ты так и не научилась правильно произносить имена, шлюха», но получилось только невнятное мычание. — Глупый смешной бесенок, ты одинок, всегда будешь, и ты это знаешь. Разве все твои бегства не заслуживают расплаты? — послышался саркастичный смешок, режущий уши. Каждую гласную тянули, словно мед, заставляя вникать в каждое слово. Жидкость, воплощавшая непроглядную тьму, продолжала течь, доходя до острых ключиц. Голос Веросики утих, ничье присутствие более не ощущалось. Только туман сверху издавал голоса, их было тысячи. Все шептали, шептали своим хриплым манящим голосом: «Ты будешь один», и повторяли они это раз за разом, скользя по стенам и потолку. Пели слева и хрипели справа, давили сверху и с силой проникали в тело. Паника разразилась в теле с неистовой силой, холодный пот стекал по лицу, смешиваясь с потоком слез. Нет, нет, нет, просто вся его жизнь — это неудачная полоса, которую ещё можно подправить. Ведь можно же? Он бросил Веросику не для того, чтобы унизить ее, а из-за страха боли, ему было плевать на нее, да и что в этом такого? Есть Столас, его птичка, но он не знает его. Слезы превратились в глухую истерику, вязкая смесь проникала в легкие через рот, заставляя задыхаться, хватать ртом воздух, которого и так не было. Всё вмиг стало черным. Глаза распахнулись, Блиц вскочил с дивана, тяжело дыша и глотая воздух. Он оглянулся по сторонам, мелко дрожа. — Это…блять… — испуганно шепнул под нос бес. Он обвил обеими руками колени и уткнулся в них носом, приходя в себя, в тот момент, когда телефон издал раздирающий крик, оповещая о входящем звонке.