***
Вот только даже после работы заговорщически-переговорщические дела Психа не закончились. В списке его дел до отъезда значился ещё и Мочалин, которому нужно было предоставить место для рисования, чтобы тот не слился в очередной раз. Так что после того, как официальный рабочий день закончился, Серёжа, не без помощи Ника, отловил Серафима в коридорах Агентства и, погрузив того в машину, поехал на квартиру к Димке. Не сказать чтобы парень сильно сопротивлялся, но и радостным он тоже не выглядел. Что-то в духе овцы, которую ведут на заклание. И тот факт, что всю дорогу Псих прояснял Серафиму картину мира, радостнее его не делал. Диме он, конечно, не позвонил и не сказал, что собирается к нему. Решив действовать, так сказать, наобум по ситуации. Ведь другу всегда было трудно отказывать людям в лицо, в отличие от криков и оров по телефону. Димка по натуре своей был очень эмоционально зависимым человеком, и если видел напротив себя чужие глаза, терялся. Примерно по этой причине работники коммунальных служб, обслуживающие город, — в частности, район, где жил Дима — считали, что у того есть брат близнец — хамоватый мудак, который звонит на горячую линию и орёт так, словно неубранный мусор или снег лежит не во дворе, а непосредственно в его квартире. А когда им приходилось сталкиваться с Мориным вживую, они не могли поверить, что этот ангелоподобный исконно вежливый человек может орать так, словно его черти разрывают, причём сотня сразу. На этой особенности характера друга и банальном везении в духе «а вдруг прокатит» и решил сыграть Псих. Удивительным, почти магическим, образом в этот вечер город оказался пуст. Да и тот факт, что Серёжа припарковался в Димкином дворе без танцев с бубнами и кордебалета, тоже можно считать экстраординарным. Выходя из машины, Псих даже подумал, что его полоса невезения начинает заканчиваться: открытый подъезд, свободный лифт… Неужто Сашина Вселенная встала на его сторону? А вот нет. Удачи много не бывает. Когда Псих в компании не самого общительного Мочалина поднялся наверх, оказалось, что Димки-то в квартире и нет. Только Шиза, кошка, которую однажды притащила Ида вроде как на передержку, взирала на них из пустого коридора взглядом существа далеко не радушного. В её почти янтарных глазах читалась ненависть ко всему окружающему. Если честно, Псих так и не смог понять, почему его кот так неровно дышит к столь неприятной особе. — Ну что, Фимочка, проходи, располагайся. Чувствуй себя, как дома, или типа того, — произнёс Псих, входя в квартиру под чутким руководством Шизоиды, которая всем своим видом не соглашалась с его словами. — Чай, кофе будешь? — Ч-чай, — ответил Мочалин. — А она не бешеная? — Шиза-то? Всем бешеным бешеная! Как Ида мне однажды сказала, она взяла Шизу на передержку у местных волонтёров. Там история в духе фильма ужасов. Вроде как её прежняя хозяйка была больна шизофренией: ей казалось, что за ней наблюдают через стены соседи или что-то в этом духе. А ещё у неё была парализованная мать, и вот, когда эта самая мать умерла, тут же объявились добрые родственники, которые полоумную определили в Князевское, кошку — к волонтёрам, а квартиру в своё, так сказать, единоличное пользование. — Так это не фильм ужасов, — ответил Серафим, — а типичный российский сериал. — Типичным сериалом это было бы, если бы диагноз оказался неверным, она вышла бы из больницы, нашла бы свою кошку у миллионера и вернула бы себе квартиру. Но обо всём этом история умалчивает, — усмехнулся Псих и закрыл за Фимой дверь на ключ, чтобы не пугать Димку раньше, чем тот успеет вернуться. Они расположились с Фимочкой на полу на кухне в компании чашек чая, Шизы и выключенного света и стали ждать Димку. Который, собственно, не спешил возвращаться домой. Что, в принципе, для друга-домоседа было нестандартно. Так они просидели почти час в полной тишине, прежде чем Серафим спросил: — А ваш друг точно согласится, чтобы я у него рисовал? — Скорее всего, да, — ответил Псих и достал телефон, чтобы посмотреть время и заодно написать Нику, чтобы тот узнал, где вообще Морин пропадает. — А ваш друг… он какой? Серёжа оторвал взгляд от телефона и посмотрел на Серафима, слегка озадаченный таким вот вопросом. — Нормальный, — ответил он и принялся набирать сообщение на телефоне. — Да нет, я не о том, — взмахнул руками парень. — Он как человек какой? Чего мне ожидать? Серёжа отложил телефон и задумался, прежде чем ответить: — В принципе, нормальный. — Очень информативно, — буркнул Серафим, и Серёжа даже удивился, потому что впервые слышал от парня намёк на сарказм. — А что я тебе ещё скажу, если он действительно нормальный? Самый обычный парень. Но, наверное, Серёжа погорячился, потому что именно в этот момент ключ в замке повернулся и в коридор вошёл некто, отдалённо напоминающий лешего в ореоле тусклого света из подъезда. По крайней мере, Психу так показалось. Это сколько же они с Димкой в живую не виделись, что у того вновь заросло лицо так, что и не узнаешь? Серёжа даже прифигел, вдруг осознав, что с их последней встречи прошёл практически месяц. Месяц, за который он даже к родителям не заехал. Да уж, так себе из него друг и товарищ, а сын и подавно. Псих настолько задумался, что забыл подать знак, проинформировав о своём присутствии. Так что, когда Димка вошёл на кухню с пакетами и щёлкнул выключателем, визг поднялся такой, что Серафим аж съёжился на полу рядом с ним. — Твою же мать, Психчинский, я чуть инфаркт не словил! — кричал Димка, а по полу катались пивные банки, рассыпавшиеся из пакета. — Вы с Идой совсем уже что ли страх потеряли? Что один, что другая! У вас там что, котелки свистят? И кого ты с собой притащил? Если это тоже уборщик, то убирайтесь из моей квартиры оба! — Да нет, художник, — ответил Псих, поднимаясь с пола и отряхивая чёрные джинсы, к которым помимо пыли пристала ещё и Шизина шерсть. Димка, наверное, сильно удивился такому раскладу, потому что успокоился и произнёс: — А-а-а, ну ладно, — а потом до него дошло, что он ляпнул, и, опомнившись, он вновь принялся орать: — Хотя почему ладно?! Таскаете в мою квартиру всех, кого не лень! То кошки, то бабушки, то дети, то танцоры. А теперь ещё и это! — Это Серафим! — представил парня Серёжа. — Здрасте, — промямлил тот с пола. По парню было видно, что он теряется в догадках: попытаться выбраться через балкон или ползком пробираться к выходу. Вариант подняться с пола Серафим, похоже, не рассматривал. — Привет, — ответил Димка и вновь переключился на Серёжу. — Я не потерплю такого к себе отношения! Вы с Идой меня ни во что не ставите! — Почему ни во что? Периодически мы ставим тебя в неудобные положения! — попытался пошутить Серёжа. Но пошутил он явно неудачно. Димка выпучил глаза, тяжело вздохнул и принялся подбирать банки с пивом с пола и запихивать их в свой забитый донельзя холодильник, старательно игнорируя своих незваных гостей. Продолжалось сие действие минут пять, не больше — больше Серёжа не смог терпеть. — Дим, ты что, обиделся? — спросил он у спины друга. — На тебя обижаться смысла нет, — буркнул Димка. — Тебя и так уже Вселенная обидела. Я просто понять не могу, почему мои, казалось бы, лучшие друзья не считаются с моим мнением и вечно создают мне какие-то проблемы. Я-то думал, у меня только Ида странная, но вы с Ником не лучше. Один змею притащил, другой — художника. Дальше-то что? — Какую змею? — выцепил из речи друга занимательный кусок Псих. Димка ничего не ответил и, развернувшись, ушёл в спальню, чтобы спустя пару секунд вернуться оттуда с небольшим террариумом, в котором, свернувшись колечком, спала маленькая, с ладошку, змейка. — Вот эту! — веско припечатал Димка. — Лизонька. Змея какого-то его друга, который свалил в командировку. Серёжа так и обомлел. Признаться честно, он с детства не любил ни пауков, ни змей, ни крыс. Хотя «не любил» — это мягко сказано. Он их боялся. Не панически, конечно, но вполне себе сильно. Неудивительно, что Серёжа отошёл подальше, когда Димка поставил стеклянный ящик Пандоры на пол и достал оттуда змею. Голой рукой достал. Ещё и погладил по голове. Серёжу аж передёрнуло. — В принципе, Лизонька — змейка очень милая. Только вот кормить её приходиться мышами, а зрелище это не для слабонервных. Благо, кормить нужно не каждый день, а то я на это не подписался бы. — Милая? — брезгливо поморщившись, переспросил Серёжа. — Это чудовище какое-то. — Сергей Павлович, вы не правы, — подал голос Мочалин, соизволив подняться с пола. — Змеи — одни из самых прекрасных созданий в мире. У них самые невероятные окрасы. И столько искренней любви и обожания было в голосе Серафима, что Серёжу передёрнуло второй раз. А затем ещё и третий, когда Мочалин продолжил разговаривать, что с ним случалось крайне редко. — У меня раньше было три змеи. Свиноносые ужики, я их звал, как поросят: Ниф-Ниф, Наф-Наф и Нуф-Нуф. Мне их бабушка на восемь лет подарила. Они у меня долгожителями были, почти тринадцать лет прожили. — И давно умерли? — с искренним интересом спросил Димка, продолжая гладить змейку. — Не знаю. Я когда в университет уехал, у мамы террариум разбился, а ужи куда-то уползли, — теперь уже с грустью ответил парень. — А по поводу кормления не переживайте. Змеи питаются куда аккуратнее тех же собак. Вот у нас дворовый пёс был, так тот вообще свинья свиньёй. Вечно пасть грязная, так ещё и коровьи лепёхи в поле жрал. А папка мой как напьётся, каждый раз к нему в будку лазил целоваться. И при этом боялся моих чистеньких красивых змеек… Удивительное дело, но всю свои поистине длинную речь Мочалин выдал без единого заикания. При других обстоятельствах Псих придал бы этому факту куда больше значения, но тут имелся огромный отвлекающий фактор в лице Лизоньки, которая проснулась и, подняв свою голову, принялась озираться по сторонам. — И что, просто дал мышку — и всё? — Ну да, — ответил Серафим. — Там вопросов больше с содержанием, чем с кормлением. Температура определённая нужна, убирать террариум нужно регулярно. Вентиляция, влажность, отсутствие сквозняков. Домик мыть нужно. — И как часто? — спросил Димка, убрав Лизоньку обратно в террариум. Отчего мозг Психа вновь включился в работу. — Раз в неделю минимум, — ответил Мочалин. Морин страдальчески вздохнул — так, словно на плечи его обрушилась целое небо, и теперь оно давит его в грязный грунт. Такая своеобразная версия Атланта. — Я убью когда-нибудь Ника. Он сказал, что её только кормить-то и нужно. И тут мозг Психа заработал на максимум, и он выдал: — Димочка, ну так ведь это судьба! Давай ты будешь предоставлять Фимочке пространство для художеств, а он — следить за змеёй? И все будут в плюсе! И я, и ты, и Ида, и Серафим. — Знаешь, — начал Димка, — я даже не удивлюсь, если это всё окажется спланированной манипуляцией от вашего злокозненного трио. Мол, давайте поставим его в безвыходную ситуацию, чтобы ему не оставалось ничего, кроме как согласиться на наши требования. Псих поднял руки кверху и наигранно произнёс: — Торжественно клянусь, что не имею к этой Лизоньке никакого отношения! — Сделаем вид, что я тебе поверил, — буркнул Димка. — Что до вас, Серафим, предоставлю вам квартиру исключительно на один день в неделю. Придёте, накормите змею, уберёте за ней — и можете рисовать. Как вам такие условия? Серафим, не будь дураком, тут же принялся кивать, и Псих мысленно ему поаплодировал. Может же, когда хочет, не строить из себя стеснительного идиота. В общем, примерно так и закончилась заговорщически-убедительная программа Психа на день. Свою команду пристроил, Алёшу заагитировал. Серафима, так сказать, сбагрил на попечение. В принципе, минимальный список дел он завершил. Оставалось только зарегистрировать страницу отеля в соцсетях и подготовить начальный план постов. Чем Серёжа, собственно, и занялся вечером, после того как отвёз Серафима домой. Нужно будет сходить завтра с Белозёровым сделать нотариальную доверенность на все бюрократические манипуляции — и можно трогаться. А ещё завезти Саше кота и наконец посмотреть, в каких условиях живёт его персональная Ведьма-писательница. И почему-то сама мысль об этом Сергея самую малость будоражила. В хорошем смысле, а не как Лизонька…Глава 13. Псих — переговорщик? Нет… Псих — заговорщик!
13 октября 2023 г. в 11:00
В жизни Сергея крайне редко случались дни, когда ему приходилось выступать в роли переговорщика. На его долю подобные развлечения выпадали нечасто. Хотя он в принципе считал, что у него получалось неплохо. Он ведь смог убедить Сашу попробовать вступить с ним в отношения и смог убедить Иду не лезть в эти самые отношения. А когда-то давно смог убедить Ника, что краситься в зелёный на спор с Идой не лучшее решение. И даже однажды убедил Димку не прыгать. С горки в детском саду.
Но вот когда дело касалось Белозёрова — и не того, что старший — котелок Серёжи начинал варить в обратную от сообразительности сторону. Он временами так сильно любил этого парня, что готов был прошибить лоб. Конечно же, не свой. Но, к сожалению, желание стукнуть человека головой о стол и попросить пересмотреть свои жизненные ценности в методичке психологов записано как «нежелательное поведение».
Серёжа долго думал ночью, а стоит ли вообще связываться с Алёшей и его бесконечным подростковым кризисом. Подобный контакт явно не облегчит ему жизнь, да и нервы потреплет знатно. Однако под утро Псих уже просматривал видео журналистских проектов из Лёшиного диплома, которые когда-то давно скидывал ему Михаил, банально хвастаясь успехами сыночка.
И да, Алёшка очень гармонично смотрелся в кадре. Но, что самое парадоксальное, Белозёрский сынок к тому же почти филигранно умудрялся привлекать внимание не к себе, а к ситуации. Не бахвалился. Чётко. По сути. Даже красиво.
Так что утром, за чашкой кофе и словесно договариваясь с котом о хорошем поведении, Сергей взял с себя обещание, что договорится сначала с Белозёровым, а потом и с Алёшей. И исключительно из чувства мелкого пакостничества он позвонил начальнику почти в семь утра, чтобы далеко не отходить от кассы, так сказать.
Михаил, который в это время ещё сладко спал, совершенно не обрадовался ни ранней побудке, ни, уж тем более, бодрому голосу Психа в трубке. А уж его шедевральными идеями, высказанными так радостно и счастливо, совершенно не проникся.
— Психич, ну сколько можно-то? Ты, как всегда, в своём репертуаре, — сонно зевал в трубку великий создатель проблем Серёжиных. — Ладно, хрен с тобой, приеду к одиннадцати, и мы всё обсудим.
Отключившись, Белозёров, наверное, отправился дальше досыпать, а Серёжа пошёл составлять список того, что нужно купить, чтобы отправить Таза к Саше. Педант в нём проявился на славу. Он честно пытался предусмотреть всё: даже лежанку новую собрался купить, хотя у Таза не было этой самой лежанки примерно никогда. Он относился к той породе котов, что спят там, где ночь застанет. Периодически ночь заставала Таза в раковине ванной или на полке в шкафу.
Хотя в историю о том, как Ник в прошлый раз искал Таза по всей квартире, а нашёл того на крыше, мол, кот вылез через мансардное окно позагорать, Серёжа всё-таки не верил. Ведь его толстожопый котик выше стола не прыгал никогда в жизни. Да и в тапки никогда не гадил. Правда, однажды из чувства мести насрал Димке в ванной, точнехонько на пену, в которую тот собирался залезть. Ох, как же тогда орал в трубку друг… Даже угрожал, что лапы Таза больше в его квартире не будет. Но даже тогда Сергей смог убедить отходчивого Димку, что такое больше не повторится.
Причинно-следственные связи никто так провести и не смог. Хотя Серёжа всё-таки склонялся к варианту с местью за стерилизацию Шизы. Димка категорически не соглашался, ссылаясь на то, что кот не может быть таким умным. Спорили они долго, наверное, с месяц точно. А перестали только из-за предложения Ника и Иды пойти к гадалке, чтобы раз и навсегда решить эту дилемму, раз уж Таз не в силах рассказать, почему он совершил столь не свойственный для него поступок. Ни Дима, ни Серёжа идти к гадалке не захотели, так что спор так и канул в века.
Псих вспомнил об этом случае, когда выходил из квартиры, и настоятельно попросил кота не поступать так у Саши. И Бальтазар, кажется, кивнул, хотя, возможно, у него вновь зачесались фантомные яйца, и он просто решил их почесать.
Так что всю дорогу до работы Серёжа пытался убедить себя в том, что они с Тазом договорились, и во время командировки Саша не будет ему звонить и вопить в трубку, что кот подрал её шторы с диваном и насрал посреди кровати.
Вот примерно так и получилось, что в одиннадцать на встречу с Белозёровым-старшим Псих явился вздёрнутый и какой-то нервный. Так что и диалог получился не очень. Крики в духе «мой сын будет работать в рекламе!» и ответные вопли в стиле «да кому он в этой рекламе нужен?!» слышал, наверное, весь верхний этаж. Вот только рядом с вывеской Агентства соседствовали лишь голуби, секретарша, да замдиректора, которым не с руки было распускать слухи.
Примерно час Псих с Белозёровым просто орали друг на друга. И только когда Михаил запустил собственный телефон в стену, сопроводив сие действо криком: «Я так сказал!» — начался нормальный разговор.
— Вы же понимаете, что держать его за столом в «РеклаМаме» абсурдно? — спросил Псих, снова плюхнувшись в мягкое вельветовое кресло. Кабинет Белозёрова представлял собой ту самую кашу, что творилась в голове у этого человека. Тут тебе и дубовый стол, и панорамные окна с новогодними гирляндами на них. Бархатные и вельветовые кресла, персидский ковёр на полу. Репродукции картин эпохи Возрождения на стенах и кожаный красный носорог рядом со столом. Почему-то именно носорог каждый раз вызывал у Серёжи море вопросов.
— А где его держать? — спросил Белозёров, поднимая разбитый телефон с пола. — Отправить его в Москву, чтобы он там писал статьи в жёлтой прессе? Вот только он на это не согласится. Сплетни выше его достоинства. Алёше подавай карьеру беспринципного журналиста, который всех бесит. Серёжа, а я жил в то время, когда сующим свой нос в чужие дела этот самый нос отрезали. И я не хочу однажды утром узнать, что мой сын разбился на машине, потому что перешёл дорогу не тому человеку.
Начальник сел в своё кресло, а разбитый телефон он запихнул в ящик стола — к сотне-другой таких же. На памяти Сергея Белозёров швырялся телефонами раз сто, не иначе. А так как рука у того была тяжёлой, ни один телефон таких полётов не пережил.
— Серёжа, что бы ты мне не говорил, — устало продолжил Михаил, — я своего сына знаю. Более упёртого барана ещё поискать надо. Вот ты думаешь, он из-за меня согласился в Агентстве работать? Мол, злой папочка настоял, а сыночка согласился?
Псих кивнул.
— А вот и нет, Психич, меня и моё мнение Алёша на хрене лысого вертел несколько раз и в разные стороны. То, что я ему сказал здесь работать, он воспринял в штыки и собирался первым же поездом уезжать из города. И, если бы не его бабка, без понятия, где бы мы его сейчас искали.
— Это как? — как болванчик спросил Псих, который эту историю слышал впервые.
— Сам без понятия, — ответил Михаил тоном человека, который остался за бортом сакральных знаний. — С него вроде как обещание взяли, что, пока бабка жива, он ни в какие сомнительные истории ввязываться не будет. Вот он это обещание худо-бедно и держит. А то, что руководитель из него, как из меня оперный певец, я и сам знаю. Но не могу же я собственного сына поставить на должность стажёра? Меня мои же засмеют. Да и уволить его я не могу.
— Тогда почему не согласиться на мою идею? Вы же сами мне его в помощники предлагали! — ввинтил вопрос в канву бичеваний Белозёрова Сергей. — Годик-другой побудет лицом отеля, а там, глядишь, и втянется.
— Я с рекламой так же думал, — иронично выдал Белозёров. — Годик-другой — и он непременно втянется. Только вот уже третий пошёл, а воз и ныне там. Ты, кстати, в курсе, что он пишет разоблачающие статейки для местной газеты? Втихаря, конечно. Не под своим именем. Но я прочитал парочку. Там такие заголовки… «Каша детям или дача депутату? Десять квартир Филатова». А Филатов, Серёжа, бывший глава ГАИ, и я ему лично на лапу давал не единожды. Так что откуда у него десять квартир, и дураку ясно. А вот мой дурак того и гляди получит в бубен.
— Ну, так его увозить отсюда надо на время хотя бы и переключать на что-то другое, — гнул свою линию Псих.
— И куда ты его увезёшь? На речку? Топить? — иронично желчно поинтересовался Белозёров. — А я ведь говорил жене, что «Алёша» — это диагноз. И раз ей хотелось богатыря, то сына нужно было называть Добрыней или хотя бы Ильёй.
— На озеро. Но не топить, а работать, — внушал Псих. — Без интернета и подальше от города.
— Да не поедет он, — махнул рукой Михаил. — Упрётся рогом, и ничего ты с ним не сделаешь.
— А если сделаю? — может, переговорщик из Серёжи и был так себе, но на слабо он всегда брать умел.
— Даже не знаю, что тебе сказать, — хмыкнул мужчина, почесав свой лысый подбородок. — Я сильно сомневаюсь, что он согласится.
— Давайте договоримся: я сделаю так, что ваш сын согласится, а вы подтвердите каждое моё слово в случае чего.
Белозёров фыркнул:
— Что, и его собрался брать измором? Ох, Психич-Психич, годы идут, а твои методы не меняются.
— Кто сказал, что я буду брать его измором? У меня на это времени нет. В пятницу уже ехать надо. В крайнем случае — в субботу.
— Ладно, Серёж, делай, что хочешь, — кивнул начальник. — А что касается расформирования твоей команды, ты уверен? Сейчас отдашь своих ребят другим, а потом что делать будешь?
— Не захотят вернуться — соберу новую, — пожал плечами Псих. — Держать их без работы полгода, а то и год, я считаю неразумным.
— Как хочешь, Психич, как хочешь. Как говорится, вассал моего вассала не мой вассал.
Разошлись с Белозёровым они относительно на дружественной ноте, хоть и успели потрепать нервы друг другу. Да и Серёжа заручился не только поддержкой начальника, но и обзавёлся рычагом воздействия на Алёшу. Даже нашёл в интернете ту самую статью про Филатова. Читая которую, Псих поймал себя на мысли, что, попадись та ему даже просто так, он бы понял, кем та была написана. Ведь у Алёши имелся своеобразный стиль: чрезмерная инверсия чуть ли не в каждом предложении, характерные слова и связки. А ещё поистине вселенская любовь к риторическим вопросам. Алексей словно не статью писал, а интересовался мнением читателя на ту или иную тему. Хотя, возможно, так быстро выявить автора статьи помогло утро, проведённое наедине с видеорепортажами Алёши, в которых всё вышеперечисленное проскальзывало так же ярко, как и в тексте.
Правда, псевдоним Алёша выбрал такой, что Серёжа ржал долго. Это надо же было додуматься назваться «Правдорубом». Словно меч богатыря, а не имя журналиста. Признаться честно, такого пафоса от мелкого создателя проблем Псих не ожидал.
Да и если уж говорить откровенно, переговорщик из Психа действительно так себе. Зато шантажист, пожалуй, от бога.
Так что именно предыдущая последовательность событий и привела Сергея в обитель Алёши, аккурат после общего собрания, где он филигранно раскидал своих рабочих направо и налево. Правда, подчинённым Псих не стал говорить, что кадровые изменения продлятся долго, а решил ограничиться размытой формулировкой «до зимы точно, а там посмотрим».
Диалог же с Алёшей Псих начал радушно, даже улыбку натянул широкую, мол, дружище, посмотри, какая классная идея, ты точно должен подписаться, и плевать, что это выглядит так, словно я пытаюсь заманить тебя в секту!
Своей улыбке Серёжа и сам не верил, так что неудивительно, что Алёша не возрадовался, а скорее даже как-то сник. Как человек, весь день работающий, мечтал о бутерброде с красной рыбкой, лежащей в холодильнике, а, придя домой, вдруг обнаружил, что та стухла. Вот примерно такая смесь разочарования и грусти отразилась на лице Белозёрова-младшего.
А Псих в принципе понял, что значит быть продажником товаров, которые, если честно, никому не нужны.
— Сергей Павлович, вы приболели? — спросил Алёша, и примерно тот же вопрос читался во взгляде работника, сидящего рядом, имени которого Серёжа банально не знал.
— Абсолютно здоров, — ответил Псих, решив перестать улыбаться, как сектантский агитатор.
— Понятно, — кивнул Алёшенька. — Тогда это, я так понимаю, папина идея?
— Ещё с утра была моя.
Алёша снова кивнул так, словно подтверждал собственные мысли.
— Тогда вы точно больны. Давайте вызову скорую?
— Нет, Лёш, давай-ка лучше выйдем и поговорим. Наедине.
— Сергей Павлович, — мужчина слегка отодвинулся в кресле, — я не ваш подчинённый, чтобы вы решали вопросы со мной кулаками.
У Психа в этот момент глаз задёргался от шока, а откуда-то из-за спины раздался до боли знакомый смех, и, обернувшись, он увидел привалившуюся к дверному косяку Сашу, которая честно пыталась зажать рот рукой, чтобы не ржать во весь голос.
С одной стороны, Серёжа почувствовал себя идиотом. С другой — рационально произнёс:
— Пойдёмте втроём тогда — уж при Александре Петровне я вас бить точно не буду.
Саша аж глаза выпучила и, подобравшись, кивнула:
— Обещаю всё снимать на камеру. Если босс решит вас избить, вместе пойдём подавать на него заявление.
— Вы сумасшедшая что ли? — спросил Алёша, теперь уже поглядывая на Сашу. — И что с вашими волосами?
Не сказать, что этот вопрос не интересовал Психа — он тоже заметил странную Сашину чёлку ещё на собрании, — но почему-то в интерпретации Алёши он его самую малость разозлил. Поэтому Серёжа даже обрадовался, когда девушка ответила в привычном для себя ключе, а не пустилась в сложные разъяснения:
— Сергей Павлович в жгутик скрутил и зажигалкой поджёг, — с серьёзным лицом произнесла Саша и даже носом шмыгнула. — Отчёт не вовремя сдала.
Глаза у Алёши стали, как блюдца, и он, покачав головой, вскочил с кресла:
— Я с вами никуда не пойду!
— Пойдёте, господин Правдоруб, — разыграл свою козырную карту Псих, а у Белозёрова так вытянулось лицо, что он стал напоминать всем известную картину «Крик».
— Вы… вы... в… — шевелил губами он. — Откуда?
— Алексей Михайлович, пойдёмте выйдем и поговорим. Пожалуйста.
И Алёша, что неудивительно, пошёл, как подсудимый на плаху. Собственно, как и Саша, которая пошла за ними с милой улыбкой. И когда они с Психом пересеклись, она шёпотом произнесла:
— Я чисто позырить.
Псих усмехнулся и кивнул.
Такой вот нехитрой компанией из трёх человек они потопали на крышу агентства, чтобы поговорить в тишине и без лишних глаз.
Крыша «РеклаМамы» представляла собой огромное пустое пространство с вентиляционными коробами и неоновой вывеской, которая у Серёжи вызывала отторжение на каком-то поистине глубинном уровне. Да и день сегодня стоял не совсем погожий, а скорее даже ветренный. Такой, что волосы летали во все стороны. Саша даже психанула и завязала свои резинкой.
Если честно, крыша вообще не самое подходящее место для разговоров — хоть людей там и не наблюдалось, но вот шума было хоть отбавляй: система вентилирования гудела так, что о тишине можно было только мечтать.
Серёжа отошёл подальше от коробов и привалился плечом к стойке, поддерживающей вывеску.
— Откуда вы узнали? — в лоб спросил уже успевший немного оклематься Алёша.
— Да так, провёл сравнительный анализ, — без зазрения совести соврал Псих. — У каждого человека есть своя характерная манера изъясняться. А у вас, господин Правдоруб, она уж больно запоминающаяся.
Алёша посмотрел на Сашу, которая переводила изумлённый взгляд с одного мужчины на другого, явно пытаясь понять, что тут вообще происходит, и спросил:
— Может, она уйдёт?
— А как же задокументировать побои? — воскликнула Саша и, достав телефон из заднего кармана, потрясла им в воздухе.
И, прежде чем Алёша успел что-то сказать, Псих вмешался:
— Саша уже в курсе ваших маленьких статейных дел.
Саша вскинула брови, как бы спрашивая, в курсе чего она там должна быть, а вслух ответила:
— Да-да, в курсе.
— И кому ещё вы успели растрепать?
— Пока никому, — ответил Псих. — И не расскажу, если ты мне поможешь.
— С чем? — спросил Алёша так, словно под волной потрясений забыл, с чего всё начиналось.
— С отелем, Алёша, с отелем, — вновь повторил ему Сергей. — Мне нужно лицо для соцсетей, и твоё мне очень подойдёт.
— Сергей Павлович, я не модель и не актёр, даже не рекламщик. Я грёбанный журналист! — таки вспылил Алексей Михайлович. Ноздри раздуваются, взгляд безумца — в общем, всё, как у папы, когда он швырял сегодня телефон. Того и гляди запулит чем-нибудь в кого-то близстоящего.
— Алёшенька, — позвал его Псих, — успокойся!
— Я вам не Алёшенька! — крикнул парень.
— Хорошо, «не Алёшенька», ты знаешь, в чём сходство между риелтором и сутенёром?
Необычный вопрос поставил Белозёрского сынка в тупик. Он так и застыл, уставившись на Психа взглядом человека, который ничего не понимает. Совершенно ничего.
— И тот, и другой пытаются продать то, что им не принадлежит, и берут за это процент от продажи, — философски произнесла Саша, и все вновь посмотрели на неё. Особенно Алёша. — А что ты так уставился на меня? Это логично!
Серёжа хмыкнул:
— Вообще я хотел сказать, что и первый и второй по сути своей рекламируют продукт. И у журналиста с рекламщиком та же аналогия — разница лишь в том, что рекламщик освещает продукт, а журналист — ситуацию.
— У вас с отцом всё всегда к рекламе сводится, — буркнул Алёша. — Иногда мне кажется, что ему вас усыновить надо было. Глядишь, счастливей был бы.
— Нет уж, спасибо, — процедил сквозь зубы Сергей. — Меня мой отец более чем устраивает. А в ваши семейные разборки как-то лезть не очень хочется. Но давайте вернёмся к нашему вопросу, господин «не Алёша».
— Сергей Павлович, хватит так со мной разговаривать! — продолжал кипятиться Алёша, отчего Саша откровенно забавлялась: в её глазах так и плясали чёртики. — Я вам что, ребёнок что ли?
— Да нет, просто обычный капризный взрослый, — пожал плечами Псих. — А теперь по отелю. Ты работаешь лицом отеля и снимаешь, так сказать, репортажи с места событий. Что-то вроде «Как я проводил воду и разборки с местной администрацией». А я помалкиваю и не рассказываю твоему папуле о твоих маленьких хобби.
Алёша некоторое время мялся, а Саша тем временем пожала плечами и, всё-таки включив камеру, шёпотом произнесла:
— Вещдок.
Однако молчание Белозёрова всё затягивалось и затягивалось, а по его лицу было понятно, насколько серьёзный мыслительный процесс идёт в его мозгу. С одной стороны, он явно не хотел ввязываться в столь сомнительную авантюру, с другой — его маленький секрет мог быть раскрыт.
— Алексей Михайлович, давайте быстрее, — попросила Саша. — Память на моём телефоне не резиновая.
— Меня отец не отпустит, — Алёша выдал самый бронебойный, по его мнению, ответ. — Вы же знаете, он хочет, чтобы я работал в «РеклаМаме».
— А ты будешь и дальше работать. Кто против-то? Просто помимо своих основных задач будешь ещё и другие функции выполнять.
Алёша вновь покачал головой.
— Отец будет против.
— А если я его смогу убедить? — с триумфальной ухмылкой спросил Псих. — Что тогда?
Белозёров тяжело вздохнул и ответил:
— Тогда я соглашусь.
— В таком случае пакуй вещички и жди звонка от папы. В субботу выдвигаемся.
— Ладно… — буркнул Алёша. — Могу быть свободен?
— Скатертью дорожка, — ответил Псих и махнул рукой Саше, чтобы она выключала камеру.
А Алёша же поспешил скрыться в неизвестном направлении лестницы, и даже сквозь шум вентиляторов до Серёжи доносился его тихий мат. Что-то про конченного мудака и шантажиста, которого нужно подвесить за краник к дереву и бить палками. А рядом повесить ещё и папулю.
— А он реально думает, что мы его не слышим? — спросила Саша, провожая парня слегка ошалевшим взглядом.
— Нет, думаю он прекрасно понимает, что я его слышу, — громче, чем надо, ответил Сергей. — Но думает, что меня так можно обидеть. Господин Правдоруб, мудак — это почти синоним к моему имени!
Алексей развернулся прям у лестницы, выставив на всеобщее обозрение свой средний палец. Серёжа лишь усмехнулся и ответил почти радушно:
— Милый, смотри не споткнись, а то лестница крутая. А мне маскот нужен живой и здоровый.
— Вначале с отцом договоритесь, — ответил Белозёров так, словно не верил в возможность подобного исхода, и наконец ушёл.
Серёжа позволил себе по-настоящему рассмеяться, только когда за парнем хлопнула тяжёлая металлическая дверь, отрезая того от шума и разговоров на крыше. И, пока Псих откровенно веселился, Саша смотрела на него взглядом человека, который очень сильно сомневался в душевном равновесии коллеги.
Сощурив глаза, она вполне вкрадчиво попросила:
— Господин Психчинский, поведайте, пожалуйста, что за бум устроили тараканы на вашей фабрике? И как вы собираетесь договариваться с Белозёровым старшим?
Псих хохотнул в последний раз и ответил:
— Так я уже договорился.
Саша присвистнула и скорчила изумлённо-поощрительную гримасу:
— Так ты у нас, оказывается, не только шантажист, но ещё и заговорщик? Мои овации. Снимаю шляпу перед вашими тараканами.
— Можешь ещё и цветов подарить, — предложил Псих.
— Эй, нет, — махнула рукой Саша. — Цветы ты вон с Белозёрова требуй, раз уж крутишь из него верёвки не хуже его жены. Я вот только одного не пойму: мелкий-то тебе зачем? Он же проблем столько создаёт, что и за год не разберёшь.
— А что, я один должен мучиться и отдуваться на этой стройке?
— Да нет, не должен.
— Вот и я о том же. Так что пусть Алёшенька ходит по всем инстанциям, а я буду его на камеру снимать. Целое реалити-шоу в режиме онлайн запущу: «Алёша и бюрократия».
— Так там же интернета нет, да и связь через раз. Как ты его в реальном времени делать собрался?
— Местные сим-карты. Я у тамошнего бензо-барыги спрашивал — напряга с интернетом у них особо нет, просто некоторые операторы в их глуши не ловят, а остальные работают вполне сносно. А ещё на главной улице проведено оптоволокно.
— А главная — это какая? — с долей скепсиса спросила Саша.
— Как раз та, где живёт бензо-барыга.
— Шикарно, — кивнула девушка. — Значит, ты останешься на связи?
— В принципе, должен.
— И надолго?
— Не знаю, первую поездку хотелось бы закончить до Никитиной свадьбы. А то не хочется мне быть тем самым свидетелем, который является с корабля на бал.
— А почему бы и нет? Представляешь, как работники ЗАГСа офигели бы, прикати ты к их дверям корабль?
— Саш, я, конечно, человек экстраординарный, но не экстравагантный.
— И очень зря! — выдала она, а потом, что-то вспомнив, добавила. — Кстати, о Никитиной свадьбе… Ни слова жениху о нас до самой свадьбы. Понял?
— Это что за приказы такие? — удивился Серёжа.
— Я не приказываю, а прошу. Ты, как заговорщик, должен меня понять, — развела она руки в стороны.
— Госпожа Клевер, что вы удумали? — заинтригованно спросил Псих.
— Сюрприз! — ответила она.
— А мне не положено знать, в чём конкретно заключается сюрприз?
— Тогда это будет не сюрприз, — пожала плечами Саша.
— Не веришь, что я умею держать секреты?
— Верю! — категорически заявила Саша. — Поэтому и прошу молчать.
Сергей хмыкнул и произнёс:
— Окей, тогда я тебе поверю и подожду развязку. Но взамен попрошу рассказать, что произошло с твоей чёлкой. Только правдивую версию, а не великолепно-ироничную.
Саша нервно хохотнула и принялась вещать. Начав рассказ с собственного дня рождения и деда, явившегося вусмерть пьяным в компании каких-то алкоголиков, и закончив странного вида шубой, которую сегодня она сожгла в мамином кострище.
Серёжа, конечно, знатно повеселился с рассказа, особенно с того момента, когда в нём фигурировала его скромная персона.
— Вот ты просто представь, — явно забавлялась Саша, — разговариваю я с тобой по телефону, а в этот момент на меня блюёт дед!