***
В некоторые дни я завидую своему папе больше, чем обычно, хотя бы потому что он работает сам на себя и ему не нужно сидеть в офисе с умным лицом и делать вид, что работаешь, хотя на деле все свои задачи ты выполнил и теперь просто просиживаешь место. Потом я, правда, вспоминаю, что папуля у меня живёт по девизу «жопа в мыле, присел — значит, сдох», и как-то желание завидовать отпадает напрочь. Но это не меняет того факта, что до обеда я сделала всё, что могла сделать. И, так как Психчинский потонул в строительстве отеля и новых задач пока не подкидывал, делать мне, в принципе, было нечего. Опять. В отличие от Таши, которая сидела над техническим заданием для своего последнего рекламного проекта. Если я правильно поняла, то был ребрендинг старого магазина с шубами. Они хотели перейти на новую целевую аудиторию и привлечь молодёжь, вот только ассортимент оставлял желать лучшего ещё в годах девяностых, и тот факт, что у них имелось своё производство и даже, прости, Господи, дизайнер, не спасал. Таша на досуге показала мне пару фотосетов, которые они загрузили в свои социальные сети, и я поняла, почему нет продаж. Знаете, цыганские броши на норковых шубах в пол, да ещё и с капюшоном и пришитыми к нему длинными вязанными шнурами, которые предлагается обматывать вокруг шеи, как шарф, явно понравятся не всем. А уж раскраски-то какие — чисто барские! Да ещё и с названиями какими! Я бы даже купила себе шубу с названием «Осенняя сладость», если бы на деле цвет не был грязно-рыжим с какими-то подпалинами. Так что Таше было явно не до меня и моей скуки. Она ломала голову над работой, попутно умудряясь отвечать на звонки родственников, которые спешили поздравить её со свадьбой. Закончив очередной такой звонок фразой: — Ничего страшного! Конечно же, мы не обидимся, что вы не можете приехать на нашу свадьбу из Удмуртии. — Она с тяжёлым вздохом откинулась на спинку кресла и вытянула под столом ноги. Вид у неё при этом был такой замученный, что мне стало жалко свою коллегу. Как только Таша повесила трубку, она, прищурившись, словно обдумывая что-то, минуту попялилась в стену за мной, а затем загадочно произнесла: — Минус семнадцать. — Чего? — не поняла я, к чему та клонит. — А, — Таша перевела взгляд на меня, и в этот момент я поняла, что она говорила сама с собой, забыв о моём существовании. — Да так, не забивай голову, просто очередные мамины коллеги, которых она позвала на свадьбу, отзвонились и сказали, что не приедут. — И скольких она позвала? — спросила я, сделав очередной глоток чая из кружки, за которым сходила ещё час назад. Да так и цедила его, потому что чай — не кофе. А кофемашина у нас на кухне сломалась. Я как раз стала свидетелем того, как Алёшенька-сынок пытается сварить себе кофе с самым кислым выражением лица на свете, а машинка, видимо, не выдержав контакта с ним, начинает пускать пар из всех щелей. Так что пришлось ограничиться обычным пакетированным чаем. — Человек сорок, наверное. Я так поняла, она позвала только тех, кто работает в её смену, — ответила Таша, а у меня глаз задёргался. — Но ничего страшного, они же все живут в разных городах, а у кого-то от работы на эти дни бесплатные путёвки в санатории, так что вот звонят и извиняются, что не смогут прийти. — Я думала, у вас будет тихая семейная свадьба, мол, расписались и пошли. — Я тоже так думала, — устало ответила Таша и нагнулась чтобы размять ноги, так что дальнейший её голос я слышала из-под стола. — А потом мама обзвонила всех родственников и своих коллег, написала моим старым одноклассникам и разослала им всем макет свадебного приглашения, который я скинула ей чисто для ознакомления. Благо, хоть до Никитиных родственников не добралась. — А что было бы, если бы добралась? — Да ничего хорошего, наверное, — ответила из-под стола Таша. — Он только своих ребят, да бабушку с дедушкой и маму звать хочет. Что-то вроде свадьбы в тихом семейном кругу. Я тоже так хотела. А теперь с моей стороны уже десятка два неизвестных мне личностей, и я без понятия, где их всех размещать и где вообще праздновать. С ЗАГСом-то всё решится на днях, и Ник начал обзванивать банкетные залы и турбазы. Сама понимаешь, сейчас пик спроса, и всё занято…. Я встала из-за стола и подошла к окну, чтобы тоже размять ноги, попутно думая над Ташиной проблемой. Мыслей в голове не было совершенно. Знакомых владельцев турбаз у меня не имелось, как и знакомых рестораторов. Как и знакомых с большими домами. Разве что Тихушница, родители которой вроде как жили в элитном коттеджном посёлке с частной территорией где-то в полутора часах езды от города. И я прекрасно понимала, с какой головной болью столкнулась Таша — собрать свадьбу за месяц, а то и меньше — это ещё постараться нужно. Так сказать, из кожи вылезти, вывернуть её и залезть обратно. Ещё и с таким количеством гостей… — Ксана, мама Никиты, — уточнила для меня Таша, — предлагала попробовать забронировать оранжерею нашего местного лесхоза, мол, там красиво и можно пофоткаться на память. Она периодически сама бронирует её для фотосетов. — Сомневаюсь, что они разрешат поставить там столы и устроить массовую попойку — после такого цветов уже не соберёшь, — хмыкнула я с огромным скепсисом в голосе. Таша же выпрямилась и вновь села в кресле. — Ноги последнее время отекают жутко, вся обувь жмёт, — пожаловалась она и затем продолжила: — Разрешение не проблема. Глава нашего Лесхоза уже давно подбивает к Ксане клинья. Так что она нас заверила, что Фёдор Михайлович сделает ей небольшое одолжение. Но есть одно «но»... — Какое? — спросила я. — В оранжерее мы все запечёмся, как куры в духовке? — Да, — кивнула Таша. — Там мало того, что солнце печёт в макушку через стеклянную крышу и нет никакого ветерка, так там ещё и отопительные трубы проходят. — Банька-парилка, — насмешливо протянула я. — А ещё варианты есть? — Красивых нет. Всё либо очень убого, либо очень занято. — А какие-нибудь домики снять не думали? — Думали, Никита уже обзвонил. То, что выглядит хорошо и свободно в ближайший месяц, стоит либо очень дорого, либо находится очень далеко. — Даже захочешь отпраздновать свадьбу — не отпразднуешь. — Да, — весомо припечала Таша. — И знаешь, что меня больше всего бесит? Когда Никита обзванивает отели и залы, ему все вежливо отвечают и выдают что-то в духе «нам очень жаль, что мы не можем вам помочь». А стоит позвонить мне — и начинаются упрёки, мол, а что это вы раньше не подумали? Да где вы сейчас зал-то найдёте? Мы вчера с Ником весь вечер сидели. Таша вдруг что-то вспомнила и рассмеялась. — Короче, звонили мы вчера уже, наверное, раз в седьмой, кажется, на ту турбазу, где в прошлом году корпоратив проводили. И там взяла трубку жуть какая мерзкая тётечка и таким тоном со мной разговаривала, словно я у неё потребовала сдачу в семьсот пятьдесят рублей одной бумажкой. Желательно новой, прям только что из-под станка. И она мне такая говорит: «Милочка, вы вообще даты видели? Сейчас самый сок, мест нет и не будет. Мой вам совет — переносите свадьбу на зиму, а лучше — на следующее лето. Глядишь одумаетесь и вообще замуж не пойдёте. Милочка, а оно вам вообще надо?» — тоном человека с завышенным чувством важности собственного мнения, передразнила Таша. — Никита всё это слушал-слушал — я просто телефон на громкой держала — и потом как выдал тоном заядлого бандита: «Заюш, да я бы с радостью перенёс, вот только меня сейчас полиция ищет, срок грозит за убийство. Хочу расписаться со своей Милочкой, пока не загремел». Она минут пять молчала, наверное, а потом тихо так произнесла: «У-удачных поисков», — и бросила трубку. Я коротко хохотнула. Хохмин, как всегда, в своём репертуаре. Я как раз собиралась сказать Таше, что её «почти муж» молодец и может вступиться за неё, когда это нужно, но тут открылась дверь нашего кабинета и в проёме показался ходячий букет роз.***
Фраза «пентиум подзавис», пожалуй, ещё никогда не играла для меня такими красками, как сейчас. Я сидела на подоконнике и во все глаза смотрела на огромный букет. Настолько огромный, что из-за него было видно лишь носки босоножек, да белую макушку, а ещё руки, которые пытались этот самый букет удержать. И вот мы с Ташей смотрели на это алое произведение флористического искусства и думали каждая о своём. Я — о Психе, Таша — о Нике. Нет, признаюсь честно, моё самомнение настолько велико, что я реально решила, что это мне курьер пришёл всучить букет от Психчинского, который ну просто жить без меня не может! Правда, думала я так недолго. Вплоть до того момента, пока с другой стороны букета не раздался Нинкин голос: — Сраный тупожор, чтоб тебя вывернуло и обратно ввернуло! — Трупожор? — переспросила я. Немного разочарованная, что такой потрясающий букет достался не мне. — Нина, ты с кем вообще связалась? — Не трупожор, а тупожор! — ответила стажёрка, пытаясь войти в кабинет, но букет в её руках оказался настолько огромным, что то и дело застревал. — Тупорылый ухажёр! Мы с Ташей переглянулись и, пожав плечами, я пошла помогать затаскивать букет. А что ещё делать? Не ломать же такое великолепие. Затащить цветы в кабинет, ничего не поломав, оказалось той ещё задачкой. Вот только на предложение Таши разрезать ленту и занести букет по-человечески Нина категорически заявила: — Ни за что на свете! После всех моих мук я обязана его сфотографировать и выложить — пусть все обзавидуются! Так что пришлось дальше затаскивать букет с горем пополам под постоянные Нинины причитания в духе «ой-ой-ой, кажется, сейчас сломается розочка», что было достаточно комично, потому что каждый раз за этой фразой шло упоминание тупожора, которого она самолично в котёл затолкает и будет варить исключительно с пираньями. И если вы подумали про ведьмин котёл, который, кстати, есть у моей мамы — только это скорее маленький котелок, чем полноценный котёл — то ошиблись. Нина имела в виду обычный, прозаический. Так сказать, адский. В общем, пока мы на пару с Яйцевой затаскивали это великолепие в кабинет, я успела вспотеть и тоже начала тихо проклинать неведомого тупожора. Таша же стояла в стороне и время от времени командовала и хихикала. Ей-то со стороны было забавно наблюдать за тем, как две женщины сражаются с одним несчастный букетом, который к тому был ещё и чертовски тяжёлым. Когда мы всё-таки справились с этой непосильной задачей и положили букет на пол, потому что ваз у нас просто не нашлось, то оказалось, что этот цветочный гигант занял практически половину свободного пространства в кабинете! Нина присела на крышку моего стола, пытаясь отдышаться, а я тем временем пыталась подсчитать в уме, сколько такой букет мог стоить, и цифры получились внушительными. Настолько внушительными, что мне начало казаться, что Яичный тупожор реально тупой, потому что так глупо размотать деньги ещё постараться надо! — Лучше бы деньгами отдал, честное слово, — рассеянно пробормотала я. Нина же посмотрела на меня, потом на букет, затем задумалась и ответила: — До такого он вряд ли додумается. А вот подарить мне огромного плюшевого зайца — запросто. Мы с мамой в прошлый раз это чудовище еле на чердак затащили, чтобы папа не увидел. Вы представляете, этот Тупожор нанял музыкантов, которые приехали на родительскую ферму, чтобы поздравить меня с днём рождения и всучить этого зайца. Благо, папы дома не было, а то он их прям там бы прикопал, когда они начали петь, — Нина откинула взмокшие пряди со лба и продолжила: — Ей-богу, картина маслом: в открытых ангарах вечерняя дойка, мычат коровы, а справа я с зайцем стою и слушаю рэп о том, какая я прекрасная. Жуть. Я от этого Тупожора с первого класса бегаю, а что толку-то? Сыночек папиного конкурента, мы с ним ровесники, так ещё и одиннадцать лет за одной партой сидели… — А у Тупожора имя-то есть? — спросила Таша, попутно ища, во что же всё-таки можно поставить букет. Ваза-то у нас в кабинете имелась — симпатичная и пластмассовая, — вот только в неё не влезла бы и половина букета. — Колька Митрошин, — с пренебрежением ответила Нина, и я сразу же нарисовала себе образ убогого и страшного парня-гнома, на фоне которого красавица Яйцева смотрелась бы просто богиней. — Сталкер фигов. Вот вы представляете, я думала, что от него отделалась, когда универ закончила. Устроилась на работу, маме сказала, чтобы ни в коем случае не говорила ни ему, ни его матери — а то они же с мамулей моей вроде как подружки… — Почему «вроде»? — спросила я. — Да потому что никакая это не дружба, Александра Петровна, — махнула рукой Нинка, откидывая взмокшие кудряшки с лица. — Встречаются раз в две недели и начинают друг перед другом хвосты распушать, кто из них лучше и круче. Так если бы они своими достижениями мерились — это ещё куда ни шло. Вот только что одна, что вторая обычные домохозяйки. Так что начинаются «а вот мой сын… а вот моя дочь… а вот мой муж…» беседы. Видимо, всё-таки проговорилась мама. Ну, или этот придурок за мной следил — не знаю. — Может, это любовь? — предположила с усмешкой я. А Нина посмотрела на меня, как на умалишённую, и ответила: — Какая любовь? Вы что, с дуба рухнули? Может, когда-то в детстве он и был в меня влюблён, а сейчас — точно нет. На папину ферму они лапу наложить хотят, вот и всё. Я же единственная папина наследница. А у нас давно спорные территории есть: при межевании нам кусок их земель перепал. — И почему ты так уверена в том, что его интерес только из-за денег? — спросила Таша, которая всё-таки нашла место для букета. Мусорное ведро, если быть точнее. Весьма иронично, но цветочкам так будет правда лучше. — Да потому что знаю! — категорично заявила Нина. — Я когда в университете на первом курсе была, этот идиот на какой-то вписке выдал, что «тупая Яйцева» — его пара на все времена, потому что так папа решил. А там моя подружка была, и всё на видео записала. Вот я с тех пор и делаю вид, что «тупая Ниночка» принимает все его подарочки и искренне не понимает, к чему он клонит. Так ещё и ходит на свидания с каждым встречным. Что с неё взять? Тупая же! — Да уж, — протянула я. Почему-то от истории Нины смешно мне не было. А Таша тем временем вышла из кабинета, чтобы набрать воды для букета. — Я честно верила, что ему однажды надоест и он отстанет. Вот только с каждым разом он ставки повышает. То путёвку нам с мамой на море подарит, то мой портрет у какого-то известного абстракциониста закажет, то обучение в автошколе подарит и права купит. Так что я ни на одно занятие не сходила, а правами обзавелась, — перечисляла Нина. — А теперь вот этот букет. Представляете, спускаюсь я сейчас в фойе, думала пойти чайку попить с пирожными в Тихой гавани, а там у Юльки курьер стоит с этим цветочным чудовищем и спрашивает, как меня найти. А у Юльки глаза круглые, и в них так и читается слово «зависть» капсом и с вензелями. Ну, я и разыграла шоу, что я очень рада и мне та-а-ак приятно. А потом я ещё и с Фимочкой у лифтов столкнулась! — И? — И! Посмотрел он на меня так, словно я предательница, и ушёл, ничего не сказав. А я вообще ничего такого не сделала… — трагически вздохнула Нина и послала букету очередной испепеляющий взгляд. — Надо с ним сфотографироваться, выложить и выкинуть к чёртовой матери. — Зачем выкидывать-то? — не поняла прикола я. — Домой забери, поставишь — будет стоять красивенький. — Ага, чтобы у меня потом папа спрашивал, откуда это и когда я приведу жениха домой. Вот такого вот мне счастья вообще не надо. Живут они себе тихо-мирно, верят, что у них цивилизованные отношения, вот пусть так и продолжается дальше, — отмахнулась от моего предложения Нина. — Но, если хочешь, можешь забрать его себе, пусть стоит такой красивенький у тебя дома и бесит Сергея Павловича. А если будет спрашивать, от кого, ты так загадочно хлопай глазками и говори, что подруга подарила или сама купила. — Ой, Нинка, какое же ты ещё дитё, — усмехнулась я. — Зачем мне это? — Чтоб ревновал. — Надо, чтобы доверял, а не ревновал. — Ой, ничего вы не понимаете, — скопировала мою усмешку она. — Если ревнует — значит, любит. — Если ревнует — значит, не уверен в себе, — парировала я. — Или во мне. — С вами спорить бесполезно. Вам всё равно ревновать незачем — мама всё выложит, что он к вам чувствует и насколько сильно любит. В случае чего — сдаст все явки и пароли, где был и что делал… Я собиралась ответить, что подобным не балуюсь и другим не советую заигрывать с высшими силами, но тут вернулась Таша с полным ведром воды и стало как-то не до того. Вначале мы фоткали Нину напротив окна с букетом, затем у стола. И всё это в сорока девяти позах и под разным ракурсом. Разве что с перерывами, потому что у Нины то и дело уставали руки. А потом был ещё один круг, когда Нина фотографировала Ташу. Я же фотографироваться не стала, так как не видела никакой смысловой нагрузки в том, чтобы фоткаться с чужим букетом. Разве что сфотографировала сам букет и отправила Психу с сообщением: «Если ты когда-нибудь решишь потратить деньги на такую фигню, я изобью тебя этим же букетом». Ответ пришёл минут через пять. «Лучше отдать деньгами?» «Сечёшь фишку», — настрочила в ответ я, пока Таша позировала у окна, а Нина пыталась её сфотографировать, усевшись на пол. «Так я вообще очень сообразительный парень, если ты не знала», — напечатал Сергей. «Ну-ка, сообразительный ты мой, сообрази на что ещё можно потратить деньги», — решила продолжить переписку я, подумав, что он точно должен дать правильный ответ. «На акции» — тут же ответил Псих, чем расстроил меня. Но прежде чем я успела написать, что он больше не сечёт фишку и вообще не сообразительный, пришло ещё одно сообщение. «Шучу. На книги или на книжный шкаф?» «Гений», — написала я и, добавив смайлик-сердечко, отложила телефон, чтобы помочь Нинке подняться с пола. Так и прошёл наш обеденный перерыв. Сначала шли фотографии, а затем в, как скажут мужчины, пустом бабском трёпе нашлось решение Ташиной проблемы. И да, наверное, мне не стоило удивляться тому факту, что решение предложила Нинка. Она вообще умела находить выходы из, казалось бы, тупиковых ситуаций. — Вообще вы могли бы договориться с кафешками в парке об аренде их веранды с условием, что продукты вы свои принесёте. А праздновать по факту в парке, — рассуждала она, усевшись на поверхность моего стола, выводя ногой кругляшки в воздухе. — В школе я мечтала как раз о такой свадьбе: с аркой из цветов и священником. Что поделать, насмотрелась зарубежных сериалов и решила, что идеальная свадьба должна выглядеть именно так. Потом, конечно, рыдала белугой, когда узнала, что вообще-то у нас браки заключаются иначе. — Нет, Нин, — покачала головой Таша. — Для крупного мероприятия с алкоголем в публичном месте, скорее всего, понадобится разрешение администрации. А его нам никто не даст. — Можно пить из бумажных стаканчиков, — тут же выдала компромисс Яйцева. — Точно нет, — категорично заявила моя соседка, пока я пила свой холодный чай и наблюдала за ними, как за героями микро-сериала. — Беседки на набережной? — Там тоже нельзя с алкоголем. Да и в одной беседке больше двенадцати человек не разместишь. — Тоже верно. Что-то я не подумала, — Нина надула губы и задумчиво поглядела на потолок. Посидела так с пару минут, а потом предложила: — А как насчёт нашего яблочного сада? — Нашего? — непонимающе переспросила я. — Ну да, — обернулась ко мне Нинка. — У нас на ферме большой яблоневый сад. И родители в летний сезон его сдают то под детские дни рождения, то под мастер-классы, то под фотосессии. Под свадьбы, правда, не сдавали никогда, кажется, но я могу спросить. Может, папа и согласится. — А если дождь? — с сомнением спросила Таша. — Купите или арендуете шатёр, — не собиралась идти на поводу у Ташиных сомнений Нина. — Не ищи проблем там, где их нет. — А если твой папа откажет? — То в бой пойдёт тяжёлая артиллерия. — Это какая? Мама что ли? — со смехом спросила я. Потому что в нашей семье так могли обозвать только Марфу Васильевну. — Нет, что ты, моя мама — божий одуван, слово против папы сказать не может. А вот бабушка, ну, папина мама, это прям серый кардинал в юбке. Стоит только ей слово сказать, как мой грозный папуля сдувается, как шарик на солнце. — Я не хочу, чтобы у вас в семье из-за меня скандал случился. — Да какой скандал, — отмахнулась Нина. — Скандал был, когда я хотела школу бросить и в модели податься. Или когда я на актёрское поступать хотела. А никакого скандала не будет, папа, скорее всего, сразу согласится. Он же у меня тот ещё любитель наживы. Козерог, что с него взять? Чувствует себя прекрасно только в обнимку с денежным мешком. — У меня мама стрелец, — хмыкнула я. — Так что я даже не знаю, что хуже. — Бабушка — овен, — ответила Нина, щёлкнув пальцами. — А папа у тебя кто? — Скорпион, — не задумываясь ответила я. Нина после моих слов аж в лице поменялась и передёрнула плечами: — Жуть какая. Как вы с ними вообще уживаетесь? Это же гремучая смесь! — Нормально уживаемся. Они уже давно притёрлись друг другу. Тридцать лет совместной жизни сделали из них идеальную пару, — ответила я. — Хотя, если верить бабушке, когда они только познакомились, ругались родители на каждом шагу. Так что баб Вася была в дичайшем шоке, когда они ни с того ни сего объявили, что собираются пожениться. Правда, на следующий день после свадьбы понесли заявление на развод подавать. Благо, в отделении ЗАГСа в этот день трубу с горячей водой прорвало и затопило буквально всё. Так что заявление у них не приняли. А после обеда они помирились. Нина рассмеялась в голос. — Вау. Что, в первую брачную ночь не сошлись характерами? — Не-е-е, папа на утро приревновал маму к соседу. А она послала его лесом и сказала, что не будет жить с ревнивым тараканом. Так что первые года полтора они то съезжались, то разъезжались. Скандалить перестали только когда мама месяце на седьмом была. — И что, с того времени тишь и благодать? — с неподдельным интересом спросила Нина. — Когда как, — честно ответила я. — Когда мы детьми были, ещё скандалили. Иногда даже крупно. Но последние годы ничего такого не было. — Эх, а у меня мамка-рыбка с этой своей вечной биполяркой. То она прекрасная и чудесная, а то через полчаса уже ни во что себя не ставит и загоняется по поводу и без. — О-о-о, да, — понимающе кивнула я, — у меня брат такой же. Вечно катается на ментальных качелях. — Так-так-так, — заинтригованно протянула Нинка. — А ты тогда кто в этой семейке? — Маленький котёночек. — С львиными замашками? — В точку! Пока мы с Нинкой обсуждали гороскопы, Таша смотрела на нас так, словно мы — две клинические больные и нам давно пора в дурку. Сама-то она в гороскопы не верила и наши диалоги воспринимала просто как забавный трёп, попутно вернувшись к работе. И, тем не менее, Нина выцепила у Таши согласие на яблоневый сад в комплекте с номером телефона. А ещё клятвенно заверила, что позвонит вечером после того, как уломает папу. Когда обеденный перерыв закончился, Нина всё-таки ушла от нас по каким-то своим стажёрским делам, а букет так и остался прозябать в нашем кабинете. Надо было видеть лицо Никиты, когда он пришёл часом позже напомнить Таше про поездку в ателье к его матери. Во взгляде так и читалась ревность, которая пропала лишь тогда, когда мы на пару с Ташей поведали ему историю Яичного Тупожора. Никита слушал нас, а потом выдал: — А с чего она вообще взяла, что это букет от Коли? У неё этих Тупожоров только в агентстве с десяток наберётся. — Он окинул нас с Ташей взглядом, полным сомнения, но затем всё-таки признался. — Вы вообще в курсе, что в прошлом месяце тут спор затевался, мол, кому Ниночка своё сердце подарит. Участвует действительно много людей — кто по фану, а кто и реально в неё влюблён. Даже Белозёровский сынок вроде как вызвался в соискатели. Признаюсь честно, в Никитины слова я не сразу поверила, решив, что он, как всегда, шутит. Это что вообще за детский сад такой? — Да ты что? — с сомнением протянула я. — Врёшь небось. — Ни в коем случае, — совершенно серьёзно ответил мужчина. — Там, если не ошибаюсь, спор длинною в год, по месяцу на каждого. Мы с Ташей переглянулись. В этот момент у меня аж глаз задёргался, потому что в голове созрел вопрос: — А сейчас чей месяц? — Без понятия, — хмыкнул Ник. — Но, если надо, могу узнать. — Узнай! — приказала Таша, теперь уже с какой-то брезгливостью взглянув на букет. — И не только того, кто в этом месяце участвует, а вообще всех. Надо же до такого додуматься? Гадость-то какая! — И на что спорят тоже узнай, — попросила я. Мне стало как-то не по себе от того, что поведал нам Ник. Это что получается, пока Нина строит планы по завоеванию Мочалина, на неё саму открыли сезон охоты? Пожалуй, в этот момент я всецело разделяла мнение Таши. Однако не позволила себе позвонить Нине и выложить всё сразу, как есть, решив сначала поднабрать информации. Благо, Ник оставался верен Таше и солидарен с нею и её мнением, чем ещё больше подкрепил моё представление о нём, как о порядочном человеке. Он не стал прикрываться ни мужской солидарностью, ни делать вид, что не знает, о чём идёт речь — просто рассказал всё, как есть, когда об этом зашла речь. И я поняла, что с каждым днём начинаю уважать Никиту всё больше и больше. А вот в остальных работниках «РеклаМамы» я что-то начинаю сомневаться... Кто же эти бравые борцы за чужое сердце?