Все-таки дом – не место, а люди

Темно, о, как же темно. Темнота поглощает все на своем пути, впитывая, пожирая частички оставшегося вдали света. Когда же все это началось? Никто не мог дать точного ответа на этот вопрос. Даже он сам. Не сам факт, а скорее его последствия мучали его ночами. Отзывались болью в сердце, заставляли задыхаться при единой мысли о прошедших событиях. Каждое деревце и куст напоминали о произошедшем. Закручивали мысли в бесконечный водоворот неприятных воспоминаний. Хотелось биться головой о стенку, лишь бы забыться, только бы это ужасное чувство хоть на секунду умолкло. Как люди живут с этим? Как вообще возможно пережить чью-то смерть? А ведь все люди смертные, любой из их близких может уснуть и не проснуться. Завтрашний день наполнен непредсказуемостью. Кто знает, может их час пробьет прямо сейчас за общим столом, за которым собрались все члены семьи, чтобы отпраздновать семейное дело, которое пошло в гору. Быть может все закончится внезапной эпидемией или чье-то прихотью изничтожить все живое в округе. Неизвестность пугает, одна мысль о худшем исходе заставляет все внутри сжиматься. Привязываться к тем, чьи дни сочтены. Смертные поражают. Даже зная свой исход, они продолжают надеяться на лучшее. Так почему же…почему…уподобляться смертным, хранящим в своих сердцах великую надежду…так…больно?! Как можно справиться с потерей единственного любимого человека? Того единственного, кто поддерживал тебя в трудную минуту, дарил улыбку, подбадривал и велел не сдаваться? Как они проходят через эти невыносимые страдания, из которых единственное желание — это смерть? Продолжают жить, храня в душе такое…каким образом…хах, кажется, большинство людей сильнее, чем кажутся. Сильнее Богов, которым чужды все мирские заботы, но, столкнувшись вдруг с ними, они рассыпаются прахом. Простое ветра дуновение делает из Всевышних ничто, одна воля небес и от богов ничего не остаётся, словно не существовало их вовсе. Нет тех, кто почтит память или будет помнить, не существует. Даже боги не всесильны. Смертные хоть и слабы, но насильно почитать божество не будут. Такое явление и называется падением божества. Пропадает его бесконечная сила и мудрость, никому больше нет до него дела, волей небес он отправляется на землю и пожинает плоды своей былой возвышенности. Большинству не пережить этих людских страданий. Боги ломаются подобно соломке, стоит только начать им чувствовать. Вот она грань между людьми и богами. Прожив сотни, а то и тысячи лет без чувств, их одолевает калейдоскоп эмоций как только они спускаются с небес на землю. Воистину жалкое зрелище. Такое ужасное пугающее чувство, сочащееся из всех щелей. Оно заполняет мой разум. Где я? Что здесь делаю? Почему должен здесь находиться? Где «здесь»? Ничего не понимаю, нечто мешает мне… — Неудачник! Посмотри на себя, как низко ты можешь пасть? — Во что превратилась твоя жизнь? Во что ТЫ её превратил?! Хватит. — Неужели все твои жалкие старания были потрачены впустую? Как жаль. Прекратите! — О, точно. Это же твоя вина… ЗАМОЛЧИТЕ! Парень подскочил с кровати. Задыхаясь, он смотрел из стороны в сторону, пытаясь понять,что происходит и успокоиться. Все, лишь бы унять свою неистовую дрожь. Его взгляд с невероятной скоростью перебегал с одного предмета интерьера на другой. Но, что странно, он не смог найти безвкусную вазу, которую его несносный сосед притащил на Новый год. Не смог найти картину с просто с отвратительной цветовой палитрой, она отсутствовала на своем месте. И та покосившаяся, словно не желавшая здесь висеть — пропала. И где его любимое недоразумение этой комнаты? Где этот тупой ковер, который шел в комплекте с тем, что лежит в гостиной? Глаза Кавеха уже полностью привыкли к темноте, окружавшей его, не такой темной, как ранее, но все же…не любил он её. Кто знает, что может скрыться в темноте? Что может поджидать в тени раскидистых деревьев? Отсутствие света редко сулит что-то хорошее и позитивное. Предсказуемо, но если мир погружается в темноту, лучшим решением будет либо отступление, либо смирение. Больше ничего не поможет. Каким бы ярким не было Небесное светило, против пожирающего все на своем пути мрака — ничто. Осмотрев помещение со всех сторон, по часовой стрелки, против нее, парень все равно глазам своим поверить не мог. Куда делось хайтамовское жилье? Каким образом он возвратился в дом своих родителей? Неужели… У юного архитектора настолько хорошая фантазия? И не было ничего, ничего не случалось? Он поднялся. Ему с трудом удалось удержаться на ногах. Тело ощущалось другим, каким-то неудобным. Через два прыжка он преодолел расстояние между кроватью и календарем. Даже с тусклым освещением, Кавеху не составило труда понять какой ИМЕННО сегодня день. Парень открыл дверь и вышел в коридор, ведущий в гостиную. В просторном помещении сохранялась определенная цветовая палитра — такая приятная и родная. В углу горел светильник, освещая кофейный столик и того, кто за ним работал. Кавех чуть было не залился слезами. Он молниеносно набросился на своего отца и крепко сжал того в объятиях. — А.а? Кавех это ты. Что произошло? Кошмар приснился? Время уже позднее, — удивившись, отец Кавеха отложил бумаги и похлопал сына по голове. Этот хорошо знакомый жест, произвел на мальчика такое невероятное впечатление и ностальгию, что он уже не считал нужным сдерживаться. Из его глаз полились слезы. Все ещё обнимая отца, он старался не подавать вида и тихо, но твердо начал: — Пап, не ходи завтра никуда. — М.? Почему? Ты же так хотел, чтобы я пошёл, а когда я повелся на твои уговоры, ты решил меня теперь переубедить? А-ха, так дела не пойдут. Мужчина должен держаться за свои слова и стоять за них горой, знаешь ведь. — Мужчина улыбнулся, освободился из объятий, положив обе руки на плечи Кавеха. Они смотрели друг другу в глаза. Одинакового цвета янтарь поблескивал, отражая свет от торшера. Вот только в случае первой пары, свет переливался в солёной влаге, а в случае вторых, светились от переполняющей их решимости. — Не ходи…я…я…не смогу объяснить, — мальчик утер глаза, от чего те раскраснелись. Его голос оставался таким же тихим, дрожащим. Собеседник едва его слышал. — Почему ты так внезапно за говорил об этом? Тебе что-то известно? —?! — Кавех опешил, он не нашел, что ответить. Может все эти ведения и предчувствие — порождения его больной фантазии. Он все выдумал и держался за это, как за спасительную соломинку. Пытался оправдать свои действия, что-то прекратить. Но что? — Я…не… — Кавех не нашелся с ответом. — Может ты сейчас пытаешься оправдаться и таким образом снять с себя собственную вину? —!!! — Мальчик попытался сдвинуться на край дивана, чтобы уйти в свою комнату — в свое убежище, ухватиться за кровать — спасительный круг и погрузиться в сон длинною в жизнь. Ему мешал его «отец» крепко, нечеловечески крепко вцепившийся в плечи Кавеха. — Мне больно.! — Он болезненно ощущал давление чужих пальцев…нет, когтей…точно когтей. — Ты никуда не пойдешь, пока не признаешь собственную вину! — Лицо «отца» стало терять знакомые черты, расплываясь в нечто иное, в непонятное месиво из когда-то виденных мальчиком людей. Слезы с новой силой заиграли и уже мерно лились по нежной коже ребенка. Ему только и оставалось, что мотать головой из стороны в сторону, пока «когти» все глубже проникали ему под кожу. — Признай! — это уже не было похоже на человека. Все очертания смылись, образы завертелись колесом, которое пустили по крутому склону прямиком вниз. — Нет…нет… — цвета окружения мешались так, словно не принадлежали мебели и предметам интерьера. Они будто были красками на палитре художника. От подобного у мальчика начала кружиться голова. Его начало тошнить. — При…знай…сво.ю.вин.у — Слова уже существа начали разъезжаться из стороны в сторону, становясь простыми звуками, невнятными, непонятными, пугающими звуками, чередующихся с рычанием и странным бульканьем. — Нет! Нет!!! — уже кричал ребенок, его все это пугало. Он не прекращал попыток вырваться, но ничего не выходило, руки держали его крепко. Его резкие движения приводили к глубоким ранам на плечах. — Признай, признай, признай, признай, признай, признай, признай, признай, признай, признай, признай, признай, признай, — доносилось уже со всех сторон, из каждого угла, заполняло разум. От слез больно щипало лицо, какофония звуков резала слух, а разрывающееся окружение затуманило взор окончательно. — Остановите… остановите… — умолял неизвестно кого мальчик. Он и сам не знал, кто ему может помочь в этой ситуации. Нет. Неправда. Он все прекрасно понимал. — Я…я виноват! Мне жаль… — шмыгая носом, сбивчиво пробормотал Кавех и все внезапно остановилось. Хороший мальчик. И завертелось с новой силой, поглощая ребенка в свой безумный калейдоскоп. Он кричал, теперь даже вырываться не получалось. Более четко стали слышны чавкающие и хлюпающие звуки. Комнату засыпало песком. Становилось невозможно дышать. Помещение с наслаждением предало мальчика, а он не мог даже звука издать. Теперь он понимал, все прекрасно понимал. Кавех предпринял последнюю попытку, высвободиться из песочного океана: он протянул руку, не надеясь, что ему протянут «руку помощи». Но её протянули. Парень вновь засомневался в реальности происходящего. Он боялся того, что его затянуло в порочный круг сновидений, который никогда не закончится. Архитектор с силой открывал и закрывал глаза, стараясь сфокусироваться на ближайших объектах. Он чувствовал, как из них стекли остатки влаги. Блондин переводил дыхание. Это сон был слишком…слишком. Но кое-что заставило его прийти в себя. Перед собой он увидел своего соседа и в очередной раз пришлось засомневаться в реальности происходящего. Само наличие аль-Хайтама в своей комнате невозможно, так ещё и эта его физиономия, которую он в жизни не видел: поджатые губы, глаза, сосредоточенно смотрящие прямо в его собственные и эти ни на миллиметр не нахмуренные брови, одним словом — странно! Руки его надоедливого соседа находились в непосредственной близости. Да и сама поза была очень странной. Что, мать вашу, происходит?! При каких обстоятельствах это все могло произойти одновременно? Аль-Хайтам все же молча смотрел на Кавеха, что стало сразу ясно, кому следует начать диалог. — Мм… — только и вышло выдавить из себя. Кавех не хотел разговаривать с ним в реальности, а тут ещё и во сне распинаться? Нет уж, дудки, спасибо, такого не надо. — Ты…в порядке? — спросил аль-Хайтам, осматривая Кавеха. Точно сон, ещё и плохо выполненный. Настоящий аль-Хайтам такими словосочетаниями не владеет. Кто тут снами занимается? Кому можно жалобу подать? — .Да.? — Кавех был согласен уже на любой ответ, который только устроит его бесячего соседа. Будь тот настоящим или незаконно проникшим в его сон. — Хм… — он недоверчиво посмотрел на него. Не поверил, но смирился с этим. Аль-Хайтам приподнялся освобождая Кавеха от навеса в виде собственного тела. Он потянул того за руку, чего последний мало ожидал. — Ай…у…где я? — Кавех схватился за голову, она будто раскалывалась на части, изнывая от боли. — В гостиной, гений, даже до комнаты дойти не смог, — усмехнулся аль-Хайтам. — Либо иди в комнату, либо освобождай диван, мне читать негде. —?! — Неслыханная наглость, у Кавеха даже слов не нашлось. Он цокнул и направился в сторону кухни сварить себе крепкий чай, чтобы унять боль в голове и, ссудя по всему, проснуться окончательно, ведь это чучело оказалось реальным. Парень взял чашку и легко помешивал заварку в ней. — Мог бы и мне налить, — сказал аль-Хайтам, не отрываясь от своей заумной книги. — А ты заслужил? — почти издевательски спросил Кавех, делая небольшой глоток. Аль-Хайтам закатил глаза: — Ну, ладно, как скажешь. В следующий раз я несколько раз подумаю, прежде чем будить тебя. Барахтайся в своих кошмарах самостоятельно, — он холодно усмехнулся и улыбнулся своей леденящей душу улыбкой. То телу Кавеха будто заряд электрический прошел. Он машинально направился в кухню и заварил вторую чашку чая. Парень поставил её напротив грубияна, лишь бы снова в долгу не остаться. Аль-Хайтам немного опустил голову. «Даже «спасибо» не сказал!». Он плюхнулся напротив и жадно хлебал свой горячий чай, только б быстрее проснуться и уйти куда-нибудь. — А если серьезно, — он на секунду оторвался от книги, чтобы смерить того, к кому он обращается грозным взглядом, — то тебе стоит заканчивать свои рандеву с алкоголем. — Ты о чем вообще? — Кавех не понимал к чему тот клонит. — Твои ночные представления, безусловно, помогают мне экономить на театре, к тому же все даже более реалистично... — Кончай поясничать. К чему ты клонишь? — нахмурив брови, сквозь зубы спросил парень. — Не изображай из себя дурака, когда им не являешься. Твои вчерашние похождения стоили мне нервных клеток. И более того...как твоей дурной башке вообще удалось потерять Глаз Бога? — Заключил Аль-Хайтам, опустив книгу на стол и скрестив пальцы, прижал их к губам, смотря в упор на соседа. — ??? — не то, что бы у Кавеха из головы выпал весь вчерашний день, но в то же время помнится он тоже смутно. — Что за бред ты... — архитектор пытался нащупать божественный артефакт, но его при нем не оказалось, — вот черт. — Мне казалось, что на ключах твои способности закончились, но, как оказалось, ты горазд на действия получше. Так держать, не разочаровываешь. Всегда есть к чему стремится и ты это доказываешь. — Кажется, книжный червь вошёл во вкус и его уже не остановить! — Заткнись Архонта ради, — Кавех закрыл лицо руками и попытался обмозговать все, что происходило вчера. Как он вообще умудрился "потерять" реликвию? Это ж невозможно...да, парень действительно время от времени терял свои вещи, но...он как-то сомневался в том, что и в этот раз удача отвернулась от него. Он тяжело вздохнул. Аль-Хайтам поднялся, положил книгу на стол и направился к выходу. — Снова куда-то уходишь? — спросил Кавех. Он убирал чашки. — Дом на тебе. Ключи у тебя? — Сухо спросил аль-Хайтам. — Да-да, иди уже. — Он почти прогонял хозяина дома. Когда аль-Хайтам удалился, Кавех выдохнул. — Что ж, за работу!