***
После ванны делать что-то совершенно не хотелось. Вода умиротворяла, но отнимала много сил, которых у омеги было и так немного, особенно в течку. Лениво перестелив себе простынь, на которую уже было плачевно смотреть после такой ночи, младший всё же решил прилечь, попутно проверяя сообщения в мессенджере. Пока он занимался водными процедурами, ему написал Чан, закидывая чат вопросами. Чан-хён: Сынмин-и, привет. Ты как? Ты принимаешь лекарство? Я очень беспокоюсь, будь аккуратен. Скоро всё закончится и ты вернешься к работе, я обещаю. Кстати, что насчет Лино? Он помогает тебе? Прости, что не предупредил о нём заранее.. Сынмину казалось, что поток сообщений, состоящих из вопросов альфы попросту не закончится, поэтому был даже рад, что о нём и его состоянии интересуются.Сынмин: Всё в порядке, хён. Да, я принимаю подавители. Течка как течка. И похуже было.
Парень доходит до последнего сообщения и замирает. Что ему на это ответить? Он не знает. Соврать и сказать, что всё хорошо и Минхо действительно помогает Киму, или выговориться и написать, что он его не видел со вчерашнего дня? Сладкая ложь во благо или горькая правда во имя любви? Что хочет услышать Сынмин?Сынмин: Всё хорошо, он помогает.
Собирается с мыслями, вдыхает в легкие больше кислорода и отправляет. Всё же первое в нём перебарывает больше, чем второе. Ответ Кристофера не приходится ждать долго. Чан-хён: Не поверишь, но вы ответили совершенно одинаково. Различие лишь только в местоимении. Скажи честно, вы хотите меня обмануть? Омега читает сообщение и уголки губ тянутся вверх в непроизвольной улыбке, но лишь до того момента, как до него доходит смысл сказанных слов. То, что они могли отвечать совершенно одинаково, будь то сообщения, интервью или просто концерты — никого не удивляло, наоборот, им всегда говорили, что они очень схожи. Но дело было не в этом. Хо не приходил к нему, поэтому и знать не мог что тут творится с младшим, если только не спрашивал у стаффа, который заходил ещё утром. — Чёртов импровизатор, — Ким выводит свой вердикт, обиженно дуя нижнюю губу. Телефон летит куда-то вглубь кровати, оставляя последнее сообщение альфы без ответа. «Как же, будет он переживать за меня» — крутится на языке, но не срывается с губ. Вместо того, чтобы просто навестить, Ли предпочёл соврать лидеру, заняв нейтральную позицию. А Чан тоже был не дураком и всё прекрасно чувствовал. Вот она, самая настоящая черта лидера — чувствовать и понимать без слов. Видимо, поэтому омега старался избегать альфу и его разговоры «о жизни», ведь кто, как не он, способен вывернуть всю душу человека наизнанку, при этом ничего не спрашивая? Даже расспросы Яна были не так страшны, с которым он, между прочим, делил комнату. У Сынмина, несомненно, был повод ответить так, у Минхо — нет. А в самом ли деле нет?***
Вторым опрометчивым решением в жизни Ким Сынмина было уснуть во второй половине дня и проснуться от вновь разгорающейся течки, которая отзывалась приступами тупой боли во всём теле, вперемешку с диким желанием быть, наконец, оттраханным. Первым и лидирующим решением всё ещё оставалось влюбиться в Ли Минхо. Ворочаться в постели и искать хоть метр прохладного места было бессмысленно. А хотелось. Хотелось просто окунуться с головой в ледяную воду и ни о чём не думать. Хотелось отдать себя этой пучине без страха, без мыслей, без любви. Поэтому, собрав по крупицам остатки ещё здравого смысла и волю в кулак, Ким на ватных ногах выходит из комнаты, опираясь о стены. В коридоре было совсем пусто и безлюдно, что сыграло только на руку. Парень бы совсем не хотел встречать сейчас кого-то из персонала, объясняя, для чего же он вышел из комнаты в пик течки, ещё и не приняв подавители. Пересечь расстояние от своей комнаты до комнаты старшего не составило труда, хотя омега только сейчас почувствовал, что ему страшно. Он совершенно ничего не слышал, кроме ударов собственного сердца; ничего не чувствовал, кроме всепоглощающего страха, с крупицами просачивающихся надежд; ничего не видел, кроме блядской двери напротив, которая так и манила открыть её. Сынмин не помнил, сколько времени прошло с того момента, как он оказался возле неё, гипнотизируя. Взгляд наконец падает на ручку, и он неуверенно тянет её вниз, тут же распахивая. Чужая комната встречает его расправленной кроватью и тусклым освещением от ночника, что стоял на прикроватном столике. Закрывает дверь и облокачивается на неё, вобрав в лёгкие больше воздуха. Минхо в комнате нет, но его запах был повсюду. Его запах был не то, что повсюду, он был в каждом уголке, в каждом метре, в каждом сантиметре, и в каждой чёртовой крупице этой комнаты. Сынмин хотел задохнуться. Нет, он уже задыхался. Отступив от двери, парень медленно поплёлся к кровати, на этот раз гипнотизируя её. Она притягивала, влекла и соблазняла не хуже новой дозы для наркоманов. Ещё бы — это была кровать самого Ли, с его характерным запахом сочного граната и небольшой примесью свежести. Мин отпирался, игнорировал и сбегал, лишь бы не чувствовать его, а сейчас самолично пришёл в логово зверя. Как наивно. Наконец осознав и обнаружив себя на кровати, младший понял, что он творит. Подушка, что до этого покоилась поодаль стены, сейчас была зажата между рук. Ким не мог насытиться запахом альфы, чему констатировала обильно выделяемая природная смазка, которая стекала по бёдрам на кровать. Шорты давно были стянуты и откинуты куда-то на пол, а влажная футболка задрана вверх. Возбуждение было не скрыть. Сынмин хотел его. Нет, не так. Он всеми фибрами своей души желал, чтобы Минхо был только его. Смотрел только на него, как сей.. — Мин-и, ты что тут делаешь? — дверь открывается и на пороге оказывается пепельная макушка. Ли смотрел не то, что удивленно, скорее беспокойно и.. жадно. Омега застывает, рассматривая человека в паре метров от себя. Всё, что он может сейчас сделать — сдавленно простонать, почувствовав новый прилив возбуждения, давший знать о себе ещё с запахом вошедшего альфы. Старший, не получив никакого ответа, закрывает за собой дверь, плавно двигаясь к кровати и не сводя взгляда с человека на ней. Сынмин готов поклясться: он никогда не видел настолько чёрной радужки глаз, без остатка пожирающую свою добычу. Теперь в них не осталось никакого намёка на мерцающие звёзды, только лишь похоть и желание горели адским пламенем на самой глубине пропасти. — Ответь мне, — голос, что минутой ранее был мягче, вмиг превратился во властный, сдавленный баритон. — М-мы так и будем у друг друга это спрашивать? Я будто в.. дежавю, — Ким хрипит, поджимая ноги под себя. Он бы с удовольствием сейчас задел пепельноволосого, но явно находится не в том положении. Ой как не в том. — Тебе вообще н-не стыдно? — Почему мне должно быть стыдно? — альфа выгибает бровь и делает озадаченное лицо, явно скрывая признаки нервозности. — Н-не делай вид, что ты не понимаешь! — омега срывается на крик, жадно хватая воздух ртом. — Ты не п-приходил больше суток, что м-мне ещё оставалось делать? Д-даже Чан-хёну сказал, что со мной всё в.. п-порядке! — пытается смотреть куда угодно, лишь бы унять дрожь в теле. Но себя не обманешь. Больше не обманешь. — Вот как значит.. Думаешь, мне лучше было?! Думаешь, что я от собственной прихоти написал ему, что с тобой всё нормально?! Думаешь, я не приходил, потому что.. — речь резко обрывается, и Мин снова устанавливает зрительный контакт. Ли стоит как статуя, не зная, продолжать ли ему или нет. — Потому, что я отвратительный, — Сынмин перебивает Минхо, горько усмехаясь. — А ещё ужасный, мерзкий и.. — Потому, что ты мне нравишься. В воздухе повисла тишина. Младший не смеет сдвинуться и на миллиметр, уставившись в одну точку. Казалось, что в эти секунды всё в мире замерло, включая сердце Кима, которое он больше не слышал. Раз. Два. Три. И омега начинает рыдать взахлёб, похожий больше не на плач, а на удушающий крик, выплёскивая все эмоции наружу. Всё, что копилось в нём долгое время. Всё, что он не должен был показать другим. Всё, но отчего-то в список «другие» — Минхо не входил. Никогда. — Сынмин, посмотри на меня, — Хо отмирает и тянется к парню, обхватив его лицо своими руками. Мин вырывается, отталкивая от себя старшего, и кричит, казалось, сильнее. — Посмотри и успокойся, пожалуйста. Я не сделаю тебе ничего плохого. Я просто не смогу.. не смогу больше обижать человека, которого люблю. Ли приближается к лицу Кима, который всё же взглянул на него стеклянным взглядом, и сцеловывает солёные дорожки на щеках. Поцелуи настолько нежные, что едва касаются кожи. Парень прикрывает глаза, даже не замечая, что от былой истерики остались только красные глаза, прерывистое дыхание и дрожь в теле. Принимает и больше не отдаст. Никому и никогда. — Ты как? — Минхо отрывается от своего дела и заглядывает в лицо напротив, ища ответ. Вместо слов его губы накрывают чужие, слегка обкусанные и подрагивающие. Альфа не торопит, лишь терпеливо ждёт и плавно сминает губы в ответном жесте, отдавая инициативу в руки младшего. — Тебе легче? — омега отстраняется и старший снова задаёт вопрос, убирая мокрую прядь волос со лба. — М-мне было бы ещё легче, если бы ты мне.. помог, — Сынмин взгляда не отводит, делая акцент на последнем слове. Ли два раза повторять не нужно. За всё пребывание в комнате с течным омегой, он только сейчас понял, что практически не дышал. Точнее, опасался вдохнуть грудью больше положенного, чтобы окончательно не сойти с ума. Хо продолжает с того, с чего начал. Оставляет лёгкие поцелуи от самых щёк до ключиц, где ещё пару минут назад красовались засохшие дорожки из слёз. Грудь Кима вздымается и робеет, когда альфа обводит языком ореолы сосков, поочередно взяв в рот каждый. Минхо спускается всё ниже, дойдя до возбужденной плоти. Берёт в руку и сжимает у основания. Наблюдает. — Т-ты можешь.. — Сынмин трясётся, как осиновый лист, сжимаясь от любого прикосновения. — Малыш, я не только могу, но ещё и сделаю. Боже, ты не поверишь, но я так хочу вылизать тебя, — Мин пищит, когда губы старшего накрывают головку члена, надавливая языком на уретру. Двигает головой, втягивая щёки и помогает рукой, проходясь ей по всему стволу. Так продолжается пару минут, пока младший, не выдержав долго таких махинаций, обильно кончает в рот Ли, содрогаясь. Проглотив всё до капли, Хо шире раздвигает ноги парня. Любуется. — Мин-и, ты можешь встать в коленно-локтевую? Так мне будет гораздо удобнее, — облизывается, предвкушая скорый вкус своего течного омеги и помогает, когда тот без вопросов неуклюже переворачивается и встаёт на колени. Ким стонет, как только альфа разводит ягодицы в стороны и громко сглатывает перед тем, как втянуть губами сочащуюся дырочку. Член Мина постепенно начинает твердеть, а в голове совершенно пусто. Ещё бы — мозг у обоих напрочь отключён, сконцентрировавшись только на ощущениях. Если бы не руки старшего, что сжимали его бёдра по обеим сторонам, он бы уже давно лежал неподвижным телом на постели. А Минхо не медлит, размашисто слизывая языком подступающие капли, которые неторопливо успевают спускаться вниз. — Если ты продолжишь.. я м-могу кон.. ах! — Ким не успевает договорить, срываясь на стон и дрожит, пока язык Ли исследует его мягкие и влажные стенки внутри, причмокивая. — Попроси то, что хочешь, — отрывается от долгожданного занятия, и переводит свой тяжёлый взгляд на омегу. — А то ты, блять, не.. — Сынмину вновь не дают сказать, заставив опустить голову и скулить в подушку, возвращаясь к тому, с чего начали. Чёртов Ли Минхо. — П-пожалуйста.. — стонет, поднимаясь на локтях. — пожалуйста.. просто возьми м-меня.. В голове моментально щёлкает и альфа окончательно срывается. Стягивает с себя штаны, только сейчас чувствуя, что возбуждён не хуже Мина. Достаёт из заднего кармана блестящий пакетик презерватива, вскрывая и раскатывая по всему органу. Младший из-за спины наблюдает, теряясь. Но лишь до момента, как сильные руки тянут его на себя, переворачивая на спину и закидывая ноги на широкие плечи. Хо в последний раз целует бедро Сынмина перед тем, как войти до упора. Омега, не сдерживаясь, громко и сладко стонет, почувствовав в себе большой горячий член, что так идеально заполнил нутро. Старший больше терпеть не стал — вбивался резко и глубоко, с каждым новым толчком проезжаясь по простате. Так хорошо им обоим не было никогда. Мастурбация в любом виде не стояла с тем, что сейчас чувствовал и ощущал Ким вместе с Ли. Минхо лидировал, доминировал и брал. Минхо нежничал, зацеловывал и ласкал. Сынмин принимал, кончал и любил. Любил до собственных звёзд в глазах.***
— Так вы теперь вместе? — буднично спрашивает Феликс, подсаживаясь на пол к младшему и подхватив бутылку с водой. — Типа того, — поправляет взмокшую чёлку Мин и поворачивает голову в сторону собеседника. — Вау, я никогда бы не подумал, что вы, ребята, будете когда-то в отношениях, — Ли говорит восхищённо, будто только что прочитал сказку про прекрасную принцессу, которую спас принц из лап дракона. — А я бы никогда не подумал, что ты, Феликс, влюбишься в кого-то типа Чанбина. Вы так палитесь.. — омега демонстративно закатывает глаза, переводя взгляд на мускулистого парня, что стоял к ним спиной и о чём-то беседовал с лидером. Веснушчатый тут же вспыхивает как бенгальский огонёк, и мнёт край футболки. — Это.. только не говори ему, я тебя умоляю! — разворачивается всем корпусом к темноволосому, строя щенячий взгляд. — И не собирался. За меня это сделает кое-кто другой, — Сынмин последний раз одаривает Феликса улыбкой, поймав тёмный кошачий взгляд в толпе. Сынмин ослеплён. Сынмин по-прежнему ослеплён не хуже Минхо, очередь которого зажигать звёзды в глазах младшего.