𝐏𝐄𝐑 𝐀𝐒𝐏𝐄𝐑𝐀 𝐀𝐃 𝐀𝐒𝐓𝐑𝐀

      — Придурок.       Сынмин с головой забирается под одеяло и ёжится от небольшой боли внизу живота. Ближайшие три-четыре дня он будет просто ненавидеть этот мир за то, что сделал его омегой. На носу были съемки клипа к новому камбэку, но всё пришлось незамедлительно отложить с приходом течки Кима. Чан, как альфа, лидер и самый ответственный человек в группе одарил младшего улыбкой со словами: «Сынмин-и, всё будет хорошо. Ты отдохнешь пару дней и мы обязательно приступим к нашим делам, не переживай». А Сынмин и не переживал. Им и без него есть чем заняться на эти пару дней. Да, его расстраивал тот факт, что это время он будет полным овощем под присмотром одного из мемберов и стаффа, но сделать с этим ничего не мог — природа всё-таки.       Лежать долго под одеялом Ким не смог. Сбросив это орудие пекла на пол, он лёг в позу эмбриона и обхватил руками свою подушку. Терпеть боль с каждой минутой становилось невыносимо, а жар от собственного тела окончательно плавил мозги, превращая все здравые мысли в кашу. А думать хотелось. По крайней мере о том, кто снова будет ухаживать за ним в этот период течки. Обычно это были омеги как Чонин, Феликс или Хёнджин, но могли оставить и бету Джисона, который точно не давал заскучать младшему. Сейчас же Кристофер даже не оповестил его об этом, хотя должен был. Впрочем, неважно. Сынмин списал это на усталость и занятость альфы, у которого и без течки младшего были свои проблемы.       Под грудой этих размышлений и ожидания стаффа со стаканом воды и подавителями, мозг омеги позволил немного расслабиться и прикрыть глаза, отдавая себя сну. Эту идиллию без боли и липких ощущениях внизу нарушила чья-то холодная рука, что так правильно покоилась на лбу Кима. Находясь в полудрёме, нос омеги непроизвольно потянулся к запястью, дабы распознать запах человека, который пришёл. Стоило младшему провести эту махинацию, как он в ту же секунду распахнул глаза и посмотрел на объект, нарушивший его сон. Вот чёрт.       — Что ты здесь делаешь? — только и смог выдавить из себя Сынмин, смотря снизу вверх на Минхо.       — А ты не знаешь? Пришёл не дать тебе умереть, не благодари, — старший отвечал в своей привычно–язвительной манере, оглядывая омегу с головы до ног, остановившись глазами на коротких шортах, которые явно были мокрыми от выделений. Сынмина мелко затрясло.       — Н-нет, я не об этом, — Мин переворачивается на спину, пытаясь сесть с помощью локтей, — я о том, что сюда послали не омегу, не бету, а альфу, — Ким делает акцент на последнем слове и принимает сидячее положение.       — Тебе не нравятся альфы? — Ли удивленно изогнул левую бровь, издеваясь. Омега, не будь сейчас в наихудшем положении как для себя, так и для группы, ответил бы старшему такой же издёвкой, но жар от собственного тела, пота и неприятной липкости в шортах не давали полностью сконцентрироваться на адекватных мыслях, не говоря уже о шутках.       — Мне не нравишься ты, — буркает себе под нос Мин и снова ложится, прижимая подушку ближе к своему животу.       — Эй, я пошутил. Тебе нужно выпить лекарство, сядь обратно, — взгляд альфы смягчается и он сам опускается на край кровати. Ким повторят свои недавние движения и садится в позу лотоса, прикрывая нижнюю часть подушкой. Он только сейчас замечает, что всё это время в руках старшего была бутылка с водой и блистер с таблетками.       Принимая таблетку в руку, которую Ли так любезно вытащил для него, аккуратно запивает ее водой. Но жажда, давшая о себе знать только тогда, когда он заметил в чужих руках бутылку, перебарывает, и маленькая струйка жидкости скатывается с уголка рта на шею, а затем скрывается под футболкой. Это не остается без внимания Минхо, который глазел все это время на младшего, ловя взглядом каждое его действие. Дотянувшись рукой до щеки Сынмина, альфа нежно начинает стирать мокрую дорожку, пока его руку резко не отдергивает чужая, и он не встречается с серьезным взглядом напротив.       — Не трогай меня, я сам, — ну вот снова. Снова он говорит о тех вещах, о которых будет потом жалеть. Жалеть, но никогда и никому в этом не признаться.       — Слушай, ты, наверное, хочешь переодеться, да? — старший игнорирует слова омеги, быстро переводя тему и ставит воду с блистером на столик возле кровати.       — Для начала я бы хотел сходить в душ, а потом переодеться, — начинает Мин и задумывается на пару секунд, — н-но только после того, как подействует подавитель.       — Тебе помочь? — ответ Ли не приходится ждать долго.       — Просто оставь меня в покое.       Альфа тупит взгляд пару секунд, но ничего не отвечает, коротко вздохнув и покинув комнату Кима, предварительно закрыв дверь.       Теперь очередь Сынмина нервно вздыхать, оперевшись локтями о свои колени. Какой дурак будет прогонять парня, который нравится? Ответ очевиден — Ким Сынмин.       Он понятия не имел, когда и в какой момент его сердце начало отбивать бешеный ритм, грозясь вырваться из груди и проломить пару ребер, а дыхание сбиваться при каждом появлении старшего. Для Мина это было чем-то новым, чем-то пугающим, и даже чем-то странным, но чем-то таким манящим, что прекращать испытывать подобное было не в силах. А хотелось ли?       Сначала всё казалось очередным всплеском эмоций после долгой работы над новым альбомом. Тогда они хорошо сблизились с альфой, предпочитая поверхностный флирт и ночные посиделки в комнате младшего, а колкие и совместные издёвки оставлять на закуску мемберам. После новости о том, что люди из стаффа шушукаются за спиной, а другие участники и вовсе стали шутить об этом в лицо — Сынмину стало не до смеха. А Минхо.. а что Минхо? Он лишь глупо улыбался на все заявления парней, с нежностью смотря на омегу, будто так правильно, так нужно.       С того злополучного дня маленькими, но (не)верными шагами Ким все больше и больше отдалялся от Ли. А старший, видимо, этому и не препятствовал. В конечном итоге его попросту стали пугать эти чувства, осевшие на дне сердца, которые благополучно выходили и кровоточили каждую ночь, оставляя солоноватые дорожки на щеках, позже стекавшие на подушку. Чонин пару раз ловил старшего в таком состоянии, но тот лишь ссылался на то, что снова расчувствовался из-за фанатов в баббл или посмотрел аниме с плохим концом.       Ведь скрывать было легче. Для остальных, естественно. Сынмин просто не представлял человека рядом с собой, которому он бы вот так вот вывернул всю душу, рассказав о мелочах, круглосуточно тревожащих его мысли. Поэтому, хорошенько натянув на себя маску спокойного и тихого человека с толикой сарказма в шутках, он вставал каждое утро, собирал себя по кусочкам, шёл на работу и общался с людьми. Лишь только ночью, дойдя до кровати, он снова рассыпался на мелкие осколки, как разбитое зеркало, позволяя себе быть слабым.       Мешали ли ему эти чувства? — определенно да. Хотел ли он с ними расстаться? — определенно нет.

***

      Дверь в ванную закрывается с характерным звуком, когда напрочь мокрые шорты летят в стиральную корзину, а в след за ними не менее влажная от пота футболка. Омега пытается привести себя в чувства, оперевшись руками о края стиральной машинки, стоя перед зеркалом. Смотреть на свое отражение совершенно не хочется: кроме кругов под глазами, которые стилисты так тщательно замазывают перед выступлениями, бледности кожи и полной любви в глазах к Ли Минхо — он ничего не увидит, да и не хочет.       Наполнив ванную почти до краев тёплой водой, парень аккуратно погружается в воду, ничего не задев при этом руками. После принятых подавителей стало легче, но слабость всё равно не покидала тело. А ещё возбуждение. Возбуждение, которое росло так же часто, как Ким вспоминал старшего. Но проблема была в том, что он о нем не забывал.       — Чёрт.. — тихо прошипев в пустоту, которая тут же отозвалась эхом по всей комнате, Сынмин обхватил рукой полувставший член и провел ей от основания до конца. Как бы он не пытался думать в адекватном ключе, все его мысли возвращались к танцевальным практикам, или, что хуже, к тренажерному залу, где по счастливой случайности занимались Минхо с Чанбином. Он до сих пор помнит венозные руки и рельефный живот старшего, по которому скатывались капли пота, будто он только что вышел из душа, не удосужившись вытереть это безобразие полотенцем. Помнит и тяжелый взгляд самого альфы, который явно почувствовал его в свою сторону первым, ожидая действий младшего. Но омеге пришлось позорно убежать, кинув что-то напоследок о том, что должен помочь Феликсу.       Пульс учащается, а движения становятся резче, задерживаясь около головки и надавливая на неё большим пальцем. Сынмин дышит через раз, но ему чертовски мало. Дотянувшись второй рукой до сфинктера, он медленно давит на него, пропуская внутрь с водой сразу два пальца. Сдавленно выдохнув, парень раздвигает мягкие стенки на манер ножниц, ища заветный комочек нервов.       Первый мелодичный стон вырывается из рта, когда Ким находит простату, сразу же надавливая на неё. Рука размашисто продолжает скользить по члену, ударяясь о поверхность воды, нарушая тишину комнаты. Сынмину жарко. Он закатывает глаза, когда добавляет третий палец, снова проезжаясь ими по заветной железе.       — М-минхо.. ах! — омега почти вскрикивает и кончает, испуганно принимая сидячее положение и смотрит на дверь. Прямо за ней только что послышались отдаленные шаги и грохот какого-то предмета на пол. Парень впопыхах смывает с себя остатки спермы, натягивает чистую футболку с шортами и выбегает из ванной, тут же осматривая свою комнату на наличие непрошеного гостя.       Но всё осталось на своих же местах, за исключением подноса с едой и водой на прикроватном столике. Суп из водорослей, отваренный рис и некоторые неострые закуски выглядели крайне аппетитно, поэтому Мин только сейчас понял о наличии пустоты в своем желудке. Напрягало одно: кто-то действительно заходил к нему и даже оставил еду. Но кто?       «Нет, этого не может быть», — в этот же миг пронеслось в голове Кима, затуманивая разум. Сердце бешено забилось, словно кто-то играл на нём, как на барабанах, а в глазах стало темно. Неужели это был Ли? Неужели он принёс ему этот злосчастный поднос, по пути подслушав стоны младшего?       «Нет, это не он. Это точно не он. Это стафф. Да, точно, это кто-то из работников стаффа.. Или же нет?», — мысли с геометрической прогрессией начали съедать парня, который нервно ходил из стороны в сторону, не зная что делать.       Кое-как успокоив беспорядок в голове, но не в сердце, омега уселся на кровать и принялся есть. Немного поковырявшись в еде, Сынмин откладывает поднос и опрокидывает голову, смотря в потолок. Еда действительно очень вкусная, кто-то на славу постарался, но парень настолько перенервничал, что теперь даже кусок в горло не лез.       После недолгих размышлений, Ким поменял своё постельное белье, ведь только на это ему хватило сил. Желания спать совершенно не было, поэтому выключив свет и устроившись на кровати поудобнее, он взял телефон и зашел в ютуб, чтобы побыстрее уснуть. Но всё оказалось зря.       Помимо дурацких мыслей, что так и не соизволили покинуть голову омеги, боли в животе начали усиливаться, ведь эффект таблеток не держался слишком долго. Запасные ему не оставили, а выходить сейчас из комнаты и выискивать человека, который бы знал где они находятся — глупо. Тем более, Мин бы просто не смог смотреть им нормально в глаза после сегодняшнего.       А идти напролом в комнату напротив — было подобно смерти. Нет, он больше не сможет смотреть в эти кошачьи глаза. В какие угодно, но только не в эти. Ему казалось, что задержи взгляд дольше положенного — станешь с ними одним целым. И младший задерживал. Но не из чистого любопытства или вредности, а потому, что не мог оторваться. Оторваться рассматривать чёрные омуты, в которых не переставали мерцать искры, подобно звёздам на ночном небе.       Сынмин был ослеплён. Ослеплён настолько, что в упор не видел взгляда тёмных кошачьих глаз, прикованных к нему.