***
Из аэропорта пришлось ехать на светскую вечеринку. Никому из солистов «Крыльев» веселиться не хотелось. Див не понимал, что весёлого в том, чтобы нажраться или обкуриться до беспамятства. Влад ворчал: — Ну бль… блин, достало. Я жрать хочу и спать. Или спать и жрать. А тут из жратвы только косяки с травкой и экстази. У меня, по ходу, такое чувство, будто я девяностопятилетний дед… — Можно уйти. — Чтобы Орлов на нас всех собак спустил? — По-твоему, кто-то здесь нас вспомнит? — А ты прав… все или бухие, или под кайфом. Пошли. Да и сомневаюсь, что с Орловым нам долго работать. Слушай, он ведь нас уроет… — Сомневаюсь. Влад возражать не стал. На улице было тепло, сыпал мокрый снег. Влад нашёл такси. — Ко мне поедешь? — спросил он Дива. Див пожал плечами. Корвус не объявлялся, и возвращаться в холодное сырое логово не хотелось. Впрочем, ехать к Владу было не слишком хорошей затеей. Истомин снимал двушку в хрущёвке на окраине столицы. Мало того, что она не могла похвастаться размерами — там царил такой бардак, что даже невзыскательный Див удивлённо приподнял бровь. — Я эту хату с товарищем снимал, — рассказывал Влад. — А он бабу богатую нашёл, ну, и смылся. Один я двушку не потяну. Ты со мной не хочешь? Див обошёл гостиную, пробираясь среди раскиданной одежды, как ледокол через замёрзшее море. Он остановился возле старого, видавшего виды дивана, размышляя о том, что номер в убогом екатеринбургском отеле мог сойти за люксовый на фоне этого обиталища, и извлёк из клубка, который образовали две пары джинсов, спортивные штаны и футболки, странное нечто, представлявшее собой переплетение нескольких верёвочек с небольшим треугольничком ткани. — О, — обрадовался Влад, — а я их найти не мог. Расстроился, кучу бабла отвалил за эти стринги. Дай сюда. Див отдал ему драгоценность и задумчиво смахнул с подушки грязные носки. — Тут это… немножко не прибрано, — решил объяснить Влад на случай, если Вранович не заметил. — Ты можешь в другой комнате лечь. Там нормально. «Нормально» значило то, что комната представляла собой стены с отсыревшими кое-где обоями, раскладушкой посередине и одиноким шкафом. Див поставил рюкзак на подоконник и пошёл на кухню. — Сейчас яичницу приготовим, — пообещал Влад. — Продуктов… ну, купить можно было бы, но на яичницу хватит. Он поставил на плиту сковороду нагреваться, а Див заглянул в холодильник. — Я бы не стал из этого жарить яичницу, — поделился он своими наблюдениями. — Да ладно, мы яйца только… недавно купили. Влад подошёл к Диву. Холодильник смотрел на него абсолютно пустыми полками. На одной из них лежало что-то продолговатое, серое и пушистое. — Это что?! — опешил Истомин. — У нас мышей сроду… — Кажется, когда-то оно было половиной огурца. Теперь, похоже, отращивает лапки, чтобы отсюда смыться. Так себе яичница получится. Влад чертыхнулся. Див осмотрел содержимое кухонных шкафчиков. Оно было однообразно и ничего в себя не включало. Наконец Ворон выгреб из самого тёмного угла остатки какой-то крупы. — А, это, наверное, от хозяйки осталось, — радостно предположил Влад. — Она была современницей Ивана Грозного? — Знаешь, что. Надо было нам к Витольду ехать. У него точно пожрать должно быть, а ты отточил бы на нём своё остроумие. Я уже представляю, как мило вы могли бы побеседовать. …Витольд на кухне — это ходячая катастрофа. Этот человек по жизни ходячая катастрофа, но на кухне — вдвойне. Масло у него плюётся во все стороны, словно бешеный кот. Убегает всё, что может убежать — бульон, молоко, суп, закипевшая вода, хотя Витольд, если берётся готовить, с кухни не уходит и глаз с плиты не спускает. Когда он что-то режет — мясо, овощи, колбасу, хлеб, что угодно, — порежется непременно. Как это удаётся человеку, который прекрасно владеет боевыми ножами, загадка. После приготовления еды кухня похожа на место военных действий, и Витольд тратит в лучшем случае час, чтобы с проклятиями и чертыханиями вернуть ей приличный вид. И занимался он этим три раза в день. Чтобы обеспечить Дива самой свежей едой. Впрок не готовил и никогда не готовил на себя. Див стиснул зубы до хруста. — Див! Див! Див, ты заснул, что ли? Что ты так уставился на эту крупу? Див отмер, высыпал крупу в дуршлаг и стал промывать холодной водой. — Похоже, это ячка, — сообщил он. — Чего?! — оторопел Влад. — Ячневая крупа. Раньше, чем через час, ты не поужинаешь. — Б… лин. Здесь есть рядом магаз, но он до одиннадцати работает… А эта хрень точно съедобная? — Это крупа, а не хрень. Съедобна в зависимости от того, сколько здесь пролежала. Див высыпал крупу на горячую сковороду, прожарил, потом медленно, частями засыпал её в кипящую воду. — Чернокнижие какое-то, — поделился Влад, который наблюдал за всеми его манипуляциями. — Жарить-то её зачем? — Чтобы не разваривалась. Подсолнечного масла, смотрю, у тебя тоже нет. — Как нет? Вот перед тобой стоит! — Полуфабрикат без вкуса и запаха. Толку никакого. Див ушёл в комнату, где одиноко на подоконнике сидел его рюкзак, и вернулся с небольшой бутылочкой рыжикового масла. Кастрюлю с кашей он укутал полотенцем. — И долго ей под полотенцем греться? Я отрублюсь сейчас. — По-хорошему, полчаса надо (Влад застонал), но пусть хотя бы десять минут постоит. Я пока чай сделаю. — Ладно, садист. Я в душ. Влад ушёл, не заметив, как по лицу Дива пробежала тень. Когда он вернулся, на кухне его ждала тарелка с рассыпчатой ароматной кашей и большая кружка с чаем. Влад с жадностью набросился на еду. Див не столько ел, сколько ковырял ложкой в тарелке, слушая невнятные восклицания Истомина. Опустошив тарелку за минуту, Влад взял кружку и сказал: — Ну просто ох… ффигеть! Ты профессиональный повар, что ли? В жизни ничего вкуснее не ел! А там ещё осталось? — Нет. Если хочешь, мою возьми. Я не голоден. — А… Влад удивлённо посмотрел на друга, собираясь что-то спросить, но тот допил чай и ушёл в ванную. Проспали они едва ли больше пары часов. Когда в окна заглянули хмурые зимние сумерки, Влад в одних трусах ввалился в комнату Дива. — Да нормально всё… да не знаю я, какого чёрта он нас вызывает. Да нормально отработали, сказал же! Бля… блин, ну если б не понравилось, деньги бы потребовали вернуть!.. А он-то откуда знает?!.. Ну да, вместе ездили, но мы и были там постоянно вместе! Да понял уже, сейчас приедем! Влад нажал отбой и прислонился спиной к косяку. Див сидел в постели. Слабость охватила всё тело, и он сомневался, что сможет встать. Некстати вспомнился уютный диван, толстое одеяло, серое небо за окном и сонный, взлохмаченный Витольд, который только что закончил сражение с завтраком. — Нас Орлов вызывает. Див кивнул. — У меня поджилки трясутся. Див медленно встал и осторожно потянулся. — Ничего страшного не произойдёт, — сказал он. — Для тебя страшного, по крайней мере. — Див, о нём такие слухи ходят… — С тобой ничего не случится. Сейчас чаю попьём и поедем. — Лёня сказал, чтоб пулей были в офисе… — Ничего, подождут лишних двадцать минут.***
— Ты можешь не ехать, — сказал Див Владу, когда они одевались в прихожей. — Ты ведь ничего не сделал. — Что теперь, тебе одному отдуваться? — обиделся Влад. — Я не собираюсь отдуваться. Просто поставлю на место. Влад, который хотел было открыть дверь, вытаращился на него. — Орлова?! Див только плечами пожал — «а почему нет?». Они вышли из подъезда и сели в машину Влада — старые, видавшие виды «жигули». Влад завёл двигатель и выехал из двора. — Ты… я в тебе не сомневаюсь, правда, — осторожно сказал он. — Но ты, это… по-моему, чуть-чуть чересчур самоуверен. — Нет. Самоуверенным Див уже был. Когда-то он решил, что может создать войско, не имеющее себе равных, жертвовать людьми направо и налево и ничего ему за это будет. Ошибся. На всю оставшуюся жизнь. Но хотя бы одному человеку он помочь в силах. Хотя бы одному. Влад покачал головой и спорить не стал. Орлов выкупил под офис двухэтажный дом в центре. Влад долго и упорно искал место, чтобы припарковать машину, а Див в это время методично сбрасывал звонки Леонида с обоих телефонов. Место нашлось только на другой улице. Приближаясь к офису, Влад всё больше и больше бледнел. Его прошиб пот, когда он увидел, что напротив входа стоит чёрный блестящий «мерс», возле которого курит высокий мрачный мужчина. Див взглянул на него задумчиво, определил его как водителя и прикинул, не надо ли забрать у него оружие. Огнестрельное он не любил и потому решил водителя не трогать. Пока. В холле Леонид бегал кругами, хватался за сердце и поглощал валидол. Едва Див и Влад вошли, он бросился к ним с воплем: «Смерти моей хотите, паршшшшш…», — и осёкся под холодным взглядом Дива. Напарники стали подниматься на второй этаж. — Ты можешь внизу остаться, — сказал Див. Влад замотал головой: — Нет, вдруг эта горилла припрётся? Див с ним согласился.***
На новый бой-бенд Мирослав благоразумно не возлагал больших надежд. За свой не столь уж долгий век он перевидал множество молодых людей, рвущихся покорять сцену. Помимо неразборчивости в средствах, их объединяла привлекательная внешность и, как сейчас принято говорить, харизма. Все они умели работать на публику самыми разными способами. Но никто из продюсеров ранее не додумался объединить в группу смазливого стриптизёра и мальчика-аутиста. Слухи о новом дуэте ходили любопытные: на сцене — боги, за ней с ними никто не общался толком, благодаря, естественно, странностям мальчика. Мирославу просто стало любопытно. На сцене дуэт «Крылья» был действительно хорош, и Мирослав снисходительно дал Лёне добро, лениво прикидывая, насколько его хватит. Однако, при всей его пессимистичности, он был совершенно не готов к раннему звонку от Богдана Морозова, владельца крупнейшей аптечной сети и наркобарона по совместительству. — Ты что за Рембо моим людям прислал, придурок? Упомянутый Рембо отправил на тот свет двадцать человек охраны и изувечил трёх авторитетов Богдана несколько неожиданным образом — кастрировал. У Мирослава волосы на голове зашевелились, когда вдруг выяснилось, что среди его сладких мальчиков и девочек завёлся Шварцнеггер с наклонностями врача-психопата. Богдан был настроен удивительно миролюбиво. Как оказалось, трёх похотливых авторитетов он давно хотел убрать, случая только подходящего не было, так что он даже благодарен. А звонил ради того, чтобы уточнить, не оборзел ли вконец Орлов, который на его людей натравливает бойца, способного в одиночку положить отряд спецназа. Где Мирослав чудо такое откопал и почему использует не по назначению? После разговора у Мирослава дрожали руки. Он выпил полбутылки коньяку и потребовал личные дела солистов группы «Крылья». В биографии Истомина не было ничего примечательного. А на деле второго он споткнулся сразу. Вранович Дмитрий Мирославович. Вранович. Дмитрий. Мирославович. Он потряс головой. Совпадение. Обычное совпадение. Фамилия редкая, но встречается. Имя тем более. Ну, гуляет по свету однофамилец Мирослава. Мирослав осушил ещё стакан коньяку и стал читать дальше. Дальше не было ничего, кроме того, что образование у Дмитрия было среднее. Никаких намёков на медицину и связь с военными либо спецслужбами. Мирослав ходил по кабинету. На заглянувшего было Женечку рявкнул так, что того как ветром сдуло. В голове засела мысль, не желавшая уходить вопреки всем рациональным доводам. Когда-то очень давно, когда он ещё пытался учиться в Тимирязевском сельскохозяйственном университете, случилось ему соблазнить одну прелестную девицу. Правда, девица эта была невестой его старшего брата. Измена обнаружилась, брат всё равно на ней женился и до сих пор состоял с ней в браке. А что, если эта дура забеременела, родила и дала ребёнку фамилию и отчество по отцу? Тоже довольно бредово, на самом деле. Мирослав доподлинно знал, что у его брата двое детей, мальчик и девочка. Мальчик старше девочки, но младше Дмитрия на год и носит громкое имя Максимилиан Ярославович в сочетании с не столь громкой фамилией Воронов. Ни о каком третьем ребёнке по имени Дмитрий, да ещё с фамилией Вранович, он слыхом не слыхивал. Что за бред? Мирослав припомнил напарника Истомина. Если тот чем-то и привлекал, помимо роскошного голоса, — так это необычайной худобой. Увидев его, Мирослав подумал, что, если бы его откормить, приодеть и постричь, получился бы симпатичный паренёк. То есть вот этот длинный скелет и есть Рембо-Шварцнеггер с наклонностями врача-убийцы? Или всё же Истомин… его могли опоить, перед тем как насиловать… Но если всё-таки это Дмитрий… Скорее всего, он оборотень. Мирослав встал у окна. Нет, пора заканчивать. Побеседует с этим Димой и всё выяснит. Ну, Леонид… ведь это умудриться надо! Впихнуть в бой-бенд в пару к стриптизёру оборотня-аутиста! Утро выдалось напряжённое. Мирослава никогда не волновали побочные дети, но сыночек-оборотень вряд ли оставит кого-нибудь равнодушным. Мирослав изо всех сил надеялся, что это только совпадение. В противном случае у него большие проблемы… Время шло. Доведённый едва не до инфаркта Лёня бегал внизу. Мирослав выкурил полторы пачки сигарет, прежде чем изволили заявиться солисты «Крыльев». Он тяжело осел на подоконник, когда его надежды пошли прахом, потому что в кабинет, гордо подняв голову, входила квинтэссенция всех портретов его достославных предков. Какого же чёрта он в первый-то раз этого не заметил?! Строго говоря, вставший перед ним юноша не так уж был на него похож. Но этот чуть раскосый, кошачий разрез глаз, высокие скулы… Да, на Мирослава парень, возможно, мало похож. Но на Светозара Врановича — очень даже. А эта осанка! Манера держаться! И ведь не играет, сопляк… И взгляд… Да, Лёня. Дожил до седых волос, а в людях разбираться не научился. Сразу же видно, что этот тип ни под кого прогибаться не будет. В общем-то, если талант есть, такого можно взять, но при этом надо быть готовым к тому, что придётся с ним носиться как с писаной торбой, пылинки с него сдувать. Хлопот много, толк не факт, что будет. А отношения с Истоминым у них наладились. Более чем. По тому, как Влад держится за плечом Врановича, видно. — Полагаю, бесполезно спрашивать, кто устроил бойню в Екатеринбурге, — сказал Мирослав. — Влад, выйди. Истомин взглянул на Врановича, тот, чуть повернув голову, едва заметно кивнул. Пока Влад шёл к дверям, Мирослав изучал Врановича. Помимо шрама на щеке, шрам над правой бровью, и на руках нет живого места. Он ещё и фехтует… Где учился, интересно? Едва Истомин покинул кабинет, Дмитрий, не дожидаясь приглашения, непринуждённо занял кресло для посетителей. Впрочем, какой же это Дмитрий… Светозар или Святополк подошло бы куда больше. — Тебе крупно повезло, — сказал Мирослав. — Заказчик даже благодарен. Своей Варфоломеевской ночью в сокращённом формате ты ему немножко помог. Но так случилось лишь в этот раз. Я не полагаюсь на случай, и мне нужна гарантия того, что последующие заказы будут отработаны от и до без смертоубийства. Как держится, зараза… либо играет, как бог, либо ему действительно глубочайше наплевать на Мирослава. Ведь тот даже охрану свою на него не натравит. Если Вранович оборотень… внешне не очень похож, но все оборотни в их роду выглядели не слишком необычно на фоне людей… так вот, если он оборотень, Мирослав просто-напросто лишится охраны и, возможно, жизни. Вранович чуть заметно склонил голову набок. — Лучшая гарантия того, что последующие заказы будут отработаны — не давать нам такие заказы, — глубоким звучным голосом сказал он. — Димочка, ты всерьёз полагаешь, что я взял вас ради красивых мордочек и неплохих голосов? Такого добра хватает, даже искать не надо. Я не буду исполнять вокруг вас танцы с бубнами. Мне проще расторгнуть с вами договор. — Нет, — небрежно сказал Вранович. — Ты меня устраиваешь в качестве продюсера. — Зайка, ты плохо слышишь? Ты меня в качестве вокалиста не устраиваешь. — Придётся смириться. — Ты мне угрожать решил? — ласково спросил Мирослав. Вранович ответил не сразу. Он задумчиво изучал вид из окна за спиной Орлова. Мирослав смотрел на изящные, будто скованные льдом черты лица, большие тёмные глаза, лишённые всякого выражения… и ощутил, что находится в тесном кабинете один на один с диким хищным зверем. Мирослав много повидал. Он мог выкрутиться из любой передряги благодаря умению просчитывать ходы противника. Но сейчас его охватило чувство бессилия. Как просчитать ходы саблезубого тигра? Как работают мозги у этого наследия плиоцена? — Я никогда не угрожаю. Я всего лишь предупреждаю. Провести остаток жизни на больничной койке в состоянии овоща — невеликое удовольствие. Найти хорошего продюсера чуть сложнее, чем хорошего вокалиста, но возможно. Ну, собственно, чего Мирослав ждал? — Мы делаем своё дело, вы делаете своё. Договорились? Орлов пытался выцепить хотя бы намёк на эмоцию в глазах собеседника и быстро убедился в бессмысленности этого занятия. — Договорились. Вранович кивнул, встал и вышел. Походка его была удивительно лёгкая — он шёл, словно не касаясь земли. Когда дверь за ним закрылась, Мирослав вылил дрожащей рукой остатки коньяка в бокал и осушил его до дна.