***
Если до прослушивания у Орлова работы было много, то сейчас её прибавилось вдвое. Запись альбома, концерты, съёмки, интервью… и без какой-либо надежды на отдых. Диву здорово помогло трёхдневное пребывание у Витольда, и он ещё держался, стараясь не думать о том, что будет делать, когда начнёт сдавать. Бросать эстраду ему очень не хотелось. Сцена подарила ему редкую возможность – перевоплощаться в другого. Этот другой не командовал бандой головорезов. Никого не предавал. У него не было никаких проблем, кроме того, чтобы идеально отработать концерт и впечатлить публику. Расстаться с этим образом Див сейчас не мог, но предполагал, что, стоит ему слечь надолго, и ждать его никто не станет, какой бы голос у него ни был. Не пойдёшь же к Витольду и не скажешь: «Слушай, я тут у тебя поживу недельку, договорись с Лёней, чтобы у Орлова претензий не было»… К тому же, когда Орлов взял их под свою опеку, Крукович стал реже появляться – только по работе. И выглядел он плохо – то ли бессонница замучила, то ли сессия. Див хотел его об этом спросить, но постеснялся – Витольд по-прежнему держался с ним отстранённо. Да и чем Ворон мог ему помочь? Поздно ночью, когда Влад и Див закончили выступление в третьем за сутки ночном клубе и едва отбились от поклонниц, у Дива завибрировал сотовый (по настоянию Леонида пришлось обзавестись). Влад, который развалился на стуле, вытянув ноги на большую часть гримёрки, и предвкушал завтрашний неожиданный выходной, подскочил. – Кто?! – испуганно спросил он. – Лёня? Див покачал головой. Звонил Крукович. – Этому-то что понадобилось посреди ночи? – проворчал Влад, когда Ворон показал ему экран мобильника. Сначала в трубке секунд тридцать слышались шорохи, потрескивания, постукивания, бульканье и бормотание. Див, хмурясь, решил, что вызов случайный, и хотел уже нажать на отбой, как вдруг трубка протянула: – Д… Димммочкаааа… ик… а т-т… т-т-т… а ййя-ааа т-т-тебе ещё не г-г-гаваааарил, шт… шт-т…. Шт-т-т-тоооо ты к… крс…. авчик? Левая бровь Дива непроизвольно поползла вверх. Трубка побулькала ещё немного. – Сссс…. Ссллллллллушааай, а… ак… а пр… п-п-приезжай ко мне? Ййй… ййяааа… мм-ммне н…н-надо тебе п-признаться… Див нажал отбой и убрал телефон в карман рюкзака. – Что ему надо было? – спросил Влад, который в течение разговора наблюдал за Дивом. Див пожал плечами и пошёл ловить такси.***
На самом деле, Див беспокоился. Сильно беспокоился. Не очень хорошо он знал Витольда, но тот вроде не пил. Во всяком случае, в его квартире он спиртного не видел. Что должно было случиться, чтобы такой всегда спокойный Витольд нажрался вдрызг? Хотя насчёт спокойного Див поторопился. Ему ли не знать, что этот с виду каменный человек мгновенно выходит из себя по совершенно непонятным причинам. Случиться могло что угодно. Див расплатился с таксистом и отправился к подъезду. Он вышел на последнем этаже, подошёл к коридору, в который выходили двери нескольких квартир, и прислушался. Витольд хотя бы не буянил. Может, он уже отрубился? Див нажал на звонок. Звонил он минуты две, пока не услышал грохот в коридоре, сопровождающийся невнятными возгласами на польском языке, вряд ли приличными. Дверь распахнулась, Дива обдало густым запахом спиртного, и перед ним предстал лохматый Витольд с подозрительно блестящими глазами, в рубашке, брюках и даже жилете, но без пиджака. Собственно, предстал – сильное слово, скорее, повис на двери. Он с похвальным, но безуспешным упорством пытался сфокусировать взгляд на госте и удерживать тело в вертикальном положении. Удавалось только что-то одно и плохо. Наконец в его осоловелом взгляде отразилось узнавание. – Д-д-димммочкааааа! – пьяно заорал Витольд и повис на Диве, схватив его за куртку. – Т-т… т-т-т… т-тыыы з-з-з….нааешь, я ведь тебе х-ха…ател што-то ск… шк.. ска-аазать… В-в-в… в-в-в-в-в… в-ажное… Т… т-т… ты не з-з-знааешь… шт… што? Див, не сочувствуя его попыткам вернуть память, с немалым трудом отцепил его от куртки и поволок в ванную. Витольд погрузился в размышления и не сопротивлялся, предоставив Диву полный контроль за своими передвижениями и положением в пространстве. Таким образом, собрав по пути один дверной косяк и один из разбросанных по полу ботинок, они добрались до ванной. Там Витольд вдруг попытался встать, не преуспел и повис у Дива на шее. Глядя ему прямо в глаза и обдавая алкогольными парами, он ясным голосом чётко сказал: – Я тебя люблю. Див отодрал его от себя, профессиональным движением завёл ему руки за спину, повернул кран холодной воды до упора и сунул голову Витольда под ледяной поток. От раздавшегося протяжного вопля у Дива заложило уши. Каким-то чудом зеркало не треснуло и окна в квартире остались целыми. Витольд сопротивлялся так, будто Див собрался его утопить, и удерживать его, не вывихивая ему при этом руки, было очень нелегко. Спустя десять минут отчаянных пронзительных воплей, брыкания и дёрганья Витольд сидел на кухонном диванчике, переодетый в свой любимый халат и накрепко замотанный в плед. Мокрые волосы его стояли дыбом и частично падали ему на глаза, и он сверлил яростным взглядом Дива, который вытирал ванную и коридор. Зубы у него стучали так, что слышно, наверное, было в соседних квартирах. На столе в чайнике заваривался травяной сбор. – С-с-с-саадист, – выдохнул Витольд. Див не ответил. Он пьяных не терпел и теперь, остыв, раздумывал, не слишком ли жестоко обошёлся с Витольдом. Любому другому вряд ли бы причинил вред кратковременный холодный душ, но Витольд с его совершенной непереносимостью холода мог и заболеть. И выпил он немного – во всей квартире обнаружилась лишь одна початая бутылка водки. Судя по всему, Витольду хватило одного стакана, чтобы нажраться. Див убрал швабру за дверь, прошёл на кухню, налил чай в большую белую кружку с котиком и подвинул её к Витольду. Тот взял её трясущимися руками и крепко сжал, не сводя с Дива ненавидящего взгляда. – Н-н-не д-д-д-думай, что я т-тебя п-прощу. Див пожал плечами и пошёл в прихожую. Здесь ему делать больше нечего, не станет же он устраивать Витольду сеанс психотерапии, выясняя, из-за чего тот решил наклюкаться. Были более животрепещущие вопросы. В борьбе с Витольдом в ванной он вымочил всю куртку, свитер, джинсы и кроссовки, и где их сушить, оставалось загадкой. Стоило ему взяться за ручку двери, как Витольд стукнул кружкой о стол, едва её не разбив, и мгновенно оказался в прихожей. Див уставился от него, разумно не ожидая ничего хорошего. Щёки у Витольда пылали, глаза блестели – как бы действительно не простудился… – То есть ты, – сказал он, – сейчас просто возьмёшь и уйдёшь? Голос его звенел. Див напрягся – он уже слышал этот тон, и закончился тот разговор скандалом. Витольд смотрел ему в глаза – неловкий, взволнованный. Он поднял руку и медленно провёл пальцами по щеке Дива, по старому длинному шраму. Див замер, не зная, что и думать. Витольд задержал пальцы на его подбородке, не отрывая взгляда от его глаз. Глаза его сейчас были похожи на сердолик – насыщенно алые, с золотистыми переливами. Он опустил руку, помедлил… И поцеловал его в губы.***
Темнота казалась особенно уютной – должно быть, потому, что до рассвета оставалось вряд ли больше часа. В ночную тишину пробивался усилившийся гул машин – никогда не спящий город сбрасывал с себя ночное оцепенение. Див смотрел в голубоватый потолок, закусывая губу, чтобы не улыбаться. Впрочем, кто его может увидеть, уж сейчас-то можно расслабиться. Витольд под его боком пошевелился, прижимаясь к нему ещё крепче, положил руку ему на грудь и тихонько вздохнул. Див поправил одеяло, беспокоясь, не замёрз ли он – вряд ли обычно Витольд спал обнажённый. У него сна не было ни в одном глазу. Слишком много было впечатлений и слишком они были… внезапные. И противоречивые. Едва попав в Нижний Предел после Шархата, погружённый в собственные переживания, Див мало обращал внимания на людей вокруг – не более, чем было необходимо. Витольд не оказался исключением, едва стоило убедиться, что он не представляет опасности. Но беспокойному преподавателю вокала мало было оставаться на вторых ролях, и он вышел на первый план, когда решил помочь захворавшему ученику. Бескорыстную заботу Див ценил, тем более что сталкиваться с ней приходилось редко. Но он был уверен, что это именно забота и ничего больше. Если бы у Витольда были на него планы ещё тогда, вряд ли он стал бы требовать, чтобы Див как можно скорее убрался из его дома. Или Див всё же ошибся? За годы, проведённые в Нижнем Пределе, он научился читать лица людей, как открытую книгу. Тем было проще, что люди безнадёжно уступали Драконам в искусстве прятать свои истинные чувства и мысли. Но Витольд был демоном, прирождённым обманщиком, и носил ту личину, которая ему была наиболее выгодна. Строго говоря, Диву не хватало информации. Он никогда не интересовался, как у людей обстояло дело с любовью. Для него в Нижнем Пределе это была досадная помеха, превращающая отличного воина в половую тряпку. Во многом по этой причине он набирал в своё войско напрочь отбитых субъектов, с которыми остальные предпочитали не связываться. Да, дисциплинировать их было сложно, но результат того стоил. Что значила любовь для атроксов, он представлял в самых общих чертах: Драконы держали личную жизнь за семью печатями, посвящались в неё только самые близкие люди. Даже их литература описывала дружбу, верность и братские узы. Див близким человеком был для Леда, но у того личная жизнь полностью отсутствовала. Когда однокурсники весёлой гурьбой упархивали на вечера знакомств, братья до изнеможения отрабатывали фехтовальные приёмы или торчали в библиотеке. Правда, Витольд не был человеком. Или был… демонического Див в нём не чувствовал совсем ничего, но чувства у него были какие? Человеческие? Демонические? Или чувства здесь вовсе ни при чём? Что ж, может быть. Только на одну ночь можно было бы найти партнёра куда симпатичнее и опытнее. Как будто Витольд не знал, что всё тело Дива изуродовано! Но вёл себя так, словно для него это не имело значения. Он прикасался к нему, будто к божеству – трепетно, нежно… целовал страшные шрамы, проводил по ним языком… Див постарался не углубляться в воспоминания, Витольду на первый раз было более чем достаточно. Див не разбирался в таких вещах, но, насколько мог судить, у Витольда он был первым. Либо же у того давно не было секса. Либо… Всё то, что произошло между ними, слегка отдавало безумием. Почему это вообще случилось? Что можно было сказать наверняка – Див не хотел отталкивать Витольда. Когда тот робко коснулся губами его губ, он на мгновение оцепенел. А когда Витольд стал нежными неуловимыми поцелуями покрывать его лицо, это оказалось так… К Диву никто никогда так трепетно не прикасался. И он совсем не хотел, чтобы это заканчивалось. Поэтому на второй робкий, просящий поцелуй он попытался ответить. Ему было плевать, что опыта у Витольда, как и у него самого, не было совершенно. Всё происходило легко и как-то само собой. Он не помнил, в какой момент халат соскользнул с белого плеча, обнажая острые ключицы, торчащие соски, поджавшийся от возбуждения живот. Кажется, потом Див подхватил своего демона на руки и унёс на диван. Витольд словно плавился от его прикосновений, запрокидывал голову, открывая беззащитное горло, и стонал так, что Див терял разум… Ровно до того момента, как Витольд начал извиваться под ним, прижиматься к нему бедрами и жарко просить срывающимся голосом: «Дима, пожалуйста…. Прошу тебя… пожалуйста….». Див понятия не имел, что с ним делать. Секунды растерянности пошли на пользу – он очнулся от жаркого марева и… он не знал, конечно, что сделал бы другой на его месте. Сбежал бы, наверное, или попытался объяснить, что у него это в первый раз, а потом сбежал. Он же, целуя плоский поджимающийся живот, начал вспоминать анатомию органов малого таза. Сразу стало ясно, что задыхающийся от страсти Витольд ему не поможет. Он, напротив, усложнял задачу, ничуть не скрывая удовольствия, которое ему приносили прикосновения Дива. Это было невероятное наслаждение и постоянное балансирование на острие бритвы. Див не мог позволить себе сорваться в глубины страсти, как это сделал Витольд. Ему приходилось постоянно отслеживать его реакцию на свои действия, чтобы не причинить боли. Но как же тяжело это было делать, когда любовник метался под ним, мокрый от пота, совершенно поплывший от возбуждения… К счастью, сорвался Див только к концу, когда Витольд бесстыдно подмахивал бёдрами и уже не стонал, а кричал в голос. Когда всё закончилось, Див упал рядом с ним и прикрыл глаза. А минут через пять этот паршивец, щуря потемневшие глаза и облизывая губы, повернулся к нему, провёл пальцами по щеке и, призывно улыбаясь, прошептал: «Хочу ещё». После ещё трёх заходов Витольд наконец угомонился, лениво ластился к Диву, мурлыча, словно сытый кот, и явно склонен был поспать. Див тоже с удовольствием заснул бы, но ему не позволило слишком развитое чувство ответственности. Вряд ли хорошо, если в анусе остаются посторонние жидкости, которых там быть не должно, и он встал, чтобы отвести Витольда в ванную. Тот вообще никуда не хотел идти, ему и так было прекрасно, и он недовольно мычал и цеплялся за Дива, пытаясь вернуть его на диван. Див со вздохом поднял его и отнёс в ванную. Этим дело не закончилось, потому что Витольд становиться на ноги упорно не желал. Он обвил руками шею Дива, уткнулся ему в плечо и тянул: – Ну зачем ты меня сюда опять притащил? Я хочу спать… я из-за тебя даже стоять не могу… не буду я стоять, отстань от меня… и отнеси уже наконец туда, где взял… Однако, очутившись наконец стоящим в ванне, он проявил очевидную заинтересованность, ощутив пальцы Дива в своей заднице. Витольд опёрся руками о стену и прогнулся в пояснице. – Ты сегодня успокоишься? – спросил Див. Тот посмотрел на него через плечо и невинно взмахнул густыми золотистыми ресницами: – По-моему, ты сам меня провоцируешь. – Витольд… какого лешего ты творишь? Ты можешь стоять спокойно? – Ну, если честно, я бы лучше полежал… и не совсем спокойно. Может быть, на диване продолжим? – С тебя на сегодня уже хватит. Ты и так утром сидеть не сможешь. – Значит, мне терять нечего. – Ты прекратишь? – Что? – с невинным удивлением спросил Витольд. – Насаживаться на мои пальцы. – Тебе показалось. Див сжал зубы и посмотрел в потолок. – Если ты продолжишь трахать себя моей рукой, я врублю холодную воду на полную. И это будет уже далеко не так приятно. – Я же говорил, что ты садист, – обиделся Витольд, но всё же послушался. Он дулся до тех пор, пока Див, поменяв бельё, не уложил его на диван, укрыв одеялом по шею, и не лёг рядом. Тогда Витольд вдруг вздрогнул всем телом и, испуганно распахнув глаза, посмотрел на Дива: – Ты опять уйдёшь? Див слегка сдвинул брови: – Нет, если ты не прогонишь. – И не думал, – прошептал Витольд, уткнувшись лицом в его плечо. Див осторожно погладил его по мягким пушистым волосам. – Витольд, всё в порядке? Ничего не болит? Тот упорно прятал лицо, подставляя затылок под ласковые прикосновения, и молчал. – Северин, – сказал он вдруг. – Меня зовут Северин. И прекрати надо мной трястись, я не кисейная барышня. – Как скажешь. Тогда зови меня Див. – Див? Ты фанат «Слова о полку Игореве»? – Ты вроде спать хотел. – Хотел. А теперь хочу поговорить, пока есть возможность. У меня такое чувство, что ты онемеешь с первыми лучами солнца. Див усмехнулся. – Ты даже улыбаешься! – поразился Северин и провёл пальцами по его губам. – Ты точно тролль. С первыми лучами солнца каменеешь. – И исчезаю после третьего крика петуха. – Только попробуй! Ты же сказал, что никуда не уйдёшь. Или Орлов при содействии Леонида вздохнуть не даёт? – Завтра, в смысле, уже сегодня я могу остаться. На весь день. Северин удовлетворённо сощурился. – По-моему, идея с разговорами не самая хорошая, – заметил Див. – Почему? – тут же отозвался Северин. – Пока все наши разговоры заканчивались либо скандалом, либо сексом. – О да, все два! – прыснул Северин. – Что ты имеешь против секса? – Ничего, кроме того, что вероятность, как ты заметил, пятьдесят на пятьдесят. – А ты хочешь, чтобы вероятность возросла до ста процентов? – Ты предпочитаешь скандалы? Северин лукаво улыбнулся. – Я предпочитаю тебя, – сказал он неожиданно серьёзно. – Я не хочу сводить наши отношения только к сексу, хотя с тобой он… превосходен. Див не смог сдержать улыбку, и Северин поцеловал его в краешек губ. – Ты снова улыбаешься, – прошептал он, ложась ему на грудь и проводя пальцами по его губам. – Как бы я хотел видеть твою улыбку чаще. Див потерялся от его слов больше, чем от прикосновений. Он смущённо гладил его по спине, по затылку, перебирал густые льняные пряди. – Только не вздумай удрать! – сонно пробормотал Северин, закрывая глаза. – Ты обещал. Див поцеловал его в лоб. …И сейчас Северин спал, а Див улыбался, вспоминая их разговор, и понимал, что ему, на самом деле, всё равно, почему его неугомонный демон проявил к нему симпатию. Пусть будет так. И как можно дольше.***
Див проснулся внезапно, словно от удара. Северина рядом не было. Хмуря брови, он попытался понять, что его разбудило. Запах сигарет. Настолько сильный, что курили точно в квартире. Див вскочил и, не тратя время на одевание, пошёл на кухню. Ведь Северин не курил! От него никогда не пахло дымом, и он сразу отказал Владу, когда тот предложил «выйти покурить». На кухне температура приблизилась к уличной. Витольд в халате на голое тело стоял у открытого окна, сжимая меж тонкими пальцами тлеющую сигарету. В блюдце на подоконнике лежали четыре окурка. Первым побуждением Дива было подскочить к Витольду, захлопнуть окно и вырвать у того сигарету. Но, едва он сделал шаг, Витольд посмотрел на него через плечо. – Проснулся? – хрипло спросил он. «Голос сорвал ночью», – отстранённо подумал Див. В том, кто стоял у распахнутого окна, не осталось ничего от нежного ласкового Северина, который так трогательно прижимался к нему во сне. – Пошёл вон, – безэмоционально сказал Витольд, поворачиваясь к окну. Див стоял, не в силах поверить своим ушам. Что он сделал не так? Что? Он его всё-таки порвал? Нет, не может быть, он не мог не заметить. И от Витольда не пахло кровью – ни свежей, ни засохшей. – Ты не понял? Витольд затушил окурок и повернулся к нему. – Убирайся вон из моего дома и из моей жизни! – выкрикнул он и закашлялся. – Ищи себе другую шлюху. Див приблизился к нему, протягивая руку. – Северин… Витольд на миг застыл, распахнув тёмные, почти чёрные глаза, и ударил его по щеке. – Не смей меня так называть, – прошипел он. Див не закрылся от удара, не перехватил его руку. Он стоял и смотрел на него, не веря происходящему. – Вон! – крикнул Витольд и снова закашлялся. Див, как во сне, вернулся в комнату, оделся и забрал рюкзак. В прихожей он задержался и посмотрел на кухню. Витольд по-прежнему стоял у окна, обхватив себя рукой. В пальцах другой руки у него снова была зажата сигарета. Див вышел из квартиры. Остаток дня он бродил возле подъезда, будто привязанный, несколько раз поднимался к квартире и слушал, не решаясь позвонить. Всё было тихо. А вечером позвонил Леонид и сказал, что ночью они уезжают в Екатеринбург.