Синдром Бабочки

Проснувшись, Чимин открыл тяжелые веки, незнакомая спальня сильно напугала его, вот он хотел вновь залиться слезами и впасть в дикую истерику, но почувствовал запах сандала. Он чувствует некую защищенность и медленно поворачивает голову, видит, как уже знакомый ему альфа тихо сопит, приоткрыв рот. Омега через силу и как можно тише поворачивается лицом к лицу, он изучает каждую частицу лица. Он хочет запомнить, как выглядит его спаситель. Он даже находит мужчину привлекательным. Светлая кожа без единого изъяна, длинные ресницы забавно дергаются во сне. Аккуратный нос и тонкие бледно-розовые губы, черные, как ночь, длинные волосы растрепаны по подушке, и пучок, что был собран в хвост, выбился и торчал так забавно, что омега чуть приподнял уголки губ, почти формируя улыбку. Альфа не выглядит худощавым, но скулы очень выразительные. А запах сандала так подходит всей картине, что видит Чимин. У Чимина беззвучно полились слезы. Слезы благодарности за то, что альфа сдержал свое слово. За то, что спас, как и обещал. Если бы он знал, что те выстрелы в больнице были лишь для того, чтобы спасти его, он бы не сопротивлялся. Он думал, что тот проклятый Донсу пришел за ним. Если бы омега знал, не позволил бы себе сомневаться в том, что Юнги спасет его. В момент отчаяния Чимин мысленно ругал альфу, говоря, что тот не сдержал своего обещания. - Не плачь, маленький, теперь никто не обидит тебя. - Шепотом произнес альфа, не открывая глаза. Он проснулся, но не смог заставить открыть глаза. Вид плачущего омеги он не хотел видеть. Но точно знал, что должен успокоить его. Он чувствовал неровное дыхание очень близко, и усиленный запах лаванды точно был не просто так. А тихие всхлипы были тому подтверждением. - Спасибо вам, что сдержали свое слово, Юнги-щи. - Омега продолжал лить слезы, но голос не дрожал. Альфа открыл глаза и посмотрел на него. Карие глаза с благодарностью смотрели на него. Носик чуть-чуть покраснел, и маленькие пальчики сжимали плед у подбородка, потому что Чимин натянул его, спрятав шею. Этот момент Юнги показался волшебным. Лицо омеги — это все, что он видел, сердце стучало, как после марафона на десять километров, и в голове будто дежавю из будущего, где Чимин ярко улыбается, они в заснеженном парке, веселятся, кидая друг в друга снежки, и громко хохочут, а после прилипают друг к другу в страстном поцелуе. Юнги виснет минуту на губах Чимина, а после растерянно кивает. Он не уверен, что это такое промелькнуло в его голове. Но всё, что он сейчас делает, — просто таращится на омегу. - А когда я смогу уйти? — собрав все силы, спрашивает Пак, так по-детски надув губы. Он совсем не хочет уходить, здесь он чувствует безопасность и странную комфортность. Но он должен, он не сможет причинять неудобства своему спасителю и дальше. - Зачем тебе уходить? - Внутренний зверь вновь мечется по клетке в теле, кричит «МОЁ». ЗАЩИТИТЬ. УБЕРЕЧЬ. Мин чувствует, как клыки невольно нарастают в желании поставить свою метку. Но он быстро берет себя в руки, откидывает все желания зверя. - Чимин-и, тебе не нужно уходить. Ты можешь остаться тут сколько пожелаешь. Мой отец не будет против. Да и ты будешь полностью в безопасности. - Альфа улыбается, поднимаясь в кровати. Ему, конечно, хочется вот так вечность лежать и смотреть на омегу. Но быстро вспоминает, что врач появится с минуты на минуту. - Я правда могу остаться с вами? — Омега округляет глаза и садится на кровать, подложив под себя ноги. - Конечно, ты же не думал, что после спасения я выгоню тебя на улицу? - Мин поправляет пояс халата, а после и растрепанные волосы, мягко улыбается ему. - По взгляду вижу, что ты так и думал, ты ошибся, маленький. И я немного расстроился. - Но зачем я вам? Я ничего не умею... Даже как прислуга не сгожусь. — Он опускает грустный взгляд на свои пальчики и виновато вздыхает. - Прислуга? - Мин, доходя до двери, застывает. Чимин думает о том, что его спасли для каких-то нужд? Или что, взамен на спасение, альфа что-то потребует? Что за бред он себе наплел? — Послушай, малыш… — он разворачивается и, подойдя к кровати, садится перед омегой. — Не знаю, какие мысли у тебя в голове, но ты не будешь прислугой. Ты не обязан мне ничем. Просто будешь жить как хозяин дома. И на этом всё. - Но… - Никаких «но»! – перебивает его Юн. – Сейчас придет доктор, прежде ты сходишь в душ, потом он осмотрит тебя и пропишет необходимые лекарства. Потом ты покушаешь. Я познакомлю тебя с отцом. После придет легендарный Хосоки-хён и Джин, ты же хочешь увидеться с ними? Омега быстро закивал, а Мин ухмыльнулся и под благодарный взгляд скрылся за дверью. Чимин не верил своим ушам, но в глубине души очень радовался. Но показать всё на деле не мог. Он не смог улыбнуться, хотя хотел. Ни единой черточкой лица не выдал радости. Раздевшись, омега долго разглядывал себя в зеркале, кажется, на теле не осталось живого места. Он с разочарованным взглядом залез в кабинку и настроил воду. Принять душ Паку оказалось пыткой, кожа горела. Он выбежал с криками и слезами, падая на кровать, неприятные жжения по всему телу, бордово-зеленые синяки по всему телу болели сильнее. Ему хотелось стянуть с себя кожу, он дергал себя за кожу, но это оказалось еще больнее. В комнату первый вбежал Ён Ки. Он был ошарашен поведением младшего, шокированно наблюдая, как тот пытается содрать собственную кожу. Все его попытки успокоить мелкого провалились. Он звал своего сына, прислуги выстроились в холле и перешептывались в недоумении. Когда Юнги переступил порог дома с доктором Ханом, он четко слышал истерику мальца и попытки успокоить отца. Они рванули по лестнице и в считанные секунды оказались в комнате. - Нет, господин Мин, не трогайте его. Ему больно от ваших прикосновений! - Хан кинулся вперед и закрыл доступ, раскинув руками по сторонам к омеге. Омега свернулся калачиком, он унюхал запах сандала и медленно успокаивался. Легкие окутал полюбившийся запах, омега нашел свою защиту. - Я лишь пытался успокоить! Он не унимался и кричал! - Старший Мин пытался оправдать свои действия, он размахивал руками и злостно смотрел на Хана. - Отец, ты верно поступил, но ты его напугал. Он ведь не знает тебя. - Сын попытался разрядить обстановку и утягивал старшего за дверь. - Пусть его осмотрят, потом мы вместе позавтракаем и познакомишься с ним, идет? - Старший лишь кивнул. Он разогнал всю прислугу криками, приказал немедленно приготовить завтрак и суп омеге. Кажется, он сильно перенервничал. - Господин Пак, позволите мне осмотреть вас? - Хан надевал перчатки и доставал разные инструменты из своего чемоданчика, выглядело не очень доверчиво. - Расскажите, что произошло? Мин стоял позади, прикрыв дверь. Он с взглядом брошенного котенка смотрел на омегу, когда альфа покинул его, всё ведь было нормально? Он ведь только переоделся и умылся, пошел встретить доктора, а тут такое произошло. Он ловит себя на мысли, что не должен был оставлять его одного. - Я хотел в душ… Я уверен, что вода была прохладной, но как будто меня кипятком облили. - Голос мальчишки был спокойнее, он натянул плед почти до ушей, ему было стыдно перед Юнги, его тело всё изуродовано. Он отвечал на вопросы врача и виновато поглядывал на Мина. - Можно мне вашу руку? — Док сел на кровать, а Чимин к нему лицом, поджав под себя ноги и прикрывая свое тело. Сняв перчатки, он потянулся к протягивающей омегой рукой. Док неуверенно коснулся предплечья парня, тот заскулил и резко отдернул руку. Слезы вновь полились ручьем. На что доктор глубоко вдохнул. Надел перчатки и повторил действия. Мин еле сдерживал себя, чтобы не влепить кулаком в симпатичное личико дока. Но все же, так же понимая, что тот что-то проверяет. И Мин был прав, касаясь в перчатках, омега сильно не дергался. - Так больно? — спросил Хан, держа его за то же место, только в медицинских перчатках. — Не больно... Но ощущения неприятные. Что со мной, доктор? - Пак шмыгает носом, он испугался. Настолько, что голос дрожал. - Пока не уверен, нужно взять пару анализов. Подозрения свои я всё же выскажу. — Он посмотрел на Юнги, и тот послушно сел на кровать, скрестив ноги и руки. — Бывает такая болезнь, врожденная. Но это приобретенная, возможно, из-за сильного стресса. — Мин с Паком внимательно слушали доктора, говорил тот достаточно на понятном им языке, не применяя медицинские термины: буллезный эпидермолиз, другими словами, такую болезнь называют синдромом бабочки. После прикосновения к такой коже обычно появляются волдыри, в них скапливается гной или просто жидкость. — Юнги от услышанного приоткрыл рот. Чимин вообще застыл, будто говорят не о нем. — Но в этом случае боль вызывает только гематома. Вглядитесь, господин Мин, все синяки на господине Паке только от пальцев. - Так сделай же что-нибудь, ты же, блядь, доктор! - Юнги обозлился, он встал и навис над Ханом. Глаза угрожающе сверкают, а Мин кричит: «Ему, блядь, больно! Он напуган до смерти, а ты несешь хуйню. Исправляй это!» - Я повторюсь, я не волшебник. - Голос раздражен, но как объяснить, что крики не помогут? Он тоже встает и дает словесный отпор: - нет той волшебной пилюли, от которой проходит болезнь! Её, к сожалению, не придумали. - Так хули ты стоишь? Пиздуй и придумывай. - Терпение альфы заканчивается, он закипает с невероятной силой, ему хочется, чтобы Чимин жил как обычный человек. А Хан приходит и заявляет, что к нему даже прикасаться нельзя? Мин не понимает, что переходит границы дозволенного. - Попрошу ВАС, господин Мин, не учить меня, я делаю всё, что могу. И оставьте при себе свои советы. - Док не отступает, они уже на минимальном расстоянии друг от друга. Хан никогда не позволял себе такой дерзости. Но Мин явно разозлил его. Поэтому Док делает шаг вперед и грозит Мину указательным пальцем. Альфе же этот жест совсем не нравится, он впечатывает Хана к стенке, прижимая согнутой в локте рукой, и, доставая из-за спины пистолет, и, рыча на него, подводит дуло к шее. - Слушай меня, ублюдок, прежде чем махать кривыми пальцами перед моим лицом, я вроде ясно высказался, либо ты лечишь его от всей приписанной тобой хуйни, либо твоя туша будет покоиться на заднем дворе этого дома, ясно? Хан в шоке, но он подмечает, что характер у Юнги такой же, как у старшего, с такими людьми очень опасно. Хотя на вид младший казался безобидным, поэтому док решился на грубость, но, естественно, вскоре пожалел. - Юнги-щи… - Испуганный омега вжался в спинку кровати, глаза округлились. Он не думал, что его спаситель такой жуткий человек. С виду он ведь казался другим. Теперь сбежать отсюда он точно захочет. Обернувшись, Мин точно понял, что натворил. Он отпустил Хана, а тот поспешно собрался и вылетел, так что пятки сверкали. А дверь Юнги прикрыл сам, убирая пистолет за спину и втискивая его меж поясницей и джинсами. - Прости… Но ты слышал тот бред, что он говорил? - Мин садится на кровать. - Ты испугался? Теперь ты боишься меня? - Омега отрицательно качает головой, но в глазах все же выражается испуг. Маленькие пальчики крепче сжимают край пледа, стараясь прикрыть тело. Конечно, омега испугался, не каждый день он видел такое. Его окружение не было связано с криминалом, и никто из знакомых так просто не размахивал пистолетом. - Ладно, твое право, ты даже можешь злиться на меня. Я не всегда контролирую свою злость. Тэхён был прав, я всё такой же. - Альфа грустно улыбается и склоняет голову. Тэхён знает настоящего Мин Юнги, какой тот бывает, что может вывести из себя за секунду. Что любит, что ненавидит. Он читает его как открытую книгу. Знает все эмоции. Мин подозревает, что тот умеет читать мысли. Потому что Тэ всегда угадывает, что нужно его хёну. Взгляды пересекаются и довольно долго смотрят друг на друга. Появляется неловкость от нависшей тишины. - Пойдем, завтрак готов. Отец приказал приготовить тебе суп. - Мин первый нарушил тишину, но неловкость, кажется, не ушла. Омега продолжает смотреть на Мина. - У меня… я… моя пижама… - Он медлит, ему совсем неудобно говорить о том, что у него нет одежды. Он замолкает и просто спускает до талии плед, показывая свою наготу. Юнги театрально бьет себя по лбу и скрывается за дверью. Спустя какие-то минуты возвращается со стопкой вещей. - Это мое. Будет слегка великовато... Но обещаю, что позже распоряжусь, тебе купят новую. - Альфа бережно кладет стопку на край кровати и, разворачиваясь на пятках, выходит. Но останавливается и просовывает голову обратно. — Мы ждем тебя за стол, как закончишь, выходи. Отец очень хочет познакомиться с тобой. Чимин же почти сразу вскакивает, сгребает в охапку одежду и бежит в ванную. От вещей пахнет альфой, он довольно рассматривает себя в зеркале. Серые домашние штаны очень свободные, черная футболка тоже свисает. Но его, кажется, это не смущает. Он просто рад, что теперь пахнет альфой, ведь этот запах стал как щит от боли для омеги.