***
Движение "Северный ветер", называемое в народе Сопротивлением, появилось не так давно. Грейнджеру тогда было лет...сорок пять? Пятьдесят? Но страна уже катилась в пропасть, постоянно принимались все новые и новые людоедские законы касаемо образования, науки, общественной жизни. Массово стали закрываться типографии и библиотеки, книжные магазины и газетные киоски. Именно тогда пожарники и обрели свою силу и власть - ведь это им государство дало право уничтожать культурное наследие. О, с каким наслаждением и животной яростью на лицах эти (не)люди сжигали книжные лавки и библиотеки! Как они смеялись, смотря на лица тех, чье добро они уничтожали огнем из своих брандспойтов! Закрывались университеты и колледжи - власть сказала, что они не нужны. Что "ученых голов" развелось слишком много, а кому-то надо и руками работать. За несколько лет в столице построили больше трех дюжин военных заводов разного рода назначения: один изготавливал дальнобойные ракеты, другие разведывательную технику, танки и военные машины, третьи работали над смертельным оружием массового поражения: ядерным, химическим, биологическим. Поэтому недостатка в рабочих местах не было. Кучи людей работали там, своими руками делая смерть для других. У многих из них не было выхода - а куда пойти, если нужны деньги? если нечем кормить семью? Расширилась индустрия развлечений - почти в каждом микрорайоне были свои парки аттракционов, кинотеатры с телестенами, различные питейные заведения, где можно было накидаться до синих чертиков, а потом сесть в машину и нестись на бешеной скорости, сшибая всё на своем пути. Появилась куча бессмысленных развлекательных передач, шоу и сериалов - для всего этого тоже нужны были люди. Закусочные, бары, бордели и казино - куча, просто куча работы! В детские сады отдавали детей практически сразу после того, как они научились ходить. Ими практически никто не занимался: почти всё время, проведенное там, детей отводили в комнаты с телестенами, давали в руки приставки и гаджеты, и подрастающее поколение, отвлекаясь лишь на естественные потребности, целый день проводило в бессмысленных просмотрах бессмысленных ток-шоу, мультфильмов и передач. В школах было практически так же. Стоит ли говорить, какими росли эти дети? С ними не разговаривали, о них не заботились, их не любили. Этим детям не нужно было от жизни ничего - только легкая жизнь, легкие деньги и бесконечные развлечения. Их не интересовал ни ужас, творящийся в стране, ни рост бедности и преступности, ни маячившая десятилетиями над ними перспектива ядерной войны. А потом эти дети вырастали и превращались в таких же равнодушных, рафинированных взрослых, которым не хотелось ничего думать и решать. А власть имущим это и надо. Когда народ не задает вопросов, не бунтует и ничего не знает, можно смело вести любую политику, даже самую бессмысленно-жестокую и агрессивную. Активно набирали людей и в полицаи - нужно же было кому-то охранять порядок на улицах и подавлять народные сопротивления? А сопротивления были, пусть, и немногочисленные, но всё же. Те остатки интеллигенции, людей думающих и свободных, кто еще остался в этой стране, поначалу не хотели мириться с тем, как год за годом разрушается их привычный мир. Были митинги против закона о ликвидации высшего образования. Были митинги о запрете книг. Были митинги антивоенные. Но протестующих было немного, а нелюдей, одетых в бронебойные костюмы с электрошоковыми дубинками в руках - подавляющее большинство. Да, и мало кто хотел рисковать собой и своей жизнью - власть активно и очень показательно расправлялась с неугодными. Их сразу же клеймили "врагами народа". Куча провластных новостных источников неизменно начинало трепать имя посмевшего бросить вызов текущему порядку. Не брезговали ложью и откровенной клеветой. А самих людей....на первый раз тебя изобьют в полицейском участке, да так сильно, что не сможешь ходить. Обязательно при этом будут угрожать близким и семье. Возьмут на мушку, повесят "жучки", будут следить. Попадешься второй раз - и тебя ждет Тричест или "каменный мешок", как называли его в простонародье. Если попал туда - живым оттуда вряд ли выйдешь. По "официальной версии" скажут, что отправили в трудовые лагеря-колонии на севере страны. Но по факту... Скорее всего, тех, кто попался, убивали прямо там же. В особо секретных случаях вывозили на полигон "Бут" и расстреливали уже там.***
Про всё это Грейнджер, узнал уже после того, как встал на опасный путь сопротивления. Он и еще несколько товарищей на одном из митингов попались, прошли через полицейский участок и еле унесли оттуда ноги относительно живыми и не покалеченными. Тогда еще он не знал, кто стоит во главе этого самого движения, кто руководит всеми процессами и ведет подпольную деятельность. А деятельность была обширная: и агитки, и листовки, подпольная печать и распространение книг, фальшивые паспорта и помощь тем, кому нужно было сбежать за границу. Новостная работа: в сети велась куча, просто огромная куча площадок весьма левого толка, где постоянно анализировалась и доводилась до людей реальная информация о реальном положении дел в стане. Репрессии, аресты, военная агрессия и куча, просто куча коррупции! Но большая часть населения это не видела (или не хотела видеть). Ведь куда проще верить говорящим головам, вещающим с телестен про то, как все хорошо. Жить с головой, опущенной в песок, как страус - самая трусливая птица. Но ведь были и те, кто думали. Он каждый раз, знакомясь с новыми членами "Северного ветра" удивлялся, что остались еще думающие люди. Это было так....удивительно осознавать. Вот, например, Питерс - когда-то был профессором всеобщей истории, читал лекции, писал научные статьи. А теперь он здесь, вместе с Грейнджером занимается подпольной деятельностью. В их задачу входила работа в подпольной типографии и подготовка новостей. Хью и Пит были рады делать хоть что-то полезное, надеясь, что однажды их труд будет оценен по достоинству. Там же он познакомился с Митчеллом, который был спасателем. Он с парой коллег уже давно готовился к возможной войне. Именно эти ребята в свое время и нашли заброшенную, недостроенную в какие-то махровые годы, да так и забытую станцию метро. Подземный туннель, по идее, должен был выходить вдаль за город, как раз в районе пустошей. Они тогда нашли людей и стали быстро его разрабатывать - расчищать от грязи и мусора, провели электричество, стали приносить запасы еды, воды и лекарств - кто знает, вдруг этот тоннель когда-нибудь в будущем сможет спасти чьи-то жизни? И вот, оказалось, спас - сначала жизнь самого Грейнджера, когда полицаи его обнаружили, а сейчас - еще нескольких достойных людей.***
Как раз эту историю - свою и этого подземного хода, он и рассказывал товарищам на протяжении их пути. Они шли колонной, очень медленно и осторожно, всё время опасаясь обвала или ловушки, но пока никаких препятствий на пути не было. Грейнджер знал, что идти еще долго: по его расчетам, только к началу следующего дня они смогут добраться до цели. У них было достаточно еды и воды, а свежего воздуха хватало в избытке - еще на моменте создания туннеля этому аспекту было уделено особое внимание. Гай отчетливо слышал шум вентиляции: наверное, недалеко были построены специальные шахты для этой цели. Он много думал над историей Грейнджера: сопротивление, люди, подпольная работа. Пока он старался быть "нормальным человеком", живя в пустом, сером доме, полном орущих телестен, с женой, которую он не любил и которая не любила его, каждый раз с болью и отвращением натягивал на себя пожарную форму, другие люди пытались бороться. Он слышал много раз по новостям про того или иного "врага народа", но, обычно, старался не запоминать их имен и лиц. Уже тогда он слишком хорошо представлял, что бывает с теми, кто не лоялен к системе. И не хотелось думать о том, как очередного борца за свободу где-то там мучительно пытают, а потом всаживают пулю в лоб. Монтэг всегда казался себе слишком трусливым. Поэтому в то, что он сделал тогда, до сих пор не верилось даже ему самому. Он опять вспомнил Клариссу. Ведь именно она, эта хрупкая девочка с огромными глазами, в которых отражалось столько жизни и света. Она вдохнула эту жизнь в него. Она заставила его сердце биться чаще, а мысли - работать. Она дала ему смелость разрушить свою правильную и удобную жизнь. Не его заслуга то, где он сейчас и что делает. Её. И он поклялся себе, что как только выберется на поверхность, он перероет весь мир, но найдет её, живую или мертвую. А если её уже не стало - своими руками расправится с теми, кто посягнул на жизнь этой удивительной девушки. — Я найду тебя, обещаю. Найду! - он стукнул кулаком по бетонной стене. Руку пронзила адская боль. Он почувствовал, что из разбитых костяшек сочится кровь. — Так, всё, ребята, привал! Час отдыха нам не повредит. Кто хочет - может устроить себе ужин! - устало объявил Хью Грейнджер. Он подошел к Монтэгу и увидел разбитую руку. — Ох ты ж, Гай, где ты умудрился так пораниться? - Хью стал судорожно шарить в рюкзаке в поисках аптечки. — Это так, пустяки. Нервы слегка сдают, - Гай криво усмехнулся. — Вспомнил Клариссу Маклеллан. Я рассказывал тебе про нее, помнишь? В самом начале, когда только вас нашел. — Всё я помню. Подставляй сюда руку и потерпи, сейчас будет больно. На разбитую руку полилась перекись водорода. Гай свел скулы от боли, так сильно щипало и жгло. — Терпи, скоро утихнет! - Хью обмотал бинтами поврежденную руку товарища. — Семья Маклеллан была мне знакома: с ее отцом когда-то я переписывался по поводу диссертации. Он ведь тоже историк, только профиль другой: он специализировался по древнему миру. Интересный был человек, очень широкого кругозора.... — Почему "был"? - Гай нахмурил брови. — Ты же мне сам говорил, что не знаешь о их судьбе. Тогда почему в прошедшем времени? А? Хью не молчи, прошу! — А что тебе сказать? Последнее, что я слышал о её отце, что его отправили в Тричест вместе с братом его супруги. А оттуда, как ты, наверное, знаешь, мало кто возвращается. — Но Кларисса? Что же с ней? — Этого я не знаю, Гай. Мне успели доложить про арест двух мужчин из семьи Маклеллан: в этой душегубке работает один из наших осведомителей. Но последние несколько дней он так и не выходил на связь, и знаешь, я начинаю бояться, вдруг его рассекретили? Если да, будет плохо. Нет, не нам - ему. Передача сообщений односторонняя, отследить сигнал нельзя - он закодирован на другой материк. — А этот осведомитель может сознаться под пытками? И выдать всех? — А ему некого выдавать, вот в чем штука. Сопротивление еще живо, Гай. И агенты очень умны: они так мастерски научились вербовать сторонников и при этом заметать свой след, что на нас не вышли еще ни разу. — И дай Господь, чтобы так и было! - к их разговору присоединился отец Аврелиан, неся в руках термос. — Гай, это тебе, там кисель, пусть не горячий, но будем рады тому, что у нас есть. "Panem nostrum quotidianum da nobis hodie". Хлеб наш насущный, дай нам на сей день, помнишь? Конечно же, Гай помнил. И "Отче наш", и "Ave Maria", и все другие молитвы, которым научил его падре в течении их долгого пути. Больше всего ему нравилась молитва святого Франциска, про которого старый священник очень часто любил рассказывать. Дай мне, Господи, быть орудием Твоего мира, чтобы я приносил любовь ненавидящим, прощение - обижающим, примирение - враждующим, веру - сомневающимся, надежду - отчаявшимся, радость - скорбящим, чтобы я приносил свет во тьму. Дай мне, Господи, утешать, а не ждать утешения, понимать, а не ждать понимания, любить, а не ждать любви, ибо, кто дает, тот обретает, кто о себе забывает - находит себя, кто прощает - будет прощен, кто умирает - воскресает для жизни вечной. Эта молитва жившего сотни сотен лет назад святого была для Гая словно свод правил. Такая емкая, такая живая. Быть орудием мира, а не войны. Нести свет, а не тьму. Тот святой ведь тоже в свое время сломал систему: оставил богатый дом, веселье и славу и пустился странствовать по свету, проповедуя Евангелие. "Собирай сокровища на небесах, а не на земле" - любил повторять отец Аврелиан. "— Я очень постараюсь, отче. Да благословит Господь!"***
Спустя несколько часов пути они уперлись в огромную железную стену. Сбоку от нее виднелась маленькая цифровая панель, такая же, как возле крышки люка. Все взгляды обратились к Грейнджеру. — Нет, её раньше не было! Точно говорю вам. Ну что ж, возможно, тот пароль, которым мы проложили вход сюда, откроет и эту дверь. Он начал вводить цифры. Секунда - и раздался противный писк. На маленьком дисплее появилась надпись: "Осталось 2 попытки". — Значит неправильно. Что ж, нам тут пишут, что осталось всего две попытки. Давайте думать, какое еще число может быть кодом? — По логике, это должно быть число либо известное всем (вроде числа Пи, но это было бы слишком очевидно). Либо же какой-то внутренний код, о котором мы понятия не имеем, поэтому...поэтому это тупик! - с отчаяньем произнес Дерби, который был инженером-радиотехником. — Ну, Уильям, больше оптимизма! - Грейнджер попытался улыбнуться, но вышло весьма вяло. А Гай тем временем думал. Он был не особо силен в математике, но всегда очень любил читать про другие планеты и звезды. Возможно, пароль - какая-то космическая константа? Но попыток осталось всего две, поэтому всякие "возможно" отметались. Что же могло быть еще? "Думай, Монтэг, думай" Ему на ум почему-то пришел последний его разговор с Клариссой перед тем, как она бесследно исчезла. Они тогда говорили о красоте и гармонии мира. Он вспомнил, как девушка радостно рассказывала, что наш мир - очень тонкая надстройка, держащаяся на разных числовых константах. Пи или та же гравитационная постоянная - маленькие числа с кучей, просто кучей цифр после запятой. И хоть одно отклонение, хоть на стомиллионную долю процента - и всё, нашего мира не могло бы быть. Это такая точная настройка, такая ювелирная работа - говорила Кларисса - что это является очередным доказательством существования Бога. Никакой хаотичный Большой взрыв, на который все так любит ссылаться, никакие физико-химические процессы не смогли бы породить такой точности и красоты. Мир творился осознанно и для людей. А потом она зачитывала ему разные книги. Один отрывок до сих пор болтался где-то на подкорке сознания. Там точно было что-то про числа. Надо чуть-чуть напрячься, надо припомнить. "Числа подсказывают, что реальность со своими незыблемыми законами держится на неопределенности, взять хотя бы отношение длины окружности к ее диаметру, или число золотого сечения — они до конца нераскрываемы потому что бесконечны и этим описывают тайну, тем что Вселенная непостижима" Золотое сечение! Ну конечно! Он ведь даже читал про это потом, утащил у одного старого физика, чей дом вместе с книгами они спешно сжигали, томик некого Леонардо Да Винчи. Он тогда читал почти всю ночь, сидя с фонариком на холодном кафеле в своей ванной комнате. Золотое сечение.... Леонардо Да Винчи.... — Это может быть число Фибоначчи! Золотое сечение! Его товарищи, все эти достойные ученые мужи, сейчас смотрели на него....с радостью? с гордостью? Нортон, который когда-то был математиком, сразу же поддержал идею Гая. — Идеальное число. Идеальная пропорция. Вполне возможно, что код и будет числом золотого сечения. В любом случае, надо попробовать. — Попытка - не пытка! - улыбнулся Грейнджер и подтолкнул Гая к светящейся цифровой панели. — Давай, мы в тебя верим. От волнения у Монтэга тряслись руки. Он собрался с духом и начал нажимать на кнопки. 1- 1 - 2 - 3 - 5 - 8 - 13 - 21 - 34 - 55. Enter. Все замерли в немом ожидании. Снова раздался писк, а потом уже знакомый всем противный скрежет. Тяжелая металлическая дверь отъехала в сторону, открывая глазам путников ярко освещенный пустой коридор. Гай не верил своим глазам - неужели вышло? Товарищи наперебой хлопали его по плечу и говорили что-то хорошее. А он в очередной раз мысленно поблагодарил Клариссу Маклеллан и Господа. — Ну что, сынок, тебе удалось! Я очень молился за тебя, правда! - отец Аврелиан смотрел на Монтэга с радостью в глазах. — Еще один путь впереди, еще одна дорога, которую ты обязательно осилишь. Как там было у Екклесиаста? Время насаждать и время вырывать посаженное? Вот оно, Гай, настало это время. Твоё время. Да благословит нас всех Милосердный Господь!