***
Он вспоминал тех, кого в прошлой жизни считал товарищами: Кейли, Билла, Смита и еще пару-тройку пожарников из своей бригады. Не все они были пропащими людьми: тот же Кейли, который совсем недавно пришел в пожарные, после первого месяца работы ходил настолько убитым и потерянным, что Гай отвел его в ближайший бар, напоил вином и попытался разговорить. Молодой пожарник оказался из верующей семьи: его бабушка и дедушка ходили в подпольную церковь. Они наизусть знали Библию и множество других религиозных книг, ведь книги бумажные давно превратились в пепел. Родители парня погибли в автокатастрофе: в них на полной скорости въехал кто-то очередной-безликий, несущийся по трассе со скоростью света. Так Кейли стал сиротой. Пока могли - его растили бабушка и дедушка. А потом они оба слегли. Понадобились деньги, много денег. Так этот юный парнишка со смешными вихрами на лбу оказался в пожарниках. Платили действительно много, хватило и на лечение, и на новый дом для их семьи. Но какой ценой? Тогда же, в баре, Кейли и рассказал Монтэгу, что однажды его дед учуял от внука запах гари. Обычно, парень всегда после смены старался смывать с себя все следы своей страшной профессии, но в тот раз не успел. Дед сетовал и плакал, говорил что-то про Бога, а под конец сказал, что больше видеть не хочет Кейли в своем доме. Раз выбрал жить безбожником и по-варварски - вперед, но только не с ними, не на их глазах. А что было после этого разговора? Тем же вечером Гай впервые встретил Клариссу Маклеллан. И всё завертелось. И стало уже не до Кейли с его метаниями и семейными проблемами. Ведь на кону была жизнь и совесть самого Гая. До сих пор ему снился в кошмарах объятый пламенем Битти, которого он, Гай, своими же руками и убил. До сих пор иногда чудился легкий скрежет и свист - будто механический пес все еще шел по следам раскаявшегося пожарника. Будто и не было всех этих ученых людей, давших ему приют, будто и не было никакой войны. Противный липкий страх начал проникать в душу. Казалось, еще чуть-чуть - и мир полетит в пропасть. А Гай - вместе с ним***
От тяжелых раздумий его отвлек отец Аврелиан. Несмотря на почтенный возраст, он был полон жизни и какого-то отчаянного оптимизма. Он постоянно подбадривал путников, рассказывая разные истории, вспоминая Евангелие и Бога. И даже сейчас, когда все уже выбились из сил, этот маленький, но бодрый старичок, путаясь в складках своей потрепанной сутаны, с радостью и блеском в глазах вещал им про апостолов. — Вот, вспомним те времена! Они так же, как и мы сейчас, шли по дорогам, в те города, где их не принимали, откуда их гнали, каждый раз рискуя быть мученными, распятыми, как и их Учитель. Но их Вера была так крепка, а призыв Христа "идите и научите народы" звучал в их сердцах, и они шли за Ним, не боясь ничего. А те века были, всё же, похлеще наших, одного только Нерона вспомнить.... — Нерон был тем еще безумцем! - перебил священника Питерс, ученый-историк. И следующий час все слушали про то, как безумный император устраивал гонения на христиан, а в конце-концов додумался сжечь Рим. Периодически в его рассказе мелькало таинственное "Quo vadis". Уже после, когда путники сделали привал, Гай расспросил отца Аврелиана об этом подробно. Тот, покопавшись в полах своей сутаны, достал маленькую, истрепанную книжицу: — Когда апостол Петр, проповедуя в Риме, навлек на себя гнев местной знати, он смог убежать из города. Но по дороге он встретил Учителя. И спросил у Него: "Куда идешь ты, Господи?" "Quo vadis, Domine?". А Христос, с болью во взгляде, отвечает: "Иду я в Рим, чтобы быть снова распятым вместо тебя". И устыдился апостол своего страха и малодушия. И развернулся назад. И вернулся в Рим, где принял свою мученическую смерть за Господа нашего. Про это книга. Еще в моей юности, когда я учился в семинарии, эту книгу подарил мой близкий друг - его уже после расстреляли за "попытку сопротивления власти". А книга осталась. Всю мою жизнь прошла со мной: по тюрьмам и ссылкам, по всем местам моих скитаний. И знаешь, Гай - я буду рад передать её тебе. Я вижу, что ты достоин. Священник протянул ему книгу. Гай взял ее бережно, двумя пальцами и еще долго рассматривал. — А ведь мы сейчас - сродни апостолам. Как тот же Петр - идем на свою Голгофу, туда, где нас не ждет ничего хорошего. А что ждет - неизвестность, пустота. Но дорогу осилит идущий.***
Чем ближе они подходили к черте города, тем явственнее ощущались масштабы трагедии. Ветер доносил до них запах свинца, серы и гари, дышать становилось всё труднее. — Чёрт, а ведь мы задохнемся! - проскрипел Дерби, бывший инженер-радиотехник. — Еще полкилометра и всё, дышать будет невозможно, нужны маски, противогазы, а где их сейчас найти? — Не черти, Уильям! - Монтэг развернулся к остальным. План такой - идем, пока можем идти. Дальше уже будем смотреть по обстоятельствам. По-любому, в городе остались люди: те, кто выжил, кто сейчас бежит без оглядки, кто в панике и напуган, кого эта война буквально из своих постелей выдернула. Нам сейчас всяко лучше, чем им - мы ведь знали, чего ожидать. — Насколько я знаю, в столице еще остались нормальные, разумные люди, - подал голос Грейнджер. — Даже, если у власти и стоят идиоты, всегда есть куча тех, которые на своих плечах, подобно атлантам, тащат этот мир. Помнится, был там один спасатель, который вместе с еще несколькими ребятами еще в те давние годы готовился к войне. Бункер они строили, тоннель вел как раз из центра города куда-то сюда. Не знаю, живы ли они сейчас и что с ними стало, но вход в этот тоннель я должен найти. А вы думаете, как я сбежал в свое время из города, когда за мной, почти как и за Гаем, гналась свора полицаев со своими пистолетами и дронами? Они устроили очередной привал. Гай и Грейнжер взялись рисовать карту местности: нужно было попытаться точно вычислить возможное местоположение входа в тоннель. Комбинацию цифр-пароль Грейнджер помнил, но не был уверен, вдруг за эти годы все десять раз поменялось. Но попытка - не пытка, ведь правда? Отправляться решили на рассвете. И вот, уже кончились пустоши, уже и река позади. Впереди лес, тот самый, в котором Грейнджер надеялся найти вход в туннель. Кое-как сверяясь с наспех набросанной на коленке картой, они разбрелись по парам, каждый в свою сторону - ведь крышка люка могла быть абсолютно где угодно.***
Гай пошел на восток, взяв себе в напарники отца Аврелиана. Из всей их разношерстной компании к пожилому священнику он питал наибольшую симпатию. Их беседы о Боге, мироздании, смысле жизни так напоминали разговоры с Клариссой. Отец Аврелиан был тихим и спокойным человеком, от которого веяло мудростью и надежностью. И эта привязанность потихоньку начинала заполнять собой ту брешь, ту черную дыру, которая осталась у Гая на месте отца. Нет, отец был, да еще какой! Бравый пожарник, ударник труда. Лицо, вечно черное от копоти, сурово нахмуренные брови и этот въедливый запах дыма. Колина Монтэга не стало когда Гаю исполнилось 17. Он умер так же, как и многие другие, которые устали от жизни - блестящий пузырек снотворного и привет ладье Харона. Почти так же хотела поступить Милред. Но ее успели спасти, успели вовремя откачать из белого, безжизненного тела всю ядовитую гадость. Но когда умирал отец, никого не было рядом. А даже, если бы и были - кто бы вызвал старшему Монтэгу скорую помощь? Жена, которую он избивал до полусмерти в пьяном угаре? Сын, которого он с детства донимал своими нудными нравоучениями вперемешку с рукоприкладством? Мать умерла через два года после - не выдержало сердце. А Гай? А он так и не смог простить отца. Вместо него зияла огромная кровоточащая рана. И только сейчас она стала понемногу затягиваться. Отчасти, благодаря тому, что Монтэг смог разорвать порочный круг - он больше не пожарник, он не будет идти по стопам отца. А еще люди - те удивительные люди, которые окружали его. Они все были старше, мудрее. Особенно, отец Аврелиан. Гай даже надумал когда-нибудь (когда весь этот ужас закончится / если закончится) попробовать исповедаться священнику. Он не совсем понимал, как это сделать правильно, но вся та боль, все те ужасные вещи, которые он носил в себе, тянули его на дно, словно камень, привязанный к ноге утопающего. Они много говорили о Боге. Так знаково получилось, что первой осмысленной книгой Гая, первой книгой, с которой началась его новая жизнь, стала Библия. Он пока не все понимал, не все осознавал, к некоторым книгам и отрывкам у него было много вопросов. Но священник терпеливо растолковывал ему все неясные моменты. Отец Аврелиан очень любил проповеди, которые слушали все, даже самые отъявленные среди них атеисты. Гаю нравилось слушать про жития святых, про некоторых он хотел знать еще больше, мечтал побывать в местах, где они жили и умирали. Но это все в будущем, если оно будет. А пока - время собирать камни. Он двинулся дальше в лес, надеясь, что, рано или поздно, они смогут найти то, что ищут.***
За поисками входа в туннель незаметно пролетело полдня. Ни Гай, ни его напарник не нашли ничего. По пути назад, к точке сбора, они встретили Питерса и Андерсона, которые тоже ничего не нашли. — Добрую половину леса обшарили, и ничего. Дальше уже болота, а в такое время соваться туда будет чистым безумием, - грустно поделился Питерс. — Нашёл, я ее нашел! - к ним бежал ликующий Грейнджер. — Я же помнил, что это было где-то на западе, чуть по земле не ползал, но нашел. Всё, конечно, бурьяном поросло, но за полчаса справимся-расчистим. И вот, они, уже полные надежды, сгрудились над темным пятном в траве. При ближайшем рассмотрении оно оказалось крышкой люка. Они расчистили сухую траву и мох вокруг. Да, действительно, люк. Рядом - поржавевшая панель с десятью кнопками: от нуля до 9. — Ну что ж, рискнем! - и Грейнджер начал медленно нажимать на кнопки. Все с замиранием смотрели на него. 2-7-1-8-2-8-1-8-2-8-4-5-9-0 Когда Грейнджер нажал последнюю кнопку, раздался противный писк и скрежет. Дверь люка отъехала, открывая перед собой зияющую пустоту. — Получилось! У нас получилось! Они с тех самых пор так и не поменяли код! — А что это были за цифры? - спросил Гай. — Число Эйлера, первые 14 цифр. На самом деле, оно бесконечно. И используется много где: в математике, физике, астрономии. Одно из тех чисел-констант, на которых держится наше мироздание. — Ну что, кто тут из нас самый смелый? Кто пойдет первым? - взгляд Грейнджера окинул всю разношерстную компанию и задержался на Монтэге. Гай вышел вперед. — Я спускаюсь первым. Если все будет нормально, то дам знак. Если же нет - ну что ж, таков путь. Он перекрестился так, как научил его отец Аврелиан и подошел к открытому люку. Темнота впереди пугала и манила. Он собрался с духом и шагнул в нее, навстречу неизвестности.