***
Сильные руки скользят по женскому телу, сжимая тонкую талию. Губы скользят по шее тонкой, оставляя мокрые дорожки поцелуев горячих. Эти касания, эти поцелуи… это то чего не хватало Насте все эти две с половиной недели. Нет, точно не секса. Ей не хватало его касаний. Не хватало зелёных глаз что смотрят с такой невероятной любовью, что можно расплавиться от этого. Не хватало Влада. Дома. Одежда летит куда-то на пол, пока влюблённые увлечены лишь друг другом. Проходясь ладонями по торсу парня, шатенка наклоняется, затягивая Левского в поцелуй. Целует, вкладывая в это всю ту тоску по нему. Вкладывала и страсть, что горела внутри, и любовь. Горячую и всепоглощающую. Ощущает его руки на своих бедрах, что стремятся стянуть с девушки последний кусочек ткани, оставляя её обнаженной. Первый стон срывается с обкусанных губ, когда Сёмина ощущает, как горячий язык скользит по твёрдым горошинам сосков. Следующий же, особо громкий, когда девушка буквально сама насаживается, спеша получить своё удовольствие. Казалось, что каждый раз для неё это будет чем-то нереальным. То, что они вместе. Что любят друг друга и что им вместе ещё лучше, чем просто друзья. Плавные движения на чужих бёдрах и взгляд глаза в глаза. Впрочем, эти лесные глаза были важнее любых физических ощущений. Эти губы, что касались её тела в мягких поцелуях, были большим, чем просто касаниями. Они были для неё отпечатками маленького мира для них двоих. Однако этот мир разрушается в те мгновения, когда где-то в квартире слышится скрежет замка входной двери, а за ним и женский голос. — Настя, ты ещё дома? — Твою мать, — тихо выдыхает Левский, когда девушка в мгновенье слезает с него, прерывая всякий контакт. — Верно подметил, — шепчет Сёма, кидая парню вещи и одним жестом приказывая одеваться. Девушка и сама судорожно надевает футболку не сразу осознавая, что это футболка Влада. Судорожно ищет по комнате хоть какие-то штаны, но дверь комнаты открывается раньше, чем Сёмина успевает их надеть. Бросает взгляд на Влада, что, благо, успел надеть джинсы и после уже переводит его на шокированную мать. Чувствует, как её всю пробирает стыд и сглатывает тяжело. — Привет, мам… — тихо произносит, глядя на женщину. — Можно тебя… на минутку? Буду ждать на кухне пока вы тут… одеваетесь, — прикрывает глаза и уходит, хлопая дверью. — Мне пиздец, — подытоживает шатенка, поджав губы. Она снимает футболку и кидает её Левскому. Сама же роется в шкафу и надевает бордовый свитер, а ноги прикрывает джинсами, мысленно уже убегая из дома на работу. Смотрит на дверь, кусая губу и пытается собраться с духом и выйти к матери. Мимолётно смотрит на брюнета, что пытается поддержать одним взглядом и всё же выходит из комнаты. Осторожными, тихими шагами, будто бы готовясь в любой момент сменить направление на выход из квартиры, девушка всё же проходит на кухню. Застывает в проходе поджимая губы. Чувствует себя девочкой подростком, которую мама застала за поцелуем с мальчиком. Только тут Насте двадцать четыре и был не просто поцелуй. Чувствует прожигающий взгляд, но сама на мать не смотрит. — Влад? Серьёзно? — спрашивает женщина. — Ты не могла найти кого поприличнее? Там же ума кот наплакал. Да он с твоей подружкой на пару закончили университет только благодаря тебе. Нет бы выбрать умного и амбициозного под стать тебе. Но нет же, ты решила выбрать Влада… — Ты говоришь так, будто его имя это оскорбление, — нахмурив брови проговаривает Сёмина младшая, наконец подняв взгляд на мать. — Можно я сама буду решать с кем мне дружить и встречаться. Мне не семнадцать. — А моё мнение уже не важно? — возмущается женщина. — Может я для тебя уже вообще ничего не значу?! — Хватит преувеличивать. Мам, это моя жизнь. Сейчас я счастлива, почему тебе обязательно нужно осудить меня за мой выбор? — Настя действительно это не понимала. — Папа бы просто за меня порадовался. — Только вот твой отец мёртв, потому что был таким же легкомысленным глупцом! Тело девичье отшатывается от матери родной, будто бы та ударила грубо. Хотя так и есть. Ударила не физически, но морально. Она знала, как сильно дочь привязана к отцу. Знала, как тяжело Настя переживала его смерть, но всё равно посмела сейчас ударить по самому больному месту. Тяжело сглатывая вязкую слюну, шатенка пытается прямо на месте не заплакать. Разворачивается и спешит в прихожую, где её уже ждёт Левский. Надевает как можно быстрее обувь и хватая куртку, выходит вместе с брюнетом из квартиры хлопая дверью. Выходя на свежий воздух, Анастасия уже не может сдерживать слёзы. Садится на корточки и плачет, чувствуя, как в груди вновь проедает бездна. Для юной девочки смерть отца была настоящей трагедией. Потерей не просто родителя, но большей части себя. Она чувствует мягкие касания мужских рук на плечах и прижимается к Владу в поисках той самой поддержки. Ощущает прикосновения губ к макушке и понимает, что нашла новую точку опоры, которой не было со смерти отца. — Спасибо за то, что ты рядом…***
Хитрый взгляд карий скользит по парочке в столовой, а на губах улыбка играет. Чуть ли не вприпрыжку, со своим подносом Гаджиева подходит к занятому столику и садится туда третьей. Взглядом обводит то одну, то вторую, продолжая улыбаться. Слегка щурится, будто бы видит девушек насквозь. — Вы впервые завтракаете не дома, — подмечает светловолосая. — И чем же таким вы занимались вместо завтрака утром? — Сном, Мишель, — спокойно произносит брюнетка, продолжая есть. — Представь себе, если люди в отношениях опаздывают, это не значит, что они занимаются сексом. — Ну я всегда знала, что ты скучная, но надеялась, что с более молодой девушкой твоя жизнь будет насыщеннее, — расстроено выдыхает Мишель. — Да и ты никогда не опаздываешь. — А сегодня я проспала, — всё так же невозмутимо. Кира в чужие разговоры не влезает. Хоть она и является одной из фигур диалога, но всё равно предпочитает отмалчиваться, спокойно завтракая. Подмечает для себя, что готовит лучше, чем поварихи в столовой. Сидит себе тихо и ест, несмотря на хитрый взгляд Мишель. — Ки-ир, а ты вообщ… — начинает было блондинка, пока её не перебивает громкое оповещение. — Внимание! Всем врачам отделения обсервации немедленно подойти к сестринскому посту! Обе блондинки смотрят на Лизу, как на заведующую отделением, но та лишь взволнованно пожимает плечами, подрываясь с места, так и не доев завтрак. Вслед за брюнеткой подрываются и Гаджиева с Медведевой, спеша к посту. Все трое не понимают, что могло случиться с утра пораньше, да еще и так, чтобы об этом объявляли на всю больницу. Добираясь до пункта назначения, заведующая пытается бороться с одышкой. Видит Лукину, что зовет их дальше в ординаторскую. Кажется, сильнее всех волнуется Андрющенко, ведь если спустилась Лаура Альбертовна, значит действительно что-то серьёзное. Дожидаясь, когда все окажутся в помещение ординаторской, даже Влад с Настей всё еще в верхней одежде, она начинает: — Через две улицы от нас произошло крушение фитнес-центра, в котором была йога для беременных. Все на восьмом-девятом месяце, — произносит женщина, вздыхая тяжело. — Некоторых пока не могут вытащить. Вероятны роды в полях. — Разве этим не должны заниматься специалисты по медицине катастроф? — уточняет осторожно Левский. — Слишком мелко для них, — выдыхает Елизавета. — Сколько человек от нас ждут? — Человек пять. Мы ближайшая обсервация к зданию, — отвечает Лукина. — Нужна ещё Полякова, в случае всё же родов там. Так же у неё огромный опыт, в том числе экстренных ситуаций, — произносит Андрющенко. — В любом случае здесь должны остаться несколько врачей, ведь пациентов здесь никто не отменял. Мне нужны будут Мишель, Настя с Владом и собственно говоря Татьяна Алексеевна. — Я вызову, — кивает Дубровская. — Елизавета Андреевна, вы уверены, что поедете? — уточняет Лаура, зная о том, что заведующая в положении. — Да, я уверена, — кивает брюнетка. — Собираемся. Выходя из ординаторской, Андрющенко успевает пройти лишь несколько метров, прежде чем её хватает Медведева. Смотрит на неё с возмущением, перемешанным с волнением, а Лиза уже знает, что она скажет. — Ты с ума сошла? Ты на пятом месяце, на какой завал ты собралась?! — шипит блондинка, усиливая хватку на предплечье. — Во-первых, отпусти мою руку, мне больно, — произносит строго заведующая, — во-вторых крикни ещё погромче, что я беременна, не все же услышали. — Тебе нельзя ехать туда, — пытается вразумить, отпуская чужую руку. — Давай я поеду. Или хотя бы возьми меня тоже. — И из опытных акушеров оставить лишь Мишель? Ну уж нет, — усмехается темноволосая. — Ты мне нужна здесь с Виолеттой и Ниной. Может хоть наконец естественные роды примешь. — То есть Влада, что только что вышел из больницы после открытой ЧМТ ты берёшь, а меня нет? — уже злится блондинка. — Влад в случае чего может помочь со стороны мужской силы, плюс я считаю, что лично для него это будет ценным опытом, — спокойно аргументирует зеленоглазая. — Лиза, блять, не будь дурой, прошу! Кира уже отчаивается, но брюнетка её и слушать не желает, уходя в сторону своего кабинета собираться. Чувствует, как слегка в грудине ноет даже от такой маленькой ссоры, но поделать ничего не может. Для Андрющенко всегда работа будет важнее всего. — Сука! Кулак девушки светловолосой ударяет по стене царапая костяшки, пока она сама выдыхает тяжело. Почему она волнуется за неё и её ребёнка больше чем сама Лиза?***
Зеленоглазый взгляд последний раз скользит по фигуре беловолосой девушки, что остаётся курить возле приёмного отделения больницы, прежде, чем дверь машины скорой помощи закрывается. У Лизы и самой в груди неприятно отдавала ссора с Кирой. Хотя, она не могла назвать её ссорой. Просто девушка в который раз выбрала работу выше любых отношений. Откидываясь на спинку кресла, темноволосая замечает взгляд Мишель. Андрющенко знала, что та тоже категорически против того, чтобы беременная ехала на завал, но при этом знала, что в этой ситуации с ней ссориться бесполезно. Машины скорой прибывают на место обвала достаточно быстро. Открывая дверь скорой, можно было уже увидеть сотрудников МЧС, что выполняли свою работу, а также назойливых журналистов телеканалов, что всё же пробрались на место аварии. Выбираясь из машин, врачи-акушеры подходят к полковнику бригады МЧС, что уже был готов предоставить сотрудникам доступ к оказанию помощи. — Полковник Воронов, — представляется мужчина. — Елизавета, обсервация, — так же представляется и отходит в сторону, когда из здания вывозят травмированного мужчину. — Сколько пострадавших? — В дальнем здании продолжаем извлекать. Где-то человек двадцать ещё, а здесь была йога для беременных, а за стенкой массаж ещё, — рассказывает. — Десять пузатых, плюс инструктор и плюс массажистка, — мимо вновь проезжает каталка, но уже с беременной женщиной, что везут в прибывшие скорые других больниц, — эта последняя из тех, кого пока смогли вытащить. Остальных по больницам уже распихали. Самые тяжёлые остались внизу. Рустам, проводи медицину. Один из работников проводит всю бригаду внутрь здания, где можно увидеть все масштабы завала. Брюнетка поджимает губы и кажется именно в этот момент в груди зарождается тревога. В принципе, как и у остальных. Настя с Владом крепко хватаются за руки, будто одна картина этой разрухи может их разлучить друг от друга. Сотрудник МЧС просит половину пройти с другим мужчиной, а половину за ним. Они решают, что вполне целесообразно отправить одной частью Мишель с Настей, а второй Елизавету с Владом и Татьяной. Проходя дальше, они могут увидеть разрушенную стену, а также работника, что устанавливает связь, видимо, с женщиной внизу. — Вытащите меня, — слышится из динамика аппарата зареванный голос женщины. —Успокойтесь, пожалуйста, — спокойно произносит мужчина. — Работы по вашему спасению ведутся. Скоро мы вас вытащим, — следом же, почти сразу же он обращается к Лизе. — Связь есть, контакт установлен. — Постарайтесь не двигаться, слышите? — сразу же подает голос Полякова, опускаясь рядом. — Постарайтесь не двигаться. — Какой у вас срок беременности? — начинает с малого Андрющенко смотря через маленький экран на пострадавшую. — Тридцать шесть недель, — скулит буквально женщина, придерживаясь за живот. — У вас болит что-нибудь? Вы можете пошевелить конечностями? — уточняет брюнетка. — Нет… — выдыхает беременная. — Вытащите меня уже! — Успокойтесь, пожалуйста. Меня зовут Елизавета, я врач акушер. — представляется. — Как вас зовут? — Марина, — выдыхает женщина всхлипывая.— Невероятная удача, — дивится Мишель. — Она молодец, вовремя под стол прыгнула, — произносит сотрудник. Перед девушками, на бетоне лежала беременная женщина, что была придавлена столом, что её спас от огромных кусков обрушенных столбов дерева. Что Гаджиева, что Сёмина, осматривали женщину с шоком, просвечивая фонариком на её положение. — Как говорится сделаем всё возможное, а невозможное сделает бог, — подытоживает блондинка. — Как вас зовут? — Ильиченко Варвара Дмитриевна, — начинает пострадавшая. — Сорок лет. Срок тридцать семь — тридцать восемь недель. Это третьи роды. А… я чувствую себя не особо хорошо, родовая деятельность не началась. — Как вы прекрасно предоставили информацию. Вы врач или следователь? — усмехается Мишель, вызывая у Варвары смех. — Нет, я судья, — сквозь кашель проговаривает беременная. Сёмина открывает бутылку воды и осторожно опускается на корточки, свободной рукой приподнимая голову пациентки. Наклоняет бутылку к чужим губам, помогает немного попить, пока мужчина объясняет ситуацию. — Скоро будем поднимать, так что есть шанс, что не будут роды в полях. Настя осторожно оглаживает чужие волосы под кашель женщины и поджимая губы, смотрит на старшего врача. Слышит то, что беременная жалуется на холод и глаза прикрывает.
— Я… мокрая, — паникует женщина под завалом, оповещая врачей. — Почему я мокрая?! — Марина, у вас кровь? — сразу уточняет Андрющенко. — Нет, у меня воды отошли, — плачет женщина, пока Лиза прикрывает глаза тихо поматерившись, понимая, что ситуация в разы усложнилась. — Мама… мама! — Тихо! Успокойтесь, всё хорошо! — произносит акушер, пытаясь успокоить. — Значит будем рожать здесь!***
Нервы были на пределе. Кира то и дело ходила по ординаторской туда-сюда, пока из динамика телефона звучали новости с места аварии. Она волновалась. Волновалась за Настю, волновалась за Влада и… волновалась за Лизу. Казалось, что ещё немного и она сойдёт с ума от волнения. Её будто бы совсем теперь ничего не интересовало кроме чёртового голоса журналиста из новостей. — Ты всё еще мечешься? — заходя в ординаторскую спрашивает Малышенко. Она ставит на стол два кофе, один из которых специально для Медведевой, хотя, кажется, она даже внимания не обратила. Виолетта усаживается на диван и взгляд кидает на экран чужого телефона. Психуя, репродуктолог выключает телефон блондинки, заставляя ту резко остановиться. — Включи обратно, — чуть ли не рычит девушка, кинув взгляд в сторону шатенки. — Нет. Хватит здесь бродить и ещё сильнее себя накручивать. Всё с ними будет нормально, — пытается её вразумить Ви, чуть ли не пряча телефон за себя, когда Кира за ним тянется. — Если ты сейчас же не отдашь мне телефон, то я сама туда поеду, — ругается кареглазая. — Ещё чего? В случае чего кто мне на операции ассистировать будет? — возражает девушка и тянет Медведеву на себя, заставляя усесться. — Всё с ними будет хорошо, слышишь? И с ней в особенности. Блондинка смотрит на зеленоглазую. Она очень хочет верить в её слова. Верить и в то, что с Лизой будет всё в порядке, даже не задумываясь о том, что Малышенко знает об их отношениях. Прикрывая глаза, ординатор лишь откидывается на спинку дивана и пытается унять бешено стучащее сердце.***
Со стороны аппарата слышится тяжелое дыхание роженицы, что изредка прерывается стонами боли. Взгляд Елизаветы то и дело переносится с пациентки на секундомер и обратно. — Всё… всё, — выдыхает та. — Пятьдесят секунд, — фиксирует время схватки Андрющенко. — Боль, вся поверхность живота, поясница таз. Опоясывающая. — Невыносимая, — выдыхает Марина. — Так, подождите, мы ещё треть пути не прошли. Да, у нас с вами стрессовая ситуация с ускоренным режимом, но давайте будем настраиваться на марафон, — произносит Лиза, стараясь настроить пациентку. — Елизавета Андреевна, можно? — тихо спрашивает Влад, на что брюнетка смотрит на него удивленно, но кивает. — Марина, послушайте, нас с вами спасут сейчас только две вещи — правильное дыхание и отдых во время схваток, — произносит Левский, стараясь быть уверенным. — Вы ходили на курсы? Вас учили как правильно дышать? — Я ничего не помню, — плачет женщина. — Давайте со мной попробуем, — предлагает парень, — Давайте вы сейчас выдыхаете и вместе с воздухом выдыхаете страх, боль, волнение. Можете кричать. — Справишься? — тихо спрашивает Лиза, на что получает кивок Левского. Переводит внимание на Полякову. — Если что подхватите? Получая кивок со стороны неонатолога, брюнетка поднимается, передавая аппарат Владиславу и уходит, дабы посмотреть, как там дела у Мишель и Насти. Глаза прикрывает, слыша, как сверху хрустят балки и сыпется побелка как на неё, так и на ординатора с Татьяной Алексеевной.Спасатели осторожно поднимают стол инструментом, подставляя под него еще и деревянные блоки, полностью освобождая женщину из плена данного вида мебели. Мишель осматривает женщину, нахмурившись и спрашивает осторожно: — Ноги чувствуете? — Нет… нет, не чувствую, — пытаясь хоть как-то ими пошевелить, обеспокоенно произносит беременная, начиная паниковать. — Я не могу ногами пошевелить… и руками я не могу пошевелить… Я ничего не чувствую. В глазах голубых видна паника и жуткий страх. Сёмина видит его и чувствует дрожь по телу. Сглатывает тяжело и помогает, пока под пострадавшую подкладывают щит. Она подползает ближе и приподнимая чужую кофту, берет портативный аппарат ультразвукового исследования. Ведет по коже пациентки датчиком, пытаясь просмотреть состояние ребёнка. Кажется, от картинки у неё и у самой останавливается сердце. Так же, как и то, чьё биение она не слышит. Молча поднимаясь, она, глядя на Мишель мотает головой, чувствуя, как на глаза подступают слёзы. — Что у вас? — спрашивает появившаяся брюнетка, глядя на врачей. — Похоже на повреждение позвоночника. Антенатальная гибель плода, сердцебиения нет, — произносит тихо информацию заведующей Сёмина, пока по щекам всё же текут слёзы. — Внутреннее кровотечение и травма живота, соответственно. — Только что поступила информация, что есть риск повторного обрушения здания, — объясняет брюнетка, видя и подошедшую Мишель. — Вам нужно сопроводить пациентку, вы поедете с ней. — Я никуда не поеду без Влада, — сразу же и резко произносит шатенка, на что Лиза, поджимая губы кивает. — Ты поедешь со мной, — строго произносит Гаджиева, но видит, что темноволосая лишь головой мотает. — В смысле нет?! Лиза, блять… — Я не могу уехать, я должна остаться, — произносит Андрющенко, глядя в карие глаза напротив. — Какая же ты дура, — шепчет блондинка, разворачиваясь. А Лиза знает. Знает, что дура, но оставить не может. Ни пациентку, ни ординаторов за которых несёт ответственность. Она губы поджимает, и сама едва сдерживает слёзы, возвращаясь обратно. Вместе с работниками МЧС светловолосая везёт пациентку в машину скорой помощи, придерживая капельницу. Отдает её второму врачу, пока те завозят каталку в машину и сама усаживается внутрь. Она откидывается на спинку кресла, прикрывая глаза. Чувствует, что глаза слезятся, ведь она буквально бросает подругу, понимая, что её решение изменить не сможет. Что она скажет Кире в случае чего?
***
— И как сейчас мне сообщил сотрудник МЧС, в здании всё же произошел второй обвал, — звучит голос журналиста из телефона. — Насколько это серьёзно и есть ли при этом новые жертвы пока тяжело сказать. Сейчас я попрошу операторов показать, что происходит за моей спиной, — вывозят на каталках очередную пострадавшую фельдшеры скорой. — К новому обвалу поспешили врачи и сотрудники МЧС. Врачи акушеры прибывшие до этого всё ещё внутри здания. Слова, что долетают до слуха Киры останавливают в этом мире всё. Сердце либо останавливается, либо же стучит с неимоверной скоростью. Она буквально подрывается с места, выбегая из ординаторской. — Кира, стой! — кричит Малышенко, пытаясь её догнать, но ординатор быстрее. Блондинка почти влетает в раздевалку, где хватает лишь свою куртку и ключи от Гаспера. Чуть ли не сносит шатенку, отталкивая ту и вылетает из больницы, подскакивая к машине. — Что ты сделаешь? Тебя туда никто не пустит! — кричит Виолетта, выбежав на улицу в рабочей одежде. Но, кажется, Кире наплевать. Она чуть ли не психует на любимую машину, когда та заводится не с первого раза. Именно в этот момент, когда стук сердца отдаётся в ушах, а руки трясутся, девушка забывает о всех правилах дорожного движения. Она буквально проскакивает все светофоры, на которых может это сделать, лишь бы быстрее оказаться там. Лишь бы быстрее узнать, что с Лизой…***
Пока Елизавета Андреевна перехватывает аппарат связи с роженицей, Влад отходит. Крепко обнимает подошедшую Сёмину, что вся в пыли и побелке. Кажется, когда произошёл второй завал, а её не было рядом, то сердце остановилось. Прижимая девушку к себе, он касается губами её лба. —Я боялся, что мог тебя потерять, — тихо шепчет. — Я очень не хочу больше терять время вместе. Мы и без того потеряли шесть лет. Я тебя люблю, Насть… — Я не брошу тебя… больше не брошу… — шепчет шатенка, прикрыв глаза и прижимается к парню, как только может. Слыша слова за спиной, Андрющенко искренне радуется тому, что не позволила Кире поехать с ними. Она бы себя потом не простила за то, что подвергла её такой опасности. Вдыхая и выдыхая тяжело воздух, всё внимание темноволосой сосредотачивается на пациентке, что всё еще была внизу. — Марина, мы хотим сейчас определить, идёт ребёнок ножками или головкой, — объясняет, глядя на экран аппарата. — Можете попробовать это понять? — Да, — дрожащим голосом проговаривает женщина, отдыхая после очередной схватки. — Давайте, нам сейчас очень нужна ваша помощь. Вы справитесь? — уточняет Лиза, наблюдая за роженицей на экране. — Давайте, вы умничка. Разведите ноги как можно шире, обхватите колени руками крепко-крепко и очень сильно потужьтесь. Она слышит, как девушка внизу стонет от боли и от напряжения. Брюнетка стараясь поспособствовать, хвалит и внимательно наблюдает за тем, как роженица буквально ногтями впивается в собственные колени и тужится. Когда схватка прекращается, Марина поражённо смотрит вниз и после из динамика аппарата слышится детский плач. — Так, теперь попробуйте его поднять, — подключается Полякова уже к своей части. — Прижмите пока ребёнка к груди и постарайтесь его чем-то накрыть. Лиза наблюдает за тем, как на экране девушка прижимает к себе ребёнка, а на губах её улыбка от того, что она видит своего ребёнка. Своего сына, что ждала так долго. И в этот момент уже забывается где она и в каких условиях она рожала, потому что на руках у неё долгожданный ребёнок, что на первый вид полностью здоров. Кажется, лишь глядя на это Елизавета понимает почему осталась.***
Выходя последними, брюнетка наблюдает за тем, как слёзы на молодом лице ординатора сменились на улыбку на губах, что появилась после того, как женщину с ребёнком вытащили и уже вывезли из здания. Андрющенко действительно была рада, что всё обошлось хорошо. Была рада до тех пор, пока наверху не захрустели громко балки и всё, что успела сделать Елизавета, так это вытолкнуть Сёмину из здания и самой прикрыть голову и живот, скрываясь за обвалом. Сердце полностью останавливается, а ноги светловолосой уже не держат, когда обвал происходит прямо на её глазах. Кира падает на землю, не веря в то, что сейчас увидела…Не верит в то, что Лизу завалило на её глазах…