***
Темноволосая макушка прижимается щекой к собственным рукам, сложенным на столе. Взгляд зеленоглазый с долей отчаяния наблюдает за девушкой, чьё тело расписано татуировками. Она умело орудует сковородкой с лопаткой, создавая очередной кулинарный шедевр им на завтрак. Запах, конечно, давал возможность забыть все невзгоды, но… Лиза так хотела на работу… Было невыносимо видеть каждый день, как Медведева уходит работать, оставляя её совершенно одну. Дело даже не в одиночестве, а в том, что она также хотела оказаться на работе. Насладиться запахом больницы, криками новорождённых и увидеть нежные улыбки новоиспечённых мамочек. Работать хотелось до дрожи в руках. — Ки-ир, — протягивает брюнетка, заставляя младшую обернуться, глядя заинтересовано. — Можно одну малюсенькую просьбу? Андрющенко пальцами показывает маленькость размера просьбы, смотря на блондинку умоляюще. Кира знала о чём пойдет речь, но выслушать всё же стоило. Всё же, Елизавета позволяла у неё жить, грубо говоря, за бесплатно. — За отлиз любой каприз, кисунь, — усмехается Медведева, прекрасно зная, что за дни, проведённые вместе, Лиза уже давно привыкла к её шуточкам. Хотя, были ли они шутками? — Тебе или мне? — пытается хоть как-то защититься от напасти, прежде чем продолжить. — Принеси мне хотя бы карты… Пожа-алуйста. Старшая смотрит на светловолосую глазами полными надежды, да руки вперёд выставляет, складывая как во время молитвы. Она сходила с ума в этой квартире. Несмотря на то, как бы не причитала Медведева о том, что Лизе нужен свежий воздух, та абсолютно отказывалась выходить из дому. Но работать хотелось. А потому, если гора не идет к Магомеду, то темноволосая отправит Киру притащить ей этого Магомеда. Девушка видит то, как младшая выгибает бровь, одним только взглядом говоря «туше?». Кира смотрит на неё долгое время и спохватывается лишь тогда, когда омлет на плите начинает подгорать. Спасает блюдо, после раскладывая его по тарелкам. По привычке делает зеленоглазой какао, а себе хороший кофе, заставляя ту страдать от одного лишь запаха. — Любые пытки не сравнятся с твоими, — произносит, намекая на запах кофе, что разносится по всей квартире. — Я принесу тебе карты, но с одним условием, — всё же соглашается, предварительно обдумав. — Всё что угодно, — уверенно говорит Андрющенко, глядя в карие глаза с надеждой. — Ты не будешь их разбирать ночью, и мы будем ими заниматься вместе, — диктует простое условие Кира, на что лишь активные кивки получает. — Даже отлизывать не придётся. В Медведеву в который раз прилетает посуда, уже в виде вилки, что вызывает её смех. За дни, проведённые вместе это уже стало чем-то обычным. Домашним. Лизе казалось, что блондинка с ней жила всегда и всё это происходило уже долгое время. Что не было тяжелых отношений длинною в десять лет, а была лишь Кира Медведева, что готовила прекрасные завтраки по утрам и шутила пошлые шутки. Кира, которая стала слишком комфортной, чтобы сейчас представить эту квартиру без неё. Лиза уже давно поняла, что дороги назад у неё больше не было.***
Тонкие пальцы нежно скользят в тёмных волосах шатенки, пока та чуть ли не мурчит, лёжа на чужих коленях. Глаза прикрыты, а сама Виолетта ножками болтает в воздухе. Чувствует нечто до безумия комфортное, так, что хочется в моменте застрять и никуда не уходить. Дыхание ровное, а в мыслях пустота. Лишь чужие пальцы, что кожу головы массируют и щёлканье мышки где-то над головой. — У меня сегодня пациентка узнала, что беременна, — произносит Ви, желая поделиться. — Седьмое ЭКО, представляешь? Всегда есть надежда и это так прекрасно, что я могу хотя бы немножко помочь их мечте и усилить эту надежду. — Седьмое ЭКО, это ж какое упорство надо иметь, — усмехается совсем по-доброму рентгенолог, слушая, но от работы не отвлекаясь. — Я очень рада, что ты действительно любишь то, чем занимаешься. На губах Малышенко улыбка нежная. Она глаза открывает и на Иру смотрит снизу-вверх. На прекрасные глаза кофейного оттенка и черты лица, в которые влюбилась так давно. Шатенка действительно считала, что ей повезло. Повезло иметь рядом с собой человека, которому можно любовь свою дарить безгранично и знать, что получишь её же в ответ. В воспоминаниях всплывает то, как она впервые её увидела в больнице. Тогда Виолетта лишь только устроилась сюда, все люди для неё были незнакомцами. А она была особенной незнакомкой. Неловкие подкаты и коробки конфет, что всегда приносились в отделение лучевой диагностики. В какой-то момент она там оказывалась чаще, чем в своём собственном. От этих воспоминаний так хорошо на душе становится, что кажется сердце разрывается от чувств. — Я люблю тебя, Ир, — тихо произносит, взглядом зелёных глаз глядя на девушку, как на своё личное божество.***
Взгляд брюнета скользил от карты к карте. Он с удовольствием безбожным изучал их, утопая. С каждой картой узнавал каждую тяжёлую историю женщин, что так и не могли дождаться своего счастья. За время, проведённое с Виолеттой Игоревной, Влад понял, что её направление действительно потрясающее. Оно буквально дает людям надежду на новую жизнь. Позволяет обрести счастье и, что самое главное, любовь. На часах стрелка плавно перетекает на второй час дня, а кофе, стоящий рядом с Левским уже давно остыл. По-хорошему, ему надо было бы хотя бы немного отдохнуть, но… эти все истории были интереснее и важнее отдыха. Хоть Влад и не был заядлым отличником в институте, как та же Настя, но сейчас он по-настоящему понимал, насколько рад тому, что выбрал медицину. Конечно, до любви Елизаветы Андреевны к медицине, ему ещё далеко, но… ему действительно пока что всё нравилось. За погружением в истории несчастных женщин, зеленоглазый даже не заметил, как в ординаторской появился кто-то ещё. Осознал, лишь когда тонкие руки от плеч заскользили по его груди, а девичий нос уткнулся ему в макушку. Руки эти нежные он узнает из тысячи других, мягко оглаживая пальцем татуировку двух кусочков пазла. Улыбается мягко и после голову поднимает, заглядывая в карие глаза. — Привет, — тихий шёпот и касание губ в женский нос. — Привет, — повторяет совсем глупо, глядя на возлюбленного с улыбкой. — Снова утопаешь в картах? — Да, но мне… нравится. Действительно нравится, Насть, — делится с девушкой Левский и взгляд возвращает на стол. — Нужно ещё несколько изучить. — Ну или отдохнуть, — произносит тихо и с улыбкой Сёмина, нагло усаживаясь на чужие колени. — Можно я приеду к тебе вечером? Спрашивает, хотя заранее знает ответ. Руками зарывается в тёмные волосы на затылке и думает о том, что влюблена похоже безгранично. То, как ярким пламенем в Насте загорелись эти чувства не передать словами. Она тоже любила. Любила курса с третьего, наверное, но закапывала все эти чувства, не желая портить их дружбу. А сейчас она прикосновение нежных губ к собственным чувствует и утопает. Ощущает, как сердце бьётся быстрее, а бабочки внизу живота все подыхают. Слишком прекрасно всё это, чтобы было правдой. — Ты знаешь, что я всегда тебе рад в своей квартире, — произносит тихо темноволосый, отрываясь от любимых губ. — Вино? Шампанское? Ужин? — Просто ты и твоя любовь, — шепчет девушка и лбом утыкается в чужое плечо. Идиллию нежную прерывает Медведева, что врывается совершенно неожиданно. Она пугает пару, но даже ничего не говорит, лишь спешно собираясь. Сейчас, Лизы не было в отделении, никто бы не дал ей нагоняй, но будто бы не хотелось её подводить даже так. Не хотелось разочаровать. Только через пару мгновений замечает друзей и отсалютовав, произносит лишь одну фразу, прежде чем покинуть кабинет. — Счастливой любви и удачной ебли! Главное не заглатывай, Насть! Дверь ординаторской с хлопком закрывается, а после по помещению звучит смущённый смех.***
Снимая перчатки, Медведева выкидывает их в мусорное ведро. Уже во время осмотра она всё произнесла Мишель будто бы на экзамене, на что получила удовлетворённый кивок. Для Гаджиевой в принципе стало удивлением, что как только Лиза ушла на больничный, то юный ординатор стал проявлять настолько яркие продвижения. Создавалось ощущение, что Кира просто прятала все свои таланты от заведующей, притворяясь незнайкой. Пока блондинка старшая начинает пациентке объяснять её положение, кареглазая спокойно усаживается за стол, сразу создавая пометки в карте. Дожидаясь, пока женщина скроется за дверью, девушка вздыхает облегчённо. Почему-то никогда себе такого не позволяла перед беременными. Взгляд карих глаз Мишель скользит по календарю, после чего с её губ срывается так же разочарованный вздох. Она думает о брюнетке. О лучшей подруге, что будто бы пропала со всех радаров, даже не отвечая в мессенджерах. Девушка могла бы подумать, что та умерла, но Андрющенко даже метеорит бы не убил. Она бы всё равно вышла на работу. — Через пару недель можно будет уже подтвердить, что у Лизы будет девочка, — вздыхает гинеколог, пока Кира усмехается. — А если будет мальчик? — спрашивает вновь, хотя уже задавала этот вопрос ранее. — У неё будет девочка, — отрезает светловолосая, на что получает кивок от младшей. Следующая пациентка и вновь чужой рассказ о самочувствии и обеспокоенные вопросы. Если в начале ординатуры Медведеву всё это раздражало, то сейчас она слушала внимательно. Сейчас она действительно хотела помочь этой женщине. Пациентка за пациенткой и приём наконец оказывается закончен. Кира сладко потягивается, радуясь, что у неё есть немного времени на отдых, прежде чем кого-нибудь не привезут. Скорее всего она снова пойдёт в неонатологию, чем будет прохлаждаться в своём отделении. — Кир, так всё же, почему акушерство и гинекология? — вновь пытается добиться ответа Мишель, взгляд поднимая на девушку. — Как почему? Чтобы любоваться на красивых дам, — отшучивается блондинка, поднимаясь со стула. — Удачного вам обеда, Мишель Алиевна! Дверь за Кирой закрывается, а Гаджиева всё больше путается в этой девчонке. Она не была такой, как Миша в её время и уж точно не такой как Лиза. Она была совершенно другой и неизвестность этого страшила. Закусывая губу, светловолосая на спинку кресла откидывается, погружаясь в собственные мысли.***
В кабинете тишина напряжённая царит несколько минут, пока Малышенко внимательно изучает анамнез пациентки. Темноволосый ординатор сидит отдалённо и лишь наблюдает пока, ожидая, когда и ему передадут медицинские выписки других клиник. С пациентами разговаривать пока опасается, да и Виолетта просила пока не самовольничать. Он лишь слушает напряжённое дыхание женщины, напротив репродуктолога и губы поджимает. Татуированная рука передаёт Левскому все исследования, пока взгляд глаз зелёных поднимается на пациентку с её мужем. Шатенка подбирает слова, чтобы объяснить всё четко и убедить женщину в своих решениях. — Я понимаю, что я уже не первый специалист данного направления, к которому вы обращаетесь и действия своих коллег я обсуждать не буду, — начинает с понятного девушка. — Четыре плода это весьма сложно для вашего организма. Шансы, что вы доносите всех четверых минимальны. — И что же вы предлагаете? — раздражённо спрашивает беременная, понимая, что ей сейчас скажут. — Я предлагаю оставить два плода. Будет больше шансов, что все двое родятся здоровыми, — произносит спокойно Виолетта, уже предвидя истерику. — А что делать ещё с двумя? Убить? — усмехается пациентка, чувствуя, как в ней закипает злость. — Ну почему же сразу убить, Оля?! — встревает муж в разговор. Влад чувствует себя весьма неловко наблюдая за ссорой пары. Изучает всю историю и понимает, что Виолетта Игоревна права. Не лезет, а лишь смотрит. — Поймите, Ольга, если бы у вас в роду была предрасположенность к двойне или тройне, то была бы ещё возможность, но у вас её нет, — уверенно произносит репродуктолог, пытаясь убедить. — Даже если вы сможете выносить все четыре плода, и они не погибнут, шансы того, что они родятся здоровыми ничтожно малы. Они могут родиться с врожденными патологиями и в этом случае я вам помочь не смогу, как и любой другой врач. — Вы мне предлагаете просто убить моих детей! Дал бог четверых, значит будет четверо, — уверенно произносит, чуть ли не ударяя по столу. — Оля, ну тебе русским языком говорят, либо четыре больных, либо двое здоровых! — вновь взрывается муж. — Хватит их считать, как котят на рынке! — так же прикрикивает пациентка. Когда же мужчина вылетает из кабинета, то зеленоглазый поджимает губы и отдает папку обратно Малышенко. Будто бы хочет что-то сказать, но не решается. Удивляется спокойности Виолетты, что некоторое время молчит. — Так вот, — наконец продолжает, возвращаясь к разговору. — Я предлагаю вам вновь взвешенно обдумать всё, обсудить с мужем. Нерешаемых разногласий нет. — Поймите, здесь никто не хочет вам зла и тем более убивать ваших детей, — всё же подает голос Влад, заставляя женщину обратить на него внимание. — Всё, что мы хотим, это позаботиться о вашем здоровье и здоровье ваших детей. Некоторое время голубые глаза пациентки прожигают ординатора взглядом, но после она кивает. Поднимается со стула и не прощаясь, выходит из кабинета. Шатенка откидывается на кресло устало, глядя в потолок. — Ты молодец, — произносит уставши. На лице Левского улыбка смущённая и маленькая вера. Вера в самого себя и в то, что это точно то, чем он хотел бы заниматься всю оставшуюся жизнь.***
Татуированная кисть осторожно закрывает за девушкой дверь входную. С ног спешно слетают потёртые кроссовки, а с тела снимается куртка зимняя. Прислушиваясь к звукам в квартире, Медведева стремится понять, спит ли Лиза или нет. Когда она слышит топот тихий и следом видит хрупкую девушку в футболке растянутой и забавных носках с воронами, то улыбается лишь. От такой Лизы, что встречает её столь домашней и радостной, сердце тает. Хочется, чтобы это никогда не заканчивалось. Никогда не переставало быть столь прекрасным и одновременно с этим печальным. Она не могла даже задумываться о том, могли бы её чувства быть ответными. Всё же, Елизавета была взрослой женщиной с огромным грузом прошлого и тяжёлых отношений, как недавно узнала Кира. Не хотелось стать таким же тяжёлым эпизодом её прошлого. — Ты принесла карты? — спрашивает, руки держа за спиной, да улыбаясь. Перекатывается с пятки на носочки и обратно, выглядя как маленький ребёнок, что встречал мать из магазина. В этот момент можно было задаться вопросом кто на самом деле старше на десять лет. На губах Медведевой появляется улыбка нежная и она кивает. Подхватывает свой рюкзак и оставляет его на кухне, не позволяя Андрющенко схватить. — Сначала ужин, а уже потом работа, — произносит, внимательно наблюдая за брюнеткой, спиной продвигаясь в собственную комнату, чтобы переодеться. Джинсы и худи заменяются домашними штанами тёмного оттенка и футболкой безразмерной с принтом кота. Надевать свою любимую, с надписью весьма провокационной в виде «milfhunter» она даже и не рисковала в этой квартире. Тогда уж в неё точно полетят уже тарелки или же сразу ножи. Возвращаясь на кухню, девушка глаза щурит, пытаясь понять, успела ли Лиза обчистить её рюкзак. Видя, что тот вроде как на месте, она всё же к холодильнику подходит, открывая. С появлением светловолосой в этом доме, он был всегда наполнен. Можно было бы сказать, что Кира заботится о своём аппетите, но это была бы наглая ложь. Её волновало лишь её здоровье. Она выуживает из холодного ящика курицу, что ещё вчера приготовила, да сразу же отправляет ту в микроволновку. — Картошку или макароны? — спрашивает деловито, разворачиваясь в сторону брюнетки. — Картошку. С укропом, — отвечает Лиза и словно маленький ребёнок болтает ногами. Действительно счастлива сейчас, ведь совсем скоро она сможет поработать. Чувствует в груди радость неописуемую, да то и дело поглядывает в сторону рюкзака ординатора. Поджимает губы, выражая своё терпение и ждёт, пока её покормят. Подбородок покоился на ладонях девушки, что она подставила, да глаза наблюдали за фигурой младшей. За все эти дни девушка лишь больше подмечала особенности Киры. То, как она морщила нос, когда смазывала сковородку маслом. Как искусно нарезала продукты, как не могла даже Лиза на операциях. Замечала и то, как карие глаза на неё смотрят и засматривалась на то, как передние прядки светлых волос лезли ей на лицо. Андрющенко буквально утопала в том, что с каждым днём её всё больше привлекала Медведева. Она первое время пыталась отрицать, списывать всё на гормоны во время беременности, но себя то не обманешь. Вдыхает приятный аромат, когда перед ней ставят готовое блюдо. Радуется и какао, что опускается рядом с тарелкой и после наблюдает за тем, как светловолосая и сама усаживается за стол. — Как дела на работе? — спрашивает будто бы невзначай. — Всем тебя не хватает, — сразу же отвечает первое, что приходит в голову. — Насте особенно. Она прекрасно справляется, но… ей тяжело без наставницы. — А ты? Тебе я нужна на работе? — голову склоняет, прежде чем отпить сладкий напиток из кружки. — Мне ты всегда нужна, — слишком серьёзно, чтобы быть просто очередным подкатом. Оставшееся время ужина они проводят в тишине. Лиза слова нужные найти не может. Смеётся со своей тупости. Сама же испытывает симпатию к этой девчонке, но её то и дело отталкивает. Выглядело жалко. Лиза была жалкой. *** Тонкие руки скользят по посуде мягкой губкой. Вода тёплым потоком льётся из-под крана, смывая белоснежную пену. Сейчас, в этой квартире, Настя чувствовала бесконечный комфорт и спокойствие. Кажется, если бы не библиотека отца, то она обязательно бы переехала к Владу. Тот бы определенно договорился с хозяйкой, а если и нет… переехали бы в другую квартиру. Парень слишком долго добивался этой девушки, чтобы их могла разлучить какая-то левая женщина. Сильные руки обвивают тонкую талию, пока подбородком брюнет укладывается на чужое плечо. Рядом с Сёминой он чувствовал уют. Безграничную любовь, что разливалась от его сердца по всему телу, позволяя испытывать счастье. Да, Влад определённо был счастлив. Лёгким движением, парень осторожно убирает пряди тёмных волос девушки назад, оголяя изящную шею. Сухие губы касаются светлой кожи в поцелуях нежных, пока карие глаза шатенки прикрываются. Медленно разворачиваясь, Сёма тонкими руками чужую шею обвивает, зарываясь пальцами в тёмные волосы на затылке. На носочки поднимается и касается чужих губ собственными, вкладывая в поцелуй все те чувства, что в её душе таятся. Ладони скользят по телу девичьему, но никогда не заходят дальше дозволенного. Лишь поцелуи чувственные и после нежные объятья, в которых Настя всегда засыпала первой. Левский не сразу понимает, что в этот раз по-другому. Что поцелуй становится более страстным, а ладони девушки от затылка скользят к мужской груди. Отстраняясь от манящих губ, зелёные глаза смотрят на возлюбленную с непониманием. — Насть, я… — шепчет, чувствуя, как в горле моментально пересохло. — Заткнись, — всё что может сказать Сёмина, прежде чем в поцелуй вновь втянуть парня. Это было нечто более важное, чем всё до этого. Когда кончики пальцев пробивает током от одних только прикосновений и в лёгких не остаётся воздуха. Одним движением рук собственных, Владислав девушку подкидывает, усаживая на одну из столешниц. Отстраняясь от таких желанных губ, поцелуями мокрыми темноволосый начинает ниже спускаться от подбородка ведёт дорожку к шее и ниже. Тонкие женские пальцы вновь зарываются в волосы парня на затылке, а сама Сёма голову назад откидывает. Прикрывает глаза тёмные и думает о том, что сейчас весь мир останавливается. Останавливается, когда чужие губы по нежной коже скользят. Когда Влад к ней относится как к хрусталю самому хрупкому, боясь любым движением навредить. А Настя была для него искусством. Её тело, что осталось совершенно оголённым с помощью двух пар рук, коим одежда так мешала. Всё было прекраснее любой греческой богини. Она была его богиней. Губы скользят по изящным изгибам тела прекрасного. Левский пытается не пропустить ни один миллиметр её кожи, стараясь запомнить каждое мгновение. Каждый стон, что слетал с любимых губ и каждое касание девичьих пальцев в его волосах. Она помнит, что было слишком прекрасно. Помнит, что парень, кажется, в этих поцелуях по её телу душу свою оставлял. Отдавал всего себя, желая лишь её наслаждения. Её любви. Желал лишь чтобы Насте было хорошо в первую очередь. Чтобы слышать её стоны, что были для него лучшей мелодией. Что были для него всем. В тот самый момент, когда оба тела, кажется, соединяются не столько физически, сколько душевно, соединяются и их стоны воедино. Карие глаза жмурятся, а короткие ногти оставляют еле заметные полосы на чужой спине. Толчки ритмичные в тело тонкое и ноги женские, обвивающие чужую талию. Не выдерживая, Настя спиной укладывается на холодную поверхность столешницы и сразу же чувствует заботливые руки, что скользят вновь по её телу. Телу подобно вселенной, такому же красивому. Останавливаются на точке чувствительной, желая принести ещё больше удовольствия. Ещё больше любви. — Люблю… — шепчет Влад, наклоняясь к чужим губам. Последний стон ловит в поцелуе самом ярком и чувственном. Пальцы Сёминой в который раз зарываются в чужие волосы, пока ноги дрожат от наступившего оргазма. Она отдышаться пытается, пока Левский, заканчивая, её на руки подхватывает, спеша донести до спальни. — Я люблю тебя, — шепчет тихо Анастасия, прижимаясь к горячему телу возлюбленного. — Это больше чем любовь, — в ответ тихий шёпот и мягкий поцелуй в тёмную макушку.***
По комнате разносится лишь тиканье настенных часов, пока две пары глаз бегают по бесконечным карточкам. Изредка поднимая свой взгляд на темноволосую, на губах Медведевой разрасталась улыбка. Могла ли Кира скрывать свой взгляд влюблённый? Она искренне надеялась, что да, ведь… Чувства были выше любых правил и приличий. Выше того, что Кира по-настоящему могла бы показать. Казалось любые карты мира стоили того, чтобы блондинка могла видеть настолько горящие глаза старшей. То, с каким восторгом она хоть как-то работала, наконец вылезая из некоторого рода тоски. На самом деле кареглазая не понимала, как настолько можно было любить свою работу. Любить больше всего в этом мире. Иногда светловолосой казалось, что даже своего ребёнка Андрющенко не будет любить так, как кофе и работу. — Елизавета Андреевна, — деловито начинает, заставляя взгляд зелёных глаз подняться на неё. — А почему вы выбрали гинекологию? — Ты поймешь это, когда примешь свои первые естественные роды, Кир, — с губ срывается усмешка, пока Лиза пытается сделать вид, что она не видит этих глаз влюблённых. — А если это будут ваши роды? — вопрос слишком смелый, что заводит в тупик. От одной только мысли, что Медведева могла бы принимать её роды, по телу холод проходится, а в душе страх жуткий. Не то что бы Лиза сомневалась в способностях ординатора, но доверить ей свои собственные роды… Уже давно решено, что её роды будет принимать Мишель и это никак даже не обсуждалось. Только ей она могла это доверить. Только ей она по-настоящему доверяла. — Рано или поздно, но ты примешь свои роды, но это будут точно не мои, — почти спокойно отвечает, отстраняя от себя карты. — Кир, перестань так смотреть. А она понимает о чём говорит брюнетка. Понимает, но не может взгляд изменить. Не может не смотреть на неё так, будто бы она целый мир для неё. В данный момент это в действительности было так. Она склоняет голову и пытается притвориться дурочкой. — Как? Сколько раз темноволосая принимала слишком серьёзные решения в сторону блондинки, понимая, что определённо точно пожалеет? Несколько десятков раз, но в итоге ни разу не пожалела. Это ли был не повод снова рискнуть? Сделать то, что давно хотелось до дрожи в пальцах и боли в грудине. Хотелось так, что терпеть было уже невозможно. Резким движением девушка цепляется за футболку блондинки и притягивает ту к себе, заставляя чуть ли не перегнуться через весь стол. Губами впивается в чужие, стараясь всё своё отчаяние показать. Видимо Лиза действительно отчаялась, раз влюбилась в своего ординатора. Отстраняется и в карие глаза смотрит обессиленно влюблённо. — Вот так.