***
Ночное дежурство сказывается усталостью жуткой и желанием скорее оказаться дома в тёплой постели. Мишель зевает протяжно, выходя из больницы в зимний холод, что не щадит никого. Кутается сильнее в пальто собственное и едва не поскальзывается на сапогах с высоким каблуком. Чувствует, как чьи-то сильные руки ловят её, обратно поставив на землю. Первое, что делает блондинка, — осматривает целостность каблуков и лишь после смотрит на своего спасителя. Спасительницу. Видит глаза голубые и чувствует, как скорее уйти хочет. Быстро спускается по ступенькам и спешит к транспорту общественному. — Мишель, стой! — просит Захарова, стараясь девушку догнать. — Тебя вчера не было в клубе. — Я работала, — холодно произносит Гаджиева, руки пряча от холода в карманы. — Ты никогда не работаешь в вечер субботы, — уверенно произносит блондинка выравниваясь с девушкой. — А сегодня работала, — она на неё даже не смотрит. — Что ты от меня хочешь? У тебя есть Вика, вот с ней и проводи вечера субботы. — Мне не нужна Вика по вечерам субботы, — хмурится Кристина, не понимая чужого возмущения. — А мне не нужна ты. Ни по вечерам субботы, ни в другие вечера, — наконец останавливается кареглазая и смотрит на девушку. — Ты мне нужна была год назад, но ты по вечерам выбирала Вику. Что же тебе сейчас с ней не спится, а? — Мишель, я… — совсем не знает что сказать светловолосая. — Ты мне больше не нужна, Захарова, — на губах лишь усмешка. — Ты когда-то выбрала свою куколку, вот теперь с ней и играй. Спешно покидая блондинку, что в след Гаджиевой смотрит взглядом побитого щенка, девушка скорее забегает в нужный ей транспорт. Лишь усевшись на свободное место, Мишель может дать волю слезам. Они горячими дорожками катятся по щекам, размазывая красивый макияж. Руки дрожат, а сердце бьётся бешено. Каждый раз этот холод даётся всё сложнее. Смотреть в эти голубые глаза и врать открыто — невыносимо. Однако девушка больше не позволит сделать ей больно. Захаровой уж точно не позволит. — Девушка, вы будете оплачивать за проезд?Я тоже думала, что кто-нибудь придёт, Чтобы спасти меня опять от дракона. Но ты нашёл бы меня мёртвой, Прости меня за этот холод
***
Пальцы переплетены в замок неразрывный. На губах двоих улыбки нежные, а в груди воспоминания тёплой ночи. Объятья, что согревали словно самое тёплое одеяло, и поцелуи мягкие. Ночь эта была одной из самых лучших за последнее время. Ни один не мог сказать, что ему что-то не понравилось. Наверное, так и должно проходить первое свидание? Разрывая узел пальцев, Левский дверь открывает, пропуская шатенку вперёд. Щёки девушки алеют от столь банального ухаживания. Настя едва оборачивается, дожидаясь когда Влад за ней зайдёт, закрывая дверь, чтобы та не пропускала колючий холод. Оба идут в сторону раздевалки, вновь смыкая руки друг с другом. Девушка едва успевает снять шарф по пути, прежде чем голос Малышенко их останавливает. — Левский, стой! — перелавливает парня шатенка. — Я связалась с Лизой, и она разрешила мне взять тебя под своё крыло. Через пять минут первый приём, давай шустрее. Жду у себя в кабинете. Влад понять ничего не успевает, как Виолетты уже и след простыл. Смотрит потерянно, но Настя всё успела понять с первого раза. Скорее подталкивает брюнета к раздевалке, чтобы тот успел. — Тебя же интересовала репродуктология? Вот и будешь наблюдать, — произносит девушка, искренне радуясь за возлюбленного. — Давай скорее, опаздывать на первый приём не прилично! Только сейчас Левский понимает чужие слова и глаза округляет. Смотрит на Настю с удивлением и после лишь к губам чужим примыкает, желая с девушкой своей разделить эту радость. Чувствует, как его мягко отталкивают. — Иди уже, — смеется девушка, заставляя темноволосого скорее переодеваться.***
Тяжелый вздох слетает с губ брюнетки, что наблюдает за тем, как Медведева собирается. Собирается на чёртову работу, куда Лизу не пускают. В собственное отделение и не пускают! Руки согревает ещё одно какао, а брови грустно изгибаются. — Если что продуктов полно, сможешь что угодно приготовить на обед и на ужин, — предупреждает Кира и свой рюкзак подхватывает, направляясь в прихожую. Девушка за ней следует и, опираясь на косяк дверной, наблюдает за тем, как та одевается. Прикусывает губу и решается на то, о чём думала с самого утра. Возможно, это решение совершенно глупое и в скором времени она о нём пожалеет, но всё же. — Ты… ну, короче, можешь если что жить у меня. Не отдельная квартира, но хотя бы собственная комната и кровать, — произносит неуверенно и взгляд тупит в какао. — Будешь платить шоколадками да походами в магазин за продуктами… и готовкой. Продукты, конечно, за мой счёт. Карие глаза удивлённо поднимаются на старшую. Кира даже забывает на мгновенье, как разговаривать. Совершенно не знает, что отвечать на такое предложение и молчит некоторое время, заставляя темноволосую ещё больше нервничать. — Я… подумаю, — всё, что сейчас может произнести поражённая девушка, закусывая губу. — До… встречи. Дверь за блондинкой захлопывается и Лиза вновь остаётся в пустой квартире. Даже как-то одиноко становится. Впервые за последнее время Андрющенко становится одиноко в собственном доме.***
Светловолосая макушка удобно устраивается на плече подруги, пока карие глаза прикрываются в некоторой усталости. Ни от недосыпа, нет… Скорее от моральной усталости. Всю дорогу до больницы Кира думала о том, что ей предложила Елизавета. Жить у неё… С какой-то стороны это звучало абсурдно, но с другой… Желание было выше абсурда. Уже давно смирившись, что Медведева влюбилась абсолютно бесповоротно, она ощущала дрожь в теле лишь от одной мысли, что может жить в одной квартире со старшей. — Ты в порядке? — тихо спрашивает Сёмина, укладывая свою голову поверх головы блондинки. — Да, вроде, — усмехается девушка, да вздрагивает, как только в приёмное отделение завозят каталку. — Михайленко Людмила Ивановна, двадцать пять лет, — произносит врач скорой дежурной регистратору. — Уже активно рожает у нас. — Ребят, ну вы в своём уме вообще? — появляется из неоткуда Нина, пока оба ординатора встают. — Мы обсервация вообще то, а не роддом! — Нас направили сюда, — пожимает плечами врач скорой, — Так вы принимаете или нет? Женщина печально смотрит на девушку, что корчится от боли на каталке, и вздыхает тяжело. Головой мотает осуждающе, но рукой машет, мол оформляйте. — Вот ординаторы и будут у нас учиться принимать первые роды, — произносит, глядя на девушек. — Мы?! — в один голос пораженно спрашивают обе. — Ну а кто ещё? Левский у нас с Виолеттой Игоревной тусуется, — раздвигает руками акушерка. — Не бойтесь, я буду рядом. Ещё я вас одних тут оставлю. Вздыхая облегчённо от того, что их не отправляют на плаху в одиночестве, девушки наблюдают, как медсестры осторожно помогают девушке встать, заставляя ходить. Ведут её под руку, пока та вся зарёванная, едва ноги передвигает. — Давай сразу в родильный зал, — вздыхает блондинка да на девушек молодых смотрит. — А вы что встали? Марш готовиться. Однако ругань Нины, прерывает голос заведующей неонатологии. Татьяна Алексеевна появляется из неоткуда, заставляя женщину вздрогнуть. — Позволите мне забрать Киру Андреевну? У нас будет фетоскопическая коагуляция анастомозов плаценты. Я думаю Кире будет интересно посмотреть на данную операцию, — произносит женщина, глядя на главенствующую сейчас блондинку. — С какой это стати? — возмущается Нина, глядя на заведующую отделения неонатологии. — Она проходит ординатуру в отделении обсервации, а не в неонатологии. Тем более, что эта операция должна проходить у нас, если я не ошибаюсь. — Вы не ошибаетесь, но Елизаветы Андреевны нет, а я имею опыт в подобных операциях, — невозмутимо произносит Полякова. — Тем более, я уже связалась с заведующей вашего отделения и она дала мне добро на то, чтобы Кира присутствовала. — Ну конечно, раз операция, что бывает крайне редко важнее, чем принятие родов, что Кира кстати ещё ни разу не приняла, то забирайте, — махает рукой блондинка и после смотрит на ординаторов. — Анастасия Геннадьевна, хоть вы удостоите меня чести? Настя сразу же кивает как болванчик, пока Кира лишь стоит в шоке от перепалки, за которой сейчас наблюдала. Сглатывает слюну тяжело и подходит к Татьяне Алексеевне, что уже её ждёт. Та оглаживает её по спине, да медленно направляется с ней к операционной. — Я, типо, буду ассистировать? — спрашивает неуверенно блондинка. — Нет конечно, — тихо смеётся Полякова, но после слегка пародирует Киру. — Ты, типо, будешь наблюдать. Никто бы не понял меня, доверь я ординатору ассистировать такую сложную операцию. Это тот случай, когда очень не хватает Елизаветы Андреевны. Медведева поджимает губы и кивает, понимая, что очень тянется к опыту, что с ней делится заведующая неонатологии. Вместе с ней заходит в операционную, вздыхая взволнованно. Настя волнуется. Её слегка трясет, но девушка себя старается в руки собрать. Её первые роды. В смысле, не её, но вы поняли. Она впервые примет у кого-то роды и почти сама. Нина нежно её по спине оглаживает в поддержке и первая заходит к роженице. Шатенка же стремительно руки моет, прежде чем натянуть перчатки. Проходит за светловолосой, пытаясь усмирить тяжёлое дыхание. Слышит крик женщины в очередных сватках и в голове засекает время между ними. На самом деле роженица выглядела весьма устало. Естественно, ведь уже долгое время та мучилась от боли. Акушерка задает вопрос раньше, чем он появляется в голове Насти. — Когда начались схватки? — спрашивает, помогая женщине забраться на кресло. — Не знаю… часов десять назад. — с придыханием произносит Людмила Ивановна. — Так что ж вы сразу не поехали в роддом, милочка? — возмущается чужой безалаберности. — Я думала, что тренировочные. Сёмина слегка неуверенно перед роженицей садится, чтобы её осмотреть. Старается делать всё осторожно, чтобы не навредить и не сделать ещё больнее и без того замученной женщине. Глаза слегка округляет и на Нину смотрит взволнованно. — Тут полное раскрытие, — произносит тихо. — Ну вот, значит будем сейчас рожать, да? — успокаивающе произносит блондинка, похлопывая женщину по плечу. — Машенька, позови, пожалуйста, сюда неонатолога, заранее, ладно? Медсестра кивает быстро и покидает помещение, пока Настя губу закусывает, понимая, что точно будет воодушевленно рассказывать Владу о том, что сегодня с ней произошло и как она приняла свои первые роды.— Фето-фетальный трансфузионный синдром, это тяжёлое осложнение многоплодной монохориальной беременности. В сосудистой системе плаценты происходит дисбаланс кровотока между плодами, — объясняет Полякова, вместе с Кирой проходя в операционную. — Проще говоря, один ребёнок обкрадывает другого. У одного выраженное многоводье, а у второго же наоборот, маловодье. Девушка кивает, слушая всё внимательно. Встает в стороне, но так, чтобы наблюдать за процессом операции. Когда анестезиолог дает добро на начало, первое, что видит блондинка, — как ассистент берёт датчик ультразвуковой диагностики. Сначала не понимает ничего, лишь наблюдая за изображением на экране. — Скальпель, — холодный голос Татьяны Алексеевны проносится по операционной.
Крик громкий разносится по помещению, пока Нина внимательно наблюдает за действиями шатенки. Не то чтобы она ей недоверяла, нет. Анастасия была лучшей из новоприбывших ординаторов и все пророчили ей прекрасное будущее в профессии, но всё же первые роды её проконтролировать надо было. — Ну-ну, всё хорошо, ты у нас молодчина, — произносит женщина роженице, хотя доля слов была адресована и ординатору. На время схватки прекращаются позволяя женщине немного передохнуть. Сёмина приподнимается и на Людмилу смотрит, одним взглядом поддерживая. — Сейчас, во время следующей схватки, мы с вами тужимся изо всех сил, хорошо? — произносит девушка, стараясь свою уверенность вселить и в женщину напротив. Дожидаясь чужого кивка, шатенка и сама готовится к скорейшему появлению ребёнка. Новая схватка и громкий крик, что разносится по палате.Медведева внимательно наблюдает за картинкой на мониторе. Иногда переводит взгляд на Полякову, поражаясь её уверенности в собственных действиях. Думает о том, что подобное она видела только у Елизаветы Андреевны. Действительно профессионалы своего дела. — Смотришь? — спрашивает у ассистента заведующая, на что получает кивок. — Всё, теперь сосуды, — произносит девушка, что всё это время датчик держала на животе пациентки, наблюдая на экране за движением инструмента. С замиранием сердца Кира следит за тем, как четко действует Татьяна Алексеевна. Вспоминает, как сама боялась лишнее движение сделать во время кесарева Майе Михайловне. Но ведь для этого она и учится, правда? Чтобы в будущем иметь такие же чёткие и уверенные движения. — Вода отходит, можем коагулировать, — произносит Полякова, глядя внимательно на экран. — Лазер.
Руки, едва-едва дрожащие, подхватывают ребёнка. По помещению раздается крик новорождённого, а сама Сёма улыбается непроизвольно. Взгляд с ребёнка поднимает на его мать, видя, как та заинтересованно и не менее устало смотрит на малыша. — У вас прекрасная девочка, — произносит шатенка и дожидается, когда Нина пуповину перережет, прежде чем на мгновенье дать матери прижать к груди ребёнка. Сама не помня где, наверное, в одной из бесконечных отцовских книг, Настя читала, что такое действо позволяет особенно провести связь между матерью и ребёнком. Позволяя несколько мгновений женщине подержать младенца на руках, ординатор осторожно забирает малыша, передавая в руки неонатолога. — Нам нужно с вами ещё немного постараться и родить послед, — объясняет девушка, пока Нина кивает Сёминой, улыбаясь. Из этой девчонки действительно выйдет хороший врач.— Вижу мочевой пузырь донора, воды у реципиента в порядке, — произносит ассистентка спокойно, — Мочевой пузырь уменьшается. — Завершаем, — спокойно произносит Полякова. Кира за всем этим наблюдает, запоминая. Никто точно не скажет, понадобятся эти знания ей в будущем, но она как губка впитывает любую информацию, с которой с ней делится Татьяна Алексеевна. — Главное, что оба плода живы, — тихо, почти себе под нос произносит блондинка. — Надо понаблюдать её до завтра, всё ещё может быть, — объясняет заведующая отделением, которая всё же услышала Медведеву. Завершая операцию, женщина выдыхает облегчённо и лишь сейчас светловолосая замечает чужое напряжение. Понимает, что несмотря на все четкие действия и спокойствие врача, она всё равно всё это время была в напряжении. Елизавета Андреевна испытывает те же эмоции во время своих операций?
***
По ординаторской разносится воодушевлённый голос Сёминой, что с упоением рассказывает о том, как приняла свои первые роды. Кира улыбается ей нежно, искренне радуясь за подругу. Она осознает, что радуется любым положительным эмоциям Насти. Ощущает будто бы её счастье и понимает, что лучше подруги, чем Сёма, у неё никогда не будет. Мысли возвращаются к предложению Лизы. Медведева думает о том, что действительно больше не может приносить такие неудобства семье шатенки. Да и собственная комната и кровать казались привлекательнее, чем односпальная Сёмы, что она делила с девушкой и Кружком. Конечно, блондинка была благодарна безмерно подруге, что её приютила и всё это время заботилась, но всё же пользоваться её добротой бесконечно она не могла. — А малышка у неё такая прекрасная, — продолжает рассказывать Настя, — Здоровенькая, хорошая и… — Мне Елизавета Андреевна предложила жить у неё, — прерывает рассказ девушки светловолосая. — У неё есть свободная комната и нелюбовь к готовке. Взгляд карих глаз поражённо смотрит на Киру. Первое мгновенье девушка искренне не понимает слова, сказанные подругой, но после вспоминает слова Мишель. Лишь сейчас убеждается в их правдивости, вспоминая каждый влюблённый взгляд блондинки на заведующую. Вспоминает, как она каждый день навещала её в палате и заботилась как могла. Даже сейчас, видимо, думая о брюнетке, Кира влюблённый взгляд тупит в пол. — И ты согласилась? — спрашивает тихо, заранее зная ответ. — Пока нет, но очень хочу, — отвечает ординатор и вновь взгляд на Настю поднимает. — Мне нравится с тобой жить, я люблю безмерно Кружка, но… я же вижу как твои отношения с мамой и бабушкой накалились. Они очень недовольны тем, что я у вас живу. — Это и моя квартира тоже, я могу приглашать кого хочу, — словно ребёнок, возражает Сёма. — Но ты не должна ругаться с семьёй из-за меня, — отвечает невозмутимо, глядя на неё. — Тем более у тебя теперь отношения с Владом, — смешок слетает с губ. — Тебе в его квартире явно интереснее, чем дома. Поджимая губы, но всё равно улыбаясь нежно, Настя соглашается с этим. Понимает, что Кира права и ей нужно её отпустить. Отпустить к человеку, в которого та влюблена. Медведева помогла шатенке наладить отношения с Левским, но сама не могла это сделать со своими. — Сегодня к ней поедешь? — спрашивает лишь тихо. Дождавшись чужого кивка, Сёмина обнимает блондинку крепко. Прижимается к ней и в плечо её утыкается. Чувствует, что дружба это сильнее чем любое чувство влюблённости. Понимает так же, что подруги лучше Киры у неё никогда не будет и даже Влад не сможет её заменить.***
Татуированные руки сжимают рюкзак, в котором уместились все пожитки светловолосой. На шапке и ресницах тает снег, что успел до неё добраться по пути от остановки до дома старшей. Всё как и раньше, только сейчас Медведева стоит совершенно перед другой квартирой. Пытается набраться смелости, прежде чем коснуться пальцами дверного звонка. Сердце бьётся бешено, а руки слегка дрожат. Решаясь наконец, сквозь тяжёлое дыхание, девушка нажимает на дверной звонок, дожидаясь ответа. Дверь открывается, а за ней стоит темноволосая растрёпанная. Выглядит максимально по-домашнему, а в глазах её удивление. Всё же пришла. Всё же решилась. На губах улыбка расцветает, пока кареглазая набирается сил, чтобы сказать. — Приютите бесхозного котёнка? — тихий вопрос, напоминающий о вчерашних словах Елизаветы. С губ Андрющенко слетает смешок, а дверь квартиры открывается шире, приглашая блондинку внутрь.