Неправильно... или? Пусть все решит... случай (цикл "Преемница", часть 10)

Локи

Тьма перед глазами медленно рассеивалась. Из темноты выступали знакомые панели управления, интуитивно понятные интерфейсы и самое главное — собственные руки. Почему-то очень маленькие, детские. Что… Что происходит? Где я? Почему я здесь? «Локи?» — мысленный призыв заставил взрогнуть и вспомнить… То, что предшествовало появлению здесь. Я засыпал в одной комнате с Аланом. А сейчас… Где я сейчас? Наверное, неизвестный пока что собеседник почувствовал мой страх, потому что в следующий момент по сознанию словно прошлась теплая волна, успокаивая и отгоняя лишние чувства. «Тихо, спокойно. Это Бран. Судя по всему, ты каким-то образом со мной во сне связался. Зацени красоту». Мальчишка принялся медленно крутить головой, давая мне рассмотреть что-то, подозрительно напоминающую орбитальную станцию. Вот только она была явно нерабочей и зависла посреди пустоты прямо напротив корабля нашей экспедиции. Град вопросов готов был прорваться наружу. Почему он не испытывает злости на вторжение в собственный разум? Почему ТАК СПОКОЙНО (еще спокойней, чем Алан) реагирует на подобное? Как и близнец, ни в чем меня не обвиняет. «Так, Локи, хочешь заниматься пиздострадашками — делай это подальше от моей головы, мне своих качелей в три-пять лет на всю жизнь вперед хватило. Если хочешь кино — сиди и смотри молча. Полезные советы и конструктивная критика приветствуются, а вот для всего остального сейчас ни разу не время». «Если хочешь исследовать станцию — от меня мало толку. В смысле, я раньше таких никогда не видел, и не могу сказать, какому народу они принадлежат». «Честно говоря, мне насрано на то, кому они принадлежат. А вот то, что там могут быть более-менее актуальные навигационные карты, дающие возможность понять, в какой пизде мы на этот раз оказались, интересует куда больше». — Дамы, предлагаю небольшой марафон. Рани, останься на корабле и обеспечь нам быстрое отступление при необходимости. Юна, Хомяк — забирайтесь вон с того и с того прохода. Ну а я сунусь через главные ворота. Посмотрим, насколько эта хрень заброшена и что нас там ждет. «А ты разве уже не знаешь? Сканирование не показывает признаков жизни на борту». «Сканеры могут показать не все. А некоторые виды металлов и вовсе не позволяют сканирование провести. К тому же оборудование нам выдали не самое навороченное — смею тебе напомнить, что мы до сих пор не знаем, какой уровень развития можем продемонстрировать. Благо что хоть не на ТРТ лететь пришлось — там бы вообще заебались». Поставив в памяти заметку изучить, что вообще такое этот ТРТ, я принялся молча наблюдать за ходом вылазки. Мальчик без особых проблем взламывает электронную блокировку на дверях станции. Взламывает?! Да он рукой по двери проводит — и та раскрывается, давая возможность залететь внутрь. Именно залететь, потому что атмосферы ни снаружи, ни внутри не предвидится. Ребенку это не мешает. Воздух, гравитация — судя по тому, как Бран шустро передвигается по коридорам покинутой станции — опыт подобных вылазок у него есть. «И немалый, — заверяет меня мальчишка. — Правда мне больше нравится такой опыт, где в меня пытаются чем-нибудь выстрелить или чем-то ударить. Больше пространства для маневра и сразу ясно, что именно происходит. А от происходящего тут нервы не на месте». «Почему?» «Чувствую, что здесь произошло что-то… Ну ты понял». На мгновение кокон чужих эмоций развернулся, и меня вскользь задело ощущением ужаса. Брану он не принадлежал. Но тогда кому? И как давно? «Телепатические отпечатки могут держать до тех пор, пока, условно говоря, пол не помоют. Так что как давно было здесь происходящее — без дополнительных подсказок мы не узнаем. А подсказки надо искать для начала внутри. Если, конечно, технические данные хоть какие-то остались». «Так ты телепат? Или технарь?» «Я бы сказал, что всего понемногу, но пропускать через себя чужие эмоции когда есть вероятность получить ответы просто запустив какой-нибудь компьютер — это долбоебизм высшей степени». «Не могу не согласиться», — за прошедшие дни я успел «распробовать» перегрузку. Не самые приятные ощущения, повторять не хотелось. Пятнадцать минут путешествий по заброшенной станции — и Бран находит точку доступа к системе. Узнанное о прошлом обитателей этого места заставляет мальчишку связаться с остальными и собрать экстренное совещание на тему «что делать дальше». Ведь читаури (а именно они забрали местных обитателей лишь несколько дней назад) до сих пор могли находиться где-то поблизости. И нужно было быстро решать, возвращаться ли дружно всем на «Дерадикон», либо же попытаться выяснить что-нибудь еще, рискнув при этом целостностью собственной шкурки. Поскольку Бран был сыном Рин, а значит — инстинкта самосохранения в комплектации не имел, именно он предложил второй вариант. А так как отряд он подобрал себе под стать, то идею мальчишки очень быстро поддержали, после чего корабль был направлен к ближайшей предположительно обитаемой планете. «Кстати, раз уж ты тут, запомни-ка эти значения и вот эти вот координаты. Передай все это Рин, если мы не дадим о себе знать через три дня — пусть всех поднимает в ружье и готовит корабль к обороне». «Ты полагаешь, что у них есть кто-то, кто сможет вытащить у вас информацию о местоположении и численности остальных?» «Судя по твоему состоянию — мозги потрошить там умеют. Меня, конечно, тоже не с помойки взяли, но лучше перестраховаться». «Я понял», — послушно стараюсь запомнить все те показатели, на которые указывает мне ребенок, а потом… Потом я просыпаюсь. Судя по всему — Бран осознанным усилием выбросил меня из своей памяти. И я даже понимаю, почему именно он это сделал, ведь стоило приподняться на локте, как голова закружилась и заныла, а к горлу подошел вязкий ком. Ой-ей… Пожалуй, полежу я еще немного, откажусь от бурной деятельности в ближайшие пару часов. Стоп… Нет, Рин. Надо передать ей все то, что мне показал во сне Бран. Хотя… Нет, она еще на смене. Впрочем… Можно послать сообщение. Отстучав все требуемое на голографической клавиатуре, закрываю глаза и вытягиваюсь на кровати, машинально подаваясь чуть назад, чтобы навалиться на Тора. И только тут вспоминаю, что… Что я не у нас в каюте. И что никаких «нас» теперь точно нет. Потому что ярость, которую он испытал, когда понял, что именно я делаю… А сверху и мое осознание, что никаким пониманием и принятием там близко не пахнет. Да еще и осознание, что даже те, кто меня принимают, могут делать это лишь из-за сходства и интуитивного поведения. Я никому не нужен. Я больше… Меня больше никто… — Чё там с тобой творится опять ни свет ни заря… — раздается за спиной сонный детский голос. А потом на плечо опускается детская ладошка. Вторая зарывается в волосы. Так Тор делал, когда я просыпался или засыпал… Из-за упоминания Тора в грудь впивается каленое железо. Больно так… Все было так хорошо, а оказалось, что это все — снова ложь, которая меня окружает. И выяснилось все тогда, когда стало слишком поздно. Когда я привык, поверил и приготовился к тому, что теперь все останется так если даже не навсегда, то очень, очень надолго. Объясняя мне принципы восстановления психического здоровья, Явик сразу акцентировал внимание на том, что первым пунктом в плане по лечению будет извлечение человека с нарушенной психикой из среды, которая наносит вред. Ну и, соответственно, помещение в нормальную семью-компанию-банду и так далее. Для Явика таким местом стал корабль, которым командовала Рин, а затем и База. А за саму девчонку он зацепился, как за самую надежную опору. Причем сам даже не понял, как его психика это провернула, ведь с виду «Рин» и «стабильность» — это антонимы даже сейчас, когда она вроде как остепенившаяся мать семейства и командир огромного корабля. Что было в годы, когда она едва вышла из подросткового возраста, представлять было страшно. А наблюдать в обрывках чужих воспоминаний — так и вовсе тот еще аттракцион. Вот уж с кем в компании можно было свихнуться. Впрочем, с ней и сейчас кукушкой поехать можно, настолько все вокруг перекручивается, баламутится… Чтобы потом выстроиться так, как надо, словно само по себе. А я в итоге как не старался — так ничего и не получил. И с Тором, и вообще. Все эти дни изо всех сил пытался, как бы тяжело не было, не срываться на старшем брате. Помогал ему, как мог, старался делать все, чтобы доказать: я больше не предам. Меня не надо ни в чем подозревать, потому что я больше не хочу с ним бороться. Ни за трон, ни за что-либо еще. И все, что мне нужно — самую каплю тепла. Нормальное отношение, небольшая помощь, если меня вдруг вынесет не туда и… И все. И я думал, что получил желаемое, а на деле… Обманул сам себя. И сам в свою же ложь поверил. А сейчас жалею даже не о том, что все оказалось неправдой, а о том, что узнать довелось так рано и слишком мало хороших воспоминаний по сравнению с сотнями лет происходящего в моей жизни дерьма. Алан что-то говорит мне, но я не слышу, погруженный в свои мысли. Лишь когда чувствую такое знакомое тепло — выныриваю из воспоминаний и непроизвольно поворачиваюсь к мальчишке, утыкаясь лбом ему в плечо. — Можешь еще со мной побыть? — На смену через два часа, тогда уйду. Мать вернется — дальше с ней будешь. — Прямо круглосуточное дежурство, — с сарказмом в голосе буркнул я. Невольно вспоминая, что раньше было примерно так же, только вместо Алана был задействован Тор, а иногда Рин и брата подменял кто-то из близнецов. И вот теперь вместо Тора рядом Алан. И разницы нет. По ощущениям. А по взаимопониманию — он Тору дает сто очков вперед. Потому что в отличие от моего братца удосужился за годы жизни с Браном разобраться в теории, которая касается телепатии, и в курсе всей специфики жизни с телепатом на одной территории. Более того — он совершенно спокойно делит комнату с неслабым телепатом, причем делает это добровольно. И мне предложил помощь сам. «У чувств тоже есть логика», — невольно всплыли в голове слова мальчишки. А еще — учебная информация о том, что имеющимися у нас связями с другими людьми можно управлять, создавая новые и… удаляя те, что больше мешают, а не помогают. Связь с Тором отзывалась невыносимой болью. Даже хорошие воспоминания причиняли ее своей ложностью. А те, что были раньше — так и вовсе… Станет ли мне лучше, если я эту связь уберу? Когда Один разорвал своим ответом остатки связи, что были между нами, я чувствовал себя летящим в пропасть… Не только потому, что действительно падал тогда вниз с Бивреста. Это… случилось впервые. Я так думал, по крайней мере. Потом вспомнил, как тогда, еще в тринадцать, разорвал связь с Фриггой. Которая восстановилась искусственным путем после удаления воспоминаний и… От которой я легко избавился в один момент, стоило найтись адекватной замене в роли матери. Мировоззрение Алана… Те, кто называл циничным меня, незнакомы с ним. В его понимании вполне уместно заменить неподходящих мать, отца, брата, сестру — кого угодно, если человек перестал соответствовать нужным для этой роли критериям. И легко дать соответствующую роль тому, кто ей соответствует, без оглядки на физическую действительность. Если посмотреть на его энергополе, то отчетливо можно увидеть, что в роли «отца» там одновременно стоят и Гелион, и Арми, роль «матери» отведена Рин и какой-то еще женщине на корабле (возможно — командиру его группы или просто давней подруге семьи), в качестве «братско-сестринских» связей протянуты нити не только к Брану и уже мертвой Амелии, но и к еще нескольким людям (и я в их число вхожу, что порадовало). Мне, по сути, оставалось только откликнуться на эту связь, согласиться с предложенным положением вещей и… и даже самому делать ничего не пришлось. Так просто, понятно, и вместе с тем — абсолютно неприемлемо с точки зрения того общества, в котором я вырос. По сути, та ссора между близнецами… Ее причиной стало как раз-таки желание Алана проверить границы и определить для себя, кого и при каких обстоятельствах можно называть родными людьми и обязательно ли для этого кровное родство. Мальчишка тогда едва не потерял, а потом — все же заново обрел брата. Но вместе с тем — получил и вот эту вот отсутствующую границу, которая большинству помешает назвать близким человека, с которым нет общей крови. И таким же примерно образом стерты границы у всех, кто меня окружает. Если верить трудам мидгардских психологов — ситуации, подобные той, что существует в семье Рин, оказывают травмирующее влияние на детей. Ведь должна быть одна фигура отца и одна же — матери. Должна быть крепкая семья, где каждый может положиться друг на друга и обязательно — наличие между родителями любви. Но погружаясь в мысли Алана я обнаруживаю, что он еще лет с четырех знает, что мама на самом деле вместе с Арми, а папа гуляет сам по себе и в постоянных отношениях не нуждается — только так, физиологию об кого-нибудь почесать. При этом Гелион любит своих детей. Можно даже с уверенностью сказать, что он любит и уважает свою жену. И при этом они существуют… вот так вот. В Асгарде их непременно заставили бы быть вместе не только на бумаге, что привело бы… Да, это сделало бы их врагами. А так… И почему все так спокойно воспринимают Алан и Бран? — Потому что не наше собачье дело лезть в трусы родителей. Их отношение к нам не зависит от их романов, так что у нас туда соваться нет ни малейшего права. Примерно по этой же причине мы, когда вырастем, будем заводить отношения в соответствии со своими вкусами и предпочтениями, а не основываясь на желаниях и выборе родителей. Да и это не только отношений касается, а вообще всего, — подхватывает разговор Алан. — Я что, думал вслух? — дурацкая, дурацкая привычка, что же ты проявилась в самый неподходящий момент! Это все Явик, приучил анализировать. — Есть такое, — смеется мальчишка. — Извини. Я не должен был в это лезть и… — начал было я, но легкий хлопок по спине прервал фразу на середине. — Нормально. Я примерно понимаю, почему ты все это думаешь. Дело не в том, что правильно или неправильно с точки зрения общества, а в том, что у всего, что тебя окружает, должна быть некая… Цельность. Отсутствие противоречий. Вот допустим, ты уже мог слышать, что нам с братом здесь часто пиздюками называют. Ну и всех, кому меньше шестнадцати, или кто сильно младше. Это ведь оскорбление? Или нет? — Технически — да, но вы почему-то не обижаетесь. Раз это принято… — В Асгарде было принято гнобить мужчин, которые не выглядят, как качки. Но почему-то ты все равно чувствовал себя оскорбленным, когда тебе высказывали за твою внешность и магию вместо меча. Здесь дело в другом. В том, чтобы подъебами не ставить другого человека ниже себя или общества в целом. И в том, чтобы самому следовать правилам, которые устанавливаешь. Например, у мамы рассказы о собственном детстве постоянно начинаются с фраз типа «а вот когда мы были пиздюками»… И если я сформулирую вопрос вроде «а ты когда семилетней пиздючкой была, у тебя магия уже была, или потом полезла», то… Она не начнет мне высказывать, что я ее оскорбляю, просто скажет, что проявляться всякая херобора начала лет с десяти-пятнадцати, и то одиночными вспышками, а полностью телекинез вылез к двадцати годам. Поэтому у меня уже отложилось, что слово «пиздюк» — это стандартное обозначение «лица, чей возраст меньше, чем у рассказчика», и никаких негативных реакций оно в итоге не вызывает. Если при определенных обстоятельствах тебя назовут отмороженным, ебанутым или еще как — другого при таких же событиях нарекут аналогично. И при этом не будут считать, что он хуже, просто… Как характеристика некая. Долбоебу можно дать любое задание, где нужно полагаться на непроверенные данные и собственные ощущения — такие на импровизации все вывозят и за счет того, что нихуя никого не боятся и обладают хорошей интуицией. А вот «отмороженные» работают исключительно по плану и заданным алгоритмам, поскольку в анализ могут ну очень-очень слабо ввиду минимального понимания чужих эмоций и всех возможных вариантов развития событий. — Погоди, значит, сейчас ты по плану действуешь? — поддел его я. — Естественно. Я же все методички про работу с телепатами наизусть знал еще раньше, чем в первый класс пошел. В смысле, после того, как с Браном помирился тогда — решил изучить вопрос более подробно, чтобы если вдруг что — не вляпаться, куда не следовало. Снова стрельнуло болью. Судорожно всхлипнув, утыкаюсь в плечо Алана. — Ну давай, что я там зацепил… — мальчишка снова принимается перебирать мои волосы. — Тору нужно было всего-то изучить одну всратую брошюрку. Там же на двадцать страниц буквально, одни основы. А он ради меня даже этого… Как будто бы ему все равно, я… Я не понимаю, не понимаю, почему так… За что… Ком сдавливает грудь и я задыхаюсь. Говорить уже не могу, только последним осознанным усилием стараюсь схватиться за ощущения рядом со мной. Холодного, рационального покоя. Мира, где все понятно и просто. Где всему есть логическое объяснение, даже самым сложным и непонятным вещам. — Знаешь, в чем твоя основная проблема? — спрашивает Алан, когда меня удалось более-менее успокоить и отпоить водичкой (а заодно — этой же водичкой и облить, благо что сушка осуществлялась с помощью магии мальчишки). Дождавшись моего вопросительного взгляда, новоиспеченный братец пояснил. — Ты крутишь все вокруг себя. Не обращаешь внимания на других. На то, какие они сами по себе. И не учитываешь, что их действия могут быть ну вообще ни разу не связаны с отношением к тебе. Дам тебе небольшую наводку — в нашем с Браном тандеме все забывающим распиздяем является он. Хорошо помнит только то, что касается его непосредственной работы. Проспать? Легко. Забыть собрать багаж и вспомнить об этом за полчаса до отлета? Вообще как нехуй делать. И последнее, что кому-то из нашей семьи придет в голову — доверить Брану организацию сборов перед совместным путешествием, потому что в этом случае нам укомплектуют техническую лабораторию, но забудут положить жратву. Зато он хорошо помнит все важные даты, праздники и знает, кого и как лучше поздравлять. И он никогда не поручит мне выбор подарков для кого-то из родителей — просто скажет, сколько и на какой праздник я должен скинуться. И ему на днюху я дарю то, на что он пальцем покажет, а не сюрпризы изобретаю. Потому что если я начну придумывать что-нибудь эдакое — все закончится неконтролируемым пиздецом или, в лучшем случае — какой-нибудь бесполезной херней, которую поставят на каминную полку дома и забудут о ней навсегда. — Это ты к чему? — с трудом подавил всхлип я. Хотя уже понимал, к чему идет разговор. — К тому, что, судя по тактическим и стратегическим успехам Тора на полигоне, а также его общей манере держаться и поведению… Скажем так, он явно не подозревает, что голова нужна не только для того, чтобы в нее есть. Против воли губы сложились в подобие усмешки. Алан тем временем продолжает развивать мысль. — В то же время… Загоняешь ты похлеще Брана в его худшие времена. При этом с Браном я живу с рождения в окружении телепатов, в то время как у Тора, скорей, обратное явление. В том плане, что для него все происходящее с вами сейчас — тот еще аттракцион с прыжками по минному полю. И, поверь мне, пятилетку к необходимости изменить поведение и держать в уме кое-какую информацию приучить проще, чем переделать подчистую мужика, который косарь разменял или сколько вам там с Тором лет. — А это ты к чему? — Да к тому, что ты тоже малость обосрался, уж пардон за мой французский, братец. Во-первых, напомни, в чем разница между мыслью и действием, ну и заодно — почему ты должен полагаться в основном на второе, а первое максимум к сведению принимать на будущее. Во-вторых — напомни-ка, сколько тебе уже косяков простили в прошлом и сравни с ними по степени пиздеца интуитивное поведение, которое, вдобавок, демонстрируют не только телепаты. — Ну… — я замялся. — Нет, серьезно. Ты его то пырнешь, то подставишь, то уже здесь вокруг тебя он козликом прыгает, разрываясь между тобой, тренировками и теорией. Тебе тяжело, да, не спорю, ну так и он здесь не на курорте. Я вспомнил, что Тор с полигона действительно буквально приползает, а потом еще до глубокой ночи читает все те учебные книги, и ощутил отчетливые такие угрызения совести. — И я прекрасно понимаю, что когда тебя уже накрыло, особо мозгами не раскинешь. Но сейчас, когда ты более-менее пришел в адекват, включи голову и подумай, действительно ли ему на тебя похуй, или он просто распиздяй. Ну и заодно — появилось ли это распиздяйство только здесь или было с ним всегда? Ты, кстати, про ту книгу тоже вспомнил только когда до дела дошло, признай. Хотя знаешь все косяки своего братца и, если бы для тебя было бы важным обучить его взаимодействовать с собой — первым делом бы заставил его методичку проштудировать. И проверил бы путем блиц-опроса, насколько материал усвоен. — Позволь угадаю — тебя для этого оставили со мной на ночь. Чтобы ты мне мозги взялся вправлять, да? — Именно. Потому что через призму негативного опыта воспринимать правку мозгов от мамы или учителя ты не можешь. Слишком часто в прошлом аналогичные персонажи предъявляли тебе необоснованные претензии и выдвигали ничем не подкрепленные обвинения. Про несуразные требования я вообще молчу. А вот позиция «старшего брата, который вправляет мозги и заставляет переключиться с психов на логику», у тебя вроде как пустая. Ну, потому что понятно, какой из Тора вправщик мозгов для начинающего телепата. Точка опоры — да, согласен, хорошая. Но не инициатор вот этого вот всего. — А ты, значит — инициатор. Ну спасибо за нотацию, блядь. — Всегда пожалуйста. Теперь тебе нужен младший братик-жилетка, с которым можно вместе поныть о том, какой у вас сука старшенький, что заставляет не в пиздострадашки ударяться, как вы любите, а головой думать. И ты знаешь, у меня есть на примете такой персонаж, правда, на вылазке пока что. Ну да как вернется — вы можете против меня скооперироваться, потому что ему по сей день от меня в некоторые моменты прилетает. Пока можешь включить его фирменную фишку — сидеть на койке и дуться, сложив губки куриной жоп… айч! Потому что сколько можно! Неожиданно прорвавшийся фонтан красноречия хотелось заткнуть, и для этого очень хорошо подошла ближайшая подушка, которая и приземлилась мальчишке на голову. — Большое спасибо за помощь, братик, — едко пропел я. — Принимай мою благодарность. Миг — и каюта заполнилась веселым смехом. — Подушка — это еще ничего. Периодически в меня мебель летает. Даже не надейся — здесь она вся привинчена. — Какая незадача, — огрызнулся в ответ я. Несмотря на полученный моральный пистон, состояние собственное ощущалось как более стабильное, чем было раньше. Возможно даже, я сейчас наберусь смелости и поговорю с Тором. Я опять произнес мысль вслух, поскольку Алан снова прервал ход моих мыслей. — Ну поговоришь, а дальше что? Восстановишь мир, который продлится до следующего более-менее серьезного конфликта? — Знаешь, я не настроен в ближайшее время создавать какие-либо конфликты. — Открою тебе маленький секрет — в любом месте, где собираются двое и более людей, всегда есть конфликт. А ты за все это время не попытался сделать одну очень, очень важную вещь для разруливания конфликтов. — Это какую же? — Узнать своего брата получше, — вклинился в наш разговор уже голос Рин. Девчонка стояла у двери привалившись спиной к стене, и подкидывала в руке какую-то атрейскую головоломку. — За инфу спасибо, кстати, надеюсь, не пригодится. Я чуть усмехнулся, понимая, о чем она говорит. — Видишь? В отношении меня у тебя накидывается вполне верная реакция на фразу и скрытый смысл, который я в нее вкладываю. Полагаю, это связано с тем, что ты при каждом удобном случае грузишься в мою память и, соответственно, получаешь сведения обо всех моих ассоциациях, связях, реакциях и прочих важных вещах. А теперь вопрос на засыпочку — почему ты не сделал этого же в отношении Тора? С книгой, кстати, мой косяк — надо было постоять над душой, чтобы изучил ее сразу, ну да я привыкла общаться с народом, который хорошо понимает, в какой пиздец лезет и инструкции изучает в первую очередь, а вот он, видимо, не до конца въехал. В смысле, мне не хотелось, чтобы все то, к чему у вас дела шли, выстрелили именно на такой ситуации, прости. — Все то, к чему шли дела… Ты все видела и… И просто смотрела, как я… Не подсказала, не научила, а… — А тебе до учебы было? Разве? Ты все эти дни сам с собой разобраться не мог. Помнишь, что я говорила про постепенное движение? Вот это оно и есть. Сейчас ты, по крайней мере, сам себя понимаешь. И наконец-то перестал постоянно ориентироваться на чужое мнение, своим мозгом думать начал. Пусть и с ошибочными выводами, но это лучше, чем бесконечное «а что дядя подумает». — Не уверен, что прям уж так и начал… — смутился я от неожиданной похвалы. Рин подошла и села рядом, потрепав по волосам. Вздохнув, укладываюсь головой к ней на колени. Алан машет рукой напоследок и скрывается за дверью комнаты. Виснет тишина. Проходит, наверное, минут пять, прежде чем я сформулирую то, что хотел сказать. — На самом деле я даже… благодарен, вроде как. То есть, ты бы могла мне указать на ошибку до того, как я доберусь до нее сам, но… Но ты ведь всех так учишь, чтобы свои шишки набивали. Вроде как я действительно один из твоих… — я не договариваю слово «детей», но Рин явно понимает, что именно я имел в виду. — Знаешь, когда я в этой жизни только выбралась из подземного убежища, в котором выросла, в моей жизни появился человек, который вроде как мне помогал. И знал, как лучше, и этого лучшего мне хотел. И я даже вроде как научилась принимать помощь «ради моего блага» и благодарна была за нее. Ну, наверное потому, что биологический отец вообще на меня положил с прибором. А потом оказалось, что этот добрый человек — мой папаша из первой жизни, у которого на меня далекоидущие такие планы. И все, что в эти планы не вписывалось — он старался… — Рин сделала движение рукой, словно перетирая в пыль невидимую материю. — Кончилось все тем, что он захватил под ментальный контроль моих друзей и натравил их на меня. Я узнала это потом, около года спустя. Локи, я никогда в жизни так не радовалась тому, что у меня на них рука не поднялась. Девушка вздохнула и расфокусированным взглядом уставилась вперед. — И я ведь попадала до этого на подобное. Когда забота превращается в гиперопеку, манипуляции и весь этот вот пиздец. Поэтому сама для себя установила рамки, за которые лезть нельзя, пока не попросят. И так как ты мне достался уже в виде готового взрослого продукта — с тобой таких рамок в любом случае будет очень много. А учитывая твое состояние — ты сейчас дашь себя переломать с радостными воплями и еще до конца жизни благодарить будешь. Вот только чем я тогда от Одина отличаться-то буду? Так что я лучше своими, привычными методами. Косяки в них, конечно, тоже есть, но они везде встречаются. Но, походу с первой темой у тебя разобраться в итоге получилось. — У нас, — лениво отзываюсь я, разглядывая голограмму, зависшую передо мной. Линии стали более ровными и четкими, чем были раньше. Пустые поля и разрывы исчезли, и хотя до полного восстановления было далеко — все равно уже можно сказать, что этот участок психики приведен в норму. — Я больше никогда и ничье мнение или желание не поставлю выше собственного. Не буду оглядываться на кого-то, пытаться завоевать чью-то любовь или уважение любыми способами… На людей бросаться тоже не буду — неспортивно как-то, да и знакомства с друзьями тоже нужны, а то так и одичать недолго. Но я… В общем, ты меня поняла. — Поняла. — И мне наплевать, что ты запретила Тору ко мне приближаться. И что у меня нет четкого плана о том, как выстраивать наше с ним взаимодействие. Сейчас я хочу просто с ним поговорить. Объясниться конкретно за эту ситуацию. Хоть он и тупит порой не по-детски, но я все равно его люблю. Еще больше, чем раньше — за то, что он хоть и криво-косо, но старается ради меня измениться. И хоть я и сказал, что не буду пытаться кому-то понравиться — считаю справедливым, что и я должен делать какие-то шаги в ответ. Должен не потому, что кто-то сказал, а просто потому, что так будет правильно. С моей точки зрения, по крайней мере. Так что ты валяй, отдыхай после смены или чем ты там занималась, а я с братом пойду поговорю. — Сейчас лучше отдохни. Пусть окончательно все уляжется, потом на свежую голову будет проще. — Тебе было бы. У меня с этим всем будет не отдых, а издевательство одно, — возражаю я, вставая с койки и выходя из каюты. Ни повторного оклика, ни саркастичного комментария в духе «потом не жалуйся». Словно мне действительно позволено делать выбор. А впрочем… Так и есть, разве нет? Ведь Рин буквально в единичных случаях выступала против моих решений, при этом даже не запрещая делать то, что я задумал, а устраивая «ковровую бомбардировку» логичными и обоснованными аргументами. Норны, почему вы меня сразу в ЭТУ семью не отправили? Или не в эту, а в такую же нормальную? Уже на пороге нашей с Тором каюты чувствую, что меня слегка колотит. Возможно, Рин была не так уж и не права, советуя мне отдохнуть, но сейчас уже разворачиваться поздно. Да и ничего страшного меня, скорей всего, не ждет… — Локи? — лежащий на кровати с планшетом Тор при виде меня подскакивает на ноги. А меня накрывает таким страхом, что хочется отгородиться от него и больше никогда в жизни не снимать защитного щита. Выбросив руку вперед, пытаюсь закрыться хоть как-нибудь, понимая, что сил выйти обратно в общую комнату мне сейчас не хватит. Страха становится больше. И когда я уже готов заскулить от ощущения беспросветной жути, доносится сквозь марево тихое, на грани паники. — Все хорошо, маленький. Ты в безопасности. Я тебя не трону, я отхожу. Ты за вещами, наверное? Я их не трогал, можешь забрать, я пока в ванной побуду. Ты стукни, когда уходить будешь, хорошо? Локи, пожалуйста, скажи что-нибудь? Мне кого-то позвать? Ты как, ты же… Когда понимаю, что страх этот — за меня, ощущения моментально из убийственных становятся приятными. Я не желаю Тору такого страха и уж точно не хотел быть его причиной, но… Он все еще беспокоится обо мне. Значит — все еще любит. Не злится и не боится, действительно принимает. — Я к тебе хочу, — понимая, что встать сейчас вряд ли смогу, протягиваю вперед руку. Мгновения не проходит, как брат бросается ко мне и, привычно уже подхватив на руки, относит на койку. Чувствую, как вставшие было «на дыбы» эмоции понемногу утихают. Волной накатывает облегчение. Даже говорить ничего не пришлось. Все хорошо. Все… Теперь все будет… Тор хлопочет вокруг меня, притаскивая горячий чай и шоколадку к нему. Желудок при виде всего этого урчит на всю каюту, напоминая, что я еще не завтракал. Тор, судя по всему, тоже, и мы не сговариваясь решаем, что один раз и в каюте поесть можно. Тем более, что компании все равно не предвидится. Не сдержав любопытства, вчитываюсь в содержимое планшета, благо что лежит экраном вверх. Сразу понимаю, какую именно книгу читает Тор, и на душе становится еще теплей. — Все не настолько плохо и страшно, как там написано. По крайней мере, у меня, — спешу заверить брата я. — Прости, если бы я только сразу тогда… — начинает было брат, но я лишь отмахиваюсь. — Давай не сейчас. Пожалуйста. Мне бы поесть, поспать, а говорить и думать совсем не хочется. Я не злюсь. В смысле, неважно уже. Дочитай только до конца. И если непонятно что — спрашивай, объясню. — Да понятно все там, — Тор практически мгновенно съедает свои бутерброды и снова заваливается на койку с книгой, сдвинувшись перед этим ближе к краю. Привычно устроившись у стены, стараюсь выбросить из головы все мысли о произошедшем. Все, надо просто отдохнуть. Уже как окончательно высплюсь — буду думать, что делать дальше. И в плане узнавания Тора поближе, и вообще со всем, что придется изучать сверх того, что уже навалено. Разберусь, не маленький. Да и посоветоваться есть с кем. Теперь — действительно есть…