***
— В первый раз такое вижу, — заключила Интегра, после нескольких минут внимательного изучения останков поверженного врага. — Виктория, подойди сюда, его нога никуда не денется. Девушка, собирающая по округе отколотые части тела существа, с которым пять минут назад им пришлось схлестнуться в ожесточённой битве, задумчиво посмотрела на сделанную из белой глины ногу. Что-то подсказывало ей, что как раз эта нога могла куда-нибудь деться — учитывая качество материала и зияющие дыры в домах жителей близлежащей деревни, требующие их чем-то срочно залатать. Так и не решившись бросить находку, она медленно подошла к Хеллсинг, стараясь держаться на расстоянии от «трупа». — Что ты можешь сказать насчёт этого? — даже не пытаясь сдвинуть массивное тело с места, просто указала на него рукой девушка. — Знаешь, если бы ты не бросила в него то ядро, было бы проще идентифицировать, кхм, личность. Виктория виновато посмотрела на останки, а затем на свою хозяйку: — Я бы сказала, что это тролль, ну или голем, хотя такого в наших краях точно не водится. — Ты уверена? — переспросила Интегра. В ответ девушка лишь неуверенно пожала плечами. Интегра оценивающе посмотрела на вампира и снова перевела взгляд на разбитого противника. Она не раз читала в фамильном архиве о каких-то засекреченных походах, в которые её покойный отец отправлял своих подручных — в том числе и Алукарда — в восточную Европу, кое-как обходя свирепствующее там христианство. Но вот големы… то ли предки Хеллсинг были уверены в том, что все их враги были стёрты с лица земли, то ли просто решили, что те в любом случае до них не доберутся. — Только вот может быть, что при прошлой встрече с кем-то из вашего рода он и не был этим, — перехватывая отколотую ногу, подала голос Виктория. Оказалось, что Хеллсинг вела свои рассуждения вслух. — Хотя выглядит почти как человек. О големах Интегра слышала только легенды — и те, судя по записям, относились по большей части к далёким временам. В них говорилось, что големов создавали маги, реже некроманты, способные привязать к телу душу умершего, и вкладывали им в голову записку с поручением — и тогда оживший глиняный истукан принимался выполнять порученное, пока не развалится. Однако существо, лежащее у ног девушек, было явно другого уровня, нежели просто глиняная марионетка с одной мыслью в пустой голове. — Нужно во всём этом разобраться, — погруженная в свои мысли, кивнула Интегра. — Найди поблизости повозку и собери туда всё, что осталось. Повезём к гончару в ближайшую деревню этот пазл; не оставлять же такое количество глины на радость местным. Серас, не привыкшая спорить с начальством, кивнула и принялась за работу.***
— Вместе с големом, гильдии удалось также взять под стражу всю его «свиту» — благо, после того, как мы потащили его на телеге в гончарню на виду у всех, приспешники тут же сложили оружие. Так что, помимо древнего глиняного военачальника, у нас появились оборотень, некромант, колдунья, эльф-стрелок, мелкий демон, проклятый аристократ и его доппельгангер, а ещё скоморох без лицензии, — гневно перечислила Интегра, загибая пальцы. — Это… — не находя слов, ошарашенно протянул мужчина. — Цирк, да. Так что теперь за мной даже по резиденции таскается целая толпа… народа, — недовольно подытожила Интегра. — И все мои тайные миссии автоматически перестают быть тайными. Ещё и у церкви, кажется, какие-то предписания относительно этого голема. Причём они явно очень не хотят, чтобы я о них узнала. При упоминании церкви в помещении повисла напряжённая пауза. С одной стороны, христианство в последнее время стало чем-то само собой разумеющимся, а с другой — язычество, всеми силами пресекаемое той же церковью, цвело и пахло на почве, сдобренной изобилием сверхъестественных существ. Причём отсутствие монополии религии и явно ревностное отношение христианских священников к своей пастве, создавало проблемы для всех сторон конфликта. Ведь, пожалуйся какой горожанин на то, что ночью из кладбища напротив повадились вылезать упыри — такого доносчика просто бы постыдили на воскресной мессе за чрезмерное пристрастие к медовухе и богатое воображение. Если бы тот дожил до этой самой мессы. Поэтому люди были вынуждены обращаться к гильдиям, вроде той, которой руководила Интегра. И это, несомненно, тоже подливало масло в огонь отношений между церковью и Хеллсингом — гильдии не раз приходилось вставлять палки в колеса (порой буквально) скептически настроенным священникам, не желающих выслушивать о происходящих с народом странностях, а всё чаще пытающихся сжигать на кострах красивых женщин (ведьм) и имеющих своё, отличное от священных описаний, мнение мужчин (еретиков). Но в итоге, конечно, местным священникам пришлось заявить (не без вмешательства монаршей власти), что Хеллсинг они признают. За этими словами скрывалось хорошо завуалированное «потому что лучше контролируемое зло, а не чтобы эта чертовщина бродила по округе — так мы хотя-бы сразу знаем, куда жаловаться». — Хотя, в общем-то, всё действительно сложилось наилучшим образом. Если не учитывать, что вражеская армия без лидера рассосалась по округе, то в королевстве снова всё спокойно. Относительно, — обречённо выдохнула глава гильдии, снова подпирая подбородок руками, сложенными в замок. — И голем сейчас стоит за дверью и ждёт вас? — уточнил Шелби, косясь на закрытые створки. — И голем… Да, — сокрушённо подтвердила девушка, устало закрывая глаза. — Я бы предложила снова вытащить записку у него из головы, но он может просто не выдержать повторной… интервенции. Так что лучше оставить всё, как есть. Девушка задумалась о чем-то, но вскоре снова заговорила уверенным тоном: — Големы — это большая редкость. Судя по древним писаниям — «неуязвимые солдаты», не знающие усталости и готовые выполнять всё, что вы им ни поручите. Поэтому даже просто заполучить одного из них — это огромная удача, вы так не считаете? — Вы говорите неуязвимые, однако ваша дампир легко с ним справилась, — пожимая плечами, ответил стражник. — Ну, знаете, вампиры вообще-то тоже не на каждом шагу валяются. Можно сказать, что чистокровных вампиров только двое — и те в гильдии. Хотя, справедливости ради, нужно было признать, что как раз таки сейчас вампиры были буквально на каждом углу. Однако волнений у Интегры это но не вызывало, так как Алукард с нескрываемым энтузиазмом уже пообещал решить эту досадную проблему. Гораздо большие волнения у главы гильдии вызывал новоявленный оборотень, на которого вешались все деревенские девки в округе; и вероятность того, что им в скором будущем придётся бояться не роста популяции упырей, а роста популяции полукровок, рождённых от связи оборотня и человека (на Алукарда уже давно никто не вешался — это он обычно, потехи ради, вешал на придорожных деревьях непутёвых разбойников, попытавшихся напасть на одинокого ночного путника без коня). — А этот голем, он пытается с вами как-то взаимодействовать? — вдруг, замявшись, начал Пенвуд. — Так, — Интегра подозрительно сузила глаза. — Не думаю, что такой вопрос вообще уместен. — Однако, учитывая проявленный к вашей персоне интерес, я думаю, что рано или поздно… — А вот не думайте. Не позволяйте вашей фантазии разгуляться и завести вас, куда не следует. Хеллсинг со вздохом потёрла переносицу и посмотрела на Шелби поверх очков. — Но если вам так интересны всякого рода подробности — то лучше спросить об этом у Алукарда. Он-то его всего осмотрел, как только мы с Серас притащили голема в резиденцию. Причём знаете, какие были его первые слова? — Не имею понятия, — растерянно ответил стражник. — «Поверить не могу, что они сделали его таким же толстым». Шелби промокнул платком пот на лбу, стараясь сдерживать улыбку. На лице Интегры не было и намёка на веселье, так что он не хотел показаться невеждой. Прочистив горло, он спросил: — Они? — Он отказался уточнять. И вообще, сразу же оттеснил всех от голема, сказав, что ему надо поговорить с этим «Майором» наедине. Даже не знаю, что это значит. Пенвуд, внимательно слушая внезапно откровенный рассказ девушки, протянул ей сигару через стол и рукой указал на коробок спичек, лежавший рядом с Интегрой. Хеллсинг благодарно кивнула и закурила, выпуская под потолок струйку дыма. — Этот вампир раньше никогда не вдавался в подробности о, знаете, своём прошлом, а тут внезапно начал задавать этому без пяти минут союзнику всякие странные вопросы. Причём тот отвечал. — О чем они говорили? — Я слышала только часть разговора, но… Об ужасных вещах. Вроде бы о каких-то запрещённых ритуалах. И о ещё более древних войнах. Знаете, я только тогда задумалась, сколько же на самом деле Алукарду лет. Мужчина нервно заёрзал на стуле, не желая вдаваться в подробности: — И что ваш слуга смог узнать об этом человеке? — Сказал, что «у него явно не хватает чего-то в голове — вроде помнит, но что-то не так». Дьявол его знает, что это может значить. Но он уточнил, что в нем точно личность того человека, с которым ему довелось быть знакомым. И, если бы не моё вмешательство, ему пришлось бы разбить голема на черепки. А так… — Он его одобрил? — Да, — фыркнула Интегра, затягиваясь сигарой. Она вспомнила, как, выйдя из-за двери после разговора с Монтаной, Алукард, улыбаясь во весь рот, дал своё благословение на использование голема и очень хитро подмигнул. — Сказал, что «это будет забавно». — Простите, но я все ещё не понимаю, как вам удалось… Что произошло с его памятью? И почему он теперь так лоялен, хотя неделю назад был готов спалить всё королевство дотла. — Что ж…***
Гончар аккуратно достал из пробитой головы голема древний свиток, скрепленный сургучной печатью с орлом, и, передав находку Интегре, продолжил свою работу. — Боже, он сейчас рассыпется у меня в руках, — недовольно сказала девушка, вертя вещицу в руках. Избавившись от печати, она осторожно развернула бумагу и пробежалась по ней глазами. Полуистертый текст был написан на нескольких языках, поэтому что-то ей прочитать всё же удалось — но то, что она сумела разобрать, было весьма странным. «Максимилиан Монтана. Человек (Интегра посмотрела на тело поверх свертка и хмыкнула себе под нос — «ладно, предположим»), глава Милениума. Характер скверный (девушка не смогла сдержать смешок, неудачно замаскировав его кашлем), поведение дружелюбно-учтивое. Не женат, детей нет». Дальше было написано неразборчиво. Из того, что удалось понять главе гильдии, речь шла о том, как сильно данный «человек» любит войну, какие блюда предпочитает (что явно смутило девушку, учитывая что есть глиняному человеку было некуда), а также о том, что голем должен отомстить Алукарду (только вот при чём тут её древний слуга-вампир?), Хеллсинг (ещё страннее) и всей Англии в целом. В самом низу страницы шла справочная информация о местах захоронения кладов, награбленных в прошлом столетии, а заканчивалась рукопись скромной припиской «в случае потери вернуть доктору Эйвондейлу Непьеру. Собственность Милениума». Далее стояла подпись, печать с орлом и дата — безвозвратно исчезнувшая вместе с краешком истлевшей бумаги. Оторвавшись от чтения, глава гильдии уточнила у гончара, сколько времени уйдёт на восстановление Майора, и, к своему изумлению услышав: — Всего пара часов, госпожа. Обжиг ему не потребуется — глина сама застывает, как только я соединяю нужные части между собой, — тут же подозвала к себе Серас. — У тебя есть, на чём писать? Нужно скопировать часть этого текста, пока бумага совсем не истлела, — и, как бы в подтверждение своих слов, она осторожно повертела в руке свёрток, извлеченный из головы глиняного человека. Девушка почему-то замялась: — Есть, но… Вам пойдёт обратная часть? — заметно нервничая, ответила вампир. Получив сложенный в несколько раз лист, Хеллсинг положила его перед собой чистой стороной и, открыв переносную чернильницу, выборочно переписала часть текста со старого свертка. С каким-то внутренним злорадством заменив часть про «месть» на «служение» Хеллсингу и Короне, а также добавив про непричинение вреда мирным жителям и стражникам, Интегра перечитала написанное несколько раз и, заново сложив бумагу, передала её в руки недоумевающему гончару, уже заканчивающему собирать разрушенного голема.***
— Пока что я всё ещё не понимаю, что пошло не так, — отпивая горячий чай, прервал рассказ Хеллсинг начальник стражи. Интегра сжала челюсти и вздохнула, чуть поворачиваясь на кресле к девушке, стоявшей в тени. — Виктория, не расскажете сэру Шелби Пенвуду, что это был за клочок бумаги, который вы дали мне, чтобы переписать записку голема? — с нажимом сказала глава гильдии. — Это было письмо, сэр, — отчеканила Серас. Хеллсинг подняла вверх руку, заставляя девушку замолчать, и ещё более злым тоном добавила: — И какое конкретно письмо? — Любовное письмо от Пипа, — промямлили из темноты. Благо, в неосвещённом углу было незаметно, как вампир густо покраснела. — Но вы же сказали, что вам просто нужно скопировать текст, а не совать его назад в голову этой штуковины! Проигнорировав слова подчинённой, глава гильдии снова обернулась к Шелби, не скрывая своего раздражения. — Причём этот горе-романтик для конспирации не называл имён в своём опусе, а ограничился лишь «белокурой красоткой» и прочими сопливыми фразочками. Но знаете, что хуже всего? — стукнув по столу кулаком, чуть ли не крикнула Интегра. — Что? — в ужасе отпрянув, спросил мужчина. — Что начиналось оно со слов «Моя дорогая, я полюбил тебя с первого взгляда»!***
Голем еле заметно дёрнулся и тяжело поднял голову, как человек, пришедший в себя после тяжёлого ранения в госпитале. Интегра, стоя пред ним с нахмуренными бровями, не без содрогания встретилась взглядом с парой горящих жёлтым огнём глаз, и затянулась сигарой. Не смотря на то, что буквально недавно он представлял собой конструктор «собери сам», сейчас смотревший на неё мужчина выглядел, как мраморная скульптура в королевском дворце. — Тонкая работа, госпожа, — тихо заметил гончар. Интегра задумчиво кивнула и выпустила струйку дыма, всё ещё разглядывая боевой трофей. Затем бросила сигару на пол и наступила на тлеющий кончик каблуком сапога. — Максимилиан Монтана, властью, данной мне церковью и короной, я обвиняю вас в попытке военного захвата власти и территории, — ровным тоном начала девушка, но под конец фразы её уверенность поколебалась. — Вы меня понимаете? Вроде до того, как Серас вас схватила, вы вполне связно угрожали мне расправой. Но Майор продолжал молча (и вполне внимательно) разглядывать стоявшую перед ним девушку, всё ещё не собираясь начинать диалог. — А вы уверены, что полностью его восстановили? — вполоборота развернувшись к мастеру, недоверчиво спросила глава гильдии. — Благодарю, что составили мне компанию на сегодняшнем представлении, фройляйн, — внезапно заговорил голем. Его голос, вопреки ожиданию, не грохотал, а больше напоминал переливы глиняной окарины, так излюбленной местными бардами. — Не возражаете, если я проведу с вами остаток вечера? Все присутствующие уставились сначала на заговорившего монстра, а затем и на остолбеневшую Интегру, ожидая её ответа. — Похвально, что вы собрались, — наконец выдавила она из себя, — но как раз учитывая устроенное вами «представление», вы будете… Она быстро думала. Заточены в темницу? А вдруг глина отсыреет? Держать ответ перед королевой? А вдруг он попытается напасть на неё, оказавшись вблизи? Подвергнуты пыткам? Каким образом — разбивать у него на глазах глиняные кувшины? А вдруг ему понравится? — …заключены под стражу и будете находиться под присмотром Гильдии до окончательного решения монаршей власти о вашей судьбе, — официальным тоном закончила девушка, сглатывая. Слишком странным показался ей тон поверженного врага. — Надеюсь, наши комнаты будут поблизости? — улыбаясь, ответил Монтана, поднимаясь со стола, на который Виктория перенесла неподъёмные для обычного человека части существа. — Хотел бы я, просыпаясь утром, первым делом видеть вас, дорогая фройляйн. В ступоре, Хеллсинг скосила взгляд на находившуюся в таком же шоке от происходящего Серас, и громко прошептала: — Виктория, скажи мне, что это была за записка? Вампир испуганно икнула. — Л-любовное послание. От Пипа. Я его всегда с собой ношу, — ответила слуга. — Носила. — Ага, — протянула Интегра, нервно глядя в довольно прищуренные (как такое вообще было возможно?) глаза Монтаны. — Но там ничего такого, не подумайте, — оправдывающимся тоном быстро добавила девушка, делая шаг навстречу главе гильдии. Хеллсинг медленно кивнула и мрачно ответила: — Очень надеюсь на это.***
— Но у големов ведь обычно просто маленькая записка в голове, разве нет? — после рассказа уточнил начальник стражи. — Должна быть, да. Но у этого — чёртова поэма, — внезапно стукнув кулаком по столу, ответила рыцарь. — Я не знаю, кто вложил ему столько макулатуры в голову, но из-за этого и произошло… То, что произошло. — Так он считает вас кем? Хозяином, врагом, другом? — Хозяйкой, — подала голос Виктория из тёмного угла. — Цыц, — уже не оборачиваясь на источник звука, заткнула её Интегра. — Вообще, он иногда намекает на то, чтобы я его самолично разрушила. — Голем-суицидник, — снова добавила дампир. Интегра вздохнула, закрывая глаза. — По какой-то причине он выбрал меня и объектом своей привязанности, и достойным противником, способным завершить его долгое существование. Но смысл разрушать практически неубиваемого солдата? Он может быть полезен для короны. — А он подчиняется? — В этом и проблема. Кажется, он отчасти наделён собственной волей, или душой, и просто предпочёл остаться рядом со мной. Ужасная насмешка судьбы. — То есть нет? — То есть практически нет. — Практически? — В обмен на сотрудничество оно… Он просит о мелких одолжениях. Так что его можно уговорить за небольшие уступки. — Например? — наивно не замечая, как юлит с ответом девушка, решил уточнить Шелби. — За поцелуйчик, — давясь от смеха прокомментировали из темноты, а затем испуганно зашипели, когда в угол метким броском был отправлен освящённый серебряный крест. — А что, вам надо от него что-то конкретное? — хмуро повернувшись назад к мужчине, поинтересовалась Хеллсинг. Откровенно говоря, она была бы рада избавиться от голема. Мало того, что он каждый день сопровождал её с неизменной (буквально застывшей) улыбкой на лице и постоянно пытался выведать что-то о жизни Интегры, как будто пытаясь удостовериться в том, что она именно та, за кого себя выдаёт — он ещё и ошивался где-то рядом по ночам. Потому что Монтане не нужно было спать. Вернее, заложенная в нем «человечность» подразумевала это, но вот глиняному телу такое было абсолютно ни к чему (подтверждал это также тот факт, что голем не закрывал глаза, потому как этого не учитывала конструкция). И именно поэтому Интегра первые дни так пугалась пары светящихся жёлтым огнём глаз, внимательно следивших за ней из-за очередного поворота в особняке. К тому же, обычно над жёлтыми маячила пара ярко-красных глаз (оборотня, преданно сторожившего своего хозяина) или даже две пары (когда Алукард приходил позадирать Ганса и вытащить его на улицу, чтобы помериться силами). В общем, присутствие голема в особняке в первую неделю добавило пару седых прядей в её и так пепельного цвета шевелюру. И это не учитывая участившиеся жалобы на колдунью, из-за которой половина гильдийцев внезапно начала видеть слишком реалистичные кошмары; причём самым интересным было то, что колдунья первой пожаловалась Хеллсинг на низкий моральный уровень её солдат — якобы один из наёмников («не буду переходить на личности, но если эта рыжая сволочь не угомонится, то я не посмотрю на то, что мы с вами временные союзники») превращал каждый из насланных ей кошмаров в эротический сон, и страдала от этого только раскосая ведьма с короткими волосами. А также доктора-некроманта, облюбовавшего подвальные помещения и уже сцепившегося с Алукардом после того, как попытался выкинуть его гроб из своей «новой лаборатории»; демона, возникающего где ни попадя и пугающего всех в поместье; мухлюющего направо и налево скомороха, потом перепродававшего выигранные вещи владельцам втридорога, и так далее. — Просто хотел удостовериться, что от него не будет неприятностей в будущем, — желая как можно быстрее закончить этот разговор, быстро заговорил Пенвуд. — Впрочем, я, кажется, уже узнал всё, что хотел. Вам есть, что добавить? — Никак нет, сэр, — официально ответила Интегра. — Тогда вы свободны. Поднявшись с кресла, Хеллсинг прошествовала к выходу (Виктория подскочила к ней уже у самых дверей), и с поклоном покинула помещение. Выйдя, девушки первым делом встретились взглядом с испуганными охранниками, полушёпотом доложившими, что «уважаемая глава гильдии, а ваши спутники, того, дышат? Они не двигались всё время, как вы ушли». — Как прошло совещание? — глухо произнёс тут же оживившийся Монтана, поворачиваясь к только что вышедшим девушкам. Несмотря на свой жутковатый вид и светящиеся глаза, он выглядел весьма… любезным? — Отлично, — ответила Интегра, с усмешкой кивая ещё более растерявшимся охранникам и уверенно зашагав по коридору прочь от зала совещаний. — Вскоре мне предстоит встретиться с королевой. Двинувшийся вслед за ней голем не отставал, гулко вторя шагам Хеллсинг. — Планируется новая война? — с какой-то странной интонацией спросил Майор. — Нет, не думаю, — быстро взглянув на глиняного спутника, покачала головой девушка. — Это для награждения. Монтана посмотрел перед собой, о чем-то задумавшись. У него вообще часто возникали такие вот «затупы», и Интегра почему-то думала, что это связано именно с его глиняной оболочкой — ведь если предыдущий владелец личности мог вести словесные баталии (и выводить из себя) с Алукардом, то он точно не лез за словом в карман. — Я тоже приглашён? — наконец выдал голем. — Нет. — Сэр Интегра, не нужно меня стесняться, — мягким тоном начал Макс. — Разве ваш слуга, Алукард, не бла- — Алукард это Алукард, иногда я вообще не понимаю, что происходит у него в голове, — раздражённо перебила его девушка, понимая, к чему он ведёт. — И позовите этого Гюнше, он снова странно обнюхивает колонну. — Капитан, мы уходим, — позвал Майор и снова обернулся к Хеллсинг, глядя на неё ярко-жёлтыми углями глаз. — Сразу в гильдию, или пройдёмся по внутреннему саду вместе? Интегра вздохнула, закатывая глаза под сдавленное хихиканье Виктории. В последние дни всё шло наперекосяк, и участившиеся предложения Алукарда отдохнуть у него в гробу теперь не выглядели чем-то пошлым — они выглядели логичным способом наконец расслабиться и сбросить с себя груз ответственности, буквально шагавший в метре от неё. Но нет. У неё было ещё много дел — и надоедливого голема она как-нибудь потерпит: — Возвращаемся в гильдию.