Сияние теплого света

      Бумажки, бумажки, бумажки. Бумажки. Сегодня только они ожидали Аль-Хайтама. Должны были ожидать. Он так думал, так надеялся на обычный рабочий день и игнорирование истеричного соседа вечером. Даже, когда он взялся за до боли холодную ручку двери и открыл дверь, даже когда увидел двух мудрецов со скорбными выражениями лиц.       До Аль-Хайтама мало доходил смысл их слов. Они спокойно обрисовывали ситуацию, что посреди ночи кто-то что-то где-то видел, слышал, думал.       — Мы можем предположить, что это Кавех, однако, не могли бы Вы пройти с нами для точного опознания?       Сознание бесконтрольно сжималось и било по вискам: Кавех, опознать.       Он плёлся за двумя мудрецами, пытаясь цепляться за последние отголоски надежды в своем разуме. Люди оборачивались, приковывали и отводили взгляды, перешёптывались, как будто весь город знал всё, но он знал. Не хотел знать, он думал, что все проблемы его соседа отошли на второй план с новым проектом. «А был ли проект?». Ноги немели с каждым шагом, словно превращались в камень. Глаза были широко раскрыты, но перед собой он видел только темноту и два силуэта впереди, которые неумолимо отдалялись. Он знал, к какой двери его ведут, он был здесь и не раз.       В глаза резко ударил яркий белый свет. Ослепленный стерильностью он не сразу заметил тошнотворный запах крови.       Перед ним лежало тело. Определенно. Наверное.       — Да, — лишь смог выдавить секретарь, касаясь спутанных святых волос, измащанных грязью и кровью. Которых не заставил себя потрогать вчера.       Аль-Хайтам ждал. Ждал, что сейчас он развернётся и увидит своего соседа целым и живым. С Сайно. Да, как неудачный розыгрыш. Ждал, что ему скажут, что клочком волос и побритой ляжкой яка они решили его разыграть. Что даже торчащую кость ребра они сделали сами. И нарисовали пару симметричных родинок на ключицах, чтобы потом скрыть их за всеми переломами, синяками и… В голове секретаря никак не складывалось, что этот кусок недокрученного в фарш мяса, когда-то был человеком. Он обернулся и увидел лишь мудреца.       — Аль-Хайтам, — начал он, сразу как они зашли в кабинет, — возможно, это был суицид, но… Ты бледен, присядь.       — Что известно?       — Мы взяли образцы… — мудрец протянул отчет о «вскрытии». — Я думаю, ты сможешь найти того, кто дал ему это, — продолжи он, когда страница была перевернута на обнаруженных в остатках крови веществах.       — И алкоголь, — задумавшись на несколько секунд выдал секретарь.       — Угнетение рефлексов, легочная гипертензия, дезориентация, нистагм, полная несовместимость с…       — Я знаю. Мужчина судорожно перебирал в голове, кто мог? Много кто. Но Кавех доверился бы только одному.