Полюби меня и в следующей жизни...

— Да где же ты?! Медик ударяет руками по грязи, в которую в очередной раз упал, вызывая этим брызги. Опять этот лес вокруг, опять чувство, что он должен искать, и опять он встаёт, продолжая идти. Ветки уже порядком достали, и парень, игнорируя их, продолжает свой путь, наплевав на кровоточащие раны на руках, сделанные этими же зарослями. Его одежда порвана и сильно испачкана, волосы слиплись и запутались — в этот раз сон кажется нескончаемым. Но странное ощущение того, что он вот-вот кого-то найдëт усилилось, не позволяя и передохнуть. Голубоглазый идëт уже не первый час, без воспоминаний, как он тут оказался, но с горящей надеждой, что он выберется. * * * — Дорогой дневник, идëт уже 73-й день. — блондин проводит острой веткой по коже руки, оставляя очередную полоску, обозначающую ещë один день. — Я всë ещë не нашëл того, кого ищу. Мои часы показывают, что прошло 7 часов, но тут время идëт по-другому. Пусть тут и не видно солнца, но я всë равно могу определить, когда наступает ночь. Сегодня я сломал себе руку о корень дерева. Это очень больно, но я продолжаю идти, а точнее уже ползти. Как же хочется есть и пить. Странно, что я всë ещë не умер. Человек столько не может выдержать без еды, а тем более воды. Словно какая-то сверхестественная сила заставляет меня жить. Жить и страдать от истощения, боли и необъяснимого желания найти. Я даже не знаю что. Я продолжаю разговаривать с собой ,чтобы не потерять рассудок. Знаешь, из-за этого кажется, что я тронулся умом уже давно. Эх. Как бы не пытался выбраться, может даже на тот свет, это приносит лишь боль… но не будем о грустном. Кто знает, может именно сегодня это закончится? До завтра, несуществующий. * * * — День. — он считает про себя ранки на руке, что-бы вспомнить сколько он уже тут. — Девяносто второй. Медик резко оборачивается, но из-за истощения не удерживает равновесия и падает. Перед ним кто-то босой, и стоит прямо на каше из мокрой земли, но его ноги не утопают в ней, как ноги блондина, нет. Они держатся на еë поверхности, будто он настолько лëгкий, что плотность мокрой грязи может его удерживать. Земли так же касаются кончики знакомых перьев. Голова болит, мир пошатывается, но медик, не смотря ни на что, поднимает голову и лицезреет его. — Это т-ты. — в уголках глаз скапливается влага. — чистый… — появилась сильная надежда, что именно этот парень из сна заберëт Альбедо отсюда. — Прости что тебе пришлось быть тут так долго, я не знал, что ты можешь оказаться тут. — брюнет протягивает руку. — Что это за место? — руки и ноги дрожат, но он всë же принимает чужую помощь здоровой конечностью и встаëт. — Твоë лимбо. — парень не отпускает руку медика, и, развернувшись, тянет за собой. — Кто ты? Как долго я тут? Я умер? — Я Барбатос. — Разбуди меня… — рвано молит голубоглазый. — К сожалению, это не сон. — А ЧТО ЭТО?! — чуть ли не срывая голос кричит морально измотанный медик, вырывая руку. — Чшш… меньше знаешь — крепче спишь. Пойдëм. — сильнее сжимая тонкое запястье, говорит он, улыбнувшись. Альбедо ничего не говорит. На его щеках застыли дорожки от слëз. «Ох, как же ты устал…» — думает Барбатос. Брюнет продолжает вести за собой уставшее тело голубоглазого. Одинаковые деревья сменяют друг друга, пока существо идëт в одном направлении, слегка уворачиваясь от стволов. Перед собой уставший парень не видит уже ничего, кроме завораживающих белых крыльев. Они плотно прижаты к миниатюрному телу существа, может показаться, что тот боится их испачкать или поранить, но если приглядеться, то можно увидеть, что мелкие ветки которые могут коснуться его, проходят сквозь тело и крылья брюнета, никак не воздействуя. Такое зрелеще притягивает и выглядит совсем нереально, как, в общем-то, и всë в этом месте. Кое-что заставляет блондина переключить внимание. Неожиданно он останавливается и, чуть не проехавшись щекой по одному из стволов, оборачивается. — Т-там… мне нужно идти! — медик снова начинает вырываться, пытается броситься в глубь леса — Он там, за деревом! Отпусти! Он там! — Это твоë лимбо, оно держит тебя. Ничего там нет… — Но. — отпустив чужую руку, брюнет, не оглядываясь, пошëл дальше. — я быстро! Чудом не плюхнувшись в первую же лужу, Альбедо побежал к тому самому дереву. Ничего. «Как всегда. неужели я всë же поехал кукухой?» — спрашивал в голове он себя, окинув взглядом своего спутника, который терпеливо ждал его в нескольких метрах. — «Стоит ли об этом спрашивать когда меня за деревьями ждëт нечто… подобное?» Ещë пару раз Альбедо сбегал от брюнета, в поисках кого-то, пока среди дальних деревьев не привидилась темнота. Не веря своим глазам, медик незаметно сжал тëплую ладошку Барбатоса, так нежно тянущую вперëд. Подойдя ближе из-за веток деревьев показалось звëздное небо. Альбедо не заметил, когда вечная мгла изчезла, но теперь этот лес казался совсем не таким, как раньше. Он всë ещë мертв, и всë же тревога и желание «найти» отступили вместе с туманом. После леса был высокий обрыв, внизу которого росли цветочки, высокая жëлтая трава. Да, пейзаж не «ахти», однако для человека, который несколько месяцев видел только грязь да сухие стволы, это было прекрасно. Блондин подошëл к краю и рассмеялся. — Ты посмотри как это чудесно, загадочный! — воодушевлëнно прокричал он — Я помог тебе выйти из этого леса первый и последний раз. Голубоглазый почувствовал лëгкое, едва уловимое прикосновение к спине, которое можно было бы спутать с ветром. Этого хватило, что бы медик снова потерял ориентацию в пространстве и полетел вперëд. * * * Прохладный ветер, что мягко обдувает, кажется Божьим благословением в этот, до безумия, жаркий день. Альбедо жмурится — пекущее солнце светит прямо в лицо,вызывая раздражение. Шею, руки и щëки щекочет мягкая трава, где-то неподалёку поют птички и слышится журчание воды. Так не хочется открывать глаза, двигаться,или даже просто думать. Но постепенно возвращающийся в реальность мозг прокручивает вчерашние события, вынуждая владельца «включить» мыслительный процесс. «Напился до беспамятства» — первая мысль. Авария. Крики людей. Адская боль в теле. И… лимбо. «Умер» — вторая мысль. Интерес пересиливает, и он открывает глаза. Голубоглазый лежит на зелëной лужайке, под красивым деревом, которое покрыто розовыми цветами, чуть поодаль, по камням бежит чистый ручеëк, над которым летает пара редких, кристальных бабочек. «Никогда не видел сакуру вживую. как и этих бабочек.» — округлив глаза, размышляет медик. Оглядев себя, он не нашëл ни одного повреждения, вся одежда чистая и выглядит так, будто еë только что достали из шкафа, а сломанной руки будто и не бывало. Воспоминания о мëртвом лесу меркнут и растворяются в памяти. Барбатос, 92 дня и пережитые мучения — всë это становится мутным, будто сон, длившийся от силы секунд 9. «Кто такой Барбатос? Выходил ли я из леса? Что происходило?» — вопросы, ответы на которые уже стëрлись из памяти. «Тебе будет лучше, если ты этого никогда не вспомнишь.» Медик садится, и в привычном для себя жесте проводит руками по лицу. «Так, я помню, была авария. Может, меня выкинуло из окна авто и откинуло на пару метров?» Альбедо встаëт на ноги и подходит к ручью, отпугивая бабочек, опускает туда руки и умывается необыкновенно холодной водой. «Ну да, я потерял сознание. Пролежал так бог знает сколько, и только сейчас очнулся.» Пройдясь по лужайке, блондин пытается напрячь органы чувств, и получше включить мозг. «Шума трассы не слышно, тело даже не болит, воздух слишком чистый, меня никто не ищет, да и таких бабочек в наших краях не водится. Что-то не так…» * * * Топот копыт, шум спрятанного оружия и чувство долга — вот он, один из лучших дней. В такие моменты особо сильно чувствуешь свои благородные обязанности. Царский конвой, сопровождающий особый подарок его величеству, выглядит как никогда расслабленным. Дорога была долгой, воины, сопровождающие почëтную карету, изрядно устали, но не он. Оокубо Горо — строгий парень, гордящийся своим долгом и честью. Совсем недавно вступил в ряды царской стражи, но уже завоевал доверие и внимание. Зооморф. --------------------------------- 21 год. Его уши остро стоят торчком и часто меняют своë направление, улавливая любой шум, даже сквозь громкий топот копыт и скрип карет. Ни одна птица не пролетела незамеченной мимо него. — Горо, поумерь свой пыл. — хриплым голосом говорит один из стражников — Мы почти доехали до города, эта дорога спокойная, а ты как на иголках. Даже хвост стоит торчком не двигаясь, хаха. Смех одного подхватили и другие парни. Юного бойца часто стебали по поводу его природы. Да, хвост поддаëтся контролю, но не всегда. — Ваша наблюдательность похвальна, но было бы лучше если бы вы так же хорошо смотрели за дорогой. — едко сверкнул глазами юноша укладывая свой хвост на коня. — Ой ой, может ещë полаешь на меня? — Тихо! — Ну, что ты. Можешь настроиться, как т… — Я СКАЗАЛ ТИХО! — не выдержал Оокубо, останавливая лошадь. Стражники тоже придержали поводья, недобро смотря на юнца. Повисла напрягающая тишина, но, кажется, Горо это совершенно не тревожило. Он напряг уши и повернулся к лесу, закрыв глаза. — Горо? — позвал его один из стражников. Парень молча повëл коня к деревьям, что редко росли по обе стороны от дороги. Эти ивы высадили специально по указу правительницы Золота, за километр перед въездом в город. Красиво, но небезопасно. За такими деревьями могли скрываться разбойники. И пусть рядом с городом им опасно заниматься своим делом, всë же риск был. Юный боец тихо завëл коня между деревьями и оказался на лужайке. Место волшебное. Необычно, что оно находится рядом с городом, но о нем он мало наслышан. Хотя сейчас это не важно, интерес вызывает человек, сидящий у ручья в столь необычной для этих краëв одежде. Часть стражников осталась охранять кареты, часть подтянулась к Горо, проводя своих коней так же, через деревья. — Царский конвой правителя Золота. Требую вас назваться. — резко, боевой интонацией заговорил Оокубо. От неожиданности медик подрыгнул и встал. Обернувшись, он уже хотел что-то ответить, но замер с открытым ртом увидев всадников. «Что за…» Какое-то время они просто молча рассматривали друг друга. Блондин не шевелился, внимательно оглядывая лëгкие боевые хакама стражи, а они в свою очередь были поражены столь безвкусным спортивным костюмом из неизвестного будущего. — Я повторю. Назовитесь. — А-альбедо… — еле как выдавил из себя он. В голове появилась мысль, что это всë — какой-нибудь розыгрыш, и сейчас из-за кустов появится кто-то и скажет – «хаа, повëлся». Но всë же катаны и вакидзаси на поясах не внушали доверия. Стражники зашептались, уши зооморфа начали двигаться, улавливая шëпот. — Цель вашего нахождения тут. — Цель? — Что ты здесь делаешь? — Хах... Ребят, это какой-то розыгрыш? — улыбнулся медик, стараясь не поддаться панике. Ответа не последовало. К Горо приблизились пару стражников, и активно что-то начали говорить тому, шëпотом смотря круглыми глазами на Альбедо. До блондина же долетела только одна фраза сказанная кем-то из старых стражников. — Это не может быть он. Перешëптывания закончились, двое всадников спрыгнули с коней и двинулись к медику. — Вы обвиняетесь в шарлатанстве, колдовстве и попытке выдать себя за того, кем вы не являетесь. Вы поедете с нами во дворец. — Что? Стражники заломали руки блондину за спину и связали кожаными ремешками. Один направился к дороге, а второй толкнул Альбедо за ним. — Мы покажем тебя самой Золото, а она не любит такие фокусы. — тихо, с злостью и ноткой издевательства сказал неизвестный стражник. По спине медика прошëл холодок, а где-то в груди стал образовываться липкий мерзкий комок страха. Он не стал сопротивляться, и проследовал за охраной. Те остановили его у красивой кареты, и, отойдя, стали ругаться. Почти все поспрыгивали с коней. Ссору разрешил самый низкий из них и самый дисциплинированный на вид. Это уже знакомый Альбедо зооморф. — К твоему счастью, мы сопровождаем особый груз и не имеем в составе тюремной повозки для тебя. Ты поедешь в одной карете с самым главным подарком для всего дворца. — он вытащил вакидзаси и прижав медика к карете, приложил нож к бледному горлу. — И не дай бог с ними что-то случится, я лично позабочусь о том, что бы твоë наказание заставило тебя мечтать о смерти. Понял? — Д-да. — Вот и хорошо. Какие-то разговоры, извинения перед кем-то, пара толчков в спину, и он уже сидит в роскошном маленьком помещении, которое, судя по меняющимя пейзажам за окном, начинает ехать. Видимо, страх быть убитым ударил по голове так, что Альбедо следил только за тем, что бы никто не доставал больше ножей, так что медик выпал из реальности. Подняв глаза на пассажиров он снова округлил глаза. Чуть поодаль от него, сидели девушки с сложными причëсками, в красивых кимоно. Это потянуло множество вопросов, и он постарался абстрагироваться от них, разглядывая расписные кимоно девушек. Все они, будто куклы с витрины магазина, не двигаясь, смотрели в окно. Их лица закрывали такие же красивые, как и их хозяйки, веера. — Здраствуйте? Ответа не последовало. «Ну да, я же тут уже шарлатан.» — вздыхая, подумал голубоглазый. Неожиданно, внутри что-то будто щелкнуло. Альбедо вдруг почувствал то самое чувство из сна, наяву. Снова пытаясь отвлечься, он продолжил рассматривать гейш, пока его взгляд не встретился с еë, опущенными в пол, глазами. Одна из гейш не смотрела в окно, но еë лицо, как и у других, было прикрыто веером с изящным рисунком кленовых листьев на ветру, изображëнном бирюзовыми линиями. Она в принципе отличалась от других. Еë кимоно, пусть и было не менее роскошным, было не таким пышным, как у других. Прическа была более собранной и строгой, а миниатюрная ручка, держащая веер, выдавала возраст. Судя по тонкому запястью, маленьким трясущимся пальчикам и внешнему телосложению этой гейше ещë не было даже 18. Еë яркие, красные глаза так красиво гармонировали с красными тонами одежды, что Альбедо невольно залип. Неожиданно, еë реснички дрогнули, и их взгляды пересеклись. Сказать, что медик утонул в этих рубиновых глазах, значит не сказать ничего. Он буквально замер, открыв рот. Незнакомка быстро отвела взгляд на окно, но по складкам век было видно, что та улыбнулась. Возможно, даже хихикнула, но из-за шума дороги этого не было слышно. Блондин почувствовал, как по его телу бегают мурашки, а сердце участило пульс. Он уставился в пол, не понимая своей реакции. «Слишком много событий. Собака Сян Лин, истерика пациента, авария, место, которого в моей стране быть не может, стража и… Бар... Бартос? Агх, не помню. Кажется, я устал. Надеюсь, эта особа не посчитает меня умственно отсталым из-за этого…» Больше Альбедо не поднимал глаз, но всю оставшуюся дорогу ему казалось, что эти глубокие глаза, багряный закат, которые он запомнит надолго, поглядывают на него. Или это просто мерещится? В прочем, низы еë кимоно он тоже запомнит. То, что карета вьехала в город он определил по звуку. Шум копыт коней смешался с оживлëнным гамом голосов. Гейши тоже засуетились. Они что-то доставали и восторженно шептались. Их шëпот был настолько искусен, что даже сидя в одном маленьком помещенье кареты, блондин не мог разобрать и слова. Но одна фраза была сказана чëтко, пусть и тоже шëпотом. Казалось, что еë сказали специально так, что бы было слышно и гостю. — Кленовый Лист, двигайся, я подправлю твой макияж. Подол бело-красного кимоно начал двигаться. Видимо, незнакомка повернулась к другой Гейше. «Значит, тебя зовут Кленовый Лист» — подумал Альбедо. Резко дверь распахнулась, вынуждая медика поднять голову. Его за шкирку вышвырнули из кареты, и он проехался по земле коленями, не имея возможности пользоваться руками. Штаны спортивного костюма тут же преобрели рваные дыры, а в коже застряло пару мелких камней, оставляя за собой шлейф ссадин. Болезненный стон сорвался с губ медика, а стражник над ним засмеялся. — В темницах с тобой будут обращаться ещë хуже, неженка Ëкай. — Какой Ëкай? — сквозь зубы спросил встающий на ноги блондин. — Не знаю, может Аякаси? Юрей? Или вовсе Мононокэ? Ох, не сладко тебе будет, хе-хе. — сверкая пожелтевшими глазами и гнилостно посмеиваясь, говорил стражник. Альбедо его уже не слушал, он молча стоял в окружении стражников, наблюдал за каретой, которая двинулась дальше без него. Из окна на него сверкнула пара загадочных глаз, и он выпрямился. Он стоял так, будто не в окружении стражи, будто не связан и унижен, а как будто это его личная охрана и он император. В голове всë ещë была каша и ощущение того, что это всë просто большой розыгрыш. Так проще, можно не задумываться, как он попал, примерно, в девятнадцатый век Японии. Стражники стали переговариваться, медик же снова не вникал в разговор, но суть понял. — Золото отдала приказ привести Мононокэ к ней. — подбежал один стражник откуда-то. — она не верит в то, что такое может быть. — Значит, он должен ждать ауденции. Прокура, ты остаëшься с ним. — сказал второй стражник. — Да в темницу его, пока Золото приветствует гейш. — хрипло выдавил самый мерзкий из них, что назвал блондина Ëкаем. — Ты осторожней с этим, я лично сейчас видел правительницу с сыном. Это... Это слишком… — более тихо сказал недавно прибежавший стражник. — Ой, да успокойся ты. А то этот — он ударил рукоятью копья Альбедо по спине — заколдует тебя, в жа-а-абу превратишься ещë, хе-хе. — Не боишься? Вот и стой тут с ним. Глядишь, наколдует тебе в благодарность член поболь… — Идите уже. «У кого-то комплексы, хах» — подумал медик. Время тянулось вечностью, солнце пекло и обжигало, а запястья сильно натëрли ремешки. Уставший стражник, чья одежда выглядела очень тëплой для такого дня, облокотился о ближайшую стену, и задремал, стоя в тени. Альбедо рассматривал округу. Судя по всему,они находились у дворца здешних правителей, с какого то чëрного хода. Людей здесь почти не было, а те кто были,смотрели в пол и старались скорее уйти. Повсюду домики похожие на дачу Сян Лин, и узкие каменные улочки, по которым едва ли смогла бы проехать повозка. Всего одна улица была достаточно широкой, по ней ранее в карете проехали незнакомые гейши. Когда солнце уже начало подгорать, а небо напоминать глаза одной гейши, появился тот самый стражник — оповеститель, и разбудил охраняющего. — Золото ожидает Мононокэ. — Кхе-кхе, идëм. Снова древковой стороной копья его начали тыкать в спину, толкая вперëд. Они прошли за увесистую стену, через небольшие ворота и оказались в саду. О, этот сад был чудесен, взгляд Альбедо сразу заметался по местам, которые он мог бы запечатлить, если бы снова начал рисовать. И снова этой красотой не дают полюбоваться обстоятельства, а именно толкание копьями. Пройдя чуть дальше, их встретило огромное здание, которого не было видно из-за обилия деревьев в саду. Это был дворец, сделаный в древне-японском стиле. Он стоял, и гордо возвышался над всеми, взывая восхищение своей величиной и не меньшей красотой. Дальше были огромные залы, красивые коридоры, много мозолющей глаза роскоши и милые цветы в невысоких вазах. Остановились они в самом богатом зале, Альбедо тут же заставили упасть на колени и опустить голову. Исподлобья он увидел высокую статную женщину, чьи белые волнистые волосы спускались до колен, у неë была золотая тиара с спускающимися от неë неясными, но красивыми висюльками, а одета императрица была в пышное, многослойное на плечах, кимоно в бело-золотистых тонах. Женщина стояла у окна, но смотрела не в него. Блондин проследил за еë взглядом и по коже прошёлся холодок. Перед ней стоял паренëк с бирюзовыми косичками, в странном одеянии. Верх его одежды состоял из белой рубашки в запах с коротким рукавом, заправлено это было в зелëные шорты, а на тонких ножках были вполне современные белые чулки с еле видными золотыми узорами. Дополняли образ хаори в таких же зелëно-белых тонах, бирюзовая круглая безделушка на поясе и тëмно-коричневая обувь. В руках была золотая лира. Парень что то рассказывал,играя на инструменте, правительница улыбалась и посмеивалась. «Венти?» — в голове всплыли воспоминания. Венти Двайн — молодой парень, находящийся на лечении в психиатрической больнице. Лечащий врач — Альбедо. Диагноз: мания. -------------- 20 лет. Венти — шут, советник и хороший друг императрицы Золота. Тëмная лошадка правительницы, любящая выпить сакэ. --------------- ? лет. Барбатос — бог свободы. Большой шутник, любит играться с людскими судьбами. Добрый и ветреный. --------------- предположительно 2600 лет. Медик помнит, как этот парень проходил тесты, бредил тем, что он бог, периодически сбегал по ночам. И, всë же, кажется, что этот юноша встречался где-то ещë. Будто виделись они не только в больнице, не только как врач и пациент. И вот он стоит тут, как ни в чëм не бывало, и болтает с какой-то чинной шишкой здесь.