Ошибки прошлого

Пребывая здесь уже пару месяцев, Падре всё больше понимал, что военное дело не для него. Первый месяц тренировок ему казалось, что тело совсем скоро откажет - растянутые мышцы всё время невыносимо болели; к новому режиму сна было почти невозможно привыкнуть даже несмотря на то, что Падре никогда не любил долго спать. Однотипные дни смешивались в сплошную кашу. Солдат вели через всю военную базу в сторону церкви, расположившейся на краю территории. "Воскресная молитва" - так сержант Бернардо назвал это событие. —Мне кажется странным, что за два месяца мы впервые идём в церковь, — поделился Падре с другом. —Я слышал, что Отец Феликс был в больнице. Ну, тот, который ещё молитву читал у нас на посвящении, помнишь? — деловито сообщил Амадис. —Да? Странно, он выглядел таким крепким.. —Ага, конечно! У тебя зрение плохое просто. Нет, серьёзно, тебе бы очки носить... — медведь откашлялся, — Так вот. Говорят, что у Феликса какое-то хроническое заболевание.. Не помню точно. — Астма, если не ошибаюсь, — раздался голос позади. Обернувшись, друзья увидели подошедшего Карициаса. После жёстких военных тренировок он набрал ещё больше мышц и, в отличие от Падре, такая тяжёлая жизнь ему была по душе. Кроме того, они вдвоём успели подружиться и сблизиться. Падре мог спокойно сказать, что к этому медведю он испытывал необычайно тёплые чувства, которые, к слову, судя по всему, были взаимными. —Правда? Похоже, что всë серьёзно, раз он так долго был в больнице.. — пробормотал Падре. —Могу врать, конечно, просто сказал то, что слышал, — Медведь закинул руки за голову. —Интересно, что в церкви хоть будет? Я так давно в них не был! После смерти бабули я как-то забросил походы туда, — печально вздохнул Амадис. Падре сочувственно похлопал по плечу товарища. Бабушку Амадиса он не то, чтобы помнил, но точно знал, что она была очень набожной. Когда-то она даже подарила своему внуку кольцо, на внутренней стороне которого было выгравировано "Dios te cuida"*. Его Амадис носил по сей день. Процессия подошла к церкви. Её остроконечные колонны тянулись высоко в небо, слишком выделяясь на фоне военных сооружений. Заходя внутрь, Падре ощутил, как по спине у него пробежали мурашки, словно от холода. Своды стен вдавались высоко в потолок, а за трибуной, где стоял Святой Отец, во всю стену растянулось пёстрое витражное окно. Солнечный свет, льющийся сквозь него, заливал сумрачный зал нереалистичным цветом. Со всех стен на них глядели образа Святых. Казалось, их рисованные глаза следили за каждым шагом солдат, делая это с особым безразличием, ждали чего-то.. Звон колоколов эхом разнёсся по часовне, заставив медведя вздрогнуть. Он быстро оглянулся по сторонам и заметил, что остальные чувствуют себя менее дискомфортно, отчего Падре стало стыдно из-за своего поведения. Чего он так боится? Бога? Солдаты растянулись по периметру, по привычке встали плечом к плечу. Феликс листал какую-то книгу, лежащую перед ним на трибуне. Могло показаться, что он даже не заметил прихода такой толпы. Падре прищурился и попытался подробнее рассмотреть его. Оказалось, что Амадис был прав - крепкий с первого взгляда священник был бледным, похожим на тень, а его глаза были подëрнуты болезненной пеленой. Но не смотря на это, держался он уверенно и даже властно, отчего Падре ему позавидовал - колени всё ещё мелко дрожали. —Дети мои! — Зычно воззвал Феликс. Тихие перешëптывания стихли, погрузив часовню в режущую слух тишину. Святой Отец поднял руки над головой и сложил их в форме сердца. Затем по залу разнёсся его голос, зачитывающий молитву. Словно нараспев, он говорил и говорил. Впервые за всë своё недолгое пребывание здесь Падре ощутил облегчение, будто Феликс своей речью отвëл от солдат гнев Божества, сменил его на милость. Падре пытался вслушаться в слова, но те подействовали как колыбельная - веки отяжелели, а образ Святого Отца снова стал расплываться и темнеть. Кажется, что Падре едва задремал, но кто-то сразу же беспардонно ущипнул его за бок и тот дёрнулся. Стоящий рядом Амадис бросил на друга суровый взгляд и едва заметно кивнул на священника. —Хороший единорог - мёртвый единорог! — неужели он закончил читать молитву? Солдаты вторили словам Феликса. Всем давно был известен этот девиз - весь смысл их пребывания в этом месте. Наконец-то они могли разбить строй. Военные растеклись по часовне или чтобы рассмотреть всë здесь поближе, или чтобы просто поговорить. Падре же видел перед собой только Отца. На автомате расталкивая вставших на пути товарищей, он выбрался из толпы как раз рядом с Феликсом. Тот вопросительно дëрнул ухом. —Отец Феликс..! — шумно выдохнул Падре, — Я могу поговорить с Вами? —Конечно, Падре. Медведь смутился. Откуда Отцу было известно его имя? Вместе они отошли подальше от толпы солдат и лишь тогда Падре понял, что совсем не знает, зачем он потревожил Отца. Мысли скомкались и медведь никак не мог адекватно сформулировать вопрос. Через силу он унял вновь начавшуюся дрожь в коленях и неловко взглянул на священника. —Я.. думаю, хотел узнать побольше о нашей религии. Почему мы вообще кому-то поклоняемся? — Интересный вопрос. Если тебе нужно моё мнение, то я думаю так - нам необходим тот, кто будет заботиться и направлять нас на путь истинный. Тот, к кому можно обратиться за советом, — ответил Феликс. — Но как так? Я имею ввиду - мы же никогда не видели и не разговаривали с Богом, ну или кто там. Разве не было бы правильнее верить лишь в то, что мы видели своими глазами? — солдат указал на своё лицо. Возможно, обратиться к Отцу было ошибкой, ведь с каждой секундой он путался всë больше. Медведь замолчал. Было видно, что Святой Отец заинтересован и искренне старается найти объяснение, которое удовлетворило бы интерес рядового. —Знаешь, я думаю, здесь вера варьируется в зависимости от того, что ты сам хочешь знать. Верить. Если медведю хочется знать, что после смерти он не окунëтся в вечное забвение, или что кто-то ждёт его на другой стороне, то он вправе верить. — И, Святой Отец, ещё кое-что, — Падре понизил тон голоса, — Скажите, почему наша религия обязывает нас ненавидеть кого-то? Зачем.. зачем нам эта война? Феликс неожиданно замер, напугав этим солдата. Что Падре сказал не так? Может, священник усомнился в его преданности долгу? От одной лишь мысли о том, что он донесëт на него начальству и обвинит в неверии, а что хуже - в пренебрежении службой, у него закружилась голова. Отец наклонился к самому уху солдата и последний приготовился к худшему, но вместо этого Феликс неуверенно пробормотал: —Честно, я и сам не знаю.. — он нервно оглянулся, — Я не вижу смысла в этой войне. Точнее говоря, я не испытываю должно ненависти к единорогам. —Вы что?! — пискнул Падре, но его рот моментально зажала чужая лапа. —Прошу тебя, сохрани мой секрет! Я не могу расстаться с моей должностью. Я люблю её, но.. мне так хорошо платят и я могу спокойно проходить курс лечения... — совсем тихо сказал Феликс, что солдату даже пришлось опустить ушки в его сторону. —Но разве это не один из грехов? Алчность, — горячо зашептал последний. —Я знаю, о чëм ты думаешь! Но, Падре, пожалуйста, пойми меня. Мне безумно стыдно и я прекрасно понимаю, что погряз в этом грехе. Я днями молю Господа и точно верю, что когда придёт время он поймëт и простит меня, — ответил Отец. Падре неуверенно оступился. В погоне за ответами на свои вопросы он случайно влип в чей-то секрет. Очевидно это было не то, что он жаждал найти. Было ясно, что разговор зашёл в тупик, поэтому рядовой попытался медленно отойти от Феликса, но тот вновь схватился за него. —Постой. Похоже, что тебя всë ещё что-то волнует. Возьми это, — он протянул медведю книгу, — Священная Книга. Почитай её и, я думаю, что-нибудь выяснишь лично для себя. А теперь тебе пора идти. И правда - большая часть солдат уже скучковалась по своим отрядам, в том числе и "Сердце". Падре скользнул к своим и встал между Карициасом и одним из товарищей по отряду, Рико. Медведь тронул за плечо первого, а когда тот обернулся, то он увидел выражение полнейшего раздражения на морде друга. При виде Падре он заметно расслабился, что весьма польстило тому. —Всë в порядке? —Ни черта. Мы стояли здесь минут двадцать и слушали эту бредовую проповедь! "Бог присматривает за вами", "райский сад, который отобрали единороги". Всë чухня последняя. Зачем в войну приплетать какую-то непонятную веру? Всем и без того понятно, что с единорогами мы воюем потому что они кровожадные твари, а таких нужно отлавливать и уничтожать! — раздражённо ответил медведь. Падре неловко переступил с лапы на лапу. У него было двояке ощущение по этому поводу. Конечно, неприятно понимать, что им, скорее всего, просто промывают мозги, а с другой стороны он жаждал понять необходимость веры. В чëм она заключается? Почему вообще существует? Солдат сжал корешок книги, а Карициас, заметив это, насмешливо фыркнул. —Ты чего это держишь? — он выхватил учение из лап Падре и небрежно покрутил его, — Только не говори, что ты "проникся" религией. —Нет, нет, я просто хочу почитать.. для общего ознакомления, — пробормотал рядовой. —Ну-у, ладно. Просто переживаю, что ты можешь окунуться в это дело и совсем забудешь обо мне. Падре вскинул голову, а по телу нежданно разлилось тепло. Карициас боится, что он забудет о нëм? Сослуживец не смотрел ему в глаза, стыдливо отвернувшись. Уголки губ Падре невольно дрогнули, и он взял лапу товарища в свою. —Не бойся: разве я смогу бросить тебя одного? — губы Падре сами собой разъехались в мягкой улыбке. Карициас ответил ему тем же, и между ними повисла пауза, которую, правда, нарушил Амадис. —Парни! Нашëл вас. Чувствую себя... Ой, — он окинул взглядом сослуживцев и в глазах его промелькнуло глубокое понимание. Амадис состроил такое выражение лица, словно он только что догадался о решении какой-то загадки вселенских масштабов. — Так что ты говоришь? — попытался перевести тему Падре. —Нас, кхм, сержант ждëт, — объяснил его друг, всë ещё немного смущённый тем, что помешал им. Медведи двинулись на выход из церкви, где уже стоял Бернардо, как Амадис и сказал. И, судя по его раздражëнному виду, ждал он достаточно долго по его же меркам. Солдаты постарались аккуратно вклиниться к своим и при этом не навлечь на себя гнев лидера. Бернардо же просто окинул их недовольным взглядом и махнул рукой, призывая следовать за собой. Падре, шагая плечом к плечу с Карициасом, сжал край Священной Книги. Возможно, Карициас был прав насчёт религии.. Чем дальше они отходили от церкви, тем спокойнее на душе было у Падре. Он даже решил, что книга ему не столь интересна - перенервничал и наплëл Феликсу какой-то странной чепухи. Просто уберёт этот пылесборник куда подальше и забудет о нëм. Там вряд ли будет что-то интересное, так ведь?