Одиннадцать чудес.

Утро, плавно перетекающее в день. Руднин капался в архивах уже более четырех часов, смотря отделы вещих снов, галлюцинаций и ища информацию о том, кто это мог быть. «Четыре часа — никакой информаций, только предположение о том, что это сонный паралич. Я это и так знал! О свет, укажи мне дорогу!» — думал наш главный герой, не замечая, что к нему сзади кто-то подошёл. Почувствовав чью-то руку на плече, парень обернулся и встретился взглядом с одной из нянечек. Орна`Заинда, женщина пятидесяти лет, постоянно сидящая с Рудниным, когда его отец был занят. Её волосы были без седины и имели каштановый цвет, глаза похожи на янтарь, а на лице едва ли появлялись намёки на морщины — эта женщина явно следила за своим здоровьем и видом. — Юный господин, я ни разу не видела, что бы вы так долго сидели в архивах, да ещё и по изучению сновидений. Вам что-то приснилось?» — сказала Заинда по-матерински тёплым голосом, хотя герою-то сравнивать и не с чем: о матери он ничего не слышал. Может, отец нашёл его на улице? Немного помявшись в раздумьях о лояльности нянечки, он всё-таки решил сказать: — Мне приснился странный сон, в котором я не мог двигаться. Я решил проверить, может ли это быть что-то серьёзное. Женщина нахмурилась и посмотрела на Руднина с жалостью. — Юный господин, я могу запросить для вас проверку у психолога, Правда, зная ваш характер, вы откажетесь, но всё-таки если вы заметите ещё что-то странное во снах или, упаси светило, — наяву, то немедленно сообщите: это может плохо закончиться! Парень лишь кивнул и продолжил искать информацию. *** Прислуги всё-таки вывели из архивов нашего героя и заставили отдохнуть от чтения стольких книг, а то зрение посадит. Он, взяв быстро приготовленный бутерброд и бутылку газировки, ушёл на любимое место отдыха — крыша одного из домов. Оттуда открывался обалденный вид на Дринто-Сити, люди кажутся такими маленькими, тебе как будто подвластен весь мир. Вообще на крышах запрещено сидеть, но кто ему запретит? Никто. Почему он так любил это место? Очень простой ответ: здесь он познакомился с лучшей подругой другой расы. Семь лет назад. Руднин поднимался на крышу, бубня себе что-то под нос про папины нечестные запреты. Забравшись туда, он огляделся. «Ну и что меня сюда не пускали? Нет ни Ксеносов с лазерными пушками, ни преступников, просто прекрасный вид на мир. Может, отец не хотел, чтобы я увидел это? Вот жук!». Пробыл парнишка там один отнюдь не долго: сзади послышался какой-то шум. Резко обернувшись, предстала пред наследником девочка с тёмно-зеленоватой кожей, четырьмя рабочими жёлтыми глазами, двумя парами рук, одни из которых явно были для атаки, и волосами по колено жёлтого цвета. Она смотрела на паренька так, будто испугалась его ещё сильнее. Первым начать разговор решился Руднин. — Кто ты? Как тебя зовут? Меня — Орн`Руднин. Я из расы орнонск. Незнакомка, сложив верхние хватательные конечности на груди, произнесла: — Хлори. Приятно познакомиться, Руди Мальчик засмущался. — Р-Руди? Это не только нарушение наших традиции, но и… Эта сцена вызвала у Хлори смешок. — О, я знаю ваш этикет — мне плевать, мой хороший. Наследник лишь фыркнул. Наше время. Руднин усмехнулся воспоминаниям и продолжил наслаждаться видом. Так прошло минут тридцать, и герой решил съесть бутерброд. Может, попросить нянечек обучить его готовке? Хотя это только больше работы. Послышался странный шум, и поднял голову. «О, запустили новый космический корабль! Потрясающе. Вроде колониальный. Надо будет спросить какую планету колонизировать хотят. Может, даже получиться напроситься в неё». Пока наш герой спокойно сидел, он заметил, что ничего не движется: он сам не мог двигаться, время остановилось? Что?! Летающий транспорт, машины, автобусы и прочее просто замерли на одном месте, что невозможно по всем законам физики! Листья, отпавшие от искусственных деревьев, не падали, да они тоже не двигались. Да, тень его дери! Он сам не мог пошевелить даже зрачками! Уставился в одну точку. Он уже успел подумать, что так и выглядит смерть, но тут он услышал сзади шаги - не мог повернуться, чтобы посмотреть, но чувствовал, вернее не чувствовал никакой опасности, будто так и должно быть, будто за ним не стоит существо, единственное способное к движению. Оно положило руки ему на плечи, наклонилось к уху и произнесло железным голосом: «Проснись!». Мальчишка открыл глаза, сидя на земле, внизу. Была суматоха, и он не сразу понял, что произошло. Не понимал, почему его окружили полицейские и врачи, пока не заметил рухнувшее здание, на котором он любил сидеть. Хотел он было сказать, что всё в порядке, как тело настигла ужасная боль — герой потерял сознание на месте. «Носилки!», «Не дайте ему умереть!», «Да как он вообще выжил?!», «Главное — выжил!». Некоторое время спустя. Только сейчас потерпевший открывает глаза. Белые стены. Писк приборов, отмеряющих сердцебиение и пульс. Окружающие его люди на больничных койках. — Молодой господин, вам надо спать. Не успел Руднин что-то сказать, как ему вкололи снотворное, — его мгновенно вырубило. *** Шёл третий час лекции от отца. — Вот зачем ты туда пошёл? Если б ни чудо, ты бы сдох! Зачем ты меня, старика, так пугаешь? — проговаривал император, трепля сына по голове. Руднин аккуратно убрал руку отца от себя. — Пап, я же выжил. Кто мог знать, что так будет? «Глупый маленький ребёнок! К счастью, все повреждения удалось вылечить, так что пролежишь тут не более двух месяцев. — Отец поцеловал сына в лоб и отдал на милость врачам, даже когда его сын в больнице он не может долго быть рядом: всё-таки управляющий. Смотря на отдаляющуюся фигуру отца, малец измучено простонал и опять отправился в царство снов. Оттуда его выдернула пришедшая мед сестра с ужином. Ничего такого: рис, мясо, чай — хотя бы вкусно. Прошла неделя, так же, как и у любого другого пациента, только всё время было ощущение, что на него смотрят с некой жалостью, даже когда он один в комнате. *** — Да я вам говорю, я нормальный! — выпалил Руднин после новости о том, что его записали к психологу. Он не помнил, как спокойно вышел из палаты и прошёл по всему коридору за стаканом воды. «Максимум лунатик! Я не мог ничего говорить! Это вам лечиться надо с такими заявлениями!». Пацан всегда был бурного нрава — ничего удивительно, что и сейчас противиться помощи.