Вы: что случилось?
Мой муж ♡ эструс Большего знать не нужно, все и так ясно. Цикл у Намджуна всегда проходит чрезвычайно болезненно. Каждый раз, видя состояние друга, Хосок на доли секунд радуется, что у него нет матки. Ким буквально воет от боли, не может ходить, несколько раз на глазах у беты падал в обморок. Все шесть дней эструса с Намджуном необходимо находиться поблизости на случай, если понадобится вызывать скорую. Обычно роль сиделки выполнял Хосок, но последние пару раз его заменял Чхве.Вы: подожди, а где Дэхен?
Мой муж ♡ уехал несколько дней назад на соревнования у меня сбился цикл, сам не ожидал, что начнется это на случай, если ты и здесь решишь обвинять Дэ Хосок уже строчил обвинения на самом деле. Но окей, если дело в сбитом цикле, то претензий почти нет. В любом случае бета уже вышел из вагона и переходит на другую ветку, чтобы поехать к Намджуну. Мой муж ♡ я думал потерпеть, но сегодня все стало совсем плохо я пошел в туалет и сейчас даже не могу доползти обратно до кровати просто блять как инвалид лежу на полу и пишу тебе У Намджуна ноги отнимаются из-за эструса, поэтому фразу «не могу доползти обратно» следует понимать буквально. Хосок прекрасно знает, что омеге в первые дни помогают в качестве обезболивающего только уколы, которые сам он себе поставить не в состоянии. Чон в ахере с того, что его друг умудрился терпеть и не написал ему сразу.Вы: Джун-и, я уже еду просто постарайся пожалуйста не отключиться и открыть мне дверь как только выйду из метро, наберу тебя, чтобы знать, что ты в сознании
***
Следующие три с половиной часа проходят очень тихо. Намджуну хватает сил на трясущихся ногах добраться до двери и впустить друга. Хосок, не тратя времени зря, парой выверенных движений скидывает кроссовки, оставаясь в зимней куртке, и подхватывает омегу за талию, позволяя целиком на себя опереться. На слова никто сил не тратит. Ким практически умирает, а Хосок и так весь потом обливается, пока дотаскивает несчастного младшего до кровати — тот и выше, и крупнее. Намджун пытается проскулить какое-то подобие «спасибо», но бета тут же строго топает ногой, приказывая не расходовать жизненную энергию впустую. Принеся другу воды, Чон бежит снимать верхнюю одежду и мыть руки. Далее следуют привычные махинации медицинского характера, которые Хосок никогда не планировал уметь делать, но которым научился ради Намджуна: наполнить шприц, продезинфицировать кожу на ягодицах, поставить укол максимально безболезненно. Бета настаивает еще на капельнице, но свернувшийся в калачик «пациент» упирается, говоря, что все не настолько плохо. — Хёю, я даже в обморок пока не падал! Отличный аргумент. Конечно, нужно дождаться худшего расклада, прежде чем предпринимать все работающие средства. Спорить Чон не решается: с омегой в эструсе это бесполезно. Поэтому просто сидит на кровати и гладит спину засыпающего Намджуна, который отключается уже через 10 минут, сразу же, как обезболивающее начинает действовать. Хосок поднимается, в последний раз смотрит на изможденное лицо младшего и выходит из спальни, осторожно прикрывая за собой дверь. Съемная квартира Кима старенькая, так к тому же в подвальном помещении, что повышает риск оказаться затопленным в период сильных дождей. Но зато это собственная жилплощадь и, между прочим, двухкомнатная. Хосок, у которого родители еле как наскребывают деньги на ежегодную оплату обучения, может только позавидовать. Сделав себе кофе, бета остается сидеть на кухне и включает дораму, которую недавно начал смотреть. Две часовые серии молниеносно проглатываются, но на следующую переключать не хочется. Полумрак комнаты, скрип низкого потолка и завывание ветра за окном навевают уже знакомую меланхолию и воспоминания о сегодняшнем неудачном дне. Единственное хорошее, что случилось за последнюю неделю — воссоединение с Намджуном. И Хосоку внезапно очень хочется этим поделиться. Быстро переключив вкладки на телефоне, бета находит нужный диалог и строчит сообщение на самый высокий скорости, чтобы разум не успел возобладать над эмоциональным порывом и не заставил все к черту стереть.Вы: кажется, я помирился с Джун-и
Переписываться с Юнги он начал совершенно неожиданно. После неудачного скама Дэхена бета планировал вообще ни с одним, ни с другим альфой не пересекаться. Чхве он бы тупо на месте покусал и косточки бы не оставил, а перед Юнги просто было стыдно. Однако Мин сам написал той же ночью. Снова извинился, сказал, что не хотел обидеть и брезгливость ни в коем случае не была направлена на Хосока. А Чон стал извиняться в ответ. Переписка была ужасно неловкой, но у обоих камень с души упал. На этом бы все и закончилось, если бы не обиделся Намджун. Хосок посчитал своим долгом пожаловаться на это Мину, что «вот такая ситуация, брат, знатно мы обосрались на своих шпионских играх». Юнги ответил, что омега и его послал. На общей трагедии разговорились: не очень серьезно, просто ситуацию еще раз обсудили, немного пообщались по теме учебы. Это сломало еще один барьер в отношениях, правда совсем небольшой. Хосок бы Юнги каждый день писал, однако понимает, что на данный момент они даже не приятели. Поэтому пока бета пользуется любой весомой возможностью, чтобы напомнить о себе: например, примирение с Намджуном. Жених-пранкер: вау, поделишься лайфхаком?Вы: апхах к сожалению, не я был инициатором Джун-и сам написал, ему стало не очень хорошо, поэтому попросил помощи, и я приехал
Жених-пранкер: что-то серьезное? Юнги волнуется. Это мило и вполне понятно. Однако Хосок считает не очень корректным рассказывать альфе о чужом эструсе. Обычно реакция на это не самая адекватная: либо смущение, либо легкое отвращение.Вы: нет, не переживай, ничего серьезного. хроническое, можно сказать, я привез Джун-и лекарства, ему сразу полегчало
Жених-пранкер: хени, ты эструс такими эвфемизмами прикрываешь?) Что ж, по крайней мере Юнги сам догадался, а не Хосок с потрохами сдал собственного друга. Жених-пранкер: я знаю, что ему тяжело в этот период, несколько раз еще в школе до дома его доводил, а порой и доносил страшная вещь, конечно когда я в первый раз увидел начало цикла у Наму, был уверен, что он умирает, самому себе хотел неотложку вызывать рад, что ты к нему приехал Хосок, вот, не рад — что Юнги, сука, такой идеальный! Получается, он тот самый парень, с которым можно спокойно обсудить свой эструс, так к тому же с высокой долей вероятности он еще без проблем сгоняет в магазин за тампонами и обезболивающими. У Чона цикла нет. Однако сам факт того, насколько альфа чуткий и адекватный, заставляет побитой собакой выть.Вы: охренеть впервые встречаю альфу, который бы так спокойно разговаривал о таких вещах
Жених-пранкер: значит, хуевые альфы тебе попадались, хени Так-то по факту. Хосоку и возразить нечем. Жених-пранкер: кстати, я могу немного воспользоваться ситуацией?)Вы: Юнги-я, не пугай меня… я секунду назад сделал тебе комплимент и вознес на фоне других альф
Жених-пранкер: ничего криминального! просто подумал, что раз Наму тебя простил, то я тоже могу под шумок вернуть себе звание другаВы: как именно?
Жених-пранкер: да хоть еду заказать когда Намджун проснется, наверняка голодным будет Юнги удивительно хорошо знает Кима. Последние два дня омега почти ничего не ел из-за тошноты и боли, так всегда бывает первые дни эструса. Сейчас же, после приема лекарств и крепкого сна, Намджун проснется голодным как волк. Хосок совершенно об этом не подумал и даже в холодильник друга не заглядывал.Вы: на самом деле это читерство заказывать еду, чтобы попросить прощения но это читерство всегда срабатывает!
Жених-пранкер: я знаю :) поэтому и предложилВы: кстати, думаю, я тоже скоро захочу есть…
Жених-пранкер: Хени, ты думаешь, я бы заказал одну порцию кимчитиге и заставил тебя смотреть голодными глазами, как Наму ест? естественно, я с самого начала планировал заказать доставку вам обоим Идеальность Мин Юнги пробивает потолок, в то время как Хосок пробивает пол, мелко стуча ногами от смущения и прилива эмоций. Понятно, что дело в банальной вежливости. Вышло бы очень странно, если бы альфа реально заказал еду только для Намджуна и сделал вид, что его друга, с которым он лично знаком, не существует. И все же есть во всей ситуации нечто невероятно трогательное — такие маленькие, но милые жесты всегда больше всего душу цепляют. О вкусах Намджуна оба парня прекрасно осведомлены, поэтому ужин для него выбирают очень быстро. Когда же дело доходит до вкусов Хосока, у беты румянец с щек не сходит — Юнги чутко спрашивает, что именно он хочет, какой остроты сделать блюдо, нужен ли десерт. Такая внимательность по отношению к себе уж слишком трогает, невозможно остаться равнодушным, пусть, снова, все дело в вежливости и хорошем воспитании, а не в ухаживаниях, которых со стороны Мина очевидно нет. Хосок прекрасно все понимает, но все равно млеет и растекается подтаявшим желе от такой заботливости. Наверное, именно из-за этого он в очередной раз позволяет себе лишнего.Вы: вообще, если ты хочешь, можешь приехать к нам я спрошу разрешения у Намджуна, как он проснется, но вряд ли он будет против
Юнги прочитывает почти сразу, отвечает через минуту. Жених-пранкер: не думаю, что сейчас удачный момент понятно, что Наму под обезболивающими, но организм все равно ослаблен и психика чувствительная Оправдания. Все зависит от желания самого Кима: если он поймет, что не готов принимать еще одного гостя и откажет, то предложение автоматически аннулируется. Если же ему наоборот после двух суток, проведенных в одиночестве, крови и смазке, захочется посидеть вечером с друзьями, то замечательно. Приглашение целиком держится на самочувствии Намджуна и его последнем слове, но Юнги решил все заранее за него. Окей. Последняя попытка.Вы: хорошо! если хочешь, можем собраться потом, когда Джун-и станет лучше
Жених-пранкер: посмотрим) Хосок закатывает глаза, мысленно передразнивая это тупое и красноречивое «посмотрим». Ясно, что он не хочет, просто слишком вежливый, чтобы прямо послать. С одной стороны, и хорошо, в любом случае, даже если бы что-то получилось, отношения держались бы на вранье. Рано или поздно Хосоку бы пришлось признаться в своем реальном поле, и после такого вряд ли можно будет рассчитывать на что-то хорошее. С другой же стороны… черт, Чона никогда так не динамили. Вернее, его кидали десятки раз, но уже после того, как с ним переспят, или узнают, что парень на самом деле бета, а не альфа или омега, кем притворялся. Но вот чтобы так, с самого начала, когда Хосок такой красивый, открытый, откровенно расположенный к развитию отношений, так к тому же и якобы противоположного пола, и все попытки обрубались — никогда такого не было. Возможно, Хосок просто не во вкусе Юнги. Может, альфе не нравится характер и поведение своего нового знакомого, а может, еще тысяча других причин. Это нормально. Чон ни в коем случае не злится на Мина, но ему все равно обидно и неприятно. Впервые за долгое время он нашел кого-то по-настоящему прекрасного, кого хотел бы узнавать часами напролет, спрашивать о всяких мелочах: любимый цвет, любимая еда, зима или лето, море или горы. Но, видимо, не судьба. Еду привозят через 30 минут. Чон все это время тупым взглядом просматривает посты в соцсетях, не видя перед собой ни единого слова. Хорошее настроение скатывается в уже знакомую дыру самобичевания и селфхейта. Когда в дверь звонит курьер, Хосок не улыбается ему и, возможно, даже не здоровается, заставляя несчастного парнишку пугливо икнуть от устремленного на него ненавистного взгляда. Бете почти не стыдно, он все еще думает о недавней позорной переписке, агрессивно вытаскивая боксы с едой из пакета. И только когда в гостиной шуршат неторопливые шаги, Чон понимает, что, кажется, под притоком эмоций вел себя слишком громко. — Прости, разбудил тебя? — оборачивается на дверь, в проходе которой застывает Намджун. — Не, я проснулся от звонка домофона, — бубнит в ответ. Вопреки своим размерам омега выглядит сейчас предельно мило. Каштановые волосы с искусственной завивкой растрепались ото сна, нежно-голубая пижама с цветочным принтом помялась и сползает с одного плеча. На переносице круглые очки, которые Намджун неряшливо поправляет, пытаясь, наконец, проснуться. У Хосока против его воли чуть ли не отцовской инстинкт пробуждается при виде младшего. Ким еще раз трет глаза и внимательнее осматривает стол. — Ты заказал еду? — удивленное. — Юнги заказал. Намджун еще сильнее удивляется и приходит в еще большее умиление, немного неуклюже садясь за стол. — Вау, — с восторгом рассматривая гигантские порции кимчитиге и закусок. — Вау, — возбужденно повторяет и достает из кармана пижамных шорт телефон, — надо его поблагодарить. — Это его способ в сотый раз попросить у тебя прощения, — удовлетворенно хмыкает Чон, пододвигая к себе ближе одну из мисок с супом. — Я понял, — кивает Намджун, не отвлекаясь от экрана. — На самом деле я простил его еще дней пять назад. Хосок так и застывает с ложкой у рта. — То есть на меня ты злился чертову неделю и простил, только когда понадобилась моя помощь, а его уже через пару дней?! Омега дописывает сообщение и деловито откладывает телефон, доставая набор палочек из пакета. — Ну, слушай, стоит понимать, что именно ты, хёю, был в вашей парочке боссом. Организатором всего криминалистического синдиката. А Юнги просто на тебя работал, был подручной силой. Я с самого начала учитывал данный факт, — Намджун пробует первую ложку кимчитиге и тратит некоторое время, чтобы с наслаждением зажмуриться и в экстазе простонать от яркого вкуса. — А во-вторых, Юнги слишком милый, чтобы на него долго злиться. А ты порой можешь быть сукой. В отличие от друга Хосок теперь не может наслаждаться своим супом. Рыбный бульон и острый кимчи поперек горла встает от таких оскорбительных заявлений. — Иди нахуй? — Вот об этом я и говорю, — глубокомысленно нацеливает кончики палочек на возмущенного бету Ким. — Ты можешь быть сукой, но это не отменяет того, что я люблю тебя больше жизни, Хоби-хё. Я же прекрасно понимаю, как у вас там все произошло. Юнги очень… О боже! — Намджун резко отбрасывает ложку и ошарашенно смотрит в глаза напротив. — Ты знаком с Мин Юнги! Хосоку нечего ответить, он окончательно потерял нить разговора. Великое прозрение Намджуна воспринимает со всей степенью буддистского смирения — у омеги просто эструс, бета свыкся с этим. Из-за чудовищной боли у Кима стабильно отшибает память, он вполне может забыть вчерашний разговор. А из-за прилива гормонов он к тому же становится невероятно эмоциональным и может чрезмерно отреагировать на факт, который знает уже лет 10. Полгода назад, когда Хосок точно так же сидел на кухне у друга, Намджун расплакался из-за смерти своей собаки, которая, на минуточку, скончалась, когда парню было 5. Гормоны этого омеги не шутка. — Да, здравствуйте, — пресное. — Я знаком с Мин Юнги. — Нет, просто… Это будто две вселенные столкнулись, — эмоционально разводя руками. — Мне и в голову не приходило, что вы когда-нибудь встретитесь, вы для меня друзья из двух разных измерений. Хотя сейчас, когда я об этом думаю, мне кажется это очень логичным. Не понимаю, почему я вас раньше не познакомил! Вы можете очень хорошо сойтись. Даже если взять всю ситуацию с проникновением на тренировку и скрытой камерой, — Ким с упоенного восторга переходит на деловитый тон. — Юнги очень правильный, законопослушный и справедливый. Никогда не будет заниматься мелочными мстями, даже если человек ему не нравится. Совсем другое дело ты, хёю! Однако, когда вы встретились, очевидно, что он клюнул на твою хорошенькую мордашку и харизму и просто не смог сопротивляться твоим злобным планам. Вы как инь и ян. Хосок заторможенно моргает, пребывая в чистейшем ахуе с того, как на самом деле видит его Ким. Омега будто не лучшего друга описывает, а Грю из «Гадкого Я»: такого по-настоящему гаденького мини-злодея, который, потирая ладони, ежедневно придумывает, как украсть Луну с неба. Но это совершенно не так! Во-первых, Хосок никогда в своей жизни не занимался мелочными мстями, хотя, чтобы пересчитать неприятных ему людей, не хватит пальцев обеих рук. А во-вторых, как-то совсем не похоже, что Юнги заинтересовался его хорошенькой мордашкой. — Ага, клюнул он. Если пойти ловить рыбу без наживки, она и то клевать будет лучше, чем он. Намджун непонимающе собирает брови на переносице: — В смысле? — Да в прямом! — прикрикивает Чон. — Нихрена я его не зацепил. Будто не к молодому свободному альфе подкатываю, а к 40-летнему замужнему мужику с самыми христианскими нравами, который не смотрит ни на кого, кроме своего мужа. И вообще, с чего это ты решил нас свести? Еще две недели назад ты твердил мне, что парни, которые в первую же секунду знакомства предлагают выйти замуж, должны быть посланы на три буквы. — Так я ж не знал, что это Юнги! — защищается Намджун. — Он очень милый и добрый человек. Невероятно отзывчивый, трудолюбивый и ласковый. Если бы не Юнги, моя школьная жизнь была бы в половину хуже, чем была. Реально самый идеальный альфа, которого я встречал. Хосок иронично хмыкает. Ничего нового о Мине он не узнал. — Че ж ты тогда не начал с ним встречаться, раз он такой идеальный? Ким слегка тушуется и хлебает ложку супа, оттягивая время. — Он слишком мелкий, — тихое. — И не надо тут глаза закатывать, ты прекрасно знаешь мои стандарты! Юнги со своими крошечными 174 в эти параметры не входит, однако для тебя его размер в самый раз. — Видимо, он так не считает, — бубнит Чон, уныло мешая остывший кимчитиге. Намджун с сожалением косится на друга: — Прям вот вообще никакой реакции? Знаешь, он может быть порой стеснительным и не показывать свою симпатию просто из-за смущения. — Вообще никакой, Джун-и, — немного грубо отрезает Хосок. — Я уже не знаю, как тебе объяснить. Он стена, я горох. Улавливаешь метафору? Так это еще с учетом, что он думает, что я омега. Глаза напротив ошарашенно распахиваются. — Хёю! Ты снова это нач- — В этот раз я не просто так соврал, — мигом нахохливается бета. — Это все твой ревнивый Дэхен, который, между прочим, из-за твоей конспирации уверен, что я такой же омега и якобы не представляю опасности. Мне пришлось соврать Юнги, потому что сразу учитывал вероятность, что мы втроем столкнемся, — лицо Намджуна каменеет и мрачнеет, из-за чего Чону приходится сворачиваться: — Короче, все, давай закроем тему. Мин Юнги мной не заинтересован, даже в роли омеги. Этот идеальный кусок мужчины родился не для нас. За столом повисает напряженная тишина. Они снова невольно коснулись ситуации, из-за которой поссорились. Хосок пообещал себе, что в ближайшее время даже упоминать Дэхена не будет, чтобы, не дай бог, не брякнуть в тысячный раз что-то некорректное и оскорбительное. Очень хочется, но нужно себя сдерживать. Та ссора, после которой Ким на неделю забыл о существовании беты, была пустой и бессмысленной — никакой сути, только взаимные обвинения. Однако одна важная фраза со стороны Намджуна все же была озвучена: «Хватит лезть, дай мне самому разобраться в собственных отношениях и принять решение». Разбирается, как в отношениях, так и в самом себе, омега долго. Хосок точно знает, что Намджуну было очень неприятно видеть, как его бойфренд заигрывает с другими, но почему-то альфу он все еще не бросил. Видимо, взвешивает все «за» и «против». У Чона язык как и прежде чешется, но в некоторой степени он уже сам устал лезть. Ситуация друга его очень беспокоит, однако в чем смысл ежедневно тыкать в явные проблемы, если тебя не слышат? — Как твой врач? Еще одна вещь, которая не просто беспокоит Хосока, но и откровенно пугает. Из-за предстоящей операции по вырезанию ребер они тоже десятки раз ругались, и стоило бы хотя бы сегодня, в день примирения, не поднимать эту тему, но здоровье друга волнует Чона слишком сильно. — Я должен был прийти к нему вчера, — жмет плечами Намджун. — У меня внезапно начался эструс, поэтому пришлось отменить прием. Хосок никогда не думал, что будет рад внеплановому болезненному циклу у омеги. — Тебя перезаписали? — осторожное. — Ага, — тоскливо фыркает. — Через полтора месяца. Этот врач слишком популярный. Бета прикусывает язык, сдерживая счастливое «ура, блять». Намджун и так в курсе, что он не одобряет идею операции. Лучше лишний раз его не провоцировать, тем более, когда омега по-настоящему грустит. — А как твой врач? — бьет ответным Ким. Что ж, отличный контр-страйк. С собственной идеей фикс у Хосока все тоже неладно. И пусть Чон заранее знает мнение друга на сложившуюся ситуацию, ему слишком хочется поделиться своим возмущением после приема. Поэтому он делится. Как на духу вываливает: насколько омерзительным был этот жалостливый взгляд у врача; как его собирались упереть в психушку, просто из-за факта, что он не может принять свой «третий пол»; как бете навязывали мысль, что у него депрессия и, возможно, суицидальные мысли, и с таким набором определенно нужно серьезно работать, но гораздо действеннее будет «наш высокотехнологичный психоневрологический диспансер, где вам точно помогут». Намджун сглатывает и отодвигает в сторону миску с супом. К еде никто практически так и не притронулся: Ким хоть половину съел, Хосок же едва ли впихнул в себя три ложки. Разговор настолько напряженный и болезненный, что есть и через год не захочется. Плевать даже на то, насколько много денег выложил Юнги ради этой потрясающей дорогостоящей доставки из крупного ресторана. — Хёю, — осторожно начинает Ким, — тот врач действительно вел себя некорректно. Он не должен был навязывать тебе различные заболевания и довольно жесткие методы лечения. Однако ты же понимаешь, что весь его посыл был вполне себе верным? Хосок ожидал этих слов, но он все равно не способен адекватно на них среагировать: — Нихера это не верный посыл! Как врач, он должен был войти в мое положение, а не намекать на то, что у меня не все в порядке с башкой. Ким открывает рот — и тут же его закрывает. Делает глубокий вдох, уводя взгляд в сторону. Спустя несколько секунд омега все же решается прямо посмотреть в глаза напротив и жестко произнести: — А ты не думал, что ты сам должен, наконец, войти в свое собственное положение? Ты все пытаешься слепить из себя кого-то другого, кем ты никогда не являлся и никогда не можешь стать, при том что даже не знаешь, кем именно ты хочешь быть. Я бы принял тебя омегой, принял тебя альфой, если бы ты действительно всю жизнь мечтал родиться именно этого пола. Но ты никогда об этом не мечтал! Почему бы тебе просто не признать себя небинарным, кем ты и считал себя в подростковом возрасте? Ты же именно так себя ощущаешь. — Я не знаю, как я себя ощущаю, Намджун! — кричит Хосок. — Да, мне было комфортно воспринимать себя небинарным в подростковым возрасте. Но только когда я был наедине с собой напротив зеркала! Как только я выходил за пределы своей комнаты, я врезался в наше ебучее общество, которое шептало за моей спиной «что за фрик», «какой клоун», «что только не придумают дети, чтобы привлечь к себе внимание». Вспомни о том, в какой стране мы живем, Джун-и, и подумай, что будет, когда я, в свои 24 года, на полном серьезе заявлю себя небинарным. Никакой работы, ни единого понимания, ни шанса на любовь. Я, — всхлип, — я просто хочу быть нормальным. Хосок упирает взгляд в сжатые колени, не видя перед собой ничего из-за подступивших слез. Он так не хотел снова плакать, тем более, перед Намджуном, которому и так плохо из-за эструса и собственных проблем. Но вот бедра ласково касаются чужие пальцы, и Чон не знает почему, но он растрясается беззвучным рыданием, пряча лицо в ладонях. — Я хочу быть нормальным, Джун-и, — судорожно шепчет. — Кем-то естественным, а не мутационным гибридом всех полов на свете. Намджун, сидящий на корточках, осторожно кладет подбородок на острые коленки и деликатно ласкает пальцами открытые лодыжки: — Ты слишком много думаешь об обществе, хёю. Срать на него. Нахуй все его стандарты. Самое главное — ты не один такой, вас сотни тысяч по всему миру. А еще важнее: я тебя люблю. Твои родители любят тебя и множество других людей. Нам всем плевать, кто ты по паспорту и документам. Мы любим тебя за то, что ты Чон Хосок, такой, какой есть: добрый, смешной, сумасбродный, громкий, невероятно красивый. Ты можешь сделать свое имя собственным гендером. И это нормально. Это тоже может быть естественным. Хосок не верит. Очень хочет, но пока что не может. Однако по крайней мере прямо сейчас он может хорошенько поплакать в объятиях лучшего друга, по которому так скучал целую неделю. На душе самую малость и правда становится легче.