Адекватность сквозь безумие

Феликса (?). Как только этот добрячок увидел Куромаку, то его лицо сразу преобразилось из печального и даже тревожного на счастливое, нетерпеливое и даже влюблённое. Он даже не заметил Данте и сразу же налетел на ничего не понимающего зануду с объятьями. Тут же из-за спины высунулся Зонтик, что облегчённо вздохнул. Он было тоже хотел обнять его, как заметил Данте, что явно не участвовал в поисках. После Зонтик посмотрел на лицо Куро, в нём всё так же читалось непонимание, тревога и животный страх. Зонтик мог лишь предполагать, что мог Данте такое сделать, что так выбил Куромаку из колеи. Парень с каким-то не своим взглядом посмотрел на рядом сопящую тушу, тело которой немного спало с Куро, падая на свой же плед. Куромаку испугался этого взгляда, но когда Зонтик понял, что на его смотрит его друг то тут же сменил эту гримасу на более милую. Его улыбка была притворна, Куромаку это понял, но что конкретно она скрывала, явно ему понять было не в силу. —Господи, Куро, ты бы знал как мы переживали! Феликс сильнее сжал тело Куромаку. Его ком в горле словно стал больше, перекрывая даже хриплое и дрожащее дыхание. Куромаку теперь буквально задыхался в чужих для кого-то тёплых, а для него буквально смертельных объятьях. —Я и не сразу понял, что ты пропал! Благо Зонтик с тобой живёт, а то мы бы тебя потеряли! Феликс чуть ли не плакал в плечо Куро. Зонтик, стоящий неподалёку немного потряс Феликса за плечо, но он был проигнорирован истерикой Феликса. —А что было бы, если бы мы тебя не нашли? Мы бы умерли от горя! Он уже плакал в его плечо, всхлипы и горестные стоны эхом разнеслись по лесу, но не слишком далеко, чтобы кто-то их мог услышать. Куромаку продолжал ничего не понимать и в какой-то панической атаке смотрел резкими рывками полными ужаса то на Феликса, то на Зонтика. Он продолжал задыхаться, благо хватка улыбашки немного ослабла. —Ф-Феликс… Зонтик уже сильнее потянул его на себя. Ему открылось полностью заплаканное лицо товарища, сопли которого струнами прилипли к когда-то белоснежной рубашке Куро. Глаза были вздутые, опухшие и красные от соли в слезах. —ты его задушишь, посмотри на него… Феликс со слабым удивлением слабо повернул голову в сторону Куромаку и только сейчас он осознал всю плачевность его положения. Всё его состояние было как в какой-то картине, запечатано, что-то в нём не было похоже на человека. Может быть животный страх на лице, что не свойственен ему, или же до невозможности узкие и вечно трясущиеся зрачки в чёрных блеклых глазах, или волосы, что от стресса растрепались и смотрели в разные стороны, как шерсть на коте, или мятая от чужих рук одежда в области плеча, а от объятий Феликса на одном из них были видны уже сильные синяки. Его тело трясло слабо, но в тоже время, как в не себя. Эта картина напоминала хоррор, словно древнюю эмоцию запечатлели в моменте, раскрывая всё её нутро. От этого зрелища у Феликса ёкнуло его большое и любящее сердце и только сейчас он заметил Данте, что словно неестественно уснул. —Божечки, что с вами двоими случилось?! Феликс кричал, тряс за плечи до сих пор не пришедшего в себя Куромаку, что так норовился вырубиться как и Данте, но не от возбуждения, а от эмоции, которая прожигала его изнутри. —Тише, Феликс, думаю, он сейчас не в силах что-либо говорить… Сказал Зонтик. Его голос был спокойным, убаюкивающим, словно мама укачивает своё малое дитя ночью, тихо под сладкое пение цикад. Куромаку от этого стало немного лучше, он хотел слышать этот голос вечно, хотел быть вечно в этой безопасности, в обманчивой безопасности. —давай отнесём их до дома и уложимся на кровать, а на утро спросим о произошедшем у Данте, всё равно думаю Куро ответить не сможет… Он с печалью смотрел на паникующего, от одной мысли о произошедшем его живот скручивало и словно выворачивало наружу. —и… травмировать больше не хочется… —А ты думаешь Данте не испытал такого же потрясения? Феликс встал и неосознанно уронил чуть ли не бездыханное тело Куромаку, благо Зонтик вовремя среагировал и уберег зануду от падения. —Он буквально вырубился! Явно то, что произошло повлияло на его в большем объёме! —Хорошо, спросим их вместе, но попозже. —Ну это очевидно. Феликс взял в охапку Данте. Он сопел, тихо произнося одно словно — «Куромаку». Благо он говорил это настолько тихо и бесшумно, что никто из трёх жителей не смог услышать его бубнёж. Зонтик же, в отличие от хватки Феликса, аккуратно, словно боясь ещё больше напугать, взял Куромаку на руки, как мужчина обычно берёт девушку в сопливых мелодрамах. Они отправились в путь. Дорога из-за света луны и мрака становилась страшнее и мрачнее. Жуткие силуэты неизвестных никому чудовищ надвисали над ними, выворачивая им желудок из-за паники. Их иногда касались их ветви, но дня них это были словно чьи-то одновременно сломанные и здоровые руки с худыми, вывернутыми пальцами ложились на их плечи и головы, слабой силой пытались их увести с собой в лес, превратив в таких же чудовищ. Парни ощущали себя как в клетке, окружающую тьмой и чем-то ещё, неизвестностью и страхом, животным страхом, беспокойством за жизнь. Да им и ничего и не грозило, но тёмная аура, погрузившое это когда-то светлое и не таящее опасность место, в какой-то свой кошмар. Зонтик еле, но дрожал, чего не скажешь о пыхтящем Феликсе, а уж тем более о Данте. Что насчёт Куромаку, то он сейчас боялся всего похлеще самого Зонтика, и не без помощи произощедшего с ним инциденда с Данте. Если «принц» мог контролировать себя, то Куро, который и так в шатком состоянии из-за болезни, в принципе здраво мыслить будто отказывался. Он зажмурил глаза и, вцепившись в небесно-голубой свитер Зонтика, уткнулся ему в грудь, тихо плача от ужаса. От этого Зонт немного покраснел, хоть и понимал, будь это в других обстоятельствах, то Куро бы не жался к нему, а агрессивно или пассивно пытался бы выбраться из его хватки, если бы вообще пытался, а не уткнулся бы в свою книжку. Эх, а Зонтику так хотелось, чтобы Куро всегда так прижимался к нему. А дорога будто становилась всё темнее и страшнее, словно что-то чувствуя эмоции и так перепуганного Куромаку давили сильнее и мощнее. Кусты, что раньше были лишь маленькими и словно пушистыми тучками, стали огромными острыми существами, чьи иголки так и норовили впиться в их плоть. Они двигались и непонятно было, они сами надвигались на них стаей или эти лишь ветер, что играл на их чувствах и эмоциях. Деревья стали словно чернее и зловеще, свет луны уже освещал им дорогу, полностью исчезшей из-за конечностей, столь изуродованных во тьме. Зонтик и Куромаку всё время вздрагивали из-за лёгкого, но никак не успокаивающего ветерка, что так слабо ударяет им по носу. Однако Зонтик, смотря на своего друга, пытался показать ему то, что здесь нет ничего страшного, смело идя вперёд. Феликсу же было тяжело. Носить тушку спящего и что-то бубнящего цитатника, так ещё и с завистью и с детской ревностью смотреть на то, как Куро жмётся к Зонтику. И вот, в очередной раз, споткнувшись об корень дерева, что казалось издавало из себя непонятные для уха звуки, у Феликса сдали нервы. —Зонтя! Кричал Феликс вперёд, окликая лучшего друга да и поскольку сильно отстал от него, но тот будто находился в своём минямирке. Зонтик всё дальше и дальше отдалялся от него и если бы не крик… —ЗОНТИК! -, ушёл бы, оставив позади Феликса в этом мрачном месте. Этим криком он перепугал не только Зонта, но и Куро, что ещё чуть-чуть и потеряет последние свои не седые волосы вместе с нервными клетками. —Давай меняться! Идти туда ещё где-то полчаса, я не собираюсь потеряться здесь в лесу! Он потащил тело Данте, собирая на нём всё кочки, камни, палки и грязь, что прилипала к его излюбленной белой футболке и к брюкам с ремнями, что давно спали с его плеч. Зонтик нехотя согласился и отдал перепуганного Куромаку. Он чувствовал себя Габриэлем, что как обычно ничего не понимал. Вторую часть пути они шли спокойно. Деревья, что склоняли свои неестественно кривые ветви к ним, становились всё милее и милосерднее к ним. Они больше не пугали так Куро, а даже успокаивали и убаюкивали, склоняя свои ветви, не для того, чтобы схватить его и утащить с собой, а для того, чтобы потрепать перепуганного человека. Но всё равно отпускать мягкую толстовку со смайлом в центре желания не было. Как и не было желания, перестать вдыхать аромат ближайшего защитника, упёршись лицом в мягкую грудь, при этом закрыв глаза и чувствуя наслаждение и желание погрузиться в глубокий, но столь желанный сон. Зонтик смотрел на это неестественно криповым взглядом. Тело Данте будто давило на него ещё сильнее, не только своим весом, но и давало эдакое чувство безнадёги телу и разуму. Но мрачные мысли Зонтика быстро развеялись, когда он увидел впереди их милый и уютный дом. Феликс тоже его заметил и с радостью побежал к нему, не обращая внимания на недовольный бубнёж Зонтика позади, который явно не в восторге нёс на себе тяжёлый «рюкзачок». Куромаку лишь немного испугался такой резкой скорости, однако быстро привык, засыпая. Быстрый и лёгкий ветерок, появившийся из-за бега Феликса, приятно чесал макушку Куро, чуть ли не насильно окунал его в сон. Что и произошло. Куромаку пустился в царство морфея, легко сжимая толстовку Феликса. И вот он уже кое-как открывает дверь, не слыша недовольные шуршания за своей спиной. Однако он не надолго обрадовался. Феликс ожидал, что он с радостью и умилением отнесёт спящего принца в комнату и, укрывая его одеялом, легонько поцелует его в лоб и уйдёт, слабо, но любяще смотря на Куромаку. Однако его мечты резко рухнули под реальностью, когда он увидел презрительный, грозный и любого пугающий взгляд Пика, что словно с начала их ухода смотрел на дверь, ожидая когда они придут. Феликса как током пришибло. Он встал прямо в дверной проём, смотря на парня, который пугает стоит лишь упомянуть его или просто даже подумать. Он словно собрал всю ауру того леса с чудовищами, словно он и был тем, кто пугал их всю дорогу. Однако было в нём и что-то ещё, что устрашало и сам лес, что-то по истину смертельное. Пик молча и с угрозой подошёл к ним, всё время смотря Феликсу в глаза и лишь когда расстояние между ими было чуть ли не один миллиметр, его взгляд красно-жёлтых, будто звериных зрачков опустился на спящего и сопящего Куро. Моментально обстановка накалилась и стала жёстче, Пик стал словно темней и Феликс даже не заметил как он легонько и мягко (?) понёс Куромаку на ручках в его комнату. Феликс явно поседел и он даже не заметил пришедшего в дом Зонтика. —Ты чего, Феликс? Феликс… Зонтик напрягся, на лбу выступили маленькие нервы, а взгляд приобрёл краски тревоги и раздражения. —Где Куромаку, Феликс? Но он не отвечал. Парень просто сел на диван в гостиной, весь потный и даже уставший. Зонтик, перестав пытаться достучаться до своего друга и взвалив на свой горб Данте по удобнее, направился в комнату с бубном, в надежде на то, что Габри как обычно не спится. Пик, тем временем, аккуратно нёс своего Куро в его комнату. От каждого вздоха спящего его сердце стучало сильнее и сильнее. Время быстро пролетело. Пик даже не заметил как быстро пришёл в комнату, которая была с рисунком трефа на двери. Пик осторожно, чтобы не разбудить товарища открыл дверь, что предательски скрипнула над ухом Куромаку, благо тот был в глубоком и спокойном сне. Пик, мысленно вздыхая, тихонечко на цыпочках подошёл к идеально заправленной кровати и, немного поглядев на Куромаку, любя положил его на постель, еле как укрыв того одеялом чуть ли не до носа. Парень, что так сладко сопел, обнял одеяло своими руками и ногами, наверняка представляя на месте его плюшевого мишку. Пик уходил, но доска под ним мерзко и громко скрипнула, и он с ужасом посмотрел на лежащего в кровати «трефа». Спит. Парень вздохнул, закрывая дверь в спальню на двоих и было хотел уже уходить, как его силой прижали к стене. Он было хотел начать ругаться, но вспомнив про сопящего лишь с непреодолимой злостью посмотрел на нарушителя столь комфортной атмосферы. Было темно, но глядя в эту тьму, он отчётливо мог увидеть пару голубых потухших, но словно светящихся в темноте глаз, что так с ненавистью и с презрением, да с неким отвращением смотрели на его лицо, невзначай погружая Пика в лёгкий испуг. Вряд-ли кому-то вообще предстояло находиться в подобной ситуации, прижатым к стене Зонтиком, чья аура из пугливой и нежной, словно мгновенно преобразилась в смердящую злость и ненависть. Один запах этой своеобразной густой жидкости внушал ужас на несколько метров, а Пик почувствовал как эта самая жидкость будто мёдом стекала от его головы до ног, заставляя насильно глотать саму себя. Но Пик у нас крепкий орешек, обычным таким взглядом его не напугать, хоть он и чувствовал нутром слабую опасность и даже немного глубже стал дышать, дабы полностью не поддаться ей. Зонтик сжал руки в кулаки. Ещё бы чуть-чуть и по стенам пошли трещины от силы, что он приложил для того чтобы сдержать, как казалось многим неукротимого льва, чья сущность пугала лишь взглядом. Хоть Зонтик и был ниже Пика и в любой бы другой ситуации это выглядело бы комично, однако во тьме да и с таким Зонтиком любому на месте Пика было бы не по себе. Зонт тяжело вздохнул, продолжая Пика бурлить взглядом, прожигая в нём глубокую дыру.