Унесенный ветром перемен

      Волька проснулся от того, что ему было тесно. Продрав сонные глаза, мальчик увидел в предрассветных сумерках одетого в чёрное мужчину, который лежал рядом с ним! Вздрогнув и чуть не заорав от ужаса, он машинально пнул неизвестного в живот, мужчина открыл пронзительные чёрные глаза и противным тонким голосом спросил:       — За что?!       — Вы кто? — почему-то Волька говорил шёпотом.       — Я Нушрок! — ответил незнакомец, понизив голос.       — Кто? — Волька вскочил на ноги и отбежал от кровати.       — Нушрок, тот, кого вы называли Нушкером! — мужчина сел на кровати, его причудливый старинный костюм был изрядно помят, ещё Волька заметил шпагу в чёрных ножнах.       Послышался всплеск и вот на полу уже стоит Гасан Абдурахман, отжимая бороду.       — Быстро волшебство закончилось, — произнёс он с улыбкой. — Повезло тебе, Нушкер.       — Нушрок, — с раздражением пропищал мужчина.       — Ох и противный у тебя голос, нелюбезный, — с этими словами, по-быстрому осушив один волосок из бороды, старик прошептал заклинание.       — Да что ты можешь знать?! — произнёс приятным баритоном Нушрок и замолчал, поражённо прислушиваясь к себе. — Надо же! Я звучу, как во времена молодости! — он изобразил подобие улыбки, от которой мурашки забегали по спине Вольки.       Тут пионер с тревогой подумал, что двое незнакомых мужчин в комнате одного советского школьника — это перебор. Ладно бы один джинн, он умеет всякие штуки, то в рыбку превратится, то невидимым стать, а что насчёт этого?       — Простите, гражданин, — начал пионер. — Вы тоже джинн?       — Нет! — возмущённо и немного ревниво ответил старик Хоттабыч. — Никакой он не джинн!       — Тогда кто же вы? — Волька скрестил на груди руки.       — Меня зовут Нушрок, я Главнейший министр в Королевстве Кривых зеркал, последнее, что я помню, это девочка с таким же галстуком, как у тебя, мальчик, она заставила меня упасть с Башни смерти, — подумав, что надо бы пояснить, Нушрок продолжил. — Это такая очень высокая башня, падение с которой привело бы к гибели. Но я почему-то не умер, а долго летел в пустоту, пока не попал к тебе, ну а после меня превратили в ворона.       — Ага, — Волька в задумчивости прошёлся туда и обратно по комнате, затем повернулся к джинну. — Хоттабыч, а нельзя ли Нушрока отправить обратно в его Королевство?       Старик молча вырвал пару волосков и произнёс заклинание, но ничего не получалось, он попробовал ещё раз. Нушрок с надеждой следил за действиями старика, хотя раз за разом ничего не выходило.       — Ох, горе тебе! — воскликнул джинн, обращаясь к Нушроку. — Что же ты такое сделал, что путь обратно тебе закрыт?       — Как закрыт? — министр в волнении поднялся на ноги. — Должен быть выход! У меня там дочь совершенно одна! Она юная, неопытная девушка, а в Королевстве началась революция!       — Революция?! — воскликнул с оживлением Волька. — Вот ведь здорово, значит, трудовой народ в вашем королевстве сбросил ярмо эксплуатации?       — Видимо, — кислым тоном ответил Нушрок.       Пока вчера Волька с джинном ходили на рыбалку, Главнейший министр прослушал краткий курс истории ВКП (б) в интерпретации бабушки пионера. Добрая женщина рассказала о революции, об участии в ней покойного мужа, о том, что всё было сделано ради народа и сейчас они живут в лучшей стране мира. Ворон подъедал варёную печень, но не забывал слушать. Вот, значит, чего хотели девочки, особенно та Оля, они хотели превратить Королевство Кривых зеркал в подобие своей страны. Он задумался: не то, чтобы ему тут не нравилось, даже напротив, прогулка показала, что тут вполне себе неплохо, скорее Нушрока встревожили рассказы бабушки о том, как расправлялись с контрреволюционерами. То ли женщине больше поговорить было не с кем, то ли ещё что-то, но, перейдя на тишайший шёпот, что опять же насторожило ворона, она поведала ему судьбу некоторых своих знакомых. Повторения подобного для своей дочери он не желал! Ладно, он мог понять благие цели, мог понять, для чего требовались великие жертвы, но зачем было ломать столько судеб, для Нушрока оставалось загадкой. А старушка, закончив кормить волькиного питомца, погладила его по голове и ушла на кухню.       Сейчас восторги юного Вольки, который так напоминал ту девочку, привели Нушрока в состояние, близкое к отчаянию.       — Мне нужно вернуться, — мрачно произнёс он. — Иначе взбунтовавшиеся рабы могут навредить моей дочери!       — Рабы! — возмущённо воскликнул пионер. — То есть вы хотите сказать, что в вашем королевстве было рабство, и теперь вы собираетесь туда вернуться, чтобы всё было по-старому?       — Нет! — Нушрок понял, что совершил ошибку, её следовало исправить. — Я хочу вернуться, чтобы забрать свою дочь и уехать в эмиграцию, королевство будет принадлежать свободным людям, мы же просто уедем из него.       — Не получив по заслугам? — лицо мальчика стало суровым. — Вы ведь, министр Нушрок, наверное, были тем ещё эксплуататором.       Хоттабыч с важным видом кивал рядом, ох и нравилось ему, что Волька ибн Алёша так круто повёл разговор с клювоносым. Только одно слово милого отрока — и джинн забросит его на пустынный остров где-нибудь в Греческом море.       — Я ошибался, — если что Нушрок и понял из общения с детьми, которые носят красный галстук, то это то, что он в их глазах не мог быть правым. — Я ошибался и раскаиваюсь в этом. Неужели этого мало? Когда человек искренне не желает продолжать вести неправедную жизнь? — спросил он, глядя прямо в глаза Вольке.       Парнишка задумался, на самом деле Волька не чувствовал к бывшему ворону и эксплуататору особой враждебности. Скорее в нём говорило чувство оскорблённой справедливости, которое сейчас было вполне удовлетворено раскаянием бывшего министра.       — Ну хорошо, — примирительно заговорил пионер, чем разбил сердце старика Хоттабыча. — Надо подумать, как можно тебя вернуть обратно, товарищ бывший министр.       — Ничем не могу тут помочь, — Нушрок сокрушённо вздохнул. — Я беспокоюсь за дочь. Знаете, она кажется такой сильной, но на самом деле всего лишь хрупкая молодая девушка, — он вздохнул. — Нежная и трепетная.