Табурет

      Весь простор возле школы: от самого её старенького здания до залитой ярким слепящим солнцем детской площадки у дома напротив — легко просматривался с высоты этажа так четвёртого. Летний ветер раскачивал верхушку абрикосы, прогоняя немногочисленные пушистые облака за девятиэтажку, и тонкие ветки под моими синенькими сандалями волнами вторили ему.       Мою грудь распёрло от неописуемого восторга — ветер, опасность, высота. Красота-то какая! Хотелось закричать точно те самые индейцы из «Последнего могикана», и я не отказала себе в этом.       — Что, нравится? — поинтересовались со стороны, заставляя прервать победоносный клич Чингачгука и скосить глаза на гостя.       Мальчишка сидел на ветке напротив поджав под себя ноги и гордо вскинув нос, по которому от каждого движения скользили большие очки-велосипеды. Его чёрные вихри трепал ветер, а глаза смотрели в мои с вызовом. Узнавание пришло мгновенно, стоило приглядеться к косому шраму от правого виска и до подбородка.       — Генка! Поттер! — выкрикнула я, покачнувшись на ветке. — Ты как здесь оказался? Мама ведь говорила, что тебя в пансионат аж до октября отправили.       — А сбежал я, — усмехнулся он, — с пансионата вашего. Ни к чему всё это.       — Чего так? — мои брови недовольно сошлись на переносице.       Во дворе все знали, что Генка болел часто, долго, с ос-лож-не-ни-я-ми, вот. И по пансионатам-санаториям ездил каждые полгода точно, и нравилась ему там безумно. Детей в этих таинственных оздоровительных заведениях на лошадях катали, с собаками играть пускали, плавать учили. Тем страннее было, что Поттер оттуда сбежал.       — Захотел и всё, — заладил он, для вида сложив руки на груди. — И вообще, я сюда забрался не про пансионаты говорить. Вот ты в магию веришь?       — Ну, верю, — протянула я, прислоняясь плечом к стволу абрикосы.       — Так, а в телепортацию веришь? — наткнувшись лишь на недоумённый взгляд он пояснил. — Да в перемещение между мирами!       — Верю. Только это ведь невозможно.       — А вот и возможно! — с жаром выпалил Генка, чуть не свалившись. — У меня есть теория, что это происходит через тени.       — Тени? — на всякий случай уточнила я.       — Тени! Ну, точнее темноту, — Поттер неловко почесал затылок, но вернулся к своему гениальному изложению. — Оно ведь как. Если совсем никакого света нет, как «хоть глаза выколи», то и реальности, по факту, не существует. Потому что предметов нет, да ничего вокруг нет! Только Тьма. И вот если в одном месте тьма, и в другом тоже, тогда можно из одного мира в другой по такому коридору как бы «перескочить».       Старый друг закончил свою лекционную тираду, судорожно выдохнул от скопившейся внутри энергии и выжидательно уставился на меня своими глубокими карими глазами. Почему-то я его энтузиазма не разделяла, да и сама идея казалось максимально глупой — создатели базовой физики атомов наверняка от его слов в гробах выплясывали вальсовые круги. И вот... Вроде же мне лет семь, самое время для поисков драконов на котловане, льва в шкафу и школы фей где-то за лесополосой.       Только вот мне уже далеко не семь.       И Генка Поттер, прозвище своё получивший только за внешнее сходство с главным персонажем великой эпопеи в семь книг, по абрикосам никогда не лазил. И теории всякие о перемещениях между мирами не строил, ему динозавры всегда нравились больше. И вообще...       — Не верю, — упрямо выдохнула я, для верности покачав головой.       — Зря, — хохотнул друг, внезапно подпрыгнул на ветке, выписывая в воздухе удивительное сальто и... превращаясь в большого чёрного кота.       Зверь глянул на меня своими большими умными глазами, извернулся под немыслимым углом и когтями ухватил подол моего голубого платьица с рюшами. Ветка под сандалями хрустнула, я громко завизжала, кот перепрыгнул выше по дереву, а моё детское тельце стремительно полетело вниз.       Синее-синее небо, частично закрытое ярко-зеленой кроной, спешно отдалялось, как и довольная морда зверины.       В последнее мгновение перед неизвестностью в голове галопом пронеслась мысль —       Генку ведь больше двадцати лет назад похоронили.

***

      Сны сами по себе мне снились редко, с покойниками — ещё реже и обычно ничего хорошего после этого не случалось. Просоленный тёмный потолок и затёкшая, хрустящая от неудобного положения шея тоже никаких прекрасных событий не предвещали.       Руки затекли, связанные грубой бичёвкой за спиной, ноги, зафиксированные у ножек стула, тоже неприятно ныли. Голова болела как после того раза, когда я по малолетству додумалась смешать вино с водкой. И тошнило. Тошнило просто страшно, а устоявшийся запах перегара вперемешку с сыростью совсем не помогал удержать желчь в положенном ей месте.       — Смотри-ка, эта прошмандовка пришла в себя, — неприятным басом пророкотали сверху. Оттянув волосы на виске, моё лицо повернули к, кажется, керосиновой лампе.       — Не трожь Шеббековскую суку, — осадил первого молодца более старческий голос. К сожалению, лиц говоривших я не видела, как и точных очертаний комнаты, ибо всё плыло цветными пятнами. — Наши идиоты приложили её слишком сильно, поэтому аккуратнее. Откинется, не дай Море — шкуру с нас сдерёт не только капитан, но ещё и её конченный любовник.       «Ах, вот в чём дело!» — хотелось воскликнуть мне, ткнув пальцем в незадачливых похитителей и громко расхохотаться. Дурной порыв был задушен ещё в груди. Описать моё состояние другими словами, кроме как «хуйня полная», не представлялось возможным, и ненужные резкие движения могли лишь ухудшить ситуацию. Силы для побега или выживания были не просто нужны — крайне необходимы. Поэтому я продолжила безвольной тряпочкой сидеть-висеть в руках пирата, отчаянно прислушиваясь к плывущим голосам, которые то будто доносились из-под толщи воды, то неприятно резали по ушам.       — Либо он пойдёт на уступки, либо кэп её прирежет, — где-то на краю сознания зашипела спичка и потянуло крепким табаком. — Вот и все дела.       — Столько мороки ради какой-то девки. Почему только Шеббек тебя не прирезал, а, шалава? — рыкнул первый молодчик и, требуя ответа, встряхнул рукой. Из меня вырвалось только недовольное шипение: раненая голова окатила всё тело волной невыносимой боли.       — Не ответит, — куда-то прошаркал старик, скрипнули дверные петли. — Смотри как ей хуёво — тут хошь, не хошь, а не ответишь. Кончай с балаганом. Лучше пошли посмотрим чего там на ужин сегодня.       — Ну и хер с тобой, — первый пират сплюнул мне прямо на лицо, отдергивая руку из волос и, как бы невзначай, заставляя страдальческий затылок встретиться со спинкой стула.       В следующее мгновение мой мозг отчаянно силился понять где я, кто я и зачем я. Трюм, распознать его удалось с большим трудом и лишь по сомнительного вида бочкам, был погружён в полумрак. Керосинная лампа, единственный источник света, слабо тлела на столе — заправка топлива подходила к концу — и нещадно жгла сухие глаза. Всё ещё тошнило, но мир перестал ходить ходуном и приобрёл какие-никакие очертания, не искажённые до неузнаваемости цветными разводами. Затылок тянуло тупой болью, на лопатках чувствовались стянувшие и кожу, и ткань рубашки корочки засохшей крови, а плевок застыл на порезанной щеке мерзким чувством безнадёги.       Вокруг стояла тягучая тишина и не наблюдалось ни одной живой души — здешние пираты не до конца, но оказались полнейшими идиотами.       Пять лет жизни на «Победе» сделали из меня, простой учительницы из регионов, не просто заправского баталера, но и ебучего параноика, которому честь не жала, однако нервничать заставляла знатно. А потому все эти годы морского путешествия я готовилась — скурпулёзно, искренне и со всей серьёзностью.       Негнущиеся пальцы ловко нащупали прикреплённые к поясу невидимки с остро заточенными углами на одном конце и вытащили одну, приставив к узлу верёвки. В воспоминаниях автоматически началась прокрутка протокола на случай похищения.       Итак, первый пунк плана — выжить, продержаться в сознании и разузнать о нападавших как можно больше. Пункт второй — подать сигнал о том, что я жива и где следует искать. Пунк третий — устранить как можно больше врагов, спрятаться до прибытия команды.       Корабль похитителей был точно не линкорном Дозора. Ещё эти пропитавшиеся спиртом пираты меня знатно недооценили, восприняв как простую подстилку для постельных утех. И проверять моё состояние в ближайшее время, судя по всему, не собирались — лампа почти погасла, но никто не показал и носа в трюме.       Целых три весомых преимущества и пистоль в голени сапога, что неприятно впился дулом в лодыжку.       За все эти пять лет на «Победе» я ни разу не убивала людей, только читала истории про маньяков, при этом стоя на табурете среди шкафов маргинальной наружности.       Но плохие дни бывают у каждого.       Да и Шеббек давно подумывал о том, чтобы сменить корабль.

***

      — Двенадцать трупов, Лина, я поражен, — Карне только кинула на капитана взгляд полный усталости и вернулась к починке своего верного табурета.       Шеббек хмыкнул, спрятав улыбку в развороте единственной исторической книги, которую счёл не скучной и отрыл среди честно отобранного у тех идиотов, что решились на кражу его жены. Он-то прекрасная знал: недооценить Карне Каталину, значит самостоятельно всунуть шею в петлю. Рокс Д не раз видел как она обводила вокруг пальца хитрецов-торговцев, знатно их облапошивая, и манипулировала информацией среди шпионов Дозора в рядах небольшой команды каравеллы, чтобы служители правопорядка отправились на страстное рандеву друг с другом, а не с пиратами Шеббека.       Её ум и находчивость поражали.       Каталине хотелось аплодировать, свистеть во все лёгкие и кричать «Браво!» — даже когда она всего лишь исполняла шутливый поклон-реверанс на верном табурете, оглашая окончание чтения еженедельных новостей. И хоть в голову к Рокс Д не раз заползали мысли о том, что его дорогая Лина — шпионка с Мариджоа, присланная остановить его попытки докопаться до правды о Пустом столетии... Он всегда отмахивался от них, а если не получалось, то душил и вырывал с корнем.       Ему хотелось верить жене.       Без оговорок и без оглядок. Доверять кому-то абсолютно, неоспоримо — и он доверял.       Рокс Д Шеббек, на самом деле, был человеком крайне суеверным. А потому, как всякий порядочно суеверный пират, особенно сильно верил снам, в особенности тем где присутствовало Море.       В тот день, пять лет назад, когда взмыленная Каталина выскочила на палубу «Победы» из тёмных трюмов, Шеббеку снился целый Океан. Он лаского шумел, волновался в голубом лунном свете и степенно лизал пенистыми волнами песчаный берег какого-то тропического острова. Рокс Д шёл по прибою, любуясь звёздами и иллюзорным движением Млечного Пути, когда к его ногам волны внезапно и осторожно вынесли голубую жемчужницу. От аккуратного, несмелого касания мужчины она с треском раскрылась и на песок выкатилась большая белая жемчужина с приятным золотым отблеском. Крупная и идеально круглая, за неё можно было бы выручить столько белли, что хватило бы на покупку и снабжение целого флота.       Прежде чем проснуться, Шеббек коснулся её кончиками пальцев, ощутив одно единственное чувство — желание бесконечно обладать этой драгоценностью.       Сон, тогда непонятный и без особой причины погнавший мужчину осматривать нижние палубы от кормы до носа, чтобы потушить все огни, в итоге исполнился самым невероятным образом.       К нему пришла Каталина: свалилась, как снег на голову, взбаламутила команду и вынудила временно сменить его жизненный курс.       Рокс Д был готов сделать всё, лишь бы Карне осталась с ним рядом.       — Ты строишь империю, — голос жены рокотом бури катится по каюте, и Шеббек вздрагивает, вырванный из полёта своих мыслей.       Каталина степенно прожигает его взглядом глубоких синих глаз, под одним из которых теперь виднеется не очень ровный росчерк кинжала. Вновь целый и живой табурет со стуком опускается на пол, а Карне в считанные секунды оказывается рядом с капитанским столом, вытаскивая из рук мужа книгу «шизоидного» историка.       Рокс Д ответить нечего — жена констатирует факты, а не задаёт вопросы.       Как в её стиле.       — И тебе интересно что произошло в Пустом столетии, — продолжает Каталина, откладывая потрёпанный томик на прикроватную тумбочку. — Тебе нужен Рафтель.       — Да? — интересуется Шеббек, ошарашенный таким заявлением.       — Да, — кивает Карне, вновь поварачиваямь к нему. — Там есть записи о всём произошедшем.       — Но никто не знает дороги к этому острову...       — Понеглифы-указатели. Их всего четыре, каждый яркого красного цвета и содержит кусок координат.       — Язык...       — Нам придётся украсть кого-то с Охары, — Каталина растягивает губы в улыбке, что с годами, проведёнными в пиратской общине, стала безумно-весёлым оскалом. — Всё ещё хочешь заиметь титул Короля Пиратов?       — Про титул я не думал, — честно признаётся Шеббек, с интересом разглядывая смесь истерики и какого-то глубокого сожаления, что плещится в океане глаз его любимой и уважаемой женщины. — Однако кража библиотекаря... Звучит заманчиво.       — Приключение на пять минут, — хихикает Карне, хрустя пальцами. — Зашли и вышли. Главное, не в объятия Дозора.       — Да, — кивает Рокс Д, — а то нам ещё флот строить. План кораблей уже есть, кстати.       — Прекрасно.