Семья - больше, чем кровь

Сколько себя помнит, Тея всегда болела небом. Будучи ребенком, не знающим о магии, что текла по венам вместе с кровью, она часто мечтала летать так же высоко, как вольные птицы. Парить под облаками, чтобы ледяной ветер трепал перья и мягко поддерживал, не давая упасть, разбиться оземь. Затем, будучи уже ученицей Хогвартса, настоящей ведьмой, Тея мечтала о своей собственной метле, чтобы летать среди облаков и ни о чем не думать. Заместо свободы ее впихнули в команду по квиддичу, дурацкой игре магов, которая тогда еще Поттер не нравилась ни разу. Вопреки всем правилам, в обход школьного устава, наплевав на последствия в виде возможных ссор между детьми из-за зависти и злобы, руководство школы решило потешить себя тем, что девочка-которая-выжила будет не только знаменитостью всея магической Британии, но и самым молодым ловцом в истории Хогвартса. Тея ненавидела квиддич, но не могла отказаться от полетов, и поэтому терпела. Терпела жестокие и невероятно долгие, изматывающие тренировки, для нее совершенно бесполезные, ибо ловец должен выполнить на игровом поле лишь одну задачу — поймать снитч; терпела неумело замаскированные под лесть, насквозь фальшивые поздравления от других детей — заглядывая вперед можно сказать, что никто так до конца и не простил ведьме ее «проталкивание» в команду в обход всего и всех; терпела равнодушие к ее проблемам со стороны преподавателей и со всем этим дерьмом справлялась в одиночку. Уже тогда она где-то глубоко внутри знала, что всю жизнь среди магов будет одна, вроде бы среди толпы, но на деле — никому не нужная как человек, как личность. Всем она была удобна лишь в роли девочки-которая-выжила. Когда Оливер Вуд — капитан гриффиндорской команды по квиддичу, выпустился из Хогвартса, капитаном назначили ее — Тею, как обычно не спросив, хочет ли она того. Когда ведьма пришла к Макгонагал, чтобы отказаться, декан лишь накричала на нее, обозвав неблагодарной девчонкой, и выгнав из кабинета. «Вы меня разочаровали, мисс Поттер», — вспоминалось потом Тее слова МакКошки, — «Ваш отец был великолепным игроком в квиддич, отличным ловцом, и я надеялась, что вы унаследовали его любовь к этой игре». Бездна, да как может вообще любовь к квиддичу передаться с генами?! Тее порой было сложно, практический невозможно понять магов и их странную, порой совершенно… глупую логику. «Если моя мать любила клубничное варенье, то и я должна любить его, так, что ли?!», — думалось ей иногда, в особо тоскливые моменты. Другие волшебники даже не задумывались о том, как глупо они порой выглядят со стороны. И ей иногда было невероятно стыдно от собственных мыслей, но к концу своей жизни как Галатея Саванна Поттер-Блэк она думала о том, что лучше бы Хагрид никогда не приходил к ней с письмом и примятым тортом, лучше бы она никогда не знала о своей силе, о том, кем является для магического мира Британии. Однако, говорили мы о любви к небу… Попав в новый для себя, умирающий мир Земли 2146 года, где магии в воздухе были крупицы и все вокруг задыхалось от тяжелого, пропитанного тонким ароматом скорой смерти воздуха, ведьма поняла, что просто не будет. Небо нового мира было беспрерывно-серым, отчаянно низким, готовым вот-вот лопнуть, наткнувшись неаккуратным сизым облаком на острые шпили бетонных многоэтажек. Внешний вид городов, серый и совершенно не поддающийся жалким попыткам людей вернуть хотя бы капли зелени в мир, удручал и медленно, по капле, убивал ее веру в возможность начать все с нуля. Когда она впервые узнала о Пандоре, о том, что люди умудрились найти среди бескрайнего космоса живую планету, вполне пригодную для колонизации, что-то глубоко внутри дернулось. Погибшая было надежда воспрянула вновь, но идей о том, чтобы отправится в путешествие в неизвестность длинною в почти шесть лет не было. Сначала Тее просто было интересно и именно на почве интереса к другой планете появились ее статьи, которые в итоге подарили ведьме шанс начать все с начала. Все изменилось в тот момент, когда она впервые ступила под сень деревьев, спрятанная от взглядов людей мантией-невидимкой, влюбленная в саму мысль о том, что Пандора может стать ей домом. Первая встреча с Цу’тэем, первая помощь с помощью магии раненому существу, первое соприкосновение с чистыми душами умерших на’ви, видения маленькой Ка’ани… Тея смело признавалась себе, что любовь к Пандоре как к собственному дому росла в ней подобно восходу солнца, все ярче освещая покрытую пеплом сожалений душу. Поднимало голову желание жить, творить артефакты, колдовать, изучать целительство, путешествовать. Ведьма искренне наслаждалась каждым днем, проведенным в теле аватара, всегда стремилась узнать как можно больше, впитывала в себя быт на’ви, их обычаи и культуру, словно губка. Да, порой она изводила себя, изнуряла тренировками, но… это было так по-новому непривычно, но по-старому необходимо, жизненно необходимо, что Блэк считала грехом жаловаться и просить снизить темп. Однако по-настоящему понять, что готова отдать всю себя Пандоре, Тея смогла только после того, как могучий Торук оторвался от скалистой земли и взмыл в воздух. Мощные взмахи крыльев подняли пыль, погнали в пропасть мелкие камни и оборванные листья. Другие икраны отзывались за грядой тысячью голосов, каждый стремясь рассказать свою историю. Ведьма прижалась к шее зверя, чувствуя единение и покой, радость от долгожданной встречи, стремление показать красоту здешнего неба. Торук под ней, с душой верного друга Кричера, которому мироздание дало шанс родится свободным от любых обязательств перед магами, все равно выбрал себе в спутники по жизни Тею, хотя мог бы выбрать любого другого на’ви или не выбирать никого и быть свободным и дальше. Грозный, густой клекот, наполнивший сердце щемящей радостью, заставил девушку отвлечься от дум и обратить внимание на реальность. Они уже слетели с обрыва, оторвались от парящих скал и теперь парили в невесомости голубого неба, держась на мощных воздушных потоках, так высоко, как не мог бы подняться ни один икран. Под связанными крепкими узами старыми друзьями раскинулся дикий лес, перемешанный с крупными прогалинами и сверкающими на солнце озерами и лентами рек. Многоголосный хор голосов икранов все еще был слышен, приносимый ветром, но уже не бил по ушам набатом, а скорее просто вплетался в узор мира гармоничной мелодией. Из-за встречного ветра вновь пришлось прижаться к мощной шее Торука, и даже так приходилось щуриться, чтобы увидеть хоть что-то. В эмоциях царил полный раздрай, сложно было отделить восторг зверя от восторга ведьмы, дух захватывало у обоих. Крылатый хищник вдруг сложил крылья, камнем рухнув с высоты, вырывая из груди Теи крик восторга и счастливый смех. Наверное, именно эти яркие эмоции и привлекли внимание других на’ви, парящих ниже и оттого не заметивших ранее, что Блэк успешно прошла Икнимайю. Тея слышала удивленные, испуганные и кое-где недоверчивые возгласы, но больше всех выделился Джейк, чьи слова невозможно было перевести на культурный английский. Морпех выматерился богато, но коротко, уместив все свое восхищение, ужас и шок в нескольких рубленных фразах. Нейтири бросила на Салли быстрый взгляд, повторила с рычащими нотками «охрененно», но в этом слове было больше недоверия, чем восторга. Саэйла и Ка’ани ограничились ничего не значащими возгласами, пуча золотые глаза и хватая ртами ледяной воздух горных вершин. И лишь Цу’тэй промолчал, но его взгляд, осевший на коже ощутимым теплом, заставил сердце ведьмы на секунду остановится. Мощные крылья позволили не только обогнать всех, но и прорваться достаточно далеко вперед, чтобы не слышать чужих голосов и вновь окунуться в молчаливое единение. Тея ткнулась носом в теплую шкуру, неспособная сдержать слез и мелко дрожащая от пронзительного ветра. Или это было начало истерики?.. Торук под ней в очередной раз зарычал, резко уйдя в крутое пике и буквально камнем пролетев через завесь облаков. За густым белым маревом замыленному слезами взгляду открылись неописуемой красоты просторы пандорских лесов. На их фоне яркими пятнами выделялись юркие и гибкие тела тысяч икранов, чьи крики вновь заполнили пространство. Тея не могла насладится полетом, не могла заставить себя вернуться к определенно волнующимся друзьям и Цу’тэю, и на каждую мысль о возвращении ее эгоистичное "я" находило с десяток отмазок. Ящер под ней то и дело крутился в воздухе, складывал крылья и падал вниз, резко набирал высоту и игриво гонял стайки местных птиц, резвясь и радуясь своему единению. Торук не думал о том, что его всаднице может быть плохо — он чувствовал ее, жил ее душой, и такая глупость, как переживания о чужих эмоциях, его не волновали. В прошлой жизни Кричер не любил и презирал магглов, а следовательно — и магглорожденных волшебников, и полукровок от брака маггла (хотя, скорее всего, то были сквибы, но Тея никогда не узнавала и не интересовалась данным вопросом) и мага. Эльф всегда ворчал, почти плевался, когда речь заходила о чем-то из мира простецов и Тея его в чем-то даже понимала. Кричер десятилетиями служил потомственным, родовитым магам рода Блэк, где чистота крови никогда не была пустым звуком. К тому же, желание магглорожденных и некоторых полукровок переделать магический мир под себя скорее пугало и отталкивало ее, нежели привлекало. И если поначалу, когда только пришла в мир волшебников, она и думала над этим, то потом, когда узнала все нужное для того, чтобы быть леди рода не только на бумаге… веяния, что несли с собой «магглы с палочками», как однажды высказался портрет Вальбурги Блэк, были для мира магов катастрофой. Забывались старые, но жизненно необходимые обряды и ритуалы, уходили в тень, терялись в круговерти пресных однотипных дней. Урезанная до смешного минимализма учебная программа Хогвартса — яркий тому пример. Сколько предметов было вычеркнуто, потеряно и забыто в угоду слабосильным магглокровкам? Тее страшно даже думать о том, что было бы с ней, не узнай она роковой правды и останься ведомой. В новой жизни Кричер людей тоже не любил, даже ненавидел, особенно когда понял, что его новый дом пытаются уничтожить в угоду жадности и корысти. Тея совсем не удивляется, когда в мыслеобразах Торука находит яркие картинки его налетов на конвертопланы, когда ощущает на себе его злую, торжествующую ярость при виде того, как людские машины падают с высоты неба в зеленую пропасть. И дымный шлейф был его парадной формой, как у какого-нибудь генерала на параде. Боевые заслуги Торука впечатляли, и, если бы Тее было чуть более не все равно на здешнюю Землю и ее жителей, она бы даже опечалилась бы такой кровожадности… Но Тее плевать, на самом деле, что будет с людьми и их непомерными амбициями. Пандору ведьма не оставит. Не теперь. Здесь и сейчас она окончательно решает для себя, что отныне именно Eywa'eveng (Пандора на языке на’ви) — место, которое она смело может назвать домом. Именно на Пандоре она нашла друзей, любовь и смогла почувствовать, наконец, что это такое — знать, что тебе есть, куда вернуться. Теперь у нее, помимо сына, были те, кого хотелось защитить. Так что, кто бы что ни говорил, она свой выбор сделала. *** Прибытие в деревню было… фееричным. Тут другого слова не подобрать, если только откровенно матерные. Когда огромный Торук, в сумерках сливающийся с небом, приземлился перед собравшимися возле Дерева-Дома на’ви, многие едва не попадали от восторга, смешанного с ужасом. Все-таки не каждый день в клане появляется Великий Воин. А уж когда все узрели, что всадником Последней Тени стала Тея… Первым, кто достаточно пришел в себя для связного диалога, оказался Эйтукан. Это и не удивительно, ведь вождь должен быть крепче остальных, чтобы держаться на плаву даже в самых неординарных и стрессовых ситуациях. Но тут даже у него на некоторое время пропал дар речи. Все то время, пока на’ви искали себя в чертогах разума и пытались осмыслить новости, что Uniltirantokx (с языка на’ви можно перевести как «тело сноходца», т.е., иными словами, так аборигены обозвали тела аватаров) стала Торук Макто, сама Тея пыталась придумать более-менее адекватную речь, ибо мысли откровенно паршиво складывались не то, что в предложения, а даже в слова. Осознание, что ей вновь доступно небо, да еще и приправленное неожиданной, но восхитительно-радостной новостью о том, что Кричер обрел вторую жизнь в отрыве от рабского служения, не позволяло сосредоточится на реальности. В конце концов, вождь пригласил Тею, Цу’тэя и Мо’ат в свой шатер, чтобы поговорить. Ведьма, правда, притащила с собой Джейка и Нейтири, мотивировав это тем, что разговор пойдет не только о радостной новости для клана о появлении в их рядах Торук Макто, но и о том, что люди совершенно точно будут развязывать войну. Уселись все вокруг очага, немного нервно дергая хвостами и размышляя каждый о своем. Тея села рядом с цахик, нервно потирая запястья под браслетами и усиленно думая, как преподнести не очень-то радостные новости вождю и духовному лидеру. За то время, что она жила среди Оматикайя, ведьма смогла понять, что характер у Эйтукана хоть куда. Упертый он мужик, волевой и решительный. «Другие на посту вождя и не удержались бы», — думается ей мимоходом, пока в воздухе виснет напряженная тишина. — Грядет война, — начал тяжелый разговор вождь, хмуро глядя в огонь, — и нам не выстоять против людских машин. Жестокая правда хлестко ударила по нервам, заставляя дернуться. Тея подняла взгляд, глядя на лидера клана хмуро и задумчиво. У нее в мыслях мелькали яркие, кровавые картины прошлого, облаченные в белый саван тоски по умершим. Ведьме было тяжело думать о том, что новый мир мало чем отличается от старого, пускай она и была тут, не считая Тедди, единственной волшебницей. Это совершенно не меняло того факта, что люди совершенно в любом мире и при любых обстоятельствах будут стараться урвать себе кусок побольше да посытнее, наплевав на жизни других. — Мы не можем сдаться! — запальчиво прорычала Нейтири, крепко сжав в пальцах древко лука. Дерево жалобно затрещало, но выдержало эмоциональный натиск и не осыпалось на пол щепками только чудом. — Мы и не будем сдаваться, — вставила Блэк, привлекая к себе всеобщее внимание, — Пока что Паркер и верные ему люди бездействуют, потому что даже не представляют реальную расстановку сил. Ни я, ни Джейк не говорим людям о том, что происходит в клане. — Но рано или поздно они ударят, — подхватил Джейк, нервно дернув хвостом, — и тогда нам нужно быть готовыми к бою. — С луками и стрелами против боевых кораблей… — протянула задумчиво ведьма, — не те у нас силы, чтобы биться в открытом бою. — Предлагаешь прятаться по кустам как партизаны и ставить ловушки? — недоверчиво уточняет Салли, пока на’ви молча переглядываются. Им не в первой видеть Тею такой сосредоточенной, да и знание о прошлом ведьмы оставляет свой отпечаток на мнении, но все же непривычно было осознавать, что Блэк всерьез рассуждает о том, как с наибольшей выгодой для клана и с наименьшими потерями для него же завершить еще не начавшуюся войну. Ведь Тея буквально предавала свою расу. — Не обязательно, — покачала головой девушка, не замечая или просто не обращая внимания на внимательные взгляды, — я предлагаю сделать упор на броне и стрелах с взрывчаткой. — Это опасно, — Джейк складывает на груди руки, — немногие в клане смогут сразу разобраться, как работает взрывчатка, да и… — Не принижай чужих умений, Салли, — вдруг отрезала ведьма, бросив на друга суровый взгляд. Джейк едва не поперхнулся остатком фразы, вытаращившись на девушку круглыми как плошки золотыми глазами. — Что ты предлагаешь, Торук Макто? — поинтересовалась цахик, в успокаивающем жесте коснувшись колена мужа. Эйтукан выглядел оскорбленным недоверием Салли к умениям своего народа приспосабливаться и учится. Тея втянула воздух сквозь стиснутые зубы, шумно выдохнула и, вперившись взглядом в собственные руки, рассматривая узор флюоресцентных точек на коже, принялась рассказывать…