Предначертанный путь. По зову долга

      Отпускать Феликса показалось Адриану сомнительной идеей. Перспектива провести несколько часов в одном номере с человеком, которого он не прочь снова поколотить, тоже не прельщала, но было бы гораздо хуже, если б скользкий Фатом исчез из поля зрения вместе с сундуком. Адриан из двух зол выбрал меньшее. Впрочем, Феликс сбегать не намеревался, а после трёх часов сна даже попытался развлечь брата разговорами. Или всего лишь сам желал абстрагироваться от собственных мыслей.       Ему было над чем подумать. Не сказать, что Феликс жаждал искупления, но и от шанса исправить ошибки он бы не отказался. Мысли о той, что пусть и неосознанно, но толкнула ввязаться в поиски артефактов, не отпускали. Феликс разглядывал потолок и думал, предначертано ли им хоть какое-нибудь будущее.       Лила отличалась от других женщин. Она не умела быть нежной и заботливой. Она бы в жизни не погладила Феликса по спине, если бы ему стало дурно. В ней не было ни кротости, ни скромности, ни покорности. Но он и не искал в ней этих качеств. Он любил её строптивый нрав, любил её властность. Она давно им наигралась и оттолкнула, а он всё бежал за ней по инерции и никак не мог остановиться.       – Что-то ты слишком сосредоточенный. Не нравится мне это, – Адриан потянулся, сбросил одеяло и пересел на диван к Феликсу. – Плохо отдохнул?       – Ты искренне интересуешься или будешь издеваться?       – А ты как думаешь? – Адриан поправил небрежно торчащую чёлку и скривился под укоризненным взглядом брата. – Да ладно тебе! Друзьями мы вряд ли станем, но трепать себе и без того расшатанные нервы я не стану. Не хочешь говорить – не говори.       – Нормально отдохнул, – Феликс, глядя на брата, тоже пригладил волосы. – Да и не устал я в принципе. Так, задумался о судьбе...       – О ней, да? – голос Адриана стал чуть тише, чуть мягче.       – О ней... – Феликс задумчиво коснулся шрама. – Я и прежде был нужен ей лишь для воплощения планов по захвату власти да для сексуальных утех. А теперь... – он махнул рукой, будто признавая собственное поражение.       Адриан внезапно для себя почувствовал жалость. Словно перед ним не расчётливый и способный постоять за себя мужчина, для которого нет в этом мире закрытых дверей, а запутавшийся, потерявшийся среди навязанных идеалов подросток. Подавив слишком уж чувственный порыв прижать Феликса к груди, Адриан сочувственно хлопнул его по плечу.       – Знаешь, ты просто полюбил не ту женщину.       – Я? – Феликс изогнул бровь на здоровой половине лица. – Смею напомнить, что это ты у нас женился на Хлое Буржуа.       – Что тебя смущает?       – Серьёзно, Адриан? Мы же с детства знали, что она на редкость дрянная. Избалованная и высокомерная. И ты позвал её замуж! На что ты рассчитывал?       – Я пытался сделать Хлою лучше. И потом, что мне было делать? Дальше читать сплетни про то, что я гей?       – Нашёл проблему! Хотя, – Феликс почесал подбородок, – если сложить все факты, то слухи вполне логичные.       – И в чём логика?       – Одинокий, симпатичный, при деньгах, звезда модельного бизнеса, – загибал пальцы Феликс. – Не будь мы родственниками, даже я бы клюнул.       – Глупее стереотипа в жизни не слышал, – фыркнул Адриан. – Это же явные домыслы. Ложь чистой воды.       – Людям вообще не свойственно верить в правду. Что насчёт Хлои, ты явно старался зря. Пытаться сделать других лучше – прекрасное стремление, но оно часто разбивается вдребезги. Не всем это нужно. Вот Хлое и так неплохо жилось, а тут ты со своими улучшениями. Не удивлюсь, если в конечном итоге она сбежала с любовником.       – Слушай. Что-то зачастили все подряд в последнее время обсуждать мою личную жизнь! Что вам всем надо?       Феликс сощурился и склонил голову на бок. Все чувства, страхи и волнения Адриана по-прежнему были для него как на ладони. И что бы там ни скрывалось под маской напускного равнодушия, он прекрасно видел, что брат по привычке врал окружающим и убеждал сам себя, что его больше не волновало прошлое. Он отпустил, вот только принять новые обстоятельства полностью так и не смог.       – Тебе давно пора перестать злиться на хранителя, – Феликс сжал плечо брата. – Он не виноват, что ты упустил свою Леди.       Резкий стук в дверь не дал Адриану ответить. И он даже выдохнул, ведь подходящих слов, чтобы осадить возомнившего себя психологом Феликса, никак не находилось. Он щёлкнул замком, впуская внутрь гостей.       – Чего такие напряжённые с самого утра? – первым вошёл Лука. – Мы прервали важный разговор?       – Не твоё дело! – огрызнулся Адриан, нарочно задев Куффена плечом.       – Я думала, мы всё уладили, – Маринетт поравнялась с мужем и ловко отпихнула от него Агреста.       – Не бери в голову! – крикнул с дивана Феликс, которого, похоже, эта ситуация только развеселила. – Если все готовы, едем?       В машине, на которой совсем недавно Лука и Адриан ездили только вдвоём, неожиданно стало тесно. Агрест порывался сесть за руль, но Куффен остался непреклонен и не только не дал ему ключи, но и кивком указал на заднее сиденье. Спереди расположилась Маринетт, изо всех сил старавшаяся сохранять лицо. Но мысли об использовании Лукой сломанного камня чудес за секунду выбивали её из колеи. Всю дорогу до храма она перебирала в голове возможные последствия и вздрагивала, стоило мужу закашляться. Он же лишь мотал головой, показывая ей, что его здоровье опасений не вызывает. Маринетт не верила.       – Если ты простудился, может, стоило заехать в аптеку хотя бы? – спросила Зои, видя явную обеспокоенность Маринетт.       Адриан покосился на Ли, затем медленно перевёл взгляд на затылок Луки и сжал пальцы в кулаки. Кому, как не ему, знать, что происходит с человеком, рискнувшим надеть повреждённый камень чудес? Безусловно, шанс на благоприятный исход был. Если верить, что Куффен использовал талисман лишь единожды, чтобы вывести их, изнурённых и обессиленных, из храма. Но внутреннее чутьё, то самое, что практически никогда не ошибается, подсказывало, что не один Адриан натворил глупостей, пока они были порознь. И сколько энергии уже отдано напрасно – неизвестно.       – Кхм, – Адриан привлёк внимание. – Лука?       – Да, – от дороги Куффен не отрывался, но дал понять, что слушает.       – А что с камнем чудес лошади? Су Хан не восстановил его?       – Не-а.       Адриану показалось, что Лука усмехнулся.       – Я доломал его окончательно. Чтобы не было больше соблазна пользоваться.       Маринетт усиленно заморгала и приложила кончики пальцев к уголкам глаз, но было поздно. Слёзы уже сорвались и покатились по лицу, обжигая кожу. Хотелось кричать во весь голос и рвать на себе волосы, выпуская наружу боль от осознания, что может случиться неизбежное. Хотелось с детской наивностью верить в чудо – в то, что беды обойдут их семью стороной. Хотелось наперёд знать, что Луке хватит сил справиться и восстановиться. И даже мысль бросить всё и смириться подобно Су Хану теперь не казалась малодушной и презренной.       Маринетт понимала, что она просто-напросто устала сражаться и бороться. Устала смотреть, как близкие подставляют себя под удар. Устала быть вдалеке от дочери. Но что она могла? Схватиться за руль и вынудить Луку развернуться? Купить обратный билет и лишить команду и без того мизерного шанса на успех? Имела ли она право расклеиться именно сейчас, когда они, объединив усилия, шагнули к последнему рубежу? В мыслях предельно отчётливо пульсировало – нет. Маринетт приоткрыла окно и жадно втянула воздух, влажный, чуть сладковатый и на удивление отрезвляющий. Уверенности в силах не прибавилось, но слёзы остановились.       – Эй, – Лука, не отрываясь от дороги, потянулся одной рукой к сжатым на коленях кулакам супруги. – Хорошо всё. М?       Маринетт выдохнула и горько усмехнулась. Лука с таким рвением убеждал её, что всё закончится благополучно. Конечно, хотелось верить каждому слову. Но она видела, как тяжело мужу давались эти успокаивающие фразы. И понимала, что он нуждался в поддержке ничуть не меньше.       – Мы справимся, – Маринетт коснулась напряжённого, едва не каменного плеча Луки. – Иначе и быть не может.       – Конечно! С вами же я, – хихикнул Феликс, за что тут же получил от Адриана тычок в бок и всю оставшуюся дорогу молчал, разглядывая то пейзажи за окном, то собственные руки.       Последний отрезок пути, который приходилось преодолевать пешком, давался с трудом каждому. Сказывались голод и критический недосып, волнение за будущее, страх неудачи. Страх смерти, витавшей поблизости и пытавшейся длинными холодными пальцами коснуться каждого из путников.       Лука сосредоточенно шагал первым, лишь иногда оглядываясь и проверяя, не отстают ли другие. Маринетт семенила следом и всё никак не могла отпустить мысли о сломанном камне чудес. Воображение упорно отказывалось рисовать счастливые картинки их победы и возвращения домой, зато услужливо подкидывало совсем не радужные кадры падающего на пол без чувств бледного Луки с посеревшими губами и остекленевшим взглядом. И изображения эти настолько пугали своей реалистичностью, что хотелось упасть на колени и завыть от дикого ужаса, растекающегося по венам. Но Маринетт могла лишь разглядывать спину шагающего впереди мужа, что сейчас вела её вперёд подобно свету маяка.       Адриан прислушивался к скрипящему под подошвами снегу. Размеренное похрустывание не давало окончательно потеряться в бесконечном лабиринте несбывшихся желаний и нереализованных планов. Впереди шагала Маринетт. Маринетт Куффен, до потери сознания любившая мужа, но согласившаяся на его безумную авантюру, зная, что тот будет рвать и метать. Всё вышло ещё хуже, чем предполагал Адриан. Возведённые с колоссальным трудом опоры, которые могли бы стать основой моста между ним и Лукой, теперь подобно стенам храма покрывались трещинами. Казалось, одно слово, одно неверное действие, и от них останется груда обломков. Но кое-что вселяло надежду – незнакомая прежде трогательная нежность к Зои, шагавшей следом.       Сама Ли за тянущими силы переживаниями о случившемся, пока Лука был в отъезде, позабыла о собственном состоянии. Ссора Куффена с Агрестом и пропажа подруги тревожили её гораздо больше перемен во внешности. Но всё устаканилось. Маринетт выглядела даже менее утомлённой чем Адриан, а Лука, казалось, нашёл в себе силы не портить хрупкий мир своими эмоциями. Теперь Зои могла сполна разглядывать свои изуродованные пальцы. Все смотрели на них с жалостью и лишь Феликс с неожиданно неподдельной поддержкой. О том, что каждый сантиметр её тела под одеждой тоже покрыт извилистыми рубцами, она предпочла не рассказывать. Шрамы не болели, и это радовало. Однако она шла в храм, где и свершились все её мучения. И внутренний голос заходился в истерике, отчаянно крича, что всё это может повториться.       Феликс впервые приближался к храму в компании знакомых людей. Наёмников, что не принесли толком никакой пользы, он предпочитал не вспоминать. Ни мать, ни Натали в здравом уме он бы в жизни не подпустил к этому, как ему казалось, проклятому месту. Приезжал один, проскальзывал меж обломков незримой тенью подобно тем душам, что вырвались на свободу. Искал ответы. Искал себя. Нашёл ли? Ответа Феликс не знал, но утренний разговор с Адрианом вселял надежду, что он ещё не растерял все шансы на спасение.       Все пятеро выстроились в линию перед каменным проёмом, что когда-то служил парадным входом в главный храм Ордена хранителей – место, куда людям, несведущим в магии, дорога была закрыта, где зарождались невиданные силы, где творились чудеса. Где прежде царили мир, гармония и просветление. Теперь же обгоревшие стены, мрачно возвышавшиеся над белоснежным ледяным ковром, устрашали. Но путь назад пятёрка отчаянных или окончательно отчаявшихся людей безжалостно отрезала.       Феликс притоптал снег возле крыльца и поставил на землю сундук, что всё это время тянул его плечи назад и вниз, постучал пальцами по крышке и отошёл в сторону.       – Полагаю, надо вскрыть его, а не жечь целиком, – Маринетт присела и дотронулась до двух небольших почти полностью проржавевших замков, скрывающих содержимое.       – Я могу это сделать одним кончиком пальца. Когтя, если быть точнее, – Адриан взмахнул в воздухе кистью с кольцом.       – Никакой магии, – отрезал Лука и вытащил из кармана нож.       Прохудившиеся от времени защёлки под напором лезвия лишь жалобно звякнули. Куффен отбросил ненужные замки в сторону, отряхнул ладони, но приподнимать крышку не спешил. Разглядывал потемневшие узоры на стенках сундука. Думал. О том, что сейчас, спустя пару жалких мгновений, всё изменится, но как – неизвестно. Может, судьба сжалится над ними, а тени оставят этот мир. А может, они откроют новый виток истории, ещё более тревожный и опасный. Лука, ушедший так глубоко в мысли, что перестал замечать происходящее вокруг, вздрогнул от чьего-то касания.       – Прости, – сбивчиво пробормотала Маринетт. – Не знала, что напугаю тебя.       – Всё в порядке, – он притянул её ближе, вынуждая сесть на снег рядом с собой. – Задумался просто.       – Не похоже, что ты готов, – мужской голос заставил отвлечься.       Лука скосил взгляд на ботинки слева от себя, поднял глаза выше и столкнулся с лицом Феликса, холодным и отрешённым, точно горы вокруг.       – К этому нельзя подготовиться, – Лука быстро потерял к Фатому интерес и вновь обратился к Маринетт. – Чем бы ни обернулась наша затея, знай, что я люблю тебя больше жизни.       Не отрываясь от глаз, поблёскивающих от тонкой пелены слёз, он нашёл руку супруги. Притянул холодные пальцы ко рту, попытался согреть их дыханием, принялся целовать покрасневшие обветренные костяшки. Лука что-то шептал, Маринетт слышала, о Париже и Мелоди, гитарах и скрипках, долгих вечерних прогулках и семейных поездках к морю, кажется обещал сделать татуировку в честь её и дочери, а ещё завести собаку. И целовал-целовал-целовал ладони. Она верила, плакала и безмолвно молилась, чтобы их пути никогда не разошлись.       Позади нервно распинывал плотные комки снега Феликс. Всхлипывала не то напуганная предстоящим ритуалом, не то растроганная нежностью Луки к Маринетт Зои. Щёлкал пальцами и чиркал зажигалкой сосредоточенный Адриан. Но Куффен отгородился от окружающего мира, опасного и непредсказуемого, и спрятал за собой любимую жену.       – Пора, – Лука на пару секунд задержался губами на щеке Маринетт, поднялся сам и протянул ей руку. – Открываем.       Адриан перехватил у Луки нож, присел прямо на снег, по-турецки скрестив ноги, и притянул сундук ближе. Казалось бы, поднять крышку – что может быть проще? Но он медлил. Поправлял чёлку, что беспрестанно падала на лицо, разглаживал залом между бровей, проверял, работает ли зажигалка, оглядывался, словно ждал одобрения остальных – делал всё, чтобы не открывать сундук сию секунду. Адриан и сам не понимал, что его так пугает. Неизвестность, перспектива застрять в Тибете ещё на месяц, если ничего не выйдет сегодня, осознание, что Ордену хранителей грозит забвение – всё это складывалось в причудливую мозаику неконтролируемых страхов. И пусть он давно привык к разряжённому воздуху, в этот момент дышать стало неимоверно тяжело.       – Не откладывай неизбежное, – за спиной сидящего на снегу Адриана материализовался Лука. – У нас либо получится, либо нет. Третьего не дано.       – Знаю, но...       Адриан вздохнул и, убеждая сам себя, что выбора у него нет, поддел крышку краешком лезвия. Ржавый металл со скрипом съехал в сторону и, не задержавшись в руках Агреста, соскользнул на снег. Адриан, окончательно забывший, как дышать, осторожно наклонился чуть ниже и заглянул внутрь. Опускать внутрь руку было страшно, но этого и не требовалось. Яркие лучи прекрасно освещали покоящиеся на дне три броши – чуть потускневшие под тяжестью лет, но в целом парадоксально хорошо сохранившиеся.       – С ними ничего не случилось за столько лет, – зачарованно прошептала Зои. – Как такое возможно?       – Магия, – равнодушно бросил Лука.       Он устал. Его откровенно не интересовало, как сохранились броши хранителей. Ему хотелось лишь поскорее завершить начатое и покинуть эти места, чтобы уже никогда не возвращаться. Забыть случившееся как сон, что заставляет просыпаться среди ночи и кричать в темноту, покрываясь холодной липкой плёнкой, и оставить в памяти лишь самоотверженность Маринетт, что в минуты отчаяния не давала ему оступиться.       Лука вытащил из рюкзака небольшой пластиковый флакончик и передал его Адриану. Тот осторожно отвинтил крышку, принюхался, скривился.       – А ты подготовился, – проговорил Агрест, учуяв запах бензина. – Найди ещё листок какой-нибудь.       Куффен кивнул, вытащил изрядно помятый блокнот, пошелестел страницами и, не найдя в записях ничего ценного, протянул его Адриану. Он молча вырвал несколько страниц, чуть смял, скрутил в импровизированную трубочку. Чтобы не класть бумагу на снег, пришлось зажать её в зубах. Если бы не обстоятельства, Агрест смотрелся бы довольно комично. Словно безумный учёный, решивший, что его уникальный эксперимент удастся исключительно среди горных вершин.       Закатав рукава, Адриан щедро полил содержимое сундука припасённым бензином. Чиркнул зажигалкой, позволил маленькому огоньку лизнуть край бумаги. Пламя, не нашедшее преград, лихо заплясало по смятым листкам.       – А никаких волшебных слов не надо? – хмыкнул Адриан, неотрывно следя за беснующимися оранжевыми языками.       – Заклинания только в сказках работают, – отозвался Лука. – Поджигай уже.       Понимая, что произойдёт в следующую секунду, Феликс попятился на пару метров. Ноги сошли с протоптанной дорожки и до середины голени провалились в рыхлый снег. Фатом чертыхнулся, но приблизиться к брату с горящим листком в руках не рискнул.       – Тебе нехорошо?       Участливая Зои была готова заботиться даже о Феликсе.       – Я в порядке, – соврал Фатом.       Пары бензина и запах тлеющей бумаги раздражали ноздри и вызывали желание вообще перестать дышать, но не это сейчас беспокоило Феликса. В мыслях беспрестанно возникали кадры из недавнего прошлого. Зал, охваченный пламенем от пола до потолка, единственный выход у противоположной стены, горящая балка, летящая прямиком к его лицу, попытка увернуться и совершенно нелепое падение на пылающие доски. И адская боль, физически разрывающая на куски. Феликс уже дал себе слово, что по возвращению в Лондон первым делом избавится от камина в доме. Сейчас, когда Адриан ещё даже не поджог сундук, его трясло мелкой дрожью. Больше всего он боялся закрыть глаза и вновь обнаружить себя задыхающимся среди огненных языков.       – Хочешь воды?       Спасительный голос Зои превратился в ниточку, ведущую к реальности из кошмара прошлого. Феликс мотнул головой и повернулся на зов. Ли протягивала ему бутылку. И смотрела открыто, спокойно, вовсе не как на монстра, что устроил все местные беспорядки.       – Ты слишком сердобольная, – прокомментировал увиденное Адриан.       – Может, потому что люди из моего окружения были слишком жестокими, а мне не хотелось быть похожей на них.       Не решившись оспаривать позицию Зои, Адриан бросил горящий листок в сундук и отпрянул. Бензин воспламенился моментально. Огонь грозился не только уничтожить броши хранителей, но и перекинуться на самого Агреста. Но как резко полыхнули символы Ордена, так же скоро и угасло пламя. Адриан недоверчиво заглянул внутрь сундука.       – И всё?       Ничего не изменилось. Лишь слабенький порыв ветра слегка качнул яркую косу Зои. Лука приблизился, чуть небрежно пнул носком ботинка сундук, оглядел храм, закусив губу. Повернулся к остальным, призывая всех подойти ближе.       – Я ожидал чего-то... – Адриан прокрутил ладонь в воздухе, – более эффектного.       – Тише, – шикнул Лука. – Ждём. Я... чувствую, что-то не так... Что-то изменилось.       Маринетт сжала ладонь мужа, вкладывая в этот нехитрый жест всю свою поддержку и безмолвно показывая, что она рядом. И Луке этого было достаточно, чтобы не поддаться панике от осознания, что грядёт нечто странное, страшное, неизведанное – то, чего ещё не могли прочувствовать остальные.       Пять минут напряжённой тишины казались вечностью. Маринетт всё сильнее стискивала пальцы Луки. Зои прижалась к плечу Адриана. Он удивился, но сопротивляться не стал. Даже Феликс больше не держался в стороне, но старался не задерживать ни на ком взгляд, а разглядывал небо – неестественно быстро темнеющее.       – Вам не кажется это ненормальным? – Феликс поднял лицо к небосводу и развёл руки в стороны. – Как-то слишком...       – Мрачно, – закончила Зои.       Лука покивал. Отрицать, что невидимая рука укрыла мир чёрной вуалью, было бессмысленно. Сквозь пелену он старательно вглядывался в серое небо над храмом. И принял бы тонкие струйки дыма над развалинами за шутки воображения, если бы Маринетт что-то сбивчиво не зашептала на ухо. Слов Лука не разобрал.       – Что? – на миг он повернулся к жене.       – Я говорю, там что-то горит...       Резкий звук, похожий на громовой раскат, заставил Маринетт замолчать и испуганно вжаться в спину мужа. Грохот чудовищной силы мог запросто расколоть мир надвое. Зои зажала уши и зажмурилась. Адриан разрывался между Ли, что морщилась от боли, и Феликсом, что расширенными зрачками следил за тающим в тёмном небе дымом.       В храме что-то происходило. Первым сорвался с места Лука. Рванул по привычке так, что на секунду выпустил ладонь Маринетт, но через пару метров опомнился и притормозил.       – Нам обязательно туда идти? – девушке пришлось перекрикивать внезапно поднявшийся ветер.       – Иначе мы не узнаем, получилось ли.       Лука в своих намерениях был твёрд. Глядя на него, с места сорвались и Адриан с Зои. Феликс медлил, но тоже пробирался вперёд к каменным ступенькам.       Если над крышей храма дым вился тонкими струйками, то внутри всё оказалось гораздо плачевнее. Первый же зал встретил гостей едким густым туманом. Разглядеть что-либо даже на расстоянии вытянутой руки было невозможно. Идти приходилось наугад.       – Что там? Что это?       Пробирающий до костей крик Зои утонул в очередном раскате. Маринетт, пытаясь броситься на звук и помочь подруге, отпустила руку мужа. А найти уже не смогла никого, словно магический туман раскидал их всех по разным сторонам и не оставил ни единого шанса встретиться.       – Лука! – позвала Маринетт, тут же срываясь на крик. – Лука, где ты?       Она попятилась в надежде, что натолкнётся спиной если не на выход, то хотя бы на стену, но сколько бы метров не таяло под ногами, опоры не находилось. Дым, уже почти чёрный и осязаемый, застилал глаза. Закрыв нос и рот рукавом, Маринетт продолжила поиски, но кричала всё реже.       Зои шла вперёд, до конца не осознавая, что именно толкает её шагать. Где-то там, за завесой, она видела мелькающие языки пламени. Она не слышала ничего – ни шипения, ни грохота, ни истошных криков Маринетт. Она двигалась, легко переступая обломки и наугад огибая преграды, словно её вела ожившая магия. Остановило Зои лишь пылающее в центре одного из залов пламя. И руки, иссохшиеся и почерневшие, тянущиеся прямиком к ней в попытках утянуть её за собой в погребальный костёр. На миг встрепенувшееся сознание заставило дёрнуться назад, но ноги не слушались – шагали в пекло.       – Зои! Нет!!! Зои!!!       Прыжок Адриана сбил её с ног. Приземлилась она неудачно, жёстко ударившись головой о камень и расцарапав щеку, но тут же сбросила с себя морок и, игнорируя головокружение, кашель и тошноту, подскочила на ноги. В центре зала, того самого, где её оставили старцы, догорал костёр. Рядом сидел Адриан, потиравший ушибленное в падении плечо.       – Что это было? Зачем ты пришла сюда? – он хмурился и был готов отчитать Зои за безрассудство.       – Они... манили меня за собой... – она рухнула на пол рядом с Агрестом. – Я даже не сопротивлялась.       Адриан смягчился – коснулся её щеки, стирая полоску грязи, поправил волосы, подал шапку, что валялась возле его ног.       – Выбираться надо, – прошептала Зои. – Они сгорели.       Адриан, охваченный вновь проснувшейся нежностью к сидящей рядом и дрожащей от шока Зои, потянулся к её лицу, но девушка, не заметив порыва, поднялась и кивнула в сторону окна.       – Полагаю, так надёжнее, – согласился Адриан и помог Зои взобраться на каменный выступ, чтобы спрыгнуть вниз.       Лука тем временем продирался сквозь туман, буквально черпая дымку ладонями и резко раскидывая в стороны. В горле царапало, глаза жгло, ноги то и дело натыкались на обломки. Поиски истины уже отошли на второй план. Во всём этом хаосе он желал увидеть лишь Маринетт. Он слышал её голос, одновременно далеко и близко, справа и слева, словно магия намеренно сбивала его с пути. Больше очередной неудачи, больше собственной смерти он боялся её потерять. Наконец руки нащупали что-то мягкое. Лука рывком притянул к себе оказавшегося рядом человека, но к собственному разочарованию увидел светлые взлохмаченные волосы.       – Адриан! – Лука подавил желание толкнуть напарника в спину. – Маринетт с тобой?       – Не угадал... Впрочем, у вас это семейное.       – Феликс? – Лука вцепился в его плечи. – Где остальные? Где Маринетт?       – Полегче! – Феликс вырвался. – Найдутся. Мы же нашлись. Дым, вроде как рассеивается.       Дышать и вправду становилось всё легче, но мысли, что с Маринетт могло произойти что-то страшное, не отпускали.       – Мне казалось, что проследить за девушкой в столь опасной ситуации – это вполне логично.       – Что ж сам не проследил? – съязвил Феликс. – Я не понимаю тебя, хранитель. Ты так печёшься о супруге. Говоришь, что мы должны защищать девушек... Не спорю. Но что Зои? Почему меня не покидает ощущение, что она для тебя сродни лабораторной крысе?       – Что ты несёшь? – Лука сжал кулаки.       – Ты так злишься на Адриана, но чего ты хотел? Чтобы он сдох ради твоей женщины? Но никто не обязан рисковать собой ради неё. Кроме тебя. Потому что она твоя. Твоя и только! А ещё помни, что вас всех связывает непростое прошлое. Я бы на твоём месте не стал их оставлять наедине...       – На что это ты намекаешь?       Феликс лишь пожал плечами. Луке хотелось стереть с его лица ухмылку, но впереди в полосе света, льющегося от дверного проёма, мелькнула знакомая куртка.       – Маринетт!       Лука присел возле лежащей на полу супруги, аккуратно перевернул её на спину, похлопал по щекам. Цокнул языком от обиды. Если Маринетт искала выход, то она почти достигла цели. Лежала она всего в паре метров от крыльца.       – Маринетт... – Лука бережно коснулся её руки и поцеловал пальцы. – Всё хорошо. Я с тобой. Сейчас мы тебя отсюда вытащим.       – Лука? – Маринетт зашевелилась, когда руки Куффена обхватили её плечи. – Лука... там... они...       – Что? Что ты сказала? Кто они? Где?       Дрожащая кисть взметнулась в воздух, призывая посмотреть в угол под потолком. Лука сглотнул, сильнее стискивая Маринетт в объятиях. Он мог бы и не оборачиваться. Застывший ужас в глазах жены красноречиво демонстрировал, что там, за его спиной. Но Лука проследил взглядом за испачканными пылью пальцами.       Под сводами храма расползались уже хорошо знакомые тени. От понимания, что все последние силы отданы напрасно, хотелось кричать и рушить сохранившиеся стены собственными руками. Но своевременный тычок от Феликса заставил Луку собраться и, подхватив Маринетт, шагнуть на свет.