***
— Ты собираешься заплатить за съеденный тобой виноград? — Рагнвиндр сложил руки на груди, стоя за спиной замершего от испуга капитана кавалерии. Ему только несколько дней назад разрешили выходить и недалеко прогуливаться, так он сразу выразил желание вернуться к тренировкам, так как устал валяться без дела. Но после запрета, он сразу унёсся на виноградники, что аж только пятки сверкали, не слушая восклицания Аделинды о том, что ему нельзя бегать, что уж говорить о фехтовании. Женщина же после этого отправилась в кабинет своего мастера, который вновь зарылся с головой в документы, и настаивала на присмотре за неугомонным кавалеристом, чтобы не думал даже перенапрягаться. В голосе слышалась непреклонность, а взгляд показывал всю твёрдость её намерений и в отношении молодого хозяина винокурни. Именно поэтому Дилюк с тяжёлым вздохом оторвался от работы и вышел следом. — А? Не понимаю о чём вы, мастер Дилюк, я не трогал ваш драгоценный виноград! — Кэйа круто развернулся на каблуках и широко улыбнулся, пряча за спиной грязные руки. — Что вы говорите, капитан… Все рыцари такие лгуны? Если вы не трогали, то что тогда это такое? — винодел сделал пару шагов вперёд, встав вплотную к рыцарю, и пальцем вытер несколько капелек сладкого сока с губ. — Ох, это… Ха-ха, даже не знаю, мастер, — нервный смешок вырвался сам по себе. — Я готов заплатить. — Рад слышать. Но с вас я много не возьму, — притянув к себе за кольцо чокера, аловолосый накрыл чужие губы своими, ловя рваный вздох. Альберих накрыл бледную щёку ладонью, поглаживая большим пальцем и чувствуя лёгкую улыбку на чужих губах. Он ещё не до конца привык к такому проявлению чувств со стороны Дилюка, но как же ему нравятся эти изменения в их отношениях. Сердце трепетало от нежности, что дарил ему молодой мастер, и в такие моменты Кэйа ловил себя на мысли, что он бесконечно счастлив, что решил вырваться из мира иллюзий. Да, там было по-своему хорошо и тот открытый и жизнерадостный Дилюк тоже был родным, но даже этого оказалось недостаточно, чтобы остаться там. Хотя на первый взгляд думалось иначе. Но нет. Ведь тут его действительно ждали. Ждали так сильно, что рискнули всем, отправившись вслед за ним. И уже только ради этого стоило вернуться. Не говоря уже об искусанных губах, что сминают его собственные, и горячей руке, обнимающей за талию. Рагнвиндр готов был застонать лишь от одного вкуса любимой ягоды на губах дорогого ему человека, и этот сок казался в тысячу раз слаще и вкуснее, чем обычно. И как же ему хотелось чаще чувствовать эту сладость на этих пухлых губах, а не горечь ненавистного алкоголя. Даже проскользнула мысль отучить Альбериха от спиртного, но она тут же улетучилась, так как это что-то из разряда «невозможно», но вот приучить к виноградному соку мастер точно попытается. — Я не буду пить твоё недовино, даже не думай, — с ухмылкой протянул кавалерист, будто прочитав чужие мысли, когда оторвался от губ винодела из-за нехватки кислорода. Он прижался своим лбом ко лбу Рагнвиндра и заглянул в карминовые глаза. В них горело тёплое согревающее пламя, принося душе покой, который рыцарь так давно желал и искал. Горячие руки обнимали за узкую талию, сцепившись в замок на пояснице и не давая отстраниться. Хотя подобных мыслей в голове синеволосого сейчас и близко не наблюдалось. Ему в принципе не хотелось покидать эти объятия, он мог бы и вечность вот так простоять, прижимаясь к возлюбленному среди виноградников и парящих кристальные бабочек. — А если я очень попрошу? — протянул хозяин винокурни, потеревшись носом о чужой, прикрыв на мгновение глаза от удовольствия. — Всё равно нет. Ты не даёшь соку превратиться в благородный напиток, — Альберих чувствовал, как готов уже сейчас сдаться и согласиться абсолютно на всё, от щемящей сердце нежности от столь милых действий винодела. Если бы кто-то посторонний увидел такое поведение, точно бы решил, что грозного владельца «Доли Ангелов» подменили фатуи. — Хотя бы попробуй… Ради меня, Кай, — Рагнвиндр оставил поцелуй в уголке губ рыцаря, провёл носом по щеке и несильно прикусил не проколотую мочку, уловив рваный вздох. — Один стакан, — капитан понимал, что слишком быстро сдал позиции, но спокойно терпеть подобные действия было выше его сил. Он и не подозревал, что этот вечно хмурый и холодный хозяин винной индустрии способен пойти на такие крайности лишь из-за какого-то сока. Да он в принципе не предполагал, что Дилюк способен так умело манипулировать, причём таким вот способом! Точнее Дилюк из прошлого вполне любил пользоваться подобными методами, только более невинного характера, но ведь это было так давно, а для нынешнего Рагнвиндра это что-то из ряда вон! — Хорошо, начнём с одного, — согласился мастер, тихо хихикнув, радуясь маленькой победе. Сейчас он даже радовался, что Аделинда оторвала его от работы и у него есть возможность провести время с рыцарем, сохраняя в сердце столь драгоценные минуты и такого открытого на эмоции Альбериха, который за всё это время, что он проводит на винокурне, не надевает ненавистную Дилюку маску. Да и сам винодел старался отвечать тем же, не прячась за равнодушием. И сейчас понимал, что это определённо того стоило! — Не «начнём с одного», а только один, Дилюк! — воскликнул кавалерист, выпутываясь из объятий и направляясь обратно в дом, зная, что за ним идут следом. — Конечно, Кэйа, как скажешь, — пиро-мечник с улыбкой закивал и не смог сдержать смешка, когда на него хмуро посмотрели. — Только один, да. — Один! — рыцарь кивнул. Он наивно полагал, что выиграл в этой небольшой битве и со спокойной душой направился в библиотеку, не видя хитрую улыбку на чужом лице.***
— Было больно?.. — Дилюк осторожно провёл кончиками пальцев по шраму на лице капитана и прикусил губу почти до крови. Вина захлёстывала огромными волнами, глядя на след от раны, что нанёс он сам в порыве неконтролируемого гнева, но увы уже ничего не изменить. Как нельзя заставить исчезнуть шрамы, что оба оставили на сердцах друг друга. Но если прошлое изменить нельзя, то будущее в их руках. — Больно, Дилюк, — кавалерист решил ответить честно и не юлить. С недавних пор он сам себе пообещал быть более честным с дорогим ему человеком и не скрывать то, что чувствует. Недомолвки и враньё привели их братские отношения к полному разрушению, и повторения подобной ситуации очень не хотелось. Особенно сейчас, когда они наконец смогли открыться друг другу и перейти на новый уровень. — И первое время после того сражения я боялся огня, помня убийственный жар твоего феникса… Даже зимой не мог пересилить себя и самостоятельно зажигать камин, да и близко к нему не приближался, — Кэйа на мгновение перевёл взгляд на закатное небо, по которому плыли пушистые облака, отливающие золотом в лучах солнца. Вспоминать те моменты совершенно не было желания, даже спустя годы они режут по живому. — Кай, отныне моё пламя больше никогда не причинит тебе боль. Оно будет согревать и оберегать тебя, — Рагнвиндру было больно слышать подобное, но это только его вина. Он заставил пройти Кэйю через такой кошмар и оставил глубокий шрам на его сердце. — Звучит слащаво, но моё пламя горит только для тебя. — Моё Крио опасно, — Альберих слабо улыбнулся, глядя в любимые огненные глаза. — Оно может затушить пламя. — Вовсе нет. Оно приносит мне столь желанную мной прохладу, — мастер приложил смуглую ладонь к своей щеке и прикрыл глаза, наслаждаясь лёгким контрастом их температур. — Звучит так идеально, но для тебя действительно слишком сладко, — подобный жест заставил разлиться тепло в душе Альбериха, и он с нежной улыбкой наблюдал за Дилюком. Но продолжать данную тему не было желания, так как она весьма смущала. — Знаешь, пусть всё то, через что я прошёл, было иллюзией, но благодаря этому я лучше стал понимать тебя. Особенно твой уход из Ордо, отъезд и твоё отношение к рыцарям. — М? — винодел удивлённо вскинул брови вверх, не ожидая подобных слов от капитана, как и поднятия этой темы. Нет, ему, конечно, интересно, что Кэйа видел в коме, но не решался спросить, так как боялся задеть его чем-то или разворошить рану, ведь там отец был жив и рыцарь вновь смог почувствовать себя любимым сыном и братом. Там его не обвиняли в предательстве и не выгоняли. Там всё было просто и понятно, он мог просто наслаждаться жизнью и каждый день улыбаться, ходя с тем Дилюком на службу, а на выходные возвращаться на винокурню, где их бы ждал Крепус. Но как бы любопытство не съедало, Дилюк сам себе дал слово, что не будет начинать разговор о произошедшем. Однако сейчас это была инициатива самого рыцаря, так что заминать разговор аловолосый не собирался. — Ты слышал. Я понял, почему ты так разозлился на магистра и его решение, — продолжил капитан. — Может это происходило только в моей голове или всё же было реальностью и повторением прошлого, но я смог взглянуть на ситуацию твоими глазами. Будто побывал на твоём месте. И знаешь, я сам был готов уйти из Ордо, — Альберих хохотнул, но улыбка вышла натянутой, а в синеве взгляда плескалась тоска. — Ты? Уйти от рыцарей?! — Дилюку тяжело верилось в то, что он слышал. Из его уст это звучало чужеродно и такое даже представить сложно, зная о том, сколько молодой капитан уже сделал для ордена. Но Кэйа не шутил. Об этом говорил тон и выражение его лица. — Да, представляешь? Сам в шоке, — синеволосый покачал головой. — Мне стало так противно от того, что я слышал. Просто нападение дракона и ничего больше. Просто стечение обстоятельств и нечего поднимать шум, ведь это может навредить репутации рыцарей, — Альберих передразнил тон магистра, а после фыркнул. — Всё внутри клокотало от ярости и обиды. А ещё меня чуть не отправили вместе с тобой в Инадзуму. Магистр посчитал, что опасно меня оставлять в Мондштадте, чтобы я не начал собственное расследование. — Куда? — Рагнвиндр не сдержал шокированного восклика, но после громко рассмеялся от ситуации и обиженного ворчания своего рыцаря. Даже там он умудрился творить то, что ему хотелось, наплевав на возможные последствия, и это вполне в характере его бывшего брата. Но на душе потеплело от его слов, ведь теперь не было нужды объяснять причину ухода и в дальнейшем спорить из-за их разного отношения к рыцарям. Кэйа и сам теперь всё понимает. Но разговор им не дал продолжить звонкий и радостный детский крик, который спугнул парящих кристальных бабочек. — Братик Кэйа! Дилюк еле успел отстраниться от Кэйи, как на того налетел ребёнок, обняв за шею. Головной убор упал на траву, сдутый ветром, и его поднял подошедший вместе с девочкой мужчина. Оттряхнув предмет гардероба, он посмотрел синими глазами на сидящих на земле мечников, сохраняя молчание. — Братик Кэйа, я так скучала! А ты по мне скучал? Тётя Джинн говорила, что ты болел и поэтому я не могла тебя навещать, — в голосе Кли слышались нотки грусти, но уже через мгновение она счастливо заулыбалась. — Но ты больше не болеешь, да? И мы сможем сходить на рыбалку? Кли о-очень хочет с братиком на рыбалку. Детский лепет не давал взрослым и шанса вставить слово, пока маленький рыцарь не закончит, но Кэйа был счастлив вновь видеть малышку и понимать, что ей так же не хватало его и она ждала. И это ещё одна веская причина, из-за которой стоило вернуться сюда, чтобы видеть эту искреннюю радость ярких глазах ребёнка и крепко обнимать её. За эти годы Кли стала для него словно младшая сестра и рыцарь чувствовал ответственность за неё. — И я скучал по тебе, искорка, и теперь да, я полностью здоров, — Альберих погладил девочку по светлым волосам и улыбнулся ей в ответ. — Конечно мы сходим на рыбалку. Давай возьмём с собой мастера Дилюка? — А он умеет рыбачить? — рыцарь искорка посмотрела на аловолосого и тот согласно кивнул. — Он хорошо рыбачит, Кли, и сможет поймать о-очень большую рыбу, которую мы зажарим на костре и съедим! — Кэйа говорил с заговорщической улыбкой, глядя на бывшего брата. — Правда? А я думала, что он просто хмурый взрослый! — девочка посмотрела светящимися глазками на винодела и пересела на его колени. — Мастер Дилюк, пойдёмте с нами на рыбалку! — Если маленький рыцарь искорка лично зовёт меня, то я не могу отказаться, — Дилюк приулыбнулся, глядя на довольного ребёнка. — Но почему ты не с Джинн? — Дядя путешественник сказал, что ему нужно увидеться с братиком Кэйей и он может меня отвести. Но он странный, говорит странные вещи, которые Кли не понимает, — малышка недовольно надула губы и все трое уставились на блондина. — С возращением, Кэйа, нам нужно поговорить.