***
— Госпожа, — миниатюрная служанка с тёмными завитыми волосами под низенькой розовой шапочкой и большими карими глазами забежала в огромные покои. — В чём дело, Менекше? Ты бледна словно покойник! — Валиде Султан объявила о свадьбе Шехзаде Ахмеда. Сегодня приедут те две девушки из сплетен, которых готовил Осман Паша. Одна из них — невеста для среднего Шехзаде, а вторая — наложница для Вашего сына. Женщина в длинном малиновом платье, расшитом золотом и рубинами, что до этого гордо восседала на софе, резко вскочила и рванула к служанке. — Так значит, Сафие Султан решила задействовать Ахмеда? И это вместо Хасана — Шехзаде, который не только по репутации, образованию и крови чище этого мальчишки, но и обладающего редкой и могущественной энергетикой… — Халиме Султан, Вы должны поговорить с Повелителем. — Он и слушать не станет! Старая ведьма снова ему мозги промыла. Ей мало смерти моего Махмуда, она ещё хочет отделить Хасана, может и Мустафу казнит?! — Госпожа, побойтесь Аллаха! Она не тронет наследников. Шехзаде Хасана уж точно. Но для Халиме успокаивания калфы не имели значения. Она знала, что если Ахмеда снова выделят среди Шехзаде, а Хасана оставят с носом, то их положение сильно изменится, причём в худшую сторону. Буквально год назад она похоронила своего двадцатилетнего сына Махмуда из-за вмешательств Сафие Султан. Порою в голову Халиме прокрадывались навязчивые мысли о том, что старуха не совсем здорова на голову, потому что для неё это лишь игра. Она — игрок за огромным шахматным полем, на котором расставлены многочисленные фигуры, начиная с малозначительных пешек, заканчивая величественным королём. У неё нет понятий морали, милосердия, доброты, любви — хотя бы к своим же детям. Для неё все её близкие — лишь очередные фигуры, которых она может в любой момент заменить другой, более удобной для неё же самой. Халиме прекрасно понимала, почему именно её детей смещают и так сильно выделяют Ахмеда. Мехмед, её муж, который собственными руками умертвил своего сына, является лишь такой же фигурой как и все остальные. Сафие не старалась вырастить его личностью с собственным мнением. Она растила слабака, которого везде толкает мать, стоя за его спиной и нашёптывая, что же делать дальше. Сафие создала марионетку и хотела, чтобы её внуки были такими же безвольными тряпичными куклами, за ниточки которых можно дёргать, как её душе угодно. И Хандан так делала. Но у Халиме были на этот счёт свои идеи. Она растила личностей, у которых всегда есть своё мнение, которые могут отстаивать свои позиции, которые сильны духом и остры умом. Она старалась чтобы и Махмуд, и Хасан получили отличное образование и обладали хорошими физическими качествами. Она нанимала для мальчиков лучших учителей, которые интересно и правильно преподносили материал. Ей всегда было скучно смотреть, как парни вяло отбивают предсказуемые удары учителя по борьбе, позёвывая и потирая глаза, и Халиме, считая себя «хорошей» матерью, наняла для них бывшего наёмного убийцу, который научил её сыновей самому лучшему. Азат — так звали наёмника — поделился с ними своими навыками и опытом, но самое главное — он встал на их сторону и остался при дворце в качестве их слуги, поэтому всегда давал им мудрые советы не только в сфере борьбы и стратегии, но и в политике, экономике и жизни. Но для Халиме даже не это было самым важным. Больше всего она старалась показать сыновьям, что мир не ограничивается лишь дворцом, столицей и Османской Империей. Она разрешала Хасану ездить на охоту в любое время, гулять по городу и в то время как Хандан при речи о войне, закрывала собой Ахмеда, протестуя и говоря, что он ещё маленький, Халиме с радостью и гордостью, но в душе с тревогой и опасениями, отправляла своих героев на получение опыта в военном деле. Растить детей, которые знали себе цену и могли с уверенностью сказать, что они — личности и было ошибкой Халиме. Сафие убрала неудобную для неё фигуру в виде Махмуда и заменила её Ахмедом. — Ничего, когда-нибудь настанет день, и её заменит другая женщина, более мудрая и сильная, как заменят и Мехмеда. И я сделаю всё, чтобы это были мы с сыном, — смотря куда-то в стену, сказала Халиме. — Мама! — двери распахнулись и внутрь вбежала девушка лет шестнадцати с приятной внешностью и красивой фигурой. Она крепко сжимала в белых ручках, на которых блестели золотые колечки, полы своего дорогого платья. Её тонкие светлые брови были сведены к переносице, а яркие глаза блестели негодованием. — Дильруба, что за манеры? — нахмурилась Халиме и строго посмотрела на дочь. — Простите, — она склонилась в изящном реверансе и продолжила уже спокойнее, — Вы слышали новость о возможной свадьбе одного из Шехзаде? — Да, свадьбе Ахмеда… -Ахмеда? — девушка удивлённо вскинула бровь, — Ещё не ясно, чья будет свадьба и будет ли вообще. В любом случае, Хасан не многое потеряет, если всё-таки у него не станет ревнивой своевольной девицы-жены. — Дильруба! Думай о чём говоришь. Потеряет, ещё и многое. Он лишится поддержки Валиде, а следовательно упадёт и в глазах Повелителя. Что уж говорить о народе?! Сразу поползут слухи о том, что выделяют среднего Шехзаде. А наша репутация опустится ниже плинтуса. Одного моего сына казнили, второй не получает должной поддержки, а третьего убьют, когда на трон взойдёт Ахмед. — Не взойдёт! Уж мы позаботимся! — Тише… Молчи, Дильруба! — А что молчать? Хасан — старший наследник, он в сто крат лучше Ахмеда! Хандан Султан позаботилась о том, чтоб он вырос наивным и мягкотелым. — Дильруба! — Простите меня, но ведь это правда! — Хватит, лучше сходи к Сафие Султан, её хлебом не корми, потешить своё самолюбие и очередной раз напомнить тебе о том, что все мы рабы, а она королева. Заодно намекни ненароком про женитьбу.***
Осман вёл девушек к карете, поторапливая их и очередной раз напоминая: — Топкапы — это вам не моя усадьба! Там ухо держим востро, даже во сне один глаз должен быть открыт, а серебряная всегда ложка наготове. — А ещё хвост пистолетом… — Алёна! Дошутишься! — А чего это Вы так за нас переживаете? Неужто привязались к нам за два года? — хихикнула Анна, подходя к карете. — Не льсти себе. Залезайте скорее! Ехать осторожно, смотреть в оба. Эсен, — сказал он, глядя на англичанку, — Присматривай за ними, не позволяй делать всякие глупости. Не давай рабыням обижать их. — Да мы сами кого хочешь обидим… — гордо заявила Анна, смахивая с плеча кудри. — Ну ты уж точно… — буркнул Осман, помогая залезть Алёне в карету, придерживая её руку — Алёна! Ни с кем не ссорься и береги здоровье, вечером не гуляй и одевайся теплее. — Ага, — кивнула Аля, поправляя подол платья. — Анна! — зашептал Осман, беря её за локоть и что-то кладя в ладонь, — Никому не говори, что я тебе это дал. Это кантарелла, крутануть по часовой стрелке, уколоть жертву иглой. Действует медленно, распознаётся плохо. Он убрал руку и отошёл. Опешавшая Анна быстро залезла в карету и раскрыла руку. Небольшое кольцо в золотой оправе с выпуклой синей стороной, на которой крошечными алмазами был выложен миниатюрный цветок. Если не знать, что внутри что-то есть, оно выглядит как обычное украшение. Когда карета тронулась, Анна под складками платья начала вращать кольцо по часовой стрелке. Внутри находился странного неестественного оттенка. Анна побоялась её трогать, поэтому быстро зещёлкнула кольцо, что привлекло внимание Эсен. — А-а-а, вижу, Осман всё же послушался моего совета… — Ты о чём? — спросила Анна, надев кольцо на указательный палец. — О прощальном подарке, — её взгляд опустился на Анину руку, а уголки губ слегка поднялись, — Хорошая вещь, мало кто знает о ней. — Спасибо наверное… — Вы о чём? — спросила Алёна, которая не понимала о чём идёт речь. — Да так… Кстати, Алёна! А чего это Осман так прощался с тобой? — поинтересовалась Эсен. Щёки Али вспыхнули. — Смотри как зарделась! — подтрунила подругу Анна, — Ну-ка колись. — Да ну вас! Ничего между нами нет. — Ну мы же видим, что есть. Говори. — Ну ладно, но с условием: Аня должна рассказать, почему позавчера поздно вернулась домой с перевязаной ногой и сырым платьем. — Тогда можешь не говорить, — отказалась Анна, потирая руку, где совсем недавно сошёл синяк, но под строгим взглядом подруг всё же согласилась, посчитав, что ничего такого в этом и нет, чтобы нужно было скрывать это. Всё-равно они с Хасаном больше никогда не встретятся да и она ничего смертельного ему не сделала, всего лишь искупался парень и что? — В общем, вчера перед сном я решила прогуляться по саду, подышать свежим воздухом. А чтобы в одной ночнушке не разгуливать, решила пойти во внутренний сад. Я же не знала, что там будет сидеть Осман, — потирая пылающие щёки, начала Алёна. Лица слушательниц исказились. Удивление наполовину с умилением и смешком озарили их лица. Глупые улыбки и взгляды а-ля «Ну всё-ё-ё! Поплыла девочка! Зовите Гузееву, будем готовить свадьбу. Торт какой заказывать будем, а свидетелями кто будет?» говорили всё сами за себя. — Не смотрите на меня так! Я испугалась когда зашла и хотела сбежать, но он меня увидел и пригласил с ним выпить. — Вы пили? — вскрикнула Эсен. — Ну да, а что? — Вино пили? Под луной… Одни… В саду… — с выгнутой бровью и издевательской улыбкой констатировала Анна. — Анька, я ещё твою историю послушаю! — А что у меня? Я встретила в лесу красивого брюнета лет двадцати, который целился в оленя. Вспугнула его добычу, наступив на палку, ударилась затылком об сосну, а потом, чтобы этот жмурик от меня отстал со скидкой продала урок плавания для чайников, а сама сбежала. Ну это если коротко. Неловкое молчание повисло в карете. — Мда… Очень романтично, — прокомментировала Эсен, — Вы хоть познакомились прежде чем плавать вместе? — Во-первых, да. А во-вторых, плавал только он. — Если бы Сафие Султан узнала про ваши любовные похождения, она бы вас прибила. — А зачем мы вообще туда едем? — спросила Анна. — Ну, по секрету скажу, я сама не знаю. Мне приказали только обучать вас всему, а для чего, я не знаю. — Прикинь, замуж нас выдаст, — засмеялась Алёна. — Не дай Боже! — возмутилась Анна, хватаясь за сердце, — Кстати, Эсен, слушай. А помнишь легенду, которую нам давно рассказывала Сафие Султан? Она как-то связана с ней? Мы как-то связаны? Эсен с подозрением посмотрела на неё и, понизив голос, сказала: — Связаны, и ты, и она. А как не могу сказать. — Да почему?! Блин, ну неужели так трудно просто рассказать и всё! — Если Сафие Султан узнает, она мне голову отсечёт. — Как? Мы в лесу, в карете, здесь все свои… Неужто это секрет, от которого зависит судьба всего мира?! — Зависит… Моя точно. — Ну ты ж не мир. — Но ведь часть мира, — закатила глаза Эсен, — Спроси у неё сама. Что ты ко мне пристала! — Ну и молчи. Больно надо… Остальную дорогу девушки ехали, болтая обо всяких мелочах, пока карета не остановилась, и они на ватных затёкших ногах побрели в сторону дворца за встречающим их Бюль-Бюлем агой. — Эсен Хатун, как вы доехали? — учтиво спроси евнух. — Спасибо, хорошо. Спина болит, ноги затекли, а так всё отлично. — Не вздумай при Сафие Султан жаловаться. Она сегодня на редкость в приподнятом настроении. Наконец, они подошли к огромным дубовым дверям, на которых были выгравированы рельефы птиц и диковинных растений. Двери отворили евнухи в традиционных одеждах. Бюль-Бюль ага повёл девушек через гарем. Огромная солнечная комната с невероятно высокими потолками и стенами, выложенными муравой снизу и расписанными вдоль изображениями из Корана. По обеим сторонам от прохода стояли миниатюрные столики, на которых располагался кувшин с напитками и вазы с тропическими фруктами. Рядом у стены стояли диваны, а по бокам разложены большие подушки в шёлковых разноцветных кисеях. Девушки, которые ранее вышивали или тихонько переговаривались, вскочили и построились в ряд, склонив головы, как только зашёл Бюль-Бюль. Некоторые из них тихонько рассматривали вошедших девушек, а некоторые прямо глазели на гостей. Поднялся шёпот, даже гомон. — Что за галдёж? — крикнул евнух, поворачиваясь и прожигая болтушек взглядом, — Где ваши манеры? Забыли своё место? Разговоры прекратились, только до ушей Анны донеслось: — Так значит, свадьба всё же будет? Не врали слухи… — А они привлекательные… — Ещё бы. Хандан Султан не подсунула бы своему сыночку некрасивую невесту. Как думаешь, кого выдадут замуж? — Мне кажется кудрявую… — А я думаю, наоборот. — Тишина! — подала голос калфа. Бюль-Бюль двинулся дальше, а девушки лишь послушно поплелись за ним. Наконец, они подошли к покоям Валиде. Двери распахнулись и вниманию гостей представилась огромная зала с большими панорамными окнами, завешанными тяжёлым тюлем и выходящие на Босфор и часть порта. На постаменте, где находилось место матери Султана восседала Сафие Султан в бирюзовом, больше похожем на европейское, платье с яркими золотыми полосами, высокой короной с отборными изумрудами. Её волосы были зачёсаны назад и скручены в идеальный пучок, который обтягивала серебряная сетка. На ушах болтались длинные серьги под цвет короны, а черезчур широкое ожерелье с крупными камнями спускались аж до самого декольте. Анне показалось, что женщина не умеет подбирать гармоничные наряды и ей просто важно носить всё самое дорогое и блестящее. Она не соблюдала пропорций, не делала акцент на что-то одно, например только на платье или только на украшения. Вот сегодня Анна подобрала себе платье сложного синего оттенка с небольшим узором в виде перьев и лёгкой накидкой, которая спускалась с плеч в пол. Она посчитала, что для гостьи здесь это самое то, чтобы не встретить осуждений в свой адрес, поэтому из украшений на ней были только скромные гвоздики с маленькой жемчужинкой посередине и такие же шпильки для волос. Анна всегда старалась уделять должное внимание своему внешнему виду, ведь недаром говорят: «Встречают по одёжке, а провожают по уму». Но девушка пыталась сочетать в себе два этих качества, чтобы её и встречали, и провожали красивой и умной. Войдя в покои, девушки поклонились и после знака от Сафие Султан, сели на подушки у её ног. — Добро пожаловать, — учтиво поздоровалась она, — Я надеюсь, дорога была не сильно утомительной. — Благодарим, всё было замечательно, — улыбнувшись, сказала Алёна. Девушке было важно иметь с Сафие хорошие отношения, ведь как она поняла, мать Султана больше выделяет для себя Анну, а значит, если Аля ей будет не нужна, она её просто выкинет. — Спасибо, — Анна решила ограничиться лишь этим. Она не считала нужным подлизываться к этой женщине. Из-за неё они втянуты в эту дыру, поэтому целовать ей ноги она уж точно не намерена, даже если это сама Сафие Султан — простого уважения будет достаточно. — Что ж, не буду тянуть и перейду сразу к делу. Осман Паша два года обучал и содержал вас по моему приказу. Дело в том, что я хочу заключить с вами сделку, а именно с тобой, — она указала пальцем на Анну, — По легенде, которую я вам рассказывала, Анаки с сыном и мужем убежала в другой мир, используя волшебные зеркала. На этом легенда заканчивается, никто не знает, что случилось дальше. Никто, кроме потомков. Анна, ты когда-нибудь интересовалась своим генеалогическим древом? — Вы намекаете на то, что я потомок Анаки? — спокойно спросила Анна. — Бюль-Бюль, — позвала помощника Сафие. Евнух сразу подошёл к стеллажу и, достав оттуда свиток, подал его Валиде. — Изучи как-нибудь на досуге. А сейчас можешь просто просмотреть и опуститься глазами во-о-от сюда, — она помогла Анне развернуть огромнейший пергамент и ткнула пальцем в ячейку, где написаны два имени: Anna и Eugen. — Это я и брат? — спросила она, пробегаясь глазами по генеалогическому древу её семьи. И отец, и мать, и тёти, и бабушки… Все там. А сверху на самой вершине древа… Amateur, — Но этого не может быть! — Ты удивишься, если я покажу тебе ещё кое-что? — спросила Сафие, тыкая пальцем в ячейку, где начинается род Баффо на турецком. Сессилия, София, Вирджиния и ещё много других имён, — Видишь? — Это же Вы… Получается, мы — родственники? — Видишь ли, из-за побега Анаки, время сильно запуталось. Всё пошло не своим чередом, как это должно было идти, а наперекосяк. Из-за этого ты, вероятно, ничего не знаешь. Но да, мы родственники. У этого нет названия, ведь ты должна родиться только через почти пятьсот лет, но сам факт нашего родства существует. — Ужас! — воскликнула Анна, разглядывая пергамент, — Это ведь всё шутка? Нет! Здесь и вправду всё есть. Это определённо возможно… — Но дело вот в чём. Раз мы все — дети Аматэрасу, получается, что в нас течёт божественная кровь, содержащая в себе большую и могущественную энергию. Вспомни-ка, сколько бед и проблем происходило в истории, ты ведь историк, да? Войны, эпидемии, разрушение, а если так будет и дальше продолжаться, — Сафие размотала пергамент ещё больше. Там внизу шли ещё множество ветвей. Они были не такими яркими, как вышенаходящиеся, на них не были ни имён, ни портретов. — Это что? Предполагаемые потомки? — Именно. Обрати внимание на то, что через четыре поколения наш род оборвётся. Твои пра-правнуки будут последними в нём. Божественный род падёт, у него не будет продолжения. Для этого на землю будет послан мессия — тот, кто сможет спасти нашу жизнь. — Это я? — Не совсем. Это твой будущий ребёнок. — Но для чего нужно было притаскивать меня сюда, если я могла бы помочь спасению нашей судьбы в своём времени? Да и почему Вы так печётесь о продолжении рода? Ну исчезнет род, грустно, нет… это ужасно! Но для чего все эти тонкости? — Наша кровь несёт в себе энергию, дарованную нам от Аматэрасу. Каждый пятидесятый потомок рождён для того, чтобы получить самый большой прилив этой энергии. И судя по всему, ты в нём десятая после меня. Для рождения мессии требуется самая могущественная энергия, а следовательно, это должен быть кто-то, в ком течёт кровь Аматэрасу. Прошло пятьсот лет с твоего рождения, поэтому ты спокойно можешь состоять в браке с родственнико. — Стоп, подождите. Но если я — десятая после вас и я — обладательница этой энергии, то следующий после меня будет только через пятьдесят поколений. В таком случае, как мой ребёнок спасёт этот мир, если он не сможет обладать этой божественной силой? — Он — мессия. Он — ребёнок Аматэрасу. Ему не нужно ждать эту энергию, он сам получит её, да такую, что все мы вместе взятые не сможем даже рядом стоять. — Так, хорошо. И вы предлагаете мне выйти замуж за Вашего сына? — Нет. Он не обладает такой энергией, а вот мои внуки молоды и хорошо закалены. Я рассматривала в качестве твоего мужа Шехзаде Ахмеда. Он добрый, умный, в нём течёт кровь Аматэрасу — а это самое важное. «Но важнее то, что мне так удобнее» — подумала Сафие. — Так что через неделю, как ты тут освоишься, я объявлю о вашей помолвке. — Но разве я не старше Вашего внука? — Три года — небольшая разница. Ему ведь шестнадцать лет — это тоже хорошо. — В моём времени меня бы посадили за это… — Бюль-Бюль, пусть девушкам приготовят аппартаменты на третьем этаже в Восточном крыле. Анна, здесь ты — Анна Веньер Баффо — моя троюродная внучка. Добро пожаловать в новую жизнь!